Джулия Гарвуд
Скрытая ярость
Глава 20
Когда насчет поездки было решено окончательно, Дилан позвонил Нейту, чтобы сообщить, что Кейт отправляется в Саванну.
– Мне даже нравится, что она на время покинет Силвер-Спрингс, – сказал он в заключение. – Правда, это всего дня на два, но отъезд будет кстати, в особенности потому, что это внезапная перемена планов и никто, кроме сестер, о ней не знает.
– Письма они не ждали?
– Конечно, нет. Они даже не слышали о Комптоне Томасе Маккене. Интересно, что у него на уме...
– Я сделаю насчет него запрос и позвоню сразу, как только что-нибудь выяснится. Надеюсь, и вы будете держать меня в курсе. Как и обещал, я спросил, сможет ли шеф Драммонд принять вас завтра рано утром. Он согласен, но не забывайте о моем предупреждении. Вы теперь в его юрисдикции и фактически у него под началом. Не сердите его попусту.
– Ладно, не буду. Обычно мне удается поладить с людьми. А как насчет ФБР?
– Я доведу это до их сведения... в должный момент.
– А не знаете, кто у них всем заправляет?
– К сожалению, с той стороны вечный дефицит информации, но я свел список кандидатов на эту роль до трех человек. Первым стоит некий Кляйн, он из Джорджии. Бойкий субъект.
Позиция Нейта по отношению к ФБР была настолько очевидной, что он не сумел бы ее скрыть при всем желании. Дилан не мог его винить: мало кому понравится, когда его низводят до мелкой сошки.
Пока он говорил по телефону, Кейт сидела в прихожей. Глаза у нее слипались. Наконец разговор закончился, Дилан взял свой чемодан и подошел к ней.
– Чего ты ждешь?
Она зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть.
– Жду, когда можно будет проводить тебя в комнату для гостей.
– Я ее уже нашел, когда обходил дом. Лучше бы шла спать – у тебя измученный вид. Ты что, прошлой ночью не выспалась?
– Прошлой ночью я была на больничной койке.
– Ах да, верно. Так иди выспись.
– Нам по дороге.
Они молча поднялись на второй этаж. Спальня Кейт находилась прямо напротив комнаты для гостей. Изнемогая от сонливости, но не желая выходить из роли любезной хозяйки, она отворила для Дилана дверь.
– Здесь своя туалетная комната, поэтому...
– Я уже видел.
Он захлопнул дверь перед ее носом. Удивленная настолько, что сон отступил, Кейт замерла. Что между ними произошло? Дилан не был ни резок, ни груб. Наоборот, он улыбнулся.
Внезапно ее осенило и стало неловко. Ведь она втайне ожидала, что он попытается поцеловать ее на ночь... потому и проводила до двери. А он и не подумал.
Ну и отлично. Хочет показать, что ее долгое и трудное объяснение принесло плоды. Дошло, как до жирафа, – на десятом километре. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Она ведь этого хотела. Тогда отчего на душе так пусто? Может, потому, что Дилан не очень-то и спорил, когда она предложила жить дальше, словно ничего не случилось. Настоящий джентльмен – все, как желает дама!
Кейт прошла к себе и занялась вечерним туалетом, но мысли о черствости Дилана не выходили из головы. Ему незачем расстраиваться. Женщин кругом хоть пруд пруди, и всегда можно подыскать новый объект.
Кейт сделала честную попытку раздуть в себе отвращение к подобной неразборчивости, но безуспешно. Тогда она обратилась к праведному гневу: надменный эгоист, как он посмел постучаться в ее дверь вот так, ни с того ни с сего?! Почему сначала не позвонил и не дал ей шанс послать его к черту? Нет, он явился как к себе домой, да еще чуть ли не с порога начал командовать!
Однако и гнев не спешил разгораться. Приходилось признать, что с Диланом так близко, через коридор, она чувствовала себя не в пример спокойнее. Даже Изабель прониклась его лекцией на тему простейших мер безопасности. Конечно, не сразу и не по собственной инициативе: сделав общий выговор, он сосредоточился на ней и устроил то, что в просторечии называется головомойкой. Изабель уже никогда не забудет заложить щеколду и повернуть в замке ключ. Кейт сильно подозревала, что младшей сестре предстоит теперь всю жизнь оглядываться через плечо и что даже самый бурный водоворот студенческой жизни не заставит ее потерять бдительность. И ведь он не угрожал, не наседал, не давил на психику! Просто умело подчеркнул то, к чему это может привести. Никакой гипнотизер не преуспел бы так, как Дилан Бьюкенен с его простой лекцией.
