Джорджетт Хейер
Опасный маскарад
Точно так же думала и Прюденс, возвращаясь домой на Арлингтон-стрит. Она не думала о смерти, просто все это дело было достаточно щекотливым. Правда, она прекрасно владела искусством фехтования, но понимала также, что одно дело – состязаться на рапирах с друзьями и совсем другое – сражаться не на жизнь, а на смерть со своим заклятым врагом.
К тому же сразу было видно, что физически он очень силен. Может быть, у нее и будет преимущество в быстроте; кроме того, ее научили одной-двум уловкам, известным очень немногим. Нет, она не считала положение безнадежным, но признавала в душе, что ей не по сердцу все это дело.
Конечно, можно рассказать обо всем Робину. Да, – и немедленно быть увезенной во Францию или увидеть, как он сбрасывает свой костюм и занимает ее место на дуэли. Он вполне может это сделать: он лишен ее осторожности. Бегство она бесповоротно отвергла. Сбежать, запятнав свое имя трусостью... А большой джентльмен, как же быть с ним? Она почувствовала, как краснеет. Не может же она упасть в его глазах, пусть это и страшная глупость.
Разумеется, остается еще старый джентльмен, но она не могла представить, чем бы он мог ей помочь. Безусловно, он мог бы мгновенно увезти ее из Лондона, точно так же как и Робин, но что потом? Дальше была полная темнота. На что можно надеяться, оставаясь в Англии? Если поразмыслить, то почти не на что. Боже, зачем ей носить этот костюм?..
Она подумала о том, что завела свой корабль в самый водоворот, но вдруг ощутила в себе желание самой, без чужой помощи, вывести его на вольное течение. Довериться Робину в этом деле значило бы расстроить все их планы и, в сущности, самой превратиться в помеху.
Могло случиться и так, что ее тайну раскроют: следовало бы подумать об этом. Рана, хирург – Господи, какой скандал! Если дела обернутся наихудшим образом, думала она, и находчивость ей изменит, может, стоит довериться мистеру Белфорту? У нее было чувство, что он надежный человек. Он сможет устроить все так, чтобы скрыть ее тайну. Можно сыграть на его любви к приключениям. Это было не совсем то, чего бы ей хотелось, но, если она не придумает ничего лучшего, то пригодится и этот план. И не нужно забывать о том, что у нее есть шанс победить мистера Ренсли.
Она вернулась домой молчаливой, и Робин шутил, что она, видно, мечтает о своем мамонте.
Глава 16
НЕОБЪЯСНИМОЕ ПОВЕДЕНИЕ СЭРА ЭНТОНИ ФЭНШО
Сэр Энтони сидел в одиночестве за завтраком, когда объявили о приходе мистера Белфорта. Когда вошел достопочтенный Чарльз, он оторвался от своего бифштекса и предложил Белфорту разделить с ним трапезу.
– Благодарю, час назад позавтракал. Вот от вашего эля не откажусь, – с готовностью отозвался мистер Белфорт.
Сэр Энтони подвинул ему кувшин.
– Что-то вы чересчур энергичны, Чарльз, – заметил он. – Чего это вы являетесь с визитом в такую несусветную рань?
– Занят одним делом, видите ли. – Мистер Белфорт таинственно кивнул. – Но я не потому пришел. Я насчет серой кобылки, Тони.
– Дорогой мой Чарльз, решительно не могу говорить о конине за завтраком.
– Уже десятый час! – запротестовал мистер Белфорт. – Дело вот в чем: Ортон предлагает мне сотню гиней, но я сказал, что она уже обещана вам. Но если вы думаете, что она легковата...
– Она мне понравилась, – сказал сэр Энтони. – Я вам дам ту же цену, что и Ортон.
– Тони, никоим образом! Пусть будет, как мы с вами столковались, – в смятении вскричал мистер Белфорт. – Я не какой-нибудь там перекупщик!
И они пустились в дружеские препирательства. Наконец компромиссное решение было принято, и мистер Белфорт пожелал оросить сделку очередной порцией эля. Но, несмотря на все это веселье, у него был вид человека, которого преследует какая-то мучительная мысль.
– Кстати, Тони, юный Мерриот, без сомнения, храбрец, не так ли? – поинтересовался он.
