Дженнифер Ли Арментроут
Лунное искушение
Глава 4
– Что? – Она потеряла дар речи.
Гейб пристально смотрел на нее.
– Я видел простыни после того, как ты ушла. На них были алые пятна.
О боже, кровь отлила от ее лица, а потом снова ударила в голову так быстро, что она испугалась, не случится ли с ней удар. В тот момент это казалось вполне возможным.
– Я обидел тебя? – снова требовательно спросил он.
– Нет. – Она говорила правду. Почти. Никки почувствовала боль, но, насколько она знала, в первый раз и должно быть так.
Что-то похожее на облегчение мелькнуло на его лице, когда он на мгновение закрыл глаза.
Она прерывисто вздохнула.
– Просто, ну, ты знаешь…
– Нет. – Облегчение сменилось гневом. – Я не знаю, Ник.
Правда? Она отвела взгляд, повторяя себе, что уже взрослая и может выдержать этот разговор, потому что Гейб прав. Она должна ему это.
– Я была девственницей…
– Да, я как бы догадался об этом, – жестко оборвал он. – Кажется, крови было больше, чем следовало. С другой стороны, никогда не имел привычки трахать девственниц, так что в этой области у меня мало опыта.
Никки вздрогнула. Конечно, за ним не водилось таких привычек. Гейб был хорошим парнем. Одним из лучших.
– Не знаю, что ответить, но ты меня не обижал.
– Не верю в это ни одну, мать его, секунду.
Она подняла глаза и попыталась сфокусироваться на его плече.
– Ты не обидел меня, Гейб.
Он склонил голову, упершись руками в стол позади нее, по обе стороны от ее бедер. Она оказалась в ловушке.
– Я немногое помню о той ночи, – начал он.
Никки снова вздрогнула, потому что она о той ночи помнила все. Все. И это был удар под дых. Она так хотела этого, а он даже не помнил ни о чем.
Не понимал, что это была она.
– Только отдельные фрагменты, – продолжил он. – Но я чертовски уверен в том, что обращался с тобой не так, как обращаются с женщиной, у которой никогда не было секса.
И это тоже правда. Гейб не сдерживался, и все случилось по меньшей мере жестко.
– Еще помню обломки и кровь. Я сразу подумал, не обидел ли тебя.
Она покачала головой.
– Ты не обидел. – Ее взгляд упал на костяшки пальцев его правой руки, побелевшие от того, как сильно он вцепился в столешницу. – Гейб, мне так…
– Жаль? – тихо предположил он. – Ты что, серьезно собираешься извиняться передо мной?
– Ну да. Я ведь извинялась перед тобой тем утром. Многословно, если мне не изменяет память…
– О, это я помню. – Его глаза блестели словно лед. – Но не уверен, насколько извинения уместны в такой ситуации.
Они и не были уместны. Совсем нет.
– Но я это сделала. – Она заставила себя посмотреть ему в глаза. – Мне жаль. Ты понятия не имеешь, как мне жаль.
Ничто в его виде не смягчилось. Хотя она не ожидала, что извинения помогут.
– Ты хотя бы представляешь, как плохо все могло кончиться?
– Я…
– Нет, – отрезал он, и Никки замолчала, – ты не дала мне возможности сказать тебе ни слова. За все четыре года. Ни когда я пытался звонить тебе. Ни когда пытался убедиться, что, мать твою, не обидел тебя. Ты исчезла, уехав в колледж. Исчезла с лица планеты и больше не появлялась.
– Разве ты не этого хотел? – спросила она. – Потому что я практически уверена, что тем утром ты сказал, что никогда больше не хочешь видеть мое «гребаное лицо». – Ком в горле стал больше. Даже думать о том, как он смотрел на нее, какое крайнее отвращение выражало его лицо, было все еще больно. – Я помню, ты это произнес.
Он не ответил.
– Еще ты сказал, что я отвр…
– Я помню, – перебил он.
– Тогда почему ты задаешь мне такие вопросы? Непохоже, чтобы ты действительно хотел поговорить со мной, – разозлившись, выпалила она в ответ. Девушка понимала: ее поступок был неправильным, более чем неправильным, но злость все равно росла внутри. Он что, действительно ждал, что она ответит на его звонки? После всего, что он ей сказал? После того, как увидел ее такой опустошенной? Она никак не могла разговаривать с ним. Ей было стыдно. Она была унижена. И что самое главное – ее глупое сердце разлетелось на миллион маленьких осколков.