Как ему удается? Он явно предпочитает пряник кнуту, а между тем по долгу службы должен бы наоборот. Лучше бы кнут, со вздохом подумала Кейт. Трудно свести отношения к чисто платоническим, если мужчина проявляет трогательную заботу о тебе и твоих близких.
Ну зачем она улеглась с ним в постель?! Это было чудовищной ошибкой, а что она сделала, чтобы ее исправить? Заявила что-то вроде «ты мне безразличен, и я тебе безразлична, так давай разойдемся, как в море корабли». Надо бы лучше, да некуда.
Кейт улеглась, натянула одеяло на голову и провалилась в сон.
Глава 21
Четкий, расписанный по минутам план выезда не удался – со всеобщей помощью Изабель уложилась в сроки, а Кайра, именно поэтому, нет. Вместо того чтобы в семь утра уже мчаться по скоростному шоссе, в восемь они еще стояли возле машины, прощаясь и заверяя Кейт, что все будет в лучшем виде.
– Не хочется оставлять тебя наедине с горой финансовых проблем, – сказала Кайра.
– Ничего, как-нибудь справлюсь. Главное – не отчаиваться.
– Ты позванивай, чтобы мы не ломали голову, что и как. И не надо меня от всего оберегать, – заявила Изабель.
– Ладно, ладно, она будет резать тебе правду-матку прямо в лицо, – хмыкнула Кайра.
– Хорошо Дилан здесь. Если бы ты, Кейт, поехала в Саванну одна, то по дороге совсем спятила бы от раздумий. Его присутствие тебя отвлечет.
Дилан, настоявший на том, что лично запрет все двери, теперь тактично ждал за пределами слышимости. Ему самому не терпелось выехать, но он помалкивал, зная, как трудно надолго расставаться с близкими. Ожидая, он наблюдал.
Вот Кейт сделала какое-то замечание, видимо, на его счет, потому что они повернулись, чтобы улыбнуться ему. В этот миг, как откровение, ему вдруг явилась вся красота этих трех женщин.
Они были похожи, но каждую отличало что-то свое, придававшее ей уникальную прелесть. Изабель, само очарование, всеобщая любимица и прирожденная кокетка, была тоненькой и воздушной, эдакая белокурая фея с большими, чуть раскосыми глазами цвета моря. У Кейт глаза были темно-голубые, и волны каштановых волос выгодно оттеняли их, заставляя лучиться. Кайра была самой высокой и крепкой из сестер и телосложением напоминала Диану-охотницу с небрежно падающей на плечи гривой рыжеватых волос. У Кейт веснушки были только на носу – едва заметная россыпь, у Кайры их хватало и на щеках. При всей своей прямолинейности и любви к насмешкам она была еще и стержнем, основой этой небольшой дружной семьи, а если нужно, и миротворцем. Изабель больше получала, чем другие. Кайра больше отдавала.
Определить характер Кейт оказалось труднее. Она умела и брать, и отдавать, это Дилан знал по собственному опыту. В ней была и кротость, но в отличие от Изабель она могла за себя постоять. Было и что-то еще, какая-то неопределенность. Это что-то влекло к ней, по крайней мере его. Не фасад целеустремленной деловой особы, эдакой барракуды, которой палец в рот не клади. Не маска женщины, повидавшей виды, за которую она сама упорно держалась. Скорее, то, что под всем этим жила и дышала нежная, чувственная, ранимая и, если уж на то пошло, не слишком искушенная душа, – вот почему он сумел так легко уложить ее в постель. Очень может быть, что она об этом искренне сожалеет. А он нет. Он был рад, что так вышло.
Такой ход мысли не мог довести до добра, и Дилан сам не заметил, как начал вспоминать отдельные моменты той ночи. Ничего более несвоевременного было не придумать. Он встряхнулся.
