Дженнифер Линн Барнс
Грандиозная игра
Глава 12
Рохан
Рохан внимательно осмотрел зацепку, попавшуюся ему на пути. У основания флагштока на западе острова он нашел толстую металлическую цепь, на которой висел блестящий платиновый замок. В нем не было ни замочной скважины, ни колесика или кнопок для набора кода – непонятно, как вообще открыть такой. На его поверхности вычурным шрифтом выгравирована надпись: «Нет человека, что был бы, как остров, сам по себе». Рохан узнал начало знаменитого стихотворения. Но какое преимущество перед другими игроками ему даст эта подсказка, зацепка? Мозг начал стремительно прокручивать варианты: имя автора – Джон Донн, суть самого произведения: все люди – одно целое.
«А потому не шли гонца, что спросит: по ком же колокол звонит, – Рохан позволил себе перейти к концу стихотворения, – звонит он по тебе».
Где-то в глубине сознания зазвучало предостерегающее: «Кто-то идет!» Рохан давно приучил свои органы чувств работать как ему нужно. Даже если мысли где-то блуждали, слух всегда был настороже, а тело готово действовать. Шаги он никогда не считал просто шагами, в них крылись подсказки, и Рохан профессионально умел их считывать.
Обувь на мягкой подошве, агрессивная походка с переносом веса на пятки. Он положил замок и тихонько юркнул в тень. Как выглядит подсказка, он запомнил, теперь имело смысл понаблюдать, как на нее отреагирует другой игрок, – это принесет больше пользы, чем попытка отвоевать добычу себе.
Через несколько секунд появилась и обладательница обуви на мягкой подошве и агрессивной походки – высокая, крепко сбитая. Длинные светлые, даже слегка серебристые волосы были заплетены в две тугих косы, которые лежали на голове справа и слева на манер лаврового венка, а у затылка соединялись в одну косу, потолще, которая, словно золотистая веревка, протянулась вдоль спины.
Саванна Грэйсон! Самое основное Рохан о ней уже знал: ей восемнадцать, она состоит в баскетбольной команде своего колледжа и пользуется репутацией эдакой Снежной королевы, ее брат – не кто иной, как Грэйсон Хоторн.
«Ну же, Саванна, расскажи-ка мне, кто ты на самом деле?» – тихо попросил Рохан.
Саванна молниеносно метнулась к замку. Внимательно рассмотрела подсказку. На ее месте большинство замерли бы в нерешительности, чтобы обдумать ситуацию, вот только Саванна – совершенно особый случай. Рохан понял это сразу же, как уловил малейшее движение. Он понял, что она задумала, еще до того как Саванна осуществила свое намерение.
Девушка подсунула руку под цепь, повесила ее на плечо и начала карабкаться по флагштоку, на вершине которого не было флага. Вряд ли там можно было найти хоть что-то интересное. Похоже, Саванна решила снять замок и цепь с вертикального шеста высотой пятнадцать метров.
Лезла Саванна так же целеустремленно, как шагала. И яростно, подумалось Рохану. Руки у нее были потрясающе сильные, да и выдержка восхищала. Эти целеустремленность, ярость и выдержка заставили Рохана быстро покинуть свое укрытие. Флагшток оказался достаточно крепким и толстым, чтобы выдержать вес двоих.
Обстоятельства для знакомства бывают и похуже, подумалось Рохану.
Саванна заметила соперника примерно на середине пути, но не стала слишком уж пристально его разглядывать. Она остервенело продолжила лезть, но у Рохана было преимущество в виде четырех дюймов роста, рук чуть ли не вдвое длиннее, чем у соперницы, и опыта жизни в «Милости дьявола».
Вскоре он уже обхватил шест у самых лодыжек Саванны, случайно скользнув тыльной стороной ладони по ее коже. Через секунду они уже оказались вровень. Рохану вдруг захотелось перегнать ее, чтобы понаблюдать, как она бросится наверстывать упущенное преимущество, вот только в его мире стратегия всегда была превыше сиюминутных желаний. Он продолжил подниматься в одном темпе с Саванной – рука к руке, нога к ноге, не отставая, но и не вырываясь вперед.