– Понятия не имею. А почему вас это занимает? – Сэр Энтони, не отрывая глаз, следил за мухой, которая кружилась над бифштексом.
– О, просто так! – крайне небрежно ответил мистер Белфорт.
Сэр Энтони изучающе посмотрел на него.
– А что, он дает вам повод усомниться в его храбрости? – произнес он без особого интереса, будто для того лишь, чтобы поддержать разговор.
– Никоим образом, дорогой мой! Просто... я подумал... Но это секрет, понимаете? Никому ни слова!
– В самом деле? – Сэр Энтони вновь сосредоточил все свое внимание на мухе. – Должен предположить, что дело серьезное.
– Ну что до того, то все держится в секрете, только чтобы не дошло до мисс Мерриот. Не говорите ей ничего!
Пальцы сэра Энтони играли ленточкой лорнета.
– Хотите сказать, что Мерриота вызвали на дуэль? – медленно произнес он.
– Это так, – честно ответил мистер Белфорт.
Наступила пауза.
– Кто же этот воинственный человек?
– Ренсли. Молиньюкс считает, что это скандал, – наверное, так оно и есть. Однако Ренсли рвался в драку, так что ничего не поделаешь.
– Ренсли! Боже ты мой! – В глазах сэра Энтони появился намек на удивление. – А Мерриот, говорите, отказался принять вызов?
– Да нет! – Мистер Белфорт был шокирован. – Ничего подобного! Бог с вами, нет, конечно! Хотя в какой-то миг я решил, что он струсит. Но я ошибся, Тони. Он принял вызов, и совершенно хладнокровно.
Сэр Энтони встал и подошел к зеркалу над камином, занявшись перевязыванием галстука.
– Так почему же вы, Чарльз, сомневаетесь в его прыти? – спросил он.
– Не знаю, клянусь вам. Мне показалось вчера, что ему не по душе эта затея. Я уж все устроил. Я его секундант, видите ли. Часа два назад у меня был Джессеп, и мы с ним договорились. Завтра на Грейз-Инн-Филдз, я уже дал знать Мерриоту.
– И вам показалось, что он не в восторге?
– Да, знаете, он как-то чересчур спокоен – но ведь это не грех, Тони? Господи, да он вроде вас, могу поклясться, – пока не позавтракает, ничто ему не мило.
– Весьма возможно, – согласился сэр Энтони и отошел от зеркала.
Достопочтенный Чарльз жизнерадостно попрощался и пошел сообщить сэру Раймонду Ортону, что серая кобылка достанется другому.
После его ухода сэр Энтони некоторое время стоял посреди комнаты, бессмысленно созерцая портрет своего величественного деда. Потом подошел к письменному столу, уселся и весьма решительно подтянул к себе лист бумаги. Он обмакнул гусиное перо в чернильницу, написал дюжину строк и завершил размашистой подписью. Перечел написанное и посыпал бумагу песком. Затем письмо было заклеено облаткой, припечатано красным воском и положено в один из ящиков стола. Сэр Энтони поднялся, велел принести шляпу и трость и неторопливо вышел на улицу.
Неторопливой походкой он направился в Уайтс-клуб, где, невзирая на ранний час, собралось немалое общество. Сэр Энтони уселся перед холодным камином и развернул газету. Члены клуба приходили и уходили. Фэншо перекинулся парой слов с мистером Мерриотом, но ничего не сказал о предстоящей дуэли. Напротив, он даже выразил надежду, что мистер Мерриот пообедает с ним завтра вечером. Прюденс приняла это предложение спокойно, хотя сердце ее упало. Этот день оказался не легче вчерашнего, тем более что в самый ранний час к ней явился достопочтенный Чарльз, который показался ей всего лишь жизнерадостным молодым животным. Она едва ли могла надеяться явиться к обеду в дом сэра Энтони, но нельзя было возбудить в нем подозрения. Прюденс не скрыла желания поскорее отделаться от него и вскоре ушла с мистером Деверю. Последний жаждал дружеского совета в важном вопросе: ему нужно было выбрать очередной расшитый жилет.
Сэр Энтони вернулся к своей газете и не отрывался от нее, пока не услышал смеющийся голос:
– Как же, он отправился брать урок у Галлиано. Белфорт предложил шпаги, хотя Ренсли, понятно, требовал пистолеты.