– Но теперь ты вернулась, – сказал он. – Снова вошла в мою жизнь, как будто ничего не случилось.
– Я не вела себя так, будто ничего не случилось, и никуда я не входила…
– Ты понимаешь, что могло бы случиться со мной, если бы кто-нибудь узнал?
Она уставилась на него.
– Мне исполнилось восемнадцать, Гейб, я не была малолеткой…
– Это неважно. Ты, мать твою, была все еще ребенком…
– Я не была ребенком. Мне исполнилось восемнадцать.
Он резко рассмеялся.
– Да, конечно, но в восемнадцать ты еще не взрослая, дорогая.
«Дорогая».
Боже.
Сердце ее разрывалось. Он называл ее так раньше, и тогда это казалось ласковым прозвищем. Но не теперь.
И тут до нее дошло. Возвращаться было ошибкой. Никки сделала бы для родителей все что угодно, но в этот раз ничего не получится.
А Гейб все продолжал.
– Если бы мы поменялись ролями и я не был бы так пьян, что случилось бы? Если бы я пришел к тебе, когда ты была без памяти, и воспользовался ситуацией?
Слезы стыда и сожаления встали комом в горле. Это ужасное ощущение, будто она снова тонет, грозило овладеть ею с головой.
Бог свидетель, девушка знала, что он выпивает, но никогда не видела Гейба пьяным. Он не походил на прежнего Люциана. Никки догадывалась, что он выпил несколько банок пива. Но не думала, что парень был так пьян, что едва ли осознавал, что делает и с кем, пока не настало утро. Но она поняла это чертовски быстро еще до того, как он полностью пришел в себя.
Потому что Гейб перекатился на бок, обнял ее за талию, прижал к себе так, будто ему претила сама мысль о том, что сейчас девушка встанет с постели. И эти короткие секунды были чудесны. А затем он назвал ее Эммой, уничтожив все глупые мечты, которые она лелеяла.
– Не думала, что ты был настолько пьян, – прошептала она.
Его глаза недоверчиво распахнулись.
– То есть ты действительно считала, что я могу трахнуть восемнадцатилетнюю девочку, которая была мне практически как сестра? Девочку на десять лет младше меня?
Слезы угрожали хлынуть из глаз. Она отвела взгляд, сжав губы и замотав головой. Она не станет плакать. Проклятие, не станет, мать ее, плакать.
– Боже, – прорычал он, – да за кого ты меня держишь?
Никки не собиралась отвечать на этот вопрос.
Он едва слышно выругался.
– Если бы твои родители узнали, что случилось, мне пришел бы конец. И фигурально, и буквально. Твоя мать отравила бы мой ужин, а отец скормил бы аллигаторам. Я их уважаю.
– Знаю, – прошептала она. – Я думала…
– О чем ты думала, Ник? Я понял, что ты втюрилась в меня, но ты хоть знаешь… – Он глубоко вздохнул, как будто пытался сдержать себя, но не очень-то в этом преуспел. – Ты хоть знаешь, как я казнил себя за то, что позволил подобному случиться?
– Это не твоя вина, – ответила она, снова переводя взгляд на него. – Я одна во всем виновата.
Гейб молчал так долго, что Никки начала опасаться, не потерял ли он дар речи.
– О чем ты думала? – наконец выдавил он.
– Не знаю. Я вообще не планировала делать это, была глупой восемнадцатилетней девчонкой и… – Она оборвала сама себя.
Никки ни за что не признается, что влюбилась тогда. А когда поняла, что он пьян и принял ее за другую, почувствовала такое опустошение, которое сложно выразить словами.
– Слушай. Мне жаль. Поверь. Знаю, то, что я сделала, – неправильно, и сожалею, что у тебя были из-за меня неприятности. Ты невиноват и ничем меня не обидел.
Гейб наконец-то отвел взгляд.
Она передернула плечами.
– Я уже другая.
– Да уж, точно, – пробормотал он, и она понятия не имела, к чему относились его слова.
Никки продолжила:
– Я тут не для того, чтобы создавать тебе проблемы, а ради своих родителей, вот и все. Я проработаю лишь до тех пор, пока мама не сможет вернуться, и больше тебе не придется иметь со мной дело.
Он снова резко повернулся к ней.