Уже у самой вершины Саванна Грэйсон поймала его взгляд.
– Славный денечек для верхолазанья, – подметил Рохан.
Саванна окинула его внимательным взглядом с ног до головы и вскинула бровь.
– Я видала и лучше.
Она начинала ему нравиться. Рохан вообще питал слабость к людям, которые могли поставить его на место. Да еще такими хорошенькими губами.
– Помочь тебе с этой штукой? – Рохан кивнул на цепь, висящую на плече у Саванны. «Я-то эту подсказку уже рассмотрел, но ты об этом не знаешь. Поглядим, как далеко ты пойдешь, чтобы защитить то, что считаешь своим».
– Я похожа на человека, который нуждается в помощи? – невозмутимо спросила Саванна, точно они и не зависли высоко над землей и всего в нескольких сантиметрах друг от друга, почти сплетясь ногами. Она отпустила флагшток одной рукой, сняла с плеча цепь и перекинула ее через верхний край шеста.
«Приятно познакомиться, Саванна Грэйсон!» Рохану хотелось увидеть истинное лицо девушки, и она его показала.
А когда они спустились, то увидели, что к ним за это время успел присоединиться еще кое-кто.
Саванна осторожно приземлилась рядом с непрошеным свидетелем. Было видно, что она оберегает правую ногу.
– Колено, Саванна, – напомнил свидетель, которым оказался Грэйсон Хоторн. Он был удивительно похож на свою сестру – оба усердно прятали свои эмоции под замок или по крайней мере пытались.
Но Рохан умел взламывать не только реальные замки.
– Всё в порядке, – с капелькой напряжения ответила Саванна, причем читалось оно не в голосе, не в выражении лица, а в том, как напряглась ее длинная изящная шея.
Кое-кто не любит, когда ему напоминают о слабостях. А кое-кто другой недоволен тем, как близко его сестричка стоит к Рохану.
– Советую тебе убраться отсюда, – сказал Грэйсон, обращаясь к Рохану, – куда угодно, лишь бы подальше.
Гиперопекающий братец. И сестричка, которая вовсе не желает, чтобы ее опекали. Грэйсон, сам о том не догадываясь, сыграл Рохану на руку.
– Это что, спич в духе «Руки прочь от моей сестры»? – уточнил Рохан и усмехнулся, покосившись на Саванну. – Он прав, милая. Связываться со мной очень, очень плохая идея. Если только ты не гедонистка – в этом случае я идеальный вариант.
Грэйсон шагнул вперед.
– Не надо, – резко остановила его Саванна, – я в состоянии сама о себе позаботиться.
– Оно и видно, – сказал Рохан и выдержал паузу. – Впрочем, в защиту твоего брата могу сказать, что у него на меня зуб после истории с ребрами.
– С ребрами? – переспросила девушка.
– Ребрами Джеймсона, – уточнил Рохан. Упомянутый инцидент произошел на ринге в «Милости дьявола». – Всё было вполне дружелюбно, – беззаботно продолжал он, – подумаешь, сломалось несколько косточек.
Несмотря на оптимистичный тон, Рохан был не в восторге от этих воспоминаний. Джеймсон Хоторн был из тех, кто просто не умеет поддаваться и вечно лезет на рожон.
А вот Грэйсон Хоторн обладал куда большей сдержанностью. Он не клюнул на удочку Рохана, а вместо этого сосредоточил непоколебимое внимание на Саванне.
– После твоей операции и трех месяцев не прошло. Колено еще и на восемьдесят процентов не восстановилось.
В глазах Саванны мелькнуло что-то, и Рохан опять уловил в ее теле напряжение, только в этот раз оно концентрировалось не только в области шеи.
«Тело никогда не врет», – подумал он.
– Мы оба знаем, что восемьдесят из ста для меня недостаточно, – сказала Саванна брату.
– Вот совпадение, для меня тоже! – вклинился Рохан.
Саванна подняла на него взгляд и задержала на целых три секунды (что стало для Рохана настоящим испытанием), а потом сорвалась с места и убежала в лес с проворством олимпийского бегуна.
Рохан не без удовольствия проводил ее взглядом.