Тяжелые веки дрогнули. Смеялся сэр Раймонд Ортон. Вокруг него у камина собралась группа джентльменов. Там были и мистер Молиньюкс, и мистер Траубридж, и молодой лорд Кестрел.
Траубридж взял понюшку табаку:
– Конечно, это не наше дело, а все-таки странно, что Ренсли не нашел себе соперника постарше.
– Как это? – удивился милорд. – Ведь Мерриот сам сказал ему что-то оскорбительное, кажется, насчет манер.
– Вы совершенно правы, Траубридж. – Молиньюкс сохранял негодующий вид. – Но Ренсли просто злится на весь белый свет из-за этой своей тяжбы. Ему хотелось поссориться с кем-нибудь, чтобы сорвать на нем злость. Я рад, что молодой Мерриот выбрал шпаги: из пистолета Ренсли бы его убил.
Сэр Энтони отложил газету и обернулся к компании.
– Не похоже, чтобы он очень-то полагался на свою шпагу, – заметил он.
Ортон взглянул на него с презрением:
– Думаю, у него достаточно умения, чтобы разделаться с этим юнцом. Вот только Деверю всем рассказывает, что Мерриот – сущий дьявол в фехтовании да еще знает кое-какие секретные итальянские штучки. Вот наш друг и отправился попрактиковаться часок с Галлиано.
– Мне это кажется каким-то малодушием, – пренебрежительно заметил лорд Кестрел. – А вот Мерриот, например, пошел выбирать жилеты. Воплощенное хладнокровие!
– Ренсли дьявольски разозлится, когда узнает, что его секрет известен и что весь свет в курсе, что он отправился в фехтовальный зал, – захохотал Ортон. Он кивнул сэру Энтони: – Фаррадей зашел к нему с визитом, а лакей возьми да проговорись. За этакие штучки его следовало бы поджарить на медленном огне.
– Ну, – сэр Энтони приятно улыбнулся всей компании, – я и сам собирался к Галлиано. Давно не практиковался. Не исключено, что я встречу там нашего друга. Молиньюкс, составьте мне компанию.
– Как, и вы задумали дуэль? – спросил Траубридж, смеясь.
– Нет, дорогой мой Траубридж, конечно нет. Но практиковаться следует все время. Пойдемте, пофехтуем вместе.
Посыпались шутки, ибо всем было известно миролюбие сэра Энтони. В крайнем весе-лье, предвкушая развлечение от встречи с Ренсли в фехтовальном зале, двое приглашенных, а за ними и Ортон с Кестрелом двинулись вслед за Фэншо. Они испытывали законное желание немножко подразнить Ренсли, а заодно размяться со шпагами. Вполне достойный способ провести утро.
Фехтовальный зал маленького итальянца находился над табачной лавкой в Хеймаркете. Приятели вскоре добрались туда и поднялись по лестнице на второй этаж. Они продолжали смеяться и болтать. Услышав шум, на лестнице появился слуга синьора Галлиано и спросил, не изволят ли джентльмены подождать несколько минут в комнате рядом с залом. Добрый синьор должен закончить заниматься с одним джентльменом.
– Да знаем мы этого джентльмена, Тино! – объявил со смехом милорд Кестрел, протискиваясь в зал. Тино попытался возразить, но хохочущую компанию унять было невозможно.
Милорд распахнул дверь и изобразил крайнее удивление:
– Вот так штука!.. Ренсли? Вы здесь? Мистер Ренсли как раз надевал камзол и при этих словах непритворно вздрогнул. Посреди зала стоял невысокий итальянец, который, опираясь на шпагу, радостно улыбался новым посетителям.
Он тут же разглядел мистера Фэншо и приветственно взмахнул клинком:
– Ага, сейр Антонию? Ага! Пришли ко мне выучить новые пассы, а? У меня для вас есть один. Можете назвать его Le Baiser de la Morte – «Поцелуй смерти»! Я вас этому научу, у вас есть способность понять это. – Его рапира молниеносно коснулась груди лорда Кестрела. – Вас, милорд? Нет! О нет! Это только для оч-чень немногих – можно сказать, для тех, кто превзошел великое искусство, duello! Вас... вас я научу тоже искусству – что делать с вашими ногами. – Он свирепо нахмурился, глядя на сэра Раймонда, хотя глаза его лукаво поблескивали. – Научил ведь я этого плохого сейра Раймондо не налетать, как бык на ворота, а?