– Приятно слышать, потому что мне нужно, чтобы ты поняла одну очень важную вещь.
Она вся обратилась в слух.
– Я не хочу иметь с тобой ничего общего и советую держаться от меня подальше.
* * *
Гейб был уже на полпути к тому, чтобы напиться в хлам.
В последнее время это случалось с ним слишком часто, но, опять же, весь его мир взлетел на воздух несколько месяцев назад, а теперь часть его прошлого, которое он хотел бы забыть, готовила внизу ужин для Дева и этой его… невесты.
Он прикончил последние капли сорокалетнего «Макаллана», едва заметив обжигающий глоток, а затем поставил пустой бокал на барную стойку. Люциан предпочитал бурбон, Гейбу же нравилось обжигающее послевкусие, которое оставлял скотч.
Пройдя через жилую часть комнат, он открыл французские двери и вышел на галерею. Рубашка тут же прилипла к телу. Поздний сентябрь, а до сих пор кажется, будто он в одном из кругов ада.
Он слишком жестко разговаривал с Ник.
Маленькая идиотка заслужила это, но, черт побери, он был резок. Потирая грудь, он уставился на расстилающийся пейзаж, на бассейн внизу. Гейб видел, как остекленел ее взгляд, когда он высказал ей все.
И он говорил совершенно серьезно.
Последнее, что ему сейчас нужно, – это Ник, которая станет волочиться за ним и заставит его чувствовать себя героем только потому, что он дышит с ней одним воздухом.
Но, черт побери, ведь он не до конца честен ни с ней, ни с собой. Он закрыл глаза, и голова закружилась.
Большая часть ночи вспоминалась в каком-то угаре. Он не преувеличивал, когда сказал, что был пьян до беспамятства.
Открыв глаза, Гейб обернулся и посмотрел на дверь. Да, кое-что он все-таки помнил.
Помнил, как поразился, увидев Ник в ту ночь в этой самой двери. Он и понятия не имел, что задумал этот чертенок. С ней никогда не знаешь наперед. Гейб впустил ее, потому что с Ник всегда весело. И хотя он знал, что она серьезно в него втюрилась, девчонка казалась ему безобидной.
Уже не в первый раз она приходила в его комнаты. Никки постучалась в эти двери, когда чертов Дэнни Крисли высмеял ее на втором году обучения в старших классах и она разревелась. Поджидала его, когда расстроилась, что ее никто не пригласил на выпускной вечер. А однажды осмелилась даже войти без спроса и подождать его внутри, потому что, по ее словам, отец начал бы кричать на нее за то, что она мешает ему.
Он никогда бы и представить не мог, что та ночь обернется тем, чем обернулась. Если бы он не напился, ему хватило бы здравого смысла, чтобы понять, что на этот раз все будет иначе.
Гейбу следовало это предвидеть.
По мере того как приближался ее отъезд в колледж, она все больше и больше липла к нему. Ее взгляды становились все более долгими и вызывающими, и он готов поклясться, купальники все меньше и меньше прикрывали тело.
Он делал все возможное, чтобы этого не замечать. И хоть братья относились к ней как к сестре, Ник была им никем.
Их настоящая сестра оказалась лгуньей и психопаткой, склонной к убийству, и по сравнению с этим прегрешения Ник казались мелочами.
В итоге девчонка наворотила дел той ночью, и все могло обернуться гораздо хуже. Бог свидетель, он делал прорву эталонных глупостей, когда ему было восемнадцать. Хотя, опять же, сколько бы безумств он ни совершал, ему хватило ума не спать с кем-то в стельку пьяным.
«Я не думала, что ты пьян».
Дерьмо.
Произнесенные ею слова эхом звучали в его затуманенном сознании. Очень может быть, что она действительно этого не понимала.
Но и он был не до конца честен с собой, потому что осознавал, кто появился в его комнате той ночью, очутился в итоге у него на коленях, а затем – в его постели.
Да.
Он был достаточно трезв, чтобы понимать, чье именно тело извивалось под ним.
Но слишком пьян, чтобы это его заботило.
А между «слишком пьян, чтобы заботиться о последствиях» и «слишком пьян, чтобы осознавать происходящее» расстояние с футбольное поле.
И этот факт его явно не красит.
Многие считали его хорошим человеком, таким, который всегда поступает правильно. А по большому счету он нехило облажался.