– Настоятельно рекомендую держаться от моей сестры подальше, – отчеканил Грэйсон, спокойно и красноречиво.
«Может, пускай последнее слово остается за Грэйсоном?» – подумал Рохан. В конце концов, именно ему поручили следить за выполнением правил этой игры, какими бы они ни были. Отступить – самая безопасная тактика. Вот только у Рохана имелась одна теория, которую очень хотелось проверить, и он ровным счетом ничего бы не добился в этой жизни, если бы всегда пекся о безопасности.
– С удовольствием буду избегать твоей сестры, – проговорил он, – точнее, обеих сестер. – Он поймал взгляд Грэйсона и решился на маленький эксперимент. – Но тогда мне придется переключить всё внимание на Лиру Кейн.
Глава 13
Лира
Бунтарский голос внутри Лиры так и подговаривал облазить все до единого скалы на острове, чтобы доказать Грэйсону Хоторну, что он не вправе ею помыкать, но вместо этого она бросилась бежать. Сперва пересекла обгоревшую часть леса, потом – уцелевшую, добралась до середины острова и продолжила путь вдоль берега.
«Не расслабляйся! Беги дальше! Ничего не упусти!» Лира вслушивалась в ритмичные удары собственных подошв о землю, камни и траву, и этот звук был для нее как песня. Она прочувствовала остров. Пространство между руинами и новым домом, между пристанью, лодочным сараем и вертолетной площадкой оставалось в первозданном виде – нетронутым, свободным, подлинно диким. Как же красиво!
Лира снова добежала до руин, а потом опять пересекла остров – только уже другим маршрутом – и в этот раз делала остановки, чтобы внимательно осмотреть все строения на своем пути, за исключением дома на северной оконечности, который она обогнула, и снова вернулась к руинам.
«Не расслабляйся!» Сначала появилось жжение в легких и только потом – в мышцах ног. Что же она стала делать, когда жар разлился по всему телу? Переключилась с бега на верхолазанье: начала изучать скалы и каменистый пляж под ними.
Приближающийся закат застал ее в обгоревшей части леса. Тяжело дыша, девушка положила ладонь на обугленный ствол дерева и закрыла глаза.
«А Хоторн – вот кто всему виной». С визуализацией у Лиры было плоховато, но ее мозг компенсировал это звуками. Ей не просто вспоминались эти слова – она слышала их, слышала глубокий с едва уловимым акцентом голос своего биологического отца.
«С днем рождения, Лайра![2]» – он даже ее имя произносил неправильно. Еще одно доказательство, что их связывают исключительно кровные узы.
«А Хоторн – вот кто всему виной».
«С чего начать пари? Нет, думай до зари».
Какой-то звук вернул Лиру к реальности – что-то шелестело на ветру. Она обернулась, пробежала взглядом по обугленным деревьям и заметила лист бумаги, приклеенный к почерневшей коре.
Еще одна зацепка? Лира поспешила к дереву, осторожно отделила липкую ленту от ствола. Белая бумага. Темно-синие чернила. В жилах тут же вскипел адреналин. На обдумывание слова, выведенного на листе, потребовалось гораздо больше времени.
Не просто слово, а имя: «Томас» – и больше ничего.
Дыхание у нее перехватило, а по горлу словно провели кусочком льда, стоило ей услышать еще один звук, а потом – еще. На ветру шелестели другие странички, белые промельки среди черных стволов.
Лира заметалась от дерева к дереву. Теперь она отрывала листы гораздо смелее, а буквы на них глубоко врезались в сознание: Томас, Томмазо, Томаш.
– Томас, Томас, Томмазо, Томаш, – едва слышно прошептала девушка. Ладонь сжалась в кулак, сминая странички, и они вдруг вспыхнули.
Огонь! Лира вскрикнула и выронила листки. У нее на глазах имя ее биологического отца – и его вариации – превратилось в горстку пепла на земле.
Она и сама не знала, сколько времени вот так разглядывала пепел. Томас, Томас, Томмазо, Томаш… Джеймсон Хоторн упомянул, что на острове игроки найдут зацепки, намеки на грядущую игру. Но что всё это значит? Неужели и эти имена – часть состязания?
