Джонатан Кэрролл
Деревянное море
ИДЕАЛЬНЫЙ ШТУРМАН
Почти все, что произошло потом, было странным, самым же странным было то, что случилось сразу же после того, как Флоон убил Флоона. Без единого слова мы, трое взрослых, принялись действовать, а ребенок за нами наблюдал.
Я подошел к машине и жестом велел младшему Флоону открыть заднюю дверцу. Он повернул ключ в замке, и когда дверь распахнулась, мы вернулись к телу. Я бросил взгляд на Джорджа и коротко сказал:
– Тащи-ка свои мешки.
Он вошел в дом и сразу же вернулся (в сопровождении таксы Чака), неся в руках упаковку гигантских пластиковых мешков для мусора. Он в них складывает ветки с яблони, когда их подрезает. Джордж подошел к машине и, вытащив из пакета несколько мешков, постелил их на полик. Я ни разу не оглянулся, чтобы убедиться, что никто в последние десяток минут не наблюдал за нашими действиями. Не сделал этого и теперь.
Мы подняли тело с земли, запихали его в блестящий черный мешок и сунули в багажник. Глухой звук, потом шуршание пластика о пластик; мы затолкали мешок в угол. Затем я сунул в машину орудие убийства – рядом с мешком. Ему, несомненно, тоже нужно исчезнуть.
Когда с этим было покончено, я протянул руку за ключами от машины. Никто спорить не стал – за руль сел я. Флоон отдал мне ключи без всяких возражений. Мы вчетвером (и собака) сели в новенький «исудзу» и тронулись.
По городу ехали в молчании. Время от времени я поглядывал вокруг, вспоминая, каким другим был город сегодняшним утром – Крейнс-Вью тридцатилетней давности. Судя по тому немногому, что я мог увидеть, команда с Крысиного Картофеля все вернула на свои места. Но времени остановиться и проверить детали у меня не было – слишком серьезный груз лежал у нас в багажнике.
Джордж и Флоон заняли заднее сиденье, мальчишка устроился на переднем рядом со мной. Молчание наше длилось до тех пор, пока я не понял: мать моя, у меня же ни малейшего представления о том, куда ехать. Я посмотрел на своих пассажиров в зеркало заднего вида – у них что, такой же растерянный вид? Оба смотрели в окна, держа руки на коленях.
– Эй!
Моргнув, я покосился на мальчишку:
– Чего тебе?
Он играл тем самым знаменитым перышком, машинально вертя его в маленьких пальцах,– именно так и крутят в руках перо.
– Где ты это взял?
Он молча мотнул головой вбок и назад.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У него. У дядьки этого. У дядьки, что в мешке.
– Но как?
– Просто взял, и все. – Он внезапно из болтушки превратился в молчуна.
– Дай его мне.
Он и бровью не повел. Я посмотрел на него в упор, щелкнул пальцами у него перед носом.
– Отдай его мне.
Он протянул мне перо, испустив картинно тяжкий вздох.
– Этот паразит так больно ткнул мне в ухо. До сих пор болит.
– Тут уж заболит. – Я взглянул в зеркало заднего вида – Флоон наблюдал за мной. Я протянул перо ему.– Держи. Тебе оно понадобится.
Он взял у меня перо, посмотрел на него, не сказал ни слова.
– У тебя щека в крови – вытер бы, а? Теперь, Флоон, послушай меня. С этим пером связано что-то невероятно важное, только не спрашивай меня, что именно,– я и сам не знаю. Эта штука совсем не то, чем кажется на первый взгляд, это даже не птичье перо. Это что-то совсем другое. Ты разберешься, когда проверишь его в своей лаборатории или еще где. Это перо сыграет очень важную роль в твоей оставшейся жизни, так что береги его хорошенько.
– Фрэнни, откуда тебе все это известно?
– Известно, и все, Джордж, так что слушай и не перебивай. И вот еще что: если у тебя есть хоть какие-то свободные деньги, купи на них акции компании «СиРиал»…
– «Сериал»?
– Нет. «Си-Риал». Нота си, ну а реал – как в слове «реальный». В сумме – название фирмы: «СиРиал». В биржевых сводках сокращенно «СИР». Купи акции этой компании, как только их найдешь, и бери побольше.