– Кейт, ты собираешься ехать, или мы проторчим тут до завтра?
Она продолжала следить за тем, как Кайра выезжает из гаража. Только когда машина скрылась за поворотом, она повернулась, и стало заметно, что щеки у нее влажные.
Дилан не сделал на этот счет никаких замечаний. Он уселся за руль и отворил дверь для Кейт.
– По-моему, я что-то забыла. Где сумочка?
– Вот, на сиденье.
– Думаю, брать с собой что-то еще просто глупо! Не понимаю, зачем я тебя послушалась и собрала чемодан... я не задержусь там ни на минуту. Кстати, где он? Наверняка так и стоит в прихожей.
– Нет, я его уложил в багажник. Сядешь ты или нет? Ау, Растрепа! Очнись!
Кейт адресовала ему испепеляющий взгляд, в котором читалось: «Еще раз назовешь меня так – и ты труп!»
– Может?..
– Утюг выключен, я проверял. Садись, черт возьми! Она уселась, поджав губы, но тотчас же перестала суетиться и спокойно застегнула ремень безопасности.
– Куда ты так спешишь? Тебя вообще не приглашали.
– Зато ты приглашена, а время идет.
– Ну и что?
– Надо еще заехать в участок, и я понятия не имею, сколько придется там проторчать. Этот шеф Драммонд – тот еще тип.
Как старожил Силвер-Спрингс, Кейт взялась показывать дорогу. Участок находился довольно близко от ее дома, и они добрались туда быстро. Это оказалось двухэтажное строение, обветшалое, но довольно романтичное на вид, если слово «романтика» можно хоть каким-то боком отнести к полицейской работе. Густой плющ оплетал его до самой крыши, к дверям вела дорожка из красного кирпича, за долгие годы истертая ногами чуть не наполовину.
– А что, там есть и кутузка?
– Не знаю. Может, в задней части или наверху.
Входная дверь была недавно покрашена лоснящейся черной краской. Ставни тоже. Дилан был удивлен. Он не только не встречал таких полицейских участков, но и не думал, что это возможно.
– Не будь тебя, я проехал бы мимо. Решил бы, что это пансион.
Однако внутри он обнаружил именно то, к чему привык: невзрачный серый линолеум на полу, стены, до половины покрытые грязновато-зеленой масляной краской с разводами от кисти, что имитируют рисунок, и за столом в приемной – угрюмую старушенцию с лицом мегеры, в точности как в Бостоне. Даже запах был знакомый: пахло потом, мышами, недавней дезинфекцией. Дилан с удовольствием окунулся в родную атмосферу.
Шеф Драммонд взял на себя труд при виде их выйти из-за стола. Он напоминал борца в тяжелом весе, недовольного тем, что больше не может месить противника на ринге. Руку он пожимал так, словно проверял, способен ли все еще расплющить ее, если придется. Кейт он сразу выставил в приемную, проворчав, что там есть кофеварка.
Она послушно уселась на неудобный металлический стул, достала свой мобильник «Блэкберри» и проверила, нет ли важных посланий. Одно было от Хейли, но к важным оно вряд ли относилось. Скорее всего новые доводы в пользу мятного с маренговым отливом. Это могло подождать. Кейт решила, что позвонит Хейли по дороге. Будь при ней кейс, можно было снова заняться бумагами, но Дилан настоял, чтобы она немного передохнула, так что кейс остался дома.
Стул, должно быть, нарочно был спроектирован так, чтобы посетитель не мог расслабиться. Он врезался в ноги, в бедра, в спину, и как ни ерзай, ничто не помогало. Время тянулось бесконечно.
Кейт заметила, что мегера за столом все чаще бросает на нее взгляд. Может, юбка задралась? Она поспешно сняла ногу с ноги и спрятала обе под стул. Украдкой взглянула на блузку, не расстегнулась ли пуговица.
Дилан все не шел.
Мегера снова вынырнула из-за компьютера и пронзила ее взглядом.
– В чем дело? – отважилась Кейт.
– Я обожаю ваши свечи!
– Что, простите?
Угрюмое лицо осветилось улыбкой и сразу преобразилось.
– Ваши свечи. Я их обожаю!