Какое прозвище придумала ему желтая пресса, когда он учился в колледже? «Демон». Если бы они только знали, как оказались правы.
– Твою ж мать, – пробормотал он, отворачиваясь от дверей и обхватывая рукой увитые лозой перила. Стебли покрывали каждый сантиметр дома снаружи, не залезая разве что только на пол галереи. Ему казалось, что со временем они завоюют и доски настила.
Губы его изогнулись в усмешке, когда он вспомнил, как много лет назад отец пытался избавиться от лозы. Но сколько раз ее ни вырубали, она снова разрасталась.
Теперь его так называемый отец мертв, и никто не станет искоренять эти заросли. Лоза в конце концов победила.
Оттолкнувшись от перил, Гейб вернулся обратно в комнату. Живот урчал, пока он искал новую бутылку скотча. Тот цыпленок пах потрясающе.
Но он ни за что не спустится туда, где можно столкнуться сразу с двумя женщинами, которых он был бы счастлив никогда не увидеть снова.
* * *
Никки не могла дождаться минуты, когда уедет домой.
Она отработала всего один день, но уже находилась на грани того, чтобы не вылить остатки шампанского из бутылки на голову Сабрины Харрингтон.
Сабрина воплощала в себе все, чем никогда не станет Никки.
Необыкновенно стройная, элегантная, красивая, с хорошими манерами и маникюром, до неприличия богатая, да еще и невеста одного из братьев де Винсент. К тому же первоклассная стерва.
Никки очень не любила это слово. В основном потому, что его часто использовали, чтобы унижать женщин, но Сабрина стала олицетворением всех худших черт богатых людей.
Стоя за дверью малой столовой, она крутила бутылку в руках, вместо того чтобы поставить ее обратно в лед, как предписывал порядок.
Ей было глубоко плевать, нагреется ли из-за этого шампанское. Никки лишь хотела, чтобы они уже закончили свой проклятый ужин, а она могла прибраться, отправиться домой и зарыться головой в подушку в той самой спальне, где выросла.
Девушка мечтала забыть сегодняшний день.
Забыть адски неловкий разговор с Девлином.
И определенно, совершенно определенно, забыть давно назревшую перепалку с Гейбом.
«Не хочу иметь с тобой ничего общего и советую держаться от меня подальше». Никки не могла винить его за то, что он хотел этого разговора, но воспоминание до сих пор жалило, словно она разворошила гнездо шершней.
Ей потребовалось столько времени, чтобы преодолеть то, что она сделала, и начать вести себя как нормальная девушка-студентка. После той ночи секс в ее сознании извратился. Она чувствовала себя грязной после произошедшего, очень долго не придавая значения тому, что действительно не знала, насколько Гейб был пьян. Так продолжалось весь первый год в колледже, девушка не могла даже заводить отношения или спать с кем-то, не вспоминая о той ночи.
Но, несмотря на практически отсутствующий опыт в сексе и отношениях, Никки смогла преодолеть этот зажим. Она научилась не думать о Гейбе и том происшествии.
Так что ей казалось, что она сможет справиться с этим.
– Прошу прощения, Никки, – позвала Сабрина.
Закрыв глаза, девушка мысленно составила внушительный список достойных ответов, а потом прошла в столовую.
Девлин и Сабрина сидели в противоположных концах стола.
– Да, – Никки остановилась рядом с Сабриной. Та подняла изящный фужер.
– Понимаю, у тебя нет прирожденных навыков в этой области, и тебя никогда толком подобному не учили, но никогда нельзя позволять бокалу оставаться пустым.
Закусив щеку, Никки молча подлила шампанского. Очевидно, во время еды ноги у Сабрины отнимались, и она не могла сама встать и наполнить свой проклятый бокал.
Стройная холодная блондинка слащаво-приторно улыбнулась.
– Это – отличительная черта великолепного слуги. – Взгляд Никки метнулся к Девлину, но тот как раз уставился в свой телефон. Девушка не была уверена, что он понимал, что находится тут не один. Никки даже не слышала, чтобы они обменялись хотя бы пятью фразами. Так романтично.
Отступив, она уже была готова нырнуть обратно в свою спасительную нору, когда Сабрина вдруг закашлялась, поднеся к горлу руку с французским маникюром.
– «Периньон» теплый. – Она произнесла это с таким видом, будто в ее кругах это считалось самым страшным преступлением. – Никки, ты что, не ставишь бутылку обратно в лед? С опытом или без, уверена, ты должна знать об этом.