Я изо всех сил старался вспомнить, что еще говорил мне старый Флоон в библиотеке, но ничего не приходило на ум. Только позднее я вспомнил о «танкретическом спредже» и холодном синтезе, но к тому времени оба моих спутника успели изрядно удалиться от меня в направлении следующих тридцати лет своей жизни.
– Что будем делать, Фрэнни?
Джордж держал Чака на коленях. Даже эта бестолковая собака, похоже, прониклась серьезностью происходящего, потому что не вертелась, как обычно, пытаясь поцеловать всех без разбора.
– Мы едем ко мне за лопатой. Потом двинем в лес, что за домом Тиндалла, и похороним тело. Если у тебя нет плана получше.
– Там его могут найти. Этот лесок совсем небольшой.
– Верно, Джордж, но альтернатива только одна: ездить по округе, пытаясь придумать, что бы такое сделать с телом, пока у нас бензин не кончится. Потом мы можем заправиться, молясь, чтобы никто не увидел, что у нас в багажнике, и покататься еще немного. Это тебе больше нравится? Или, может, что получше предложишь?
Молчание.
– Значит, решено. Действуем по моему плану в надежде, что нам повезет и никто нас там не увидит.
– Почему ты вообще за это взялся, Фрэнни? Нас ведь в полицию заберут, если поймают. Нам всем не поздоровится. Ведь ты начальник полиции!
– Он – начальник полиции? – изумился Флоон. Голос его зазвенел.
– Я это делаю, потому что у меня не осталось времени, Джордж. Это единственное, в чем я сейчас уверен. Мы должны вывести его отсюда, чтобы никто не узнал о случившемся. И, пожалуйста, не требуй от меня никаких объяснений, просто так надо. У меня не осталось времени придумывать еще что-нибудь. Мы его закопаем, а Флоону нужно уносить отсюда ноги. Может, я и не прав, но так мне чутье подсказывает. И у меня другие дела имеются, поважней этого.
– Важнее этого, Фрэнни?
– Намного, поверь.
Пассажиры на заднем сиденье переглянулись.
– Флоон, а зачем тебе понадобился Джордж?
– Я кое-что изобрел, и для составления инструкции мне нужен самый классный специалист.
Я похлопал рукой по рулевому колесу, чтобы привлечь внимание Джорджа, и поймал его взгляд в зеркальце:
– Значит, он свалился тебе как снег на голову сегодня, нынешним утром, и предложил с ним поработать?
– Не совсем так. Он позвонил вчера, сказал, что он в Нью-Йорке, и спросил, не сможем ли мы увидеться.
– Все равно что-то многовато совпадений. Это не похоже на случайность.
– Что не похоже?
– Вряд ли можно считать совпадением, что мистер Флоон нанес тебе визит сегодня в то самое время, когда я явился к тебе с ним же. – Я ткнул большим пальцем руки через плечо, полагая, что всем ясно, о ком я.
И тут мою голову спереди опять пронзила нестерпимая боль, заставив меня сощуриться, почти закрыть глаза. Потом она отдалась в затылке и в течение нескольких невыносимых секунд пульсировала там, как неоновая вывеска. А потом стихла. Но я понял: будет лучше посадить за руль кого-нибудь другого, потому что если меня шарахнет еще раз, то я могу впилиться на этой крутой тачке в чью-нибудь гостиную и тем самым решить все наши проблемы.
Я затормозил перед нашим домом под громкие звуки музыки, доносившиеся из окна комнаты Паулины на втором этаже. Наверное, Джордж подбросил ее домой перед своей встречей с Флооном. Несмотря на все происходящее, я не смог сдержать улыбки. Летний день, окрашенный в желто-зеленые тона. Громкие звуки «техно», льющиеся из окна девушки. Что может быть более естественным и обнадеживающим? Ее мать пока в больнице, но она встанет на ноги. Беспокоиться не о чем. Магда скоро вернется домой.