– Спасибо.
– Хотела, знаете ли, купить и туалетную воду... – Должно быть, вспомнив про свой возраст, женщина несколько смутилась. – Просто ради запаха! Но я не знаю, какую выбрать, а посоветовать некому.
– У меня есть пробники. – Кейт порылась в сумочке и нашла все три. – Вот, возьмите. Получите представление о трех ароматах: «Изабель», «Лия» и «Кайра». Мы выпускаем их в виде туалетной воды и духов.
Не скрывая восторга, женщина приняла пробники, назвала свое имя и так долго трясла Кейт руку, что та смутилась.
– Как я рада с вами познакомиться! Вы ведь знаменитость.
– Из-за свечей?
– Конечно, нет! Ваши ароматы чудесны, но прославились вы, извините, тем, что чуть не взлетели на воздух вместе со старым складом.
Она высказала это с таким видом, словно подозревала Кейт в умышленной попытке увековечить себя таким образом. От необходимости отвечать спас хлопок двери кабинета – Дилан наконец соизволил появиться в сопровождении шефа Драммонда. Теперь он был при оружии и в руках нес коробку (видимо, с патронами). Запас карман не тянет, подумала Кейт, внутренне усмехнувшись.
– С этим парнем, мисс Маккена, вам нечего бояться. Вы в надежных руках. У него отличный послужной список, и его начальник ничуть не обрадовался, узнав, что он временно в моем распоряжении. Взял с меня слово, что это ненадолго. Говорит само за себя!
Кейт кивала, но взгляд ее так и тянулся к пистолету. Перед мысленным взором возникла больничная койка и Дилан, бледный, с забинтованным плечом. Теперь она до конца поняла, что его работа связана с риском, и хотя как полицейский он не оставлял желать лучшего, он рисковал раньше и не собирался избегать опасности впредь. У нее неприятно засосало под ложечкой.
– Я рада оказаться в таких надежных руках.
Дилан бросил на Кейт косой взгляд. Шеф Драммонд кивнул, сдвинул брови и махнул рукой на дверь:
– И хватит взрывов! Постарайтесь вернуться назад с руками, ногами и головой.
– Кошмар! – пробормотала Кейт, идя рядом с Диланом к машине. – Все ведут себя так, словно я нарочно это делаю. Эдакая ходячая бочка с порохом: куда ни сунусь, все взлетает на воздух. Скоро от меня начнут шарахаться!
– Ну, так уж и начнут, – хмыкнул он. – Скорее, будут ходить хвостом. Если разобраться, ты внесла оживление в это стоячее болото.
Они уселись, выехали на улицу, и здесь Дилан притормозил.
– Говори, куда ехать.
– Первый поворот налево приведет тебя на Мэйн-стрит. Это кратчайшая дорога до скоростного шоссе, но по утрам на выезде бывает пробка. Придется ползти шагом минут десять.
– Всего-то? В Бостоне никто не назвал бы это пробкой. – Дилан повернул, где было сказано, и чуть погодя заметил: – Мне даже нравится неспешный ход здешней жизни. Все как-то спокойнее, проще, и шума не в пример меньше.
– Шеф Драммонд тебе тоже нравится?
– Странный тип, – честно признал он. – Вернее, с чудачествами. Словно боится, что от улыбки лицо у него треснет по швам. Поэтому предпочел забыть, как улыбаются. Не знаешь, взаправду он зол как черт или у него просто такая манера? Стоило войти, он выпятил челюсть, а когда открыл рот, я думал, это для того, чтобы послать меня куда подальше. Похвалил меня за безупречную службу с таким видом, словно охотнее убил бы! – Дилан помолчал и добавил: – Немного похож на отца.
– Твой отец совершенно нормальный человек. Я бы даже сказала, приятный. Ко мне он неизменно добр.
– Правильно. Потому что ты ему никогда не перечишь.
– Не наговаривай на родного отца! Будь он вроде шефа Драммонда, Джордан и Сидни не называли бы его папочкой.
– Это привилегия слабого пола. Сыновья, обращаясь к нему, обязаны добавлять «сэр». Нам доставалось на орехи, когда были помоложе... и, если честно, задело. Когда в семье шестеро мальчишек, нужны ежовые рукавицы!