«Грэйсон, неужели ты рассказал братьям о наших телефонных разговорах? Неужели передал Эйвери Грэмбс всё, что от меня услышал?» Лире неприятна была эта мысленная беседа с Грэйсоном, как неприятен и очевидный вывод, который напрашивался еще с той секунды, когда она получила золотой билет: «Так вот почему я здесь».
Ей дали возможность выиграть несметные богатства, подарили шанс. Но она понимала, что это кровавые деньги, что-то между компенсацией, взяткой и попыткой проконтролировать нанесенный ущерб.
При этом Лира готова была поклясться, что Грэйсон Хоторн не знал, кто она такая, просто ни малейшего понятия не имел, пока не услышал ее голос. А во время телефонных разговоров она ни разу не называла ему имя отца и свое.
«Я тебя знаю. Знаю твой голос», – эхом пронеслись в сознании слова Грэйсона.
– Ты в порядке?
Лира заморгала, с трудом оторвала взгляд от пепла и грязи и посмотрела на девушку, заговорившую с ней. Первое, на что она обратила внимание, были ее волосы, длинные, убранные в косы и такие светлые, что казались почти серебристыми, в тон бледной коже, от которой как будто исходило легкое свечение. Потом Лира заметила толстую цепь, намотанную на руку незнакомки – от плеча до самого запястья. И, наконец, глаза – точь-в-точь как у Грэйсона Хоторна.
Он повсюду. В порядке ли я? В порядке? У них даже интонация похожа.
– Игра поехавшая какая-то, как и они.
– Они – это Хоторны и их наследница? – уточнил взявшийся неведомо откуда и уже знакомый голос с британским акцентом. – Сомнительно.
Лира обвела лес взглядом в поисках Рохана, и тот, словно по волшебству, появился на поляне. Несколько шагов – и вот он уже преодолел расстояние, отделявшее его от Лиры (спасибо длинным ногам).
– Склонные к самовозвеличиванию, чересчур тревожненькие, охотно мифологизирующие старика, который, судя по всему, был тем еще ублюдком, – соглашусь. Но жестокость – это не про Эйвери Грэмбс и четверку Хоторнов. Однако ты явно столкнулась именно с ней. Судя по выражению лица. – Рохан внимательно рассматривал Лиру. Его взгляд скользил по ней, точно шелковая перчатка.
Томас, Томас, Томмазо, Томаш… Лира сглотнула. К счастью, ее страдания, которые явно не удавалось маскировать, ненадолго завладели вниманием Рохана. Его взгляд плавно переключился на девушку с теми самыми глазами.
– Саванна Грэйсон, познакомься с Лирой Кейн, – сказал он.
Грэйсон? Должно быть, они родственники. Лира не позволила себе углубиться в эти мысли.
– Что тебя так расстроило? – прямо спросила Лиру Саванна. – Ты что-то нашла? – Она сделала шаг вперед. – Какую-то зацепку?
У них с Грэйсоном даже походка была одинаковая. Лира не нашла в себе ни малейшего желания отвечать на вопрос Саванны. Но всё же…
– Записки, – произнесла она, – с именем моего отца. – «Точнее, с именами». – Он умер. – Она и сама удивилась, до чего бесцветно звучит ее голос. – Что это, черт возьми, за подсказки такие?!
– Зависит от контекста. – Саванна, кажется, не поняла, что предыдущий вопрос был риторическим. – Кем был твой отец и как он погиб?
«Не в бровь, а в глаз», – подумалось Лире.
– Это не зацепка, – беззаботно вставил Рохан.
– Я не хочу говорить об отце, – сказала Лира Саванне.
– Искренне тебе сочувствую, – заверила та, хотя в голосе не было и капли сочувствия.
– Это не зацепка, – повторил Рохан, кашлянув.
– Не обращай на него внимания, – посоветовала Саванна, – душа целее будет.
– Проще сказать, чем сделать, милая, – парировал Рохан. – Так вот, это не зацепка, – в третий раз произнес он с усмешкой.