Я стоял на дорожке, глядя на наш дом, и любил то, что видел. Я знал, что мне надо торопиться, но дайте мне еще минуту, чтобы посмотреть и запомнить, всего одну. Здесь я был так счастлив. Я все бы отдал, чтобы провести в этом доме остаток жизни, день за днем бок о бок с этими двумя женщинами, стареть, видеть, как взрослеет Паулина, как она начинает жить своей жизнью, интересной и полноценной. Будь у меня побольше времени, может, я смог бы хоть немного разобраться и со своей жизнью – что движет ею. Ну а если бы и не смог, то и бог с ним, ведь я жил бы здесь, среди этих людей, в этом городе, который я так любил. Что бы со мной ни случилось, у меня бы не было повода жаловаться.
Я поборол в себе искушение подняться наверх, посмотреть, чем занята Паулина, еще раз уверить ее, что все будет в порядке, – у меня не было времени. Да и не хотелось, чтобы она видела машину Флоона и задавала лишние вопросы.
Вместо этого я отправился в гараж искать лопату. Там стояла моя машина, и при виде ее я вспомнил, как день назад нашел в багажнике восставшего из могилы Олд-вертью. А это напомнило мне о том, как мило мы поболтали с Паулиной, сидя в этой машине, как она рассказывала мне о своих планах на жизнь. И дальше в том же духе: все в этом пыльном помещении напоминало мне о чем-то другом, о моей угасающей жизни, болью отзываясь в сердце.
Я искал в этом набитом хламом гараже лопату, которой вырыл могилу для моего отца и четырехсотлетнего пса (дважды). Нашлась она у дальней стены рядом с граблями. Тут же было окошко, а за ним – улица. Потянувшись за лопатой, я бросил взгляд в окно и увидел полицейскую машину, которая ехала к моему дому. Она остановилась почти напротив машины Флоона.
Разумеется, копы, обнаружив, что городская библиотека пуста и я не взят в заложники (типом, который только что сам себе проломил череп и чей труп отдыхает в багажнике машины как раз на другой стороне улицы), рано или поздно должны были здесь объявиться. Ситуация была такой сюрреалистической – забавней не бывает. Вот только веселиться мне было уже поздновато.
Из полицейской машины вышли Адель Кастберг и Бретт Рудин. Меня это порадовало, потому что оба они были редкие тупицы. Появись сейчас у двери моего дома Билл Пегг, это меня бы встревожило куда больше. Копы двинулись по дорожке к входной двери, но в какой-то момент исчезли из поля моего зрения. «Динь-дон» – послышалась знакомая трель дверного звонка. Я поймал себя на том, что автоматически повторяю вполголоса: «динь-дон», чтобы можно было услышать этот звук еще раз и запомнить еще немного из того, что скоро от меня уйдет. Мы втроем ждали, чтобы кто-нибудь ответил на звонок. Когда никто не отозвался, они позвонили еще раз. Паулина, разумеется, ничего, кроме своей музыки, не слышала; даже сквозь стены гаража я ощущал вибрацию «техно». Услышит ли она звонок за стеной этого звука в своей комнате? Закрыв глаза, я послал ей мысленный сигнал: пойди и открой дверь. И вдруг я услышал, как поблизости завелся автомобильный двигатель. Я открыл глаза и успел увидеть медленно отъезжающую машину Флоона.
– Куда это они, черт бы их драл? Мне это снится!
Я укусил себя за руку. Больно, но мне больше не на чем было выместить раздражение.
Два копа-тупицы торчали на моем пороге, блокируя меня в моем собственном гараже, черт бы его драл. Но даже если бы я и смог отсюда улизнуть, то что мне теперь делать, когда машина с уликами исчезла? Куда их понесло? Что, интересно знать, у них на уме? Говоря по правде, я прекрасно понимал, что у них на уме, и действовали они вполне здравомысленно – хотели побыстрей удрать отсюда, потому что у них в багажнике был труп. Но что, черт возьми, было делать мне – ждать в гараже с лопатой наперевес, пока они не решат вернуться или пока у меня голова не лопнет?
К счастью, в ход пошли силовые приемы. Я хорошо знал Адель и ее дипломатические манерочки – по всей видимости, это она забарабанила в нашу дверь с такой силой, что звук, вероятно, был слышен в соседнем квартале. Такие представления были у Адель о работе полицейского, но я впервые за все годы совместной работы был ей за это благодарен.