Кейт припомнила первую ночь после ранения Дилана. Судья Бьюкенен сидел у постели сына. Когда она проснулась после короткой дремоты, то увидела у него во взгляде такую откровенную боль, что чуть не разрыдалась от сочувствия и поняла, что, несмотря на внешнюю суровость, он любит детей всем сердцем.
– Ненавижу больницы...
Взгляд Дилана дал Кейт понять, что она произнесла это вслух.
– Как всякий нормальный человек, – заметил он и, откликаясь на ее печаль, коротко сжал ей руку. – К чему ты это сказала?
– Так, ни к чему.
Не хотелось углубляться в описание причин. Дилан не настаивал. Скоростное шоссе в это время было почти пустынным, и он не слишком пристально следил за дорогой.
– Утром я звонил Нейту.
– И что же?
– Сказал, что еду с тобой в Саванну. Объяснил почему и попросил навести еще пару справок.
– Мило с твоей стороны.
– Кое-что он для меня уже выяснил. Что-то нечисто в истории с тем складом, где был взрыв. Им вроде бы владеет фирма, но, кроме названия, ничего не удавалось выяснить. Нейту пришлось копнуть как следует, и представляешь, у кого контрольный пакет акций?
– У кого?
– У Карла Бертолли.
Кейт меньше всего ожидала услышать это имя и в первый момент подумала об ошибке.
– Невозможно!
– В смысле Нейт решил облить честного человека помоями? – усмехнулся Дилан.
– Конечно, нет, но... как это может быть? Карл сроду не упоминал, что имеет отношение к складу!
– Может, не хотел, чтобы ты это знала.
– А Дженнифер из риелторской компании, которая показывала мне склад? Она знала? – спросила Кейт и тут же сама себе ответила: – Как она могла не знать! Без таких деталей никто не возьмет на себя объект! Ее уже допрашивали?
– Она с семьей где-то на природе, но к завтрашнему дню должна вернуться. Нейт мог бы разыскать ее, но решил, что время терпит, – ведь главное уже известно. Сегодня или завтра ее допросят, не имеет решающего значения. По его мнению, она скрыла то, что склад фактически принадлежит Карлу, по его же просьбе.
Кейт честно постаралась проникнуться новостью, но ничего не вышло. Карл? Дорогуша Карл? Нет, и еще раз нет!
– Но если взрывы подстроены Карлом, то каков был его мотив? Правда, недвижимость обычно бывает застрахована, и на солидную сумму, но в деньгах он не нуждается – сам раздает их благотворительным организациям. И уж совсем непонятно, зачем ему моя смерть! Мы дружим, знаем друг друга тысячу лет! Нет, это все не имеет смысла!
– Я уверен, ФБР уже составляет картину финансовых возможностей Карла Бертолли. Если они не так солидны, как кажутся, это скоро станет известно. Какой-то мотив быть должен.
– А я говорю, его нет!
– Кто знает, кто знает... Порой такое узнаешь о людях, что голова идет кругом. У твоего Карла вполне могут быть маленькие тайны.
– Не могу поверить! И не хочу!
– Ну, так брось об этом думать. Поразмыслим лучше вот над чем: Комптон Томас Маккена – твой двоюродный дедушка. Вернее, был им.
– Как это был?
– Он скончался прошлой ночью, а два часа спустя – в полном соответствии с его последней волей – письмо было отправлено Андерсоном Смитом, одним из его поверенных.
– Тогда чего ради?..
– Ты едешь в Саванну? Отнюдь не за тем, чтобы, как гласило письмо, встретиться с ним в конторе «Смит и Вессон». Вы все три должны были присутствовать при чтении завещания.
Кейт вдруг ощутила горькое разочарование и поразилась его силе.
– Ну, значит, это неподходящий момент копаться в наследственности, – сказана она в попытке пошутить. – Поскольку это была основная причина для поездки, можем поворачивать. Наследство пусть оставят себе, нам оно без надобности.
– Это ты так говоришь, а что скажут твои сестры?
– В письме есть номер телефона конторы. Могут созвониться. Не прозевай поворот!