Никки поняла, что оправдываться бесполезно, поэтому начала молча разворачиваться, но затем увидела поразительное преображение, случившееся с Сабриной. Она скрыла улыбку ледяной принцессы, и все ее лицо просветлело, будто взошло ее личное солнце.
Никки проследила за взглядом Сабрины. Внутри нее все оборвалось.
Гейб вошел в комнату, тоже не с пустыми руками. В правой он держал бокал с янтарной жидкостью. Скотч. Никки прямо-таки чувствовала его запах.
– Девлин, дорогой. Посмотри, кто к нам присоединился! – Весь ее тон изменился так сильно, что Никки задумалась, говорила ли эта женщина когда-нибудь искренне.
Старший из де Винсентов поднял взгляд, когда Гейб надменно развалился в кресле рядом.
– Добрый вечер.
Гейб кивнул, ставя бокал со скотчем на кремовую скатерть. Он не посмотрел на Сабрину, но обернулся к Никки, все еще сжимавшей бутылку шампанского ценой в подержанную машину.
Что он тут забыл?
– Никки, обслужи Гейба. – Смех Сабрины звучал словно колокольчики на ветру. – Будь так добра.
Очевидно, он спустился поесть.
– Мне помнится, раньше она не была такой тупой, – сказала Сабрина, качая головой и улыбаясь Гейбу так, будто он был с ней согласен.
Хотя если Никки простоит тут еще немного, то он, вероятно, согласится с этим.
Очнувшись, девушка развернулась и поспешила на кухню, едва не уронив шампанское в ведерко со льдом. Она машинально накладывала еду в тарелку. Вероятно, Гейб был голоден, поэтому она положила ему куриную грудку и бедро, добавила гору картошки и с полными руками вернулась назад.
– Итак, – говорила Сабрина, – над чем ты сейчас работаешь, Гейб?
– Заграничный заказ, – ответил он безразличным тоном, при этом внимательно наблюдая за действиями Никки. Она никак не могла скрыть легкий румянец, когда наклонилась, чтобы поставить на стол салат и главное блюдо.
Сабрина опустила свой фужер. Ее тарелка осталась практически нетронутой.
– О, что за заказ?
Он не ответил Сабрине, что показалось Никки несколько грубым. Когда девушка отошла в сторону, Гейб неожиданно поймал ее за запястье. Все ее тело вздрогнуло от прикосновения его пальцев, сжавшихся на бьющемся пульсе.
– Можешь принести мне стакан воды? – Он помедлил. – Пожалуйста.
С трудом сглотнув, она кивнула, но Гейб все еще держал ее за руку. Хватка была мягкой, но уверенной, и она чувствовала ее, как клеймо на коже. Ее взгляд метнулся к нему. Что он сделал? Тронул ее? После того как велел держаться от него подальше?
Гейб выгнул брови в ожидании чего-то.
И тут она поняла, чего он хочет. Раздражение вспыхнуло, когда она выпалила:
– Да, могу.
– Хорошо. – Он отпустил ее с легкой улыбкой, такой же фальшивой, как и те, которыми ее одаривала Сабрина.
Прижав запястье к груди, она развернулась, встретившись взглядом с Сабриной. Та смотрела напряженно, будто шампанское горчило. Не имея ни малейшего понятия, в чем опять проблема, Никки пошла выполнять просьбу Гейба.
– Гейб, дорогой, – снова попробовала Сабрина, – над чем ты работаешь?
Никки не услышала ответа и понятия не имела, последовал ли он.
Когда она вернулась, разговор за столом оставался таким же натянутым. К счастью, тарелка Девлина была почти пуста, исчез и почти весь салат Гейба. Она поставила на стол стакан воды.
– Я думаю, какой у тебя потрясающий талант, – продолжала щебетать Сабрина. – Знаю, ты занят, но я была бы счастлива…
Гейб локтем задел нож на столе, сбросив его на пол. Их с Никки взгляды встретились, и она снова увидела эту кривую ухмылку. Он смотрел на нее.
– Прошу прощения, – пробормотал мужчина, – мне нужен новый нож.
«Да ты издеваешься», – подумала Никки, наклоняясь и подхватывая нож с пола. Когда она вернулась с чистым ножом, Гейб уже выпил всю воду и захотел еще, а затем ему понадобился свежий салат, и даже Девлин смотрел на него с любопытством. К тому моменту Никки уже поняла, что он делает все это специально.