– Ладно, ладно, Галли, не так уж плохо это получилось! – возразил Ортон, мигая.
– Не плохо, мой друг! Это было ужасно!.. А, мистер Траубридж! К нему я отношусь спокойно, ага? Мистер Молиньюкс не будет учиться у Галлиано, он любит английскую школу, а это нешто, вообще нешто! Мистер Ренсли тоже напрасно отнимает мое время. Sapristi! Это опять как бык на ворота! Я его за это время убью тысячу раз. Десять тысяч раз!
Галлиано был знаменитостью, и все его фамильярности и строгая критика принимались весело. Милорд Кестрел вспрыгнул на широкий подоконник, требуя, чтобы ему сию минуту показали «Поцелуй смерти». Сэр Энтони с крайним интересом рассматривал мистера Ренсли в лорнет.
– Ну, ну! – произнес он. – И вы научились «Поцелую», Ренсли?
– Bacchus! Вы меня подозреваете в святотатстве? – воскликнул Галлиано. – Я его учил только держать голову на плечах. Думаю, он пойдет на дуэль. Правда, я благодарю богов, что не должен видеть этого! Это разобьет мое сердце!
– А я и понятия не имел, что вы берете уроки у старого Галлиано, Ренсли, – заметил милорд не без презрения.
– Я прихожу к нему иногда на час-другой, – отозвался Ренсли, явно выказывая желание удалиться не медля.
Но сэр Раймонд Ортон непринужденно оперся на дверь:
– «Иногда» – это когда доходит до дуэли? А, Ренсли, наш герой?
– Ну, знаете, Ортон!.. Что за шутки?
– Шутки, да еще какие – всему городу известны!
Сэр Энтони заговорил с Галлиано:
– Мы хотели поупражняться, Галли, но, наверное, сейчас появится мистер Мерриот?
– Не знаю никакого мистера Мерриота, – с негодованием заявил Галлиано. – Я готов заниматься с сейром Антонио. Зачем я буду назначать занятие мистейру, которого я не знаю?
– О, а я-то думал, что теперь пошла мода брать уроки перед дуэлью! – извинился сэр Энтони, теребя свой лорнет. – Оказывается, это только у мистера Ренсли такой обычай. Но каково разочарование!.. Не показали ему этот новый удар! Может, научите его этому «Поцелую», Галли?
Итальянец переводил глаза с одного на другого. Он чувствовал: что-то неладно, и следует быть настороже.
– Я не пытаюсь научить его «Поцелую». Вам – да, вам я его покажу. Но ни мистеру Ренсли, ни вам, милорд, и ни сейру Раймондо – нет!
– Какой вы безжалостный, Галли; просто совершенно бессердечный! – сказал сэр Энтони. – Пожалейте хоть немножко беднягу!
Мистер Ренсли неподвижно стоял рядом с сэром Раймондом. Он сжал губы, глаза сверкали. Мистер Молиньюкс с любопытством глядел на Фэншо, а милорд у окна рассматривал Ренсли и фыркал. Такие шуточки были по нем.
– Нет, вы не понимаете, – настаивал сэр Энтони. – Вот тут у нас Ренсли, ему сил нет как хочется пролить кровь – не свою, разумеется, – и как раз подвертывается подходящий человек. Ну, сначала так показалось, что подходящий – • провинциальный юнец. Что может быть лучше? Но без дьявола не обошлось – оказывается, этот юнец вроде как владеет всякими хитрыми фехтовальными трюками, может быть, и вашим «Поцелуем», Галли, – как знать... Конечно, у нашего бедного Ренсли душа ушла в пятки, тут уж поневоле побежишь к Галлиано. А вы его так подвели! Какой вы нехороший, клянусь, прямо злой! Бедному Ренсли придется отказаться от дуэли, ей-богу!
Смех замер на губах милорда Кестрела; сэр Раймонд быстро оглянулся.
Мистер Ренсли сделал два шага к сэру Энтони и прошипел:
– Не будете ли вы так любезны, сэр Энтони, объяснить смысл ваших замечаний?