– Вы не единственные, кто будет присутствовать. Соберутся все ваши родственники по отцовской линии. Неужели тебе не интересно?
– Ничуть.
– Вообще-то я не знаю, все ли соберутся, но двоюродные братья будут точно. О них Андерсон Смит упомянул Нейту. Кстати, никому не известно, что вы тоже упомянуты в завещании. Насколько я понял, они вообще не имеют представления о вашем существовании.
– Хорошенькое дело! В таком случае я еще меньше хочу там оказаться. Поворот уже виден! Тормози!
Дилан и не подумал.
– Ты ничего этим не добьешься. Мне нечего там делать, нет никакого интереса к тем, кто там будет, и даже если ты притащишь меня в Саванну, я первым делом возьму обратный билет. Если эти люди никогда не слыхали о нас, вряд ли их просветили насчет наследственных болезней. Держали в неведении.
– Странная логика.
– Так оно чаще всего и бывает. Короче, поворачивай назад!
– Есть одно обстоятельство...
– Какое? – спросила Кейт с подозрением.
– Поверенный говорил что-то о фотографиях вашего отца, которые находятся среди имущества покойного, и других его личных вещах.
– Ах вот как... – протянула она. – Ладно, едем.
Глава 22
Роджер Маккена прибыл на чтение завещания с пистолетом сорок пятого калибра в кармане.
Хотя он был на месте за добрых двадцать минут до начала, пришлось искать место для парковки – квартал, где находилась адвокатская фирма «Смит и Вессон», был из престижных, со множеством дорогих и вычурных бистро, где деловая публика закусывала в обеденный перерыв. Наконец удалось приткнуться на какой-то стоянке в полукилометре ходьбы до нужного здания.
Выйдя из машины, Роджер постоял, опираясь на капот и жадно втягивая сигаретный дым. Он держал окурок во рту до тех пор, пока не ощутил вонь горящего фильтра и жар огня на губах, а бросив, тотчас закурил снова.
В висках стучало так, словно голова сейчас лопнет. В таком состоянии не то что ходить, стоять можно лишь с трудом, но событие было не из тех, которые пропускают. На него не зазорно и приползти.
Вопреки головной боли и ужасной слабости во всем теле Роджер не был обижен на судьбу. Как раз наоборот. Похмелье было платой за добрую весть: накануне, узнав о смерти дяди, он издал дикий крик радости и так хорошо приложился к бутылке, что под утро отключился прямо на полу.
Ходьба по удушливой жаре добавила к неприятным ощущениям еще и тошноту. Контора находилась сразу за парком, но и прогулка через него не принесла облегчения – пришлось пробираться между теми, кто предпочитал сень деревьев столику бистро и закусывал прямо на траве.
Перед дверью Роджер постоял, шатаясь и тяжело дыша, весь покрытый липким горячим потом. Зная, что внутри его ждет прохлада, он навалился на дверь, а когда она отворилась, ринулся вперед, как обезумевший бык. Сигнал тревоги хоть и не пронзил уши, но прозвучал громко и внятно, и оба охранника тотчас кинулись наперерез. Раздосадованный задержкой, Роджер попробовал прорваться, но его прижали к стене и потребовали или отдать оружие на временное хранение, или немедленно покинуть здание.
Выпятив челюсть и бормоча проклятия, он протянул пистолет ближайшему охраннику, рукояткой вперед.
– Он заряжен? – спросил охранник, не снимая руки со своего.
– Разумеется! – рявкнул Роджер, все сильнее злясь. – Какого черта я таскал бы с собой незаряженный?!
– Это верх неосторожности – разгуливать повсюду с заряженным пистолетом и взведенным курком, – заметил охранник, принял оружие и поставил на предохранитель. – Хотите отстрелить себе что-нибудь важное?
Роджер только отмахнулся, внезапно почувствовав усталость до мозга костей.
– А разрешение у вас есть? – спросил другой охранник.
– Самой собой.
Это была ложь – никакого разрешения у Роджера не было и быть не могло, при его-то образе жизни и репутации. Он позаимствовал пистолет у брата Эвана, который держал дома целый арсенал.
– Далеко не убирайте – я не задержусь.