«Исудзу» исчезла из виду, и музыка в доме смолкла. Прошло еще некоторое время, и вот наконец послышался голос Паулины, к нему присоединились два других. Я так этому обрадовался, что высунул язык и скосил глаза. Говорили они недолго, о чем именно – не знаю, слов было не разобрать. Потом хлопнула входная дверь. Не иначе как все вошли в дом. А это означало, что времени исчезнуть у меня было кот наплакал – скоро они непременно должны выйти. Я оглянулся – не найдется ли чего-нибудь, кроме слишком шумной и заметной машины, на чем можно было бы убраться отсюда быстро и потихоньку.
В начале лета Магда, вдохновленная статьей о фитнесе в каком-то молодежном журнале, купила горный велосипед. Мы с Паулиной были просто ошарашены этим поступком. Как и следовало ожидать, прокатившись на нем от силы раза три, моя жена решила, что не принадлежит к числу энтузиасток спорта с мощными икрами и потными подмышками. Я, как только его увидел, окрестил Динь-динь[132] – уж больно дурацкой он был расцветки: золотистые блестки на розовом фоне.
Терпеть не могу велосипеды и ездить на них. Седло впивается в зад, пыхтишь как загнанная лошадь. К тому же они представляют собой чертовски серьезную угрозу на дорогах и мешают движению. Ну и вдобавок, те, кто на них ездит, почти без исключения помешаны на всякой мути вроде экологии, фитнеса и частоты собственного пульса в состоянии покоя. Да и черт с ними. Лично я, когда мне хочется ускорить сердцебиение, предпочитаю заняться сексом.
Итак, представьте себе такое крайнее непотребство: начальник полиции Маккейб жмет как ненормальный на все педали, мча по улице на пидорском розовом велосипеде. А что это у него на руле – грязная лопата, что ли? Так оно и есть. Но неужели он не видит, что покрышки сдулись, что они вообще почти пустые?
Велосипед был небольшим, а поскольку я даже седло не успел поднять, то мои колени почти упирались мне в грудь, отчего езда становилась в сто раз неудобнее, да видок со стороны был тот еще.
В погоню за «исудзу»! Но как за ним угонишься, если у него почти пятиминутная фора и на двести лошадиных сил больше, чем у меня? По одной улице, по другой. Оглядываюсь по сторонам в поисках машины. Лопата то и дело соскальзывает с руля и норовит упасть на землю.
Как назло мне всюду встречались знакомые, и я изо всех сил старался стать незаметнее. Черта-с-два.
– Эй, шеф, привет! Славный у вас велосипед! – Ухмылка.
– Эй, Фрэн, что, решил спортсменом заделаться? – Буа-ха-ха.
Или просто улыбки и смешки моих друзей и соседей при виде идиота, который катит на полуспущенных шинах и сучит коленками, задирая их чуть не до небес.
Вроде бы их машина мелькнула на углу Бродвея и Эйприл-стрит, но, скорее всего, я просто принял желаемое за действительное. Я все прикидывал, куда бы они могли направиться. Вдруг лопата соскользнула с руля, и я резко затормозил, слушая, как она исполняет свой танец с саблями на асфальте. Я ее поднял и поехал дальше. За рулем, видимо, сидит Джордж, потому что он знает Крейнс-Выо. Но куда мог бы поехать мой друг? Случись ему составлять инструкцию по выходу из этой переделки, что бы он в ней написал?
Жми-жми-жми на педали – я мчался по городку, вызывая в памяти мелодию из «Волшебника страны Оз», где Злая Волшебница улепетывает на велосипеде с похищенным песиком Тото. Жми-жми-жми на педали… нет, я определенно не так представлял себе свои последние дни на земле.
Похвастать физической формой я отнюдь не мог, прокуренные легкие молили о пощаде, а тело того и гляди готово было приказать долго жить. Джордж и компания могли отправиться куда угодно. И пока я и в самом деле не рассыпался, надо было выбрать что-то одно и держать путь туда.
– Пусть это будет лес. Поехали-ка в лес.