Сэр Энтони медленно повернулся к нему. Мистер Ренсли был отнюдь не малого роста, и все же ленивые глаза смотрели на него сверху вниз.
Сэр Энтони перестал теребить свой лорнет, и его лицо сменило свое обычное добродушное выражение на презрительную улыбку.
– С удовольствием, мистер Ренсли. Но я-то думаю, что смысл моих слов совершенно ясен. Просто у вас, без сомнений, есть причина их не понимать.
Ренсли побагровел:
– Вы уже не в первый раз прохаживаетесь на мой счет, сэр Энтони!
– И не в последний, Ренсли. Я желаю, чтобы вы вели себя благопристойно!
– Благодарю вас, сэр, вы прекрасно объяснили мне значение ваших слов. Вы позволяете себе считать меня трусом, потому что мне пришлось сегодня взять часовой урок фехтования?
– Вы все перепутали, мой милый Ренсли, – невозмутимо ответил сэр Энтони. – Я изволю считать вас трусом потому, что вы специально вызвали на ссору человека, который по возрасту годится вам в сыновья.
У сэра Раймонда вырвалось беззвучное восклицание. Шутка неожиданно приняла опасный оборот. И какого дьявола нужно было Фэншо напрашиваться на ссору?
Ренсли заговорил сквозь зубы:
– Могу ли я осведомиться, какое вам до этого дело, сэр?
Глаза сэра Энтони смотрели твердо и презрительно.
– Сэр, я прекрасно понимаю ваше старание оберечь себя от моего вмешательства.
Траубридж положил руку на плечо сэра Энтони.
– Тони... – начал он успокаивающим голосом.
Тот сбросил его руку:
– Минутку, Траубридж.
Пальцы мистера Ренсли схватились за рукоять шпаги.
– Я понимаю, чего вы хотите, сэр Энтони. Вы получите доказательство того, что я не трус, а может быть, и еще кое-какие. Будьте любезны назвать своих секундантов!
Сэр Энтони оглядел зал.
– О, да тут их хватит обоим, – заключил он. – Я возьму мистера Молиньюкса и мистера Траубриджа. Не сомневаюсь, что милорды Кестрел и Ортон не откажутся оказать вам услугу.
Молиньюкс подскочил от неожиданности:
– Что это еще за шутки, Фэншо?
– Я обращусь к своим друзьям, сэр, благодарю вас! Вы будете говорить с ними. – Ми-стер Ренсли зашагал было к дверям, но его остановил голос сэра Энтони.
– Куда же вы? Я имею право выбирать время и место. Какое место может быть лучше этого и какое время удобнее теперешнего?
Глаза Кестрела засверкали от удовольствия. Фэншо, определенно, свихнулся, но спектакль обещал быть отменным.
– Можете рассчитывать на меня, Ренсли! – воскликнул он.
– Сэр Энтони, поверьте, ничто не может быть более приятным для меня, нежели поединок с вами, – ответил Ренсли, – но завтра я встречаюсь с вашим протеже. Потому наши отношения мы выясним позже.
– В самом деле, Тони, вам следует...
– Позвольте, Молиньюкс. – Он поднял руку, призывая всех к тишине. – Я, Ренсли, не собираюсь ждать, к радости какого-то молокососа.
– В данном случае, придется сэр! Сэр Энтони улыбнулся:
– Вы, должно быть, считаете меня много глупее, чем я есть на самом деле, Ренсли.
– Я сомневаюсь в этом, сэр! – Ответ был двусмысленным.
– Считаете, мой добрый Ренсли, если думаете, что я совершенно не понимаю, почему вы отказываетесь сражаться со мной сейчас.
– И почему же, сэр?
Сэр Энтони указал на Ренсли своей длинной тростью и ответил со снисходительным презрением:
– О, вы проведете дуэль с Мерриотом, ко всеобщему удовольствию, а потом окажется, что вы получили небольшую рану, для излечения которой ваш хирург рекомендует вам сменить климат. – Он пожал своими широкими плечами: – Нет, нет, Ренсли, так не пойдет!
Рука мистера Ренсли задрожала, но не от испуга.
– К дьяволу и вас, и ваши намеки! – закричал он. – Думаете, я побоюсь драться с вами, а?