Вместо ответа охранники в четыре руки обшарили Роджера, то ли чтобы убедиться, что другого оружия при нем нет, то ли показать, кто здесь главный. Подобное надругательство возмутило его до глубины души. Обшаривать мультимиллионера, как какого-то подзаборника!
– Да как вы смеете?! Вы знаете, кто я?
Судя по тому, что никто не ответил, охрана не имела об этом ни малейшего представления. С бесстрастным видом оба отступили.
Шагая к приемной конторы, Роджер мысленно рвал и метал, а когда секретарша спросила, как доложить, прокричал свое имя в полный голос в надежде нагнать на наглецов страху.
– Прошу присесть. Это всего на минутку. Секретарша позвонила, выслушала ответ и адресовала Роджеру улыбку, полную профессиональной любезности.
– Теренс сейчас спустится. Это ассистент мистера Смита, он отведет вас в контору.
Ожидание действительно не затянулось. Очень скоро наверху роскошной винтовой лестницы с резными перилами появился молодой человек в темном костюме элегантного покроя, белоснежной рубашке и строгом галстуке. Против всех ожиданий, он не представился и не протянул руки, просто предложил следовать за ним. Роджер брюзгливо отнес это к новомодным веяниям. Не без труда осилив винтовую лестницу, он прошел вслед за ассистентом в конец длинного коридора и оказался в просторном зале с толстым ковром, мягкой мебелью и картинами на стенах, которые неискушенному глазу показались бы оригиналами. Все здесь буквально разило большими деньгами.
Как ни хорохорился Роджер, это произвело на него впечатление. Не желая ударить лицом в грязь, он спросил: «А где Андерсон?» – хотя не только не был знаком с адвокатом дяди, но даже никогда его не видел.
– Мистер Смит сейчас будет, а пока не хотите ли чего-нибудь выпить?
Обрадованный Роджер изъявил желание отведать чистого бурбона. Ассистент коротко кивнул и пошел к двери.
– Всю бутылку! – крикнул он вслед. – Мы с братьями должны... – он чуть не брякнул «отпраздновать это событие», но вовремя спохватился и сказал: – помянуть дядюшку.
Несколько минут спустя появился Брайс, увидел на столе бутылку и без всяких налил себе полстакана. Ни один из братьев не добавил к чистому алкоголю ни содовой, ни даже льда, хотя и то и другое стояло на подносе. Осушив стакан, Брайс издал утробный звук удовлетворения и лишь тогда кивнул Роджеру в знак приветствия.
Братья не виделись примерно полгода. Роджер был поражен тем, как изменился Брайс. Он исхудал так, что одежда висела на нем как на вешалке – да что там, иная вешалка выглядит упитаннее! Кожа его приобрела землистый оттенок, а белки глаз – желтоватый. Роджер с содроганием подумал: цирроз печени.
– Давненько не виделись, – сказал он, чтобы не молчать.
– Угу, – буркнул Брайс.
– С самого дядиного дня рождения. Хорошая была гулянка.
– Угу.
– Как самочувствие?
– В полном порядке! – тотчас встрепенулся брат. – А в чем дело? Почему ты спросил? Я что, плохо выгляжу?
Это явно был случай, когда отказываются смотреть правде в глаза.
– Да я слышал...
– Что?
– Ванесса говорила, что тебе в последнее время нездоровится...
– Она вечно несет всякую чушь!
Роджер мысленно махнул рукой. Не хочет видеть очевидного – его дело. Кто он такой, чтобы вмешиваться?
– Вы все еше вместе? Она поговаривала и о том, что желает переехать.
– Чего ради? – хмыкнул Брайс. – У нас давно уже отдельные спальни, а это все равно что разные жизни. Что ты привязался к Ванессе, как будто нам больше и поговорить не о чем? Ей не так уж плохо живется, моей женушке. Она греет кое-кому постельку вот уже три месяца и думает, что я ничего не знаю. А я слышал, как она по телефону договаривалась с ним о встрече. – Он передернул плечами. – По мне, пусть делает что хочет. Все равно у нас давно уже нет ничего общего, да и не было. Мы оба слишком ленивы, чтобы что-то менять, а по правде сказать, уйди она к любовнику, я был бы только рад: перестала бы лезть ко мне с проповедями о пользе трезвости. Вечно ноет, что мне надо бросить пить!