Именно это я и сделал. На Мобил-лейн взял влево и двинул напрямик к дому Тиндалла – лет сорок именно этим путем я и ездил. Теперь, когда я знал, куда направляюсь, в голове у меня стало получше, но тело дышало на ладан. Как-то раз, когда Магда еще не утратила энтузиазма в связи со своим новым спортивным образом жизни, она сообщила мне, что езда на велосипеде уступает только плаванию в системе тотальной аэробики. Я сказал «угу» и продолжил читать газету. Теперь я с прискорбием постиг смысл ее слов. Я истекал потом, задыхался и ругался – все сразу. Поражение на всех фронтах одновременно. Может, это тоже разновидность аэробики? А тот лесок за домом Тиндалла вдруг оказался куда как дальше, чем я привык думать. Правда, я уж много лет не ходил туда пешком, а если и жал, направляясь туда, на педаль, так только на педаль газа. Все эти фанаты физических нагрузок вечно кричат, что пешком или на велосипеде ты видишь больше. Но если теперь я чего и видел больше, так это собственной злости и разочарования от того, что мои усилия гнать Динь-динь побыстрее ни к чему не приводили.
Когда мне уже казалось, что дела мои хуже некуда, позади я услышал звук быстро приближающейся сирены. На какую-то долю секунды я снова ощутил себя мальчишкой, вечно пребывающим не в ладах с законом. Ни о чем другом я не мог думать – беги, уноси ноги. Не дай им себя поймать! Мне даже пришло в голову, а не лучше ли спрыгнуть с велосипеда и рвануть куда-нибудь в поисках укрытия. Но будь я копом в машине, то непременно задал бы себе вопрос: эй, а чего этот парень на розовом велосипеде делает ноги? Поэтому я опустил голову как можно ниже и продолжал отважно крутить педали, надеясь на помощь богов или, может, этой шайки с Крысиного Картофеля.
Похоже, кто-то из них и в самом деле ко мне благоволил, потому что патрульная машина с воем пронеслась мимо и исчезла из виду. Кто бы ни сидел за рулем, наверняка он получал кайф от звука сирены и быстрой езды, а потому и внимания не обратил на какого-то типа, накручивающего педали. Я делал последние повороты направо-налево, а промчавшаяся машина придала моим мыслям новое направление. Куда это она мчалась на такой сумасшедшей скорости? Департамент полиции в свое время принял решение: в городе не лихачить, кроме экстренных случаев. Что еще за катаклизм случился?
Наконец я все же добрался до дома Тиндалла, сразу за которым был акведук – часть самого короткого пути к лесу, если вы пешком или на велосипеде. Единственный раз с тех пор, как я отчалил от своего дома, я был рад, что кручу эти колеса. Еще каких-то пять минут, и я окажусь на дороге, которая ведет прямо к лесу. Но если Джорджа там не окажется… у меня не было ни малейшего представления о том, что делать дальше.
Джорджа там не оказалось. Но я все-таки свернул на эту дорогу и въехал в лес. Если бы мне сказали, что впереди крутая горушка, на которую мне нужно въехать, то я бы слез с велосипеда, развернулся и повел его назад, и плевать на любые последствия.
Я ехал медленно, ничего не видел и потому испытывал все большее разочарование и смятение. Добравшись до конца леска, я развернулся и поехал обратно, по-прежнему внимательно глядя вокруг. Инстинкты старой полицейской ищейки умирают медленно. Вертя головой из стороны в сторону, я вглядывался в тенистое пространство между деревьями – не увижу ли там чего-либо, хоть какого-нибудь свидетельства, что они приезжали сюда зарыть тело. Да, но как бы они его закопали без лопаты?
«Черт тебя возьми, Джордж, почему ты меня не послушался? Ведь я предлагал самый простой выход из этой заварушки». Правда, я знал, что на самом деле это не так, но мне приятно было говорить эти слова деревьям и Динь-динь.
Мимо пролетали машины. Я старался держаться как можно ближе к краю дороги – не хотел, чтобы меня видели. Но как этого избежать, когда катишь черт знает где на розовом велосипеде? Почему-то в мою отупевшую голову ни разу не пришло, что эти ребята ехали на полноприводном «исудзу», а следовательно, могли свернуть с дороги в лес где угодно.