– Не могло же имя мертвого человека появиться на бумаге само собой! – возмутилась Лира, обрушив на Рохана всё свое негодование. – А потом заметки сгорели! А я должна поверить, что дело вовсе не в том, что организаторы решили взять меня хитростью? Что это издевательство не часть игры?
– Я и не говорил, что это не часть игры, – подметил Рохан. – Согласитесь.
Саванна пригвоздила его взглядом.
– Ты сказал, что это не зацепка.
– А еще – что организаторам игры чужда жестокость. Не уверен, что это применимо к остальным игрокам, но готов поспорить, что человек, устроивший это маленькое представление, рассчитывал, что Лира найдет его чуточку ближе к закату.
А это предположение прозвучало логично – комендантский час.
– Отвлекающий маневр, – произнесла Лира вслух.
Рохан намекал, что она стала жертвой кого-то из игроков. Того, кто знал, как зовут ее отца, знал все его имена.
– Можно сказать, тебе бросили перчатку, – продолжил Рохан и снова задержал на Саванне взгляд бездонных карих глаз, – но дуэль еще впереди.
Глава 14
Джиджи
До заката оставалось минут двадцать пять. Джиджи огибала восточный берег острова Хоторнов. В этой части не было ни скал, ни деревьев, только ровный берег, океан и живая изгородь из густого колючего кустарника, протянувшаяся на самой кромке суши. Джиджи бежала – хотя это, пожалуй, сильно сказано – вдоль внутренней стороны изгороди и обдумывала случившееся за последние часы: манга, Ра, Одетта с оперными очками, Брэди, еще один игрок и… мертвая девочка.
Конечно, если Одетта ее не обманула. В сознании еще звучало предостережение Саванны: «Доверять кому-то из игроков – большая ошибка».
Сверкнул металл! Джиджи сбавила скорость, потом сделала несколько шагов назад, всматриваясь в землю. Под одним из кустов что-то лежало. Джиджи опустилась на колени, чтобы лучше рассмотреть находку. Это что, пряжка?
Она потянулась за ней и ухватилась за что-то, напоминающее лямку, но вытащить находку оказалось не так-то просто, видимо, она зацепилась за куст. Джиджи потянула сильнее. Это не помогло. Пришлось сунуть руки в кусты примерно по локоть – колючки тут же впились в карту, нарисованную на ее коже. Джиджи не обращала внимания на боль. Ей снова вспомнились очки Одетты.
Может, это он и есть Предмет с большой буквы «П»! Наконец – благодаря силе и (в большей степени) упорству – ей удалось высвободить из-под веток большой черный рюкзак. Девушка расстегнула его, внутри лежало что-то металлическое, похожее на кислородный баллон, а под ним что-то темное и влажное. Гидрокостюм! Джиджи тут же представилось, как кто-то из Хоторнов облачается в него, чтобы спрятать ключевую подсказку где-то на дне океана, а потом кладет костюм с баллоном в тайник, чтобы его отыскал какой-нибудь особенно удачливый игрок.
«Это я!» – с чувством произнес внутренний голос. Джиджи отодвинула костюм в сторону и сунула под него руку. На дне рюкзака ее ждало еще два предмета: кулон и нож.
Она достала украшение. На изящной золотой цепочке висел сине-зеленый, точь-в-точь как океанские волны, плоский неровный камушек размером не больше двадцатицентовой монетки. Камушек оплетала тонкая золотистая проволочка, словно разделяя его надвое, и она же крепила его к цепочке.
Джиджи расстегнула цепочку и надела кулон, а потом переключила внимание на нож, лезвие которого было в чехле. Девушка сняла его.
Отливающее серебром слегка изогнутое лезвие, ручка ножа довольно короткая. На потрепанном кожаном чехле виднелись царапины – словно от чьих-то когтей, их было тринадцать.
Джиджи провела мысленную ревизию своего богатства. Она знала: всё, что удалось найти, непременно пригодится. Таковы законы игры, которую проводят Хоторны. Всё имело значение: число тринадцать, лезвие ножа, ручка, чехол, золотая цепочка, драгоценный камень, экипировка для дайвинга, манга, Ра.