– Ну, если она ноет, значит, ты ей небезразличен, – резонно заметил Роджер.
– Небезразличен! – хмыкнул Брайс. – Как же иначе? Бабам надо кого-то воспитывать, не то помрут со скуки. А как дела у тебя?
– У меня большие планы. – Роджер подмигнул. – Инвестиции! – Он поспешно продолжал, чтобы не оставить брату и шанса задать наводящие вопросы (это была болтовня чистой воды, никаких планов у него сроду не бывало): – Скоро у меня наступят большие перемены.
– Ах так... – Брайсу явно было наплевать на его жизнь, в том числе на будущее. – Что-то Эван задерживается. Ты с ним видишься?
– Недавно перекинулся словцом.
Роджер не стал уточнять, что это было в баре казино и речь шла исключительно о пистолете напрокат. Брайс строил из себя человека с твердыми моральными принципами, выступал против ношения огнестрельного оружия и, конечно, прочел бы проповедь о мирном сосуществовании. Напыщенный болван!
– Ну и как он?
Судя по тону, вопрос был задан из чистой вежливости, чтобы скоротать время до появления адвоката.
– Эван помалкивает о своей жизни.
– Не похвастался даже достижениями в бодибилдинге?– ехидно осведомился Брайс.
– Нет, но судя потому, как он выглядит, достижения есть.
– Стоит черта помянуть, как он уж тут!
Роджер тоже повернулся к входной двери и в знак приветствия поднял стакан. Младшенький выглядел на диво, просто как никогда: крепкий, с темно-золотистым загаром после долгих часов в солярии клуба, где накачивал мышцы. Он мог бы служить иллюстрацией к рекламе спортивных снарядов, весь сухощавый и жилистый внизу, широкий и мощный сверху. Мускулы так и перекатывались у него на руках и плечах.
Зато его одежда, по мнению Роджера, оставляла желать много лучшего: брюки с пузырящимися коленками были, должно быть, куплены на распродаже всякой дешевки, майка, до неприличия обтянувшая грудь, полиняла от стирок. Эван не спешил навстречу зрелости. Он так любил студенческие годы, что словно завяз в них, так и оставшись недорослем.
Хотя язык так и чесался отпустить на эту тему шуточку, Роджер счел за лучшее его придержать. Эван и раньше был вспыльчив, а в последнее время срывался с цепи по малейшему поводу.
– Рад снова видеть дорогих братьев! – Сделав эту уступку хорошему тону, Эван счел, что можно больше не церемониться. – Кто-то из вас смердит до неба! Признавайтесь, кто?
– Роджер, – тут же сказал Брайс.
Тот начал было возражать, но ему не дали возможности.
– Не отпирайся! – проворчал старший брат. – Ты дымишь как паровоз. Еще немного – и никотин начнет сочиться у тебя из пор. Весь провонял в самом деле. Отвратительная привычка!
Дальнейшее превратилось в едкую перепалку в три голоса, в разгар которой в двери прошла Ванесса. В бледно-сером костюме, который нельзя было назвать иначе как верхом элегантности, она выглядела потрясающе – женщина, на которую оборачиваются и которая принимает это как должное. Волосы, черные как вороново крыло, гладкие и блестящие, она носила закрученными в простой узел на затылке, что возможно только при неоспоримой уверенности в своей красоте.
Она уселась в сторонке от братьев, посмотрела на часы и заметила:
– Можно начинать. Мы все здесь.
– До назначенного часа еще десять минут, – ответил Брайс, сверившись со временем.
Порывистая и нетерпеливая, Ванесса тотчас поднялась и подергала ручку кабинета. Тот был заперт.
– О! Здесь опасаются, как бы гость не сунул нос в бумаги.
– Это оскорбительно! – буркнул Роджер. – Заставляют нас ждать, как рядовых посетителей. Вот что я вам скажу: когда вступлю в права наследования, первым делом сменю адвоката.
– Как ты думаешь, какова будет доля? – спросил Брайс.
– О, миллионы и миллионы!
– Да, но сколько именно? – поддержал Эван.
– Ну... миллионов шестьдесят, не меньше.