Я уже готов был сдаться и начал подумывать о том, что делать дальше, как вдруг увидел маленького Фрэнни, который появился из сосновых зарослей. Увидев меня, он не выказал ни малейших признаков удивления. Руки глубоко засунуты в карманы брюк хаки, вид недовольный. Медленно подъехав к нему, я затормозил и поставил ноги на землю.
– Привет.
– Привет.– Он даже не посмотрел на меня.– Велик ничего себе. Только цвет паршивый.
На одну смешную секунду мною овладели чувство неловкости и острая потребность оправдываться:
– Это не мой. Жены. А где остальные?
– Там, в лесу, – тихо и печально ответил он, а под конец горестно вздохнул.
– А ты почему здесь?
– Они сказали,– пробормотал он, глядя в землю, – чтобы я шел домой.
– Можешь меня к ним отвести?
Я старался не выдать своего нетерпения. Если я сейчас его спугну, у меня будут крупные неприятности.
Мальчишка сразу же повеселел – как же, взрослый пригласил его вернуться в дело.
– Ясное дело, могу. Ты и велик возьмешь? А чего это у него такие толстые шины?
Когда я был в его возрасте, горных велосипедов еще и в помине не было, так что его недоумение я хорошо понимал.
– Так удобней ездить, особенно в лесу, по камням и кочкам. Садись-ка, поедем вместе – покажешь мне, где остальные. Потом можешь взять его покататься, если захочешь.
– Ты рули, а я буду Идеальным штурманом! – радостно завопил он, подскочив к велосипеду. – Буду тебе командовать, куда повернуть.
– Договорились, Идеальный штурман. Держи лопату.
Я их не увидел, проезжая мимо, потому что они углубились довольно далеко в лес и спустились в овражек, который не был виден с дороги. Когда мы добрались до машины Флоона, поблизости никого не было, но тело оставалось на своем месте в машине – не очень хороший признак.
– Где же они? – Я прислонил велосипед к дереву и повернулся кругом, но ничего не увидел.
Мальчишка тоже оглянулся.
– Они искали место, где его закопать. Хотели где-нибудь под деревьями. А меня прогнали. Этот Флоон назвал меня маленьким ссыкуном.
Я машинально потрепал его по голове и хотел было сообщить, что я в его возрасте был покруче, чем просто маленький ссыкун, но вовремя прикусил язык и попытался его подбодрить:
– Так это ж похвала! Вот я, к примеру, большой ссыкун и горжусь этим, и ты будешь собой гордиться, когда вырастешь. Дай-ка мне лопату. Хочешь прямо сейчас взять велик и прокатиться?
Он покачал головой.
– Нет, хочу с тобой.
– Ладно, если так. Оставим его здесь и пойдем их искать.
Мы несколько минут бродили по лесу, но ничего не увидели и не услышали. В лесу, полном листьев и мерцающих теней, пахло свежестью. Скоро наступит осень и здесь воцарятся другие запахи – более густые и зовущие, все начнет умирать и осыпаться, устилая землю, и гнить. Старый лес, прошлогодняя листва, потом пойдет снег, и все темные, унылые цвета предзимья покроет белизна.
Я ничего этого уже не увижу. Мысль была невыносимой, я всеми силами старался прогнать ее от себя. Мы продолжали идти, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться.
– Ты кто? – спросил мальчик. Поколебавшись, я улыбнулся.
– Я – это ты, когда вырастешь.
Он изучал глазами землю, обдумывая мои слова.
– Но как же мы можем быть здесь одновременно?
– Не знаю. Так случилось, вот и все. Не могу этого объяснить. Думаю, здесь не обошлось без волшебства.
– Ладно. – Он качнулся с носков на пятки, заметил что-то интересное на земле, наклонился, поднял необычной формы палочку, лежавшую у большого камня. Он заговорил спокойно и рассудительно, будто в том, что я ему сказал, не было ничего из ряда вон. – Я и так знал, что мы типа родственники, только не знал какие. Так ты и вправду я, когда вырасту?
– Ну да. Таким ты будешь в сорок семь лет.
– Ого, как много. Но ты еще ничего. А пенис у тебя все еще есть?
– Пенис? – остановился я. – Конечно. А куда бы ему деться?