Были ли у Джиджи хоть какие-то догадки, что́ это всё может значить и что́ ее ждет в игре? Нет. Ни единого предположения! Но совершенно ясно: главная зацепка у нее в руках.
Она! Отыскала! Сокровище!
В обширном списке талантов Джиджи был и такой пункт, как изобретательность по части победных танцев. Но не успела она пуститься в пляс, как услышала за спиной шаги. Сжав в одной руке нож, второй она торопливо застегнула рюкзак.
– Ну-ка, что у нас тут? – спросил довольно невыразительный и, бесспорно, мужской голос, хотя интонация у него была ничуть не вопросительная.
Джиджи закинула рюкзак на плечо, встала и обернулась.
– Привет, я Джиджи. Классные брови.
Брови у незнакомца и впрямь были впечатляющие: темные, густые, изгибистые, да и свирепое выражение лица, которое они только усиливали, впечатляло не меньше.
– Нокс, – резко, под стать выражению лица представился он.
Эта гримаса так напоминает… оскал медоеда, подумалось Джиджи. Ей вспомнилось, как Одетта описала собеседника Брэди: «Тот, что справа, любит конину». И еще кое-что – упоминание о мертвой девочке.
– Я это заберу, – сказал Нокс и кивнул на рюкзак на плече Джиджи. С виду он был на несколько лет старше, чем Брэди, ему уже было хорошо так за двадцать, и Джиджи не ощутила острого желания оценивать линии его скул и челюсти. К тому же у нее наклевывались проблемы поважнее.
Она сжала лямку рюкзака на плече.
– Только через мой хладный труп! – беззаботно объявила она. Учитывая контекст, замечание прозвучало несколько неуместно, но девушку это не остановило. – Прошу заметить: я не про такой холодочек, когда «умерла пару дней назад, вот и успела остыть», а про «меня отвезли в морг, убрали в ящик, основательно охладили и сделали всё, чтобы я не воскресла». Вот такой труп я имею в виду.
Нокса этот спектакль ничуть не впечатлил.
– Шансы у тебя крошечные, без лупы не разглядеть.
– Да так всегда и у всех, – парировала Джиджи. Сердце колотилось с такой силой, будто кто-то играл на бонго, но, к счастью, она бесподобно умела игнорировать и животные рефлексы, навязываемые задним мозгом[3], и разумные идеи, родившиеся в лобной доле. – Жалко, я сегодня без кошки, было бы проще. Но, как видишь, я вооружена липкой лентой и ножом. – Джиджи робко улыбнулась. – Ты же не планируешь нападать?
Вообще, она сперва не думала всерьез задавать этот вопрос. В глубине души она не верила, что Эйвери и Хоторны могли допустить до «Грандиозной игры» по-настоящему опасного человека. «Но ведь тех, кому достались шальные карты, они не выбирали», – нашептывал разум. Джиджи отмахнулась от его доводов. Да и когда Одетта упомянула о девочке, которой уже нет в живых, она ни словом не обмолвилась о том, что она погибла из-за какого-то гнусного преступления. Речь шла, скорее, о трагической гибели, а трагедии Джиджи любила.
– Не буду я на тебя нападать, кроха, – всё таким же невыразительным тоном ответил Нокс, – я пальцем тебя не трону. Мне хватает ума понять, что в этой игре нужна иная тактика. Так что я буду тебе мешать – и только. – Нокс выдержал паузу, давая Джиджи осмыслить его слова. – Пока не отдашь мне рюкзак и ножик со скотчем в придачу, даже не сомневайся, я буду преграждать тебе путь, куда бы ты ни пошла. Шаг за шагом. Шаг за шагом.
Про кулон Нокс не упомянул, из чего Джиджи сделала вывод, что он либо его не заметил, либо решил, что она приехала с ним на остров. Она скрестила руки, смерила парня испепеляющим взглядом и сказала:
– Забираю обратно восторги твоими бровями.
– Тик-так, малышка. – Нокс воззрился на нее с высоты своего роста. – Закат уже совсем скоро, а ты не в той части острова. Я могу пробежать милю за пять минут. А вот ты вряд ли. Стало быть, у меня есть лишнее времечко…
А вот у Джиджи его не было.