Ладно.
Пускай.
Хочет вести себя как скотина, вперед.
По правде говоря, она заслуживала худшего. Но если это было лучшее наказание, какое он мог придумать, она легко его примет. Девушка принесла ему еще стакан и салат.
– Мой бокал снова пуст, – сказала Сабрина, как раз когда Никки ставила перед Гейбом воду.
Сколько жидкости пьют эти люди! Боже!
Вздохнув, она выпрямилась и пробормотала едва слышно: «Черт меня побери».
Гейб издал звук, ужасно напоминавший смешок.
Сабрина распахнула глаза.
– Прошу прощения?
Вот дерьмо. Никки широко улыбнулась.
– Я сказала, что совершенно не справляюсь с этим.
Женщина внимательно посмотрела на нее.
– Уверена, именно это ты и сказала.
Вновь бросив взгляд на Гейба, Никки с удивлением увидела искреннюю улыбку на его губах, когда он поднимал бокал скотча. Она схватила шампанское.
– И когда вернется другая? – обратилась Сабрина к Девлину, который в ответ лишь пожал плечами. – Надеюсь, скоро. Эта явно не справляется. На самом деле, – она бросила взгляд на Никки, – это очень печально. Работа несложная.
Девушка крепче сжала бутылку.
Сабрина склонила голову набок, и Никки готова была поклясться, что ни один волосок на ее голове не шевельнулся. Что за лак для волос использует эта женщина?
– Девлин говорил, ты только что окончила колледж. Мне сложно в это поверить. Думаю, стоит проверить твой диплом и опыт работы.
– Она училась в колледже, – ответил Гейб, до чертиков шокировав присутствующих, в частности Никки. – Специалист по социальной работе. Диплом с отличием. Верно?
Никки стояла рядом с застывшей Сабриной. Откуда, черт побери, он об этом знает? Однако ответ был очевиден. Ее родители, скорее всего, сообщали ему и братьям все новости, хотели они того или нет.
Но неужели он и впрямь пытался вступиться за нее после всего случившегося?
– Ну, – Сабрина подняла свой фужер повыше, – тогда я понятия не имею, почему она никак не может сообразить, как правильно наполнять бокалы.
Никки не понимала, почему она сделала то, что сделала. Может, это была та дикость в характере, которая досталась ей от бабки, но она действовала не задумываясь, хотя это бы не помешало.
Улыбнувшись самой яркой и широкой улыбкой, она принялась наливать шампанское в фужер и не остановилась вовремя.
Сабрина взвизгнула, когда чертовски дорогое шампанское потекло по ее длинным пальцам и залило белые брюки, и рванула с места словно ракета, опрокинув тяжелый стул.
– О боже! – Блондинка уставилась на собственные ноги. – Поверить не могу, что ты это сделала!
– Мне так жаль, – ответила Никки. – Позвольте вам помочь. – Она потянулась за бледно-голубой салфеткой, к которой едва прикасались. – Я просто так неопытна во всем этом. Хорошо было бы поучиться где-то, но…
Один из братьев издал странный сдавленный звук, но Никки не осмелилась взглянуть в их сторону. Если бы она это сделала, они бы моментально все поняли. При одном только взгляде на ее лицо.
– Нет! – взвизгнула Сабрина. – Не прикасайся. Ты только все испортишь.
– Сабрина, – Девлин вздохнул, – сядь.
Она подняла голову.
– Я не могу сесть. Нужно немедленно сдать все это в химчистку, пока еще можно что-то сделать.
Девлин уперся ладонью в стол, глядя на свою невесту.
– Это просто брюки. Я куплю тебе три новых пары взамен этих. Сядь.
Сабрина села, но продолжала злобно смотреть на Никки.
– Стоимость чистки этих брюк должна быть удержана из твоего жалованья.
– Дев уже сказал, что купит тебе новые, – вмешался Гейб. – Это всего лишь брюки.
Блондинка задохнулась.
– Это не просто брюки. Это «Армани». Они уже даже не шьют такую модель.
Дев по другую сторону стола снова вздохнул.
– Я куплю тебе полный шкаф брюк от «Армани», если ты прекратишь говорить об этих.
Сабрина сжала губы, но молча подняла салфетку и положила ее на мокрое пятно.