– Марвин Брюс сказал, что к сорока пенис начинает расти обратно, ну, втягивается в живот.
При одном упоминании имени этой тощей, с желтыми зубами, сопливой помоечной крысы у меня мурашки по коже пошли. Я сказал довольно непримиримо:
– Марвин Брюс свои козявки ест. Ты что, веришь типу, который такое выделывает?
– А ты знаешь Марвина?
– Еще бы. Он шут гороховый. Не удивлюсь, если он вырастет и станет Кеннетом Старром[133].
– Это еще кто?
– Не важно. Идем.
Мы их нашли далеко в глубине леска. Оба сидели на земле, глядя пустым взглядом вдаль. Чак мирно спал на левой ноге хозяина. Из всех троих только Джордж поднял голову, когда мы подошли. Выражение его лица свидетельствовало о тех невероятных усилиях, которые он безуспешно прилагал, чтобы вернуть свои мысли из каких-то очень далеких мест. Может, поэтому он вроде и не удивился, увидев меня.
– Фрэнни. Вот и ты. У тебя все в порядке? Ты что-то побледнел.
– Я в порядке. Что это вы тут делаете? Почему тут сидите? В машине труп, а вы тут сидите. Не можем же мы его там оставить.
– Мы как раз хотели за ним вернуться. Остановились отдохнуть, и тут Каз стал меня вводить в детали своего проекта. Это совершенно невероятно. Ты и представить себе не можешь всех последствий того, что он пытается создать.
– Я тебе верю на слово. Вставай, Джордж. Нам надо вырыть яму, так что нечего время попусту терять. Вы уже нашли подходящее место?
Мальчишка крутился поблизости, тыкая в землю концом своей палки.
– Здесь можно где угодно, Фрэнни. Лучше не найти – от дороги далеко. Но яма должна быть глубокой, чтобы животные ее не разрыли, когда мы уйдем.
Я вонзил лопату в землю. Она глухо ударилась о древесный корень. То же происходило и в тот день, когда я пытался похоронить здесь Олд-вертью. Вся земля под тонким слоем почвы была опутана сетью переплетавшихся между собой корней. Я уже знал, как трудно продраться сквозь эту сеть.
Я ходил туда-сюда, втыкая лопату в землю, но повсюду было одно – переплетение корней. Единственными звуками были птичий щебет, стук лопаты о землю и удары палкой – мальчишка лупил по стволам деревьев, по веткам.
– Думаю, здесь ничего не получится. Слишком много корней, черт бы их драл.
– Так пойдем за телом или как?
Я швырнул лопату на землю и скрестил руки на груди. Единственное, что возникало перед моим мысленным взором, – это гигантский светофор, который заклинило на красном свете. Что-то надо было делать, надо было не откладывая принять решение, вот только какое?
Поднялся ветер. Воздух внезапно наполнился пьянящим запахом сосны и сладострастным шелестом теплого ветерка в густых зарослях. Я автоматически поднял голову и вдохнул воздух.
– Боже мой, какой прекрасный аромат!
Солнечный свет, словно не зная, уйти ему или остаться, вдруг принялся играть бликами по фигурке мальчишки. Тот склонил голову набок. Судя по его виду, его недавно подстриг Вернон, городской парикмахер, умерший двадцать лет назад.
Увидев что-то на земле, маленький Фрэнни уронил палку и стал медленно наклоняться. Глаза его были прикованы к одной точке.
– Эй, смотри-ка!
Он был футах в двадцати от меня. Я подосадовал, что он меня отвлекает, а к тому же не мог с такого расстояния разглядеть, что его так привлекло. Какая-нибудь детская ерундистика. У меня на это не было времени. Джордж и Флоон стояли, молча ожидая моего решения. Ну не смешно ли – эти два гения ожидали инструкций Ф. Маккейба, которого разгневанный директор школы перед исключением обозвал «кандидатом в газовую камеру». Но я понятия не имел, что им сказать. Светофор у меня в черепушке горел красным цветом.
– Смотри! – Мальчишка ухватил что-то на земле.
Он выпрямился, держа что-то большим и указательным пальцами. Остальные пальцы он отвел в сторону, словно не хотел прикасаться ими к тому, что держал. Пока его находка не шевельнулась, я думал, что это еще одна палочка.