– Я думаю, мистер Ренсли, что вы не осмелитесь встретиться со мной ни сейчас, ни в какое другое время, – ответил сэр Энтони, не обращая внимания на изумленные взгляды друзей. Он размахнулся и легко ударил мистера Ренсли по зубам перчаткой, которую держал в руке.
Послышались придушенные ругательства и скрежет стали в ножнах. Мистер Ренсли обнажил шпагу.
Галлиано подскочил к ним с поднятой рапирой.
– Ах, ах! Спрячьте шпагу! Спрячьте шпагу, я вам говорю. Не затевайте тут ссор, вы оба! – крикнул он.
– Я буду с вами биться здесь и сейчас, сэр Энтони! – загремел мистер Ренсли, отбросив в сторону шляпу и трость.
В серых глазах сверкнул довольный огонек.
– Дайте-ка нам побольше места, Галли, – сказал сэр Энтони. – Какая жалость, что никто из нас не владеет вашим «Поцелуем»!
– Энтони, вы, решительно, сошли с ума! – настойчиво шептал ему на ухо Молиньюкс.
– Мой друг, я мыслю здраво, как никогда, – уверил его сэр Энтони, снимая свой камзол. – Заприте двери, Галли. – Он заправил внутрь кружевные манжеты. – Молиньюкс, там у меня в ящике стола письмо, на всякий случай... Вы его найдете.
– Фэншо, я умоляю вас!..
– Не нужно, мой милый, это совершенно ни к чему. Галли, друг мой, сжальтесь и помогите мне стянуть сапоги.
Итальянец помог ему, но лицо его хранило выражение озабоченности.
– А со мной что будет из-за вас, а? Ведь это скандал, сейр Антонио!
– Не бойтесь, Галли; скандала не будет.
Сэр Раймонд Ортон вышел вперед навстречу мистеру Молиньюксу, и они со всей возможной щепетильностью измерили длину обеих шпаг.
Склонившись над клинком, мистер Молиньюкс произнес:
– Их следует остановить, Ортон. Фэншо сошел с ума.
– Совершенно! – жизнерадостно подтвердил Ортон. – Но это такая забава, в конце концов! Да их теперь уже и не остановить. У моего подопечного руки чешутся подраться. Ну, готовы?
Противники формально отсалютовали друг другу, и лезвия скрестились. В мертвой тишине слышны были звяканье, и скрежет, и мягкое движение ног в чулках по деревянному полу. Секунданты стояли на своих местах с обнаженными шпагами; маленький Галлиано все еще держал свою рапиру с пуговкой. Он сидел у окна и жадно следил за схваткой. Пару раз он нахмурился, один раз быстро кивнул, выражая одобрение.
Это была жестокая схватка, ибо один рвался отомстить за непереносимые оскорбления, а другой направил всю свою волю и стремление на то, чтобы вывести противника из строя. Очень скоро стало ясно, кто из них сильнее. Выпады Ренсли были, и в самом деле, неистовы, а его атаки полны огня, но его удары были не точны, и зрителям не раз казалось, что сэр Энтони пока щадит его. Этот крупный мужчина оказался странно легок на ногу, он играл с Ренсли, и мало-помалу стоявшие поняли, что он метит в правую руку противника и ему нужна только она.
Конец пришел быстро. Ренсли сделал выпад. Последовал молниеносный ответ, и Ренсли, покачнувшись, шагнул назад, прижав левой рукой правую.
К нему подбежали секунданты; Галлиано с восхищением аплодировал; сэр Энтони отступил к стене, обтирая шпагу. На рубашке мистера Ренсли расплывалось красное пятно, правая рука бессильно повисла.
Галлиано выскочил на середину комнаты.
– Браво, браво! – воскликнул он. – Я выучил вас этому удару! Я – Джироламо Галлиано!
– Умерьте ваш энтузиазм, друг мой, – посоветовал ему сэр Энтони.
Галлиано воздел руки к небу:
– Энсусиазм!.. Ба, ведь плохо, все плохо! Вы, англичане, не понимаете этого искусства! Ну, правда, раза два были пассы, которых я сам не мог бы стыдиться. Но не льстите себе! Вы не умеете фехтовать, даже вы, сейр Антонио.