Не сумев удержаться, Никки спросила:
– Мне принести другой бокал?
– Нет, – отрезала Сабрина, ее бледные щеки вспыхнули румянцем.
– Как скажете.
Быстрый взгляд на ту сторону стола подсказал Никки, что братья на самом деле поняли: произошедшее неслучайно.
Еще раз извинившись, Никки осторожно отошла от стола, пытаясь скрыть смех, что клокотал у нее в горле. Выходя из комнаты, она не могла не заметить, что Гейб, наблюдая за ней из-под густых ресниц, улыбался той самой улыбкой, которая много лет назад втянула девушку в неприятности, и ее глупое, глупое безрассудное сердце подпрыгнуло в груди.
* * *
После худшего дня на работе Никки дождаться не могла, когда уже уедет из поместья де Винсентов. Выскользнув с заднего хода, она поспешила туда, где рядом с забитым машинами гаражом был припаркован ее почти десятилетний «форд-фокус».
Заводя машину, она тут же включила музыку, и из колонок понеслись песни поздних восьмидесятых. Она сразу же узнала мелодию. Jessie’s Girl.
Боже, она любила эту песню.
Почему-то ей нравились песни тех лет. Может, потому что их слушали родители, но она не переваривала большую часть современной музыки, предпочитая подпевать Дэвиду Боуи или Talking Heads, чем любой популярной современной мелодии.
Хотя в какой-то момент своей юности она увлекалась One Direction.
Как всегда, когда ей не сиделось на месте, она начала подпевать, покачивая головой.
– Где мне найти женщину… ла-ла… девушку Джесси!
Боже. Пела она отвратительно, но продолжала, руля по извилистой подъездной дорожке, обсаженной деревьями, стараясь не думать об этом дерьмовом дне и о том, что ей придется снова и снова встречаться с Гейбом.
Добравшись до выезда на шоссе, Никки замедлила ход и наклонилась вперед. Никаких машин. Она повернула направо, выжав педаль газа, устремляясь туда, где люди не зацикливаются на пустых бокалах или…
Яркий свет вдруг полился через окно «форда». Бросив взгляд в зеркало заднего вида, она нахмурилась, потому что фары приближались. Странно. Она крепче сжала руль. Девушка точно помнила, что, когда выезжала, на дороге никого не было. Никто не смог бы появиться сзади так быстро, только если он не вывернул от де Винсентов.
Внутри у нее все оборвалось.
Это невозможно! Кто поедет по этой дороге? Ее взгляд снова метнулся к зеркалу заднего вида. Машина все еще ехала за ней, не вплотную, но достаточно близко. Скорее всего, авто было припарковано где-то между деревьями на одной из боковых дорожек, которыми пользовались садовники.
Но кто бы стал парковаться там?
Никто не посмеет слоняться по владениям де Винсентов. Тревога росла, пока она ехала дальше по шоссе, замедляясь по мере того, как движение вокруг становилось интенсивнее. Никки все так же поглядывала в зеркало заднего вида и всякий раз видела машину прямо за собой. Насколько она могла различить в закатном свете, это был темный седан. Когда она повернула на улицу, ведущую к дому родителей, машина – матерь божья – свернула туда же.
Сердце Никки подскочило, и она нажала кнопку на руле, выключив радио. Ей нужно было сосредоточиться.
За ней что, следят?
Это нелепо. Девушка подняла взгляд. Машина была все еще там. Дыхание перехватило, когда она подумала о телефоне. Он лежал в сумочке. Никки принялась нащупывать его, но потом остановилась. Кому она собиралась звонить? В полицию? И что она им скажет? «Возможно, меня преследует какая-то машина»? Глупости.
Сжав губы, Никки сосредоточилась на оживленной улице, где дома буквально наползали один на другой. Дом родителей располагался в двух кварталах. Если машина повернет…
Никки вызовет полицию. Пусть это будет выглядеть глупо, но она позвонит им.
Едва дыша, она повернула и набрала скорость, поглядывая в зеркало заднего вида. Машина притормозила на перекрестке, заставив ее судорожно вздохнуть. Она ошиблась. Это был похожий, но другой автомобиль.
Машина ускорилась, пересекая перекресток, но за ней не повернула.
Никки вздохнула с облегчением, подъезжая к дому родителей: с губ сорвался смешок, но напряжение никуда не исчезло.