Это оказалась ящерица или хамелеон – не знаю точно, я ведь не герпетолог. Надо было у Джорджа спросить, он все на свете знает, но мне было не до того, слишком я разволновался. Сидела себе эта ящерка на лесной полянке, никому не мешала, принимала солнечные ванны, а тут ее кто-то хвать за длинный хвост и на небеса. На секунду. Только секунду оставалась она в таком положении – вихлялась и дергалась, отчаянно пытаясь вырваться на свободу. А потом ящерка отбросила хвост, упала на землю и бросилась наутек. Мальчишка издал довольный и разочарованный вопль. Важнее было то, что ящерка, убегая, промчалась прямо по моей лопате. Вид лопаты и ящерицы вместе – одна на другой – затронул что-то во мне, словно пламя коснулось сухой бумаги.
И тут я вспомнил, как мы с Джорджем рассматривали школьный конспект Антонии Корандо. В ушах у меня снова звучал его голос, говоривший, что только два образа повторяются на всех этих странных пророческих картинках – лопата и ящерица.
Я уставился на то место, где парнишка поймал ящерицу, встал на него и сказал:
– Копаем здесь.
– Здесь? Прямо под деревом? Да тут сплошные корни.
– Хватит болтать. Флоон, бери лопату и копай здесь. А то я копну сейчас у тебя в заднице.
– Фрэнни, но он прав. Тут корни…
– Джордж, помнишь конспект Антонии Корандо? Ты же сам заметил, что там все время повторяются два изображения.
Втянув нижнюю губу, он поднял руку – дайте, мол, сказать. Ни дать ни взять школьник, который хочет обратить на себя внимание учителя. Но вдруг его рука стала опускаться – до него начал доходить смысл сказанных мной слов. Рубанув рукой воздух, он крепко сжал кулак:
– Лопата и ящерица!
– Именно. Начинай копать. Прямо тут.
– Да! – Он повернулся к Флоону, который теперь смотрел на нас, как на врагов. – Здесь, Каз. Фрэнни прав. Копать надо в этом самом месте.
– Я начну! Позвольте мне! – выкрикнул, захлебываясь от восторга, мальчишка.
Он поднял лопату и тут же уронил ее, не в силах справиться с возбуждением. Он снова поднял лопату и начал копать, как маленькая машина.
– Ладно, давай-ка мы. У нас дело пойдет быстрее. А ты постой в сторонке. – Я протянул руку, чтобы забрать у него лопату.
Не тут-то было. Он попытался спрятать ее за спину.
– Нет! Так нечестно! Ведь это я поймал ящерицу. Я! И их ты без меня не нашел бы. Так что первым копать должен я!
Я попытался по-доброму его уговорить, чтобы он видел – я на его стороне.
– Дружище, мы должны сами это сделать, и поскорее. Мы должны выкопать эту яму и убраться отсюда.
На его лице стало появляться строгое выражение, но вы же знаете, как это бывает у мальчишек, – они еще не научились высокомерию. В них кипят страсти – любовь и ненависть, но высокомерие им еще не по зубам. Когда он снова заговорил, голос его звенел от слез:
– Так нечестно! Я тебе сегодня два раза помог, скажешь, нет?! Из библиотеки тоже я тебя вывел! Я…
– А ну, давай сюда эту лопату! Живо!
Я шагнул к нему. Выражение моего лица его напугало. Лопату он держал за спиной, но, увидев, что я приближаюсь, уронил ее. Он попятился, споткнулся о нее, упал. При этом он не сводил с меня испуганного взгляда. Я не мог терять времени – поднял с земли лопату и повернулся к нему спиной.
– Ты ссыкун! Здоровый, жирный ссыкун, и пенис у тебя усох! – От злости он начал произносить свою дразнилку нараспев: – Пенис усох, пенис усох!
Не обращая на него внимания, я протянул лопату Флоону и показал, где копать. Голова у меня кружилась, и мне нужно было сесть.
– Фрэнни, берегись! – услышал я голос Джорджа и почувствовал удар под коленку.
Нога у меня подогнулась, но я удержал равновесие. Оглянувшись, я увидел, как мальчишка припустил в лес.
