Дмитрий Алексеевич Игнатов
Великий Аттрактор
Красные маги
– Таким образом, видно, что символы Советской Эпохи зачастую носили сакральный и даже магический смысл…– Лазарь Самуилович испытующим взглядом обвёл аудиторию, сделал паузу и посмотрел на часы, – А на этом наша лекция сегодня завершена. Надеюсь, вы не передумали посещать мой исторический факультатив. До следующего раза!
Профессор, небольшой кругленький и капитально лысеющий мужчина в очках, начал торопливо собирать с кафедры бумаги и неуклюже засовывать их в старомодный и вытертый от времени кожаный портфель с массивной блестящей застёжкой. Студенты грохочущей стульями и столами шумной толпой начали постепенно вытекать из аудитории. Нарушая общий стройный человеческий поток, к преподавательскому столу протиснулся худощавый молодой человек с взлохмаченной головой, в наглухо застёгнутой рубашке в нелепую коричневую клетку и мятых джинсах.
– Лазарь Самуилович… Лазарь Самуилович! – повторил он чуть громче, чтобы обратить на себя внимание профессора в общем шуме, – Вы посмотрели мой реферат?
Лазарь Самуилович одарил студента слегка презрительным взглядом, молча кивнул, а потом, по-отечески подтолкнув его пухлой ладонью к двери, вместе с ним вышел в коридор.
Осень в Н-ске в этом году была необыкновенно затяжной и тёплой. Кажется, бабье лето само пригрелось на солнышке и не хотело покидать золочёные листвой парки и скверы.
– Видите ли, Константин, – проговорил Лазарь Самуилович, небрежно размахивая портфелем, – Вы сообразительный студент, заинтересованный… Но ваша беда, что вы слишком глубоко копаете…
– Не понимаю, – искренне признался молодой человек, держа руки в карманах и загребая листву ногами, старясь не отстать от торопящегося профессора, – Так вам понравилась моя работа или нет?
– Я поставлю вам «удовлетворительно» за оригинальность. Но только за оригинальность.
– Почему?
Профессор резко остановился и сердито посмотрел на студента.
– Вы серьёзно не понимаете, Константин?! В таком случае, я всерьёз начинаю беспокоиться о вашем здоровье! – Лазарь Самуилович тяжело вздохнул, – Взять хотя бы то место, где вы «расшифровываете» символизм серпа и молота.
– Ну…
– «Молот», по-вашему, это ни что иное, как Молот Тора, а «серп» и вовсе – тот самый серп, которым бог Сатурн оскопил своего отца Кроноса. Дескать, это символ «победы над временем», «радикального отказа от прошлого наследства», знаменующий новый революционный процесс исторического развития.
– Да… И что вы думаете? – с воодушевлением во взгляде и голосе спросил студент.
– Я думаю, что это полнейший бред. Чистейший! Бред высочайшей пробы!
– Но как же… Я же сопоставлял источники… – бессильно забормотал Константин.
– Довольно, Константин! Довольно! – прервал его профессор, – Пожалуйста, не тратьте больше ни моё, ни своё время. До свидания, Константин!
Он всё так же, но уже не по-отечески и без какой-либо доброты, похлопал студента по плечу, и снова заторопился по аллее, усыпанной жёлтой листвой. Константин пару минут постоял, глядя ему вслед, а потом, ссутулившись и ещё глубже засунув руки в карманы мятых джинсов, побрёл в противоположную сторону.
* * *
– Хорошо, что ещё «пару» не влепил, – резонно заметила Света и закурила. Сейчас она сидела на общажном подоконнике вполоборота к окну, высоко подогнув под себя одну ногу в узких разрезанных на коленях джинсах и поставив шнурованный ботинок прямо каблуком на батарею, и периодически стряхивала пепел в щель между приоткрытыми рамами. Солнце словно просвечивало сквозь её худые обнажённые плечи и утопало в длинных угольно чёрных волосах.
– Ну и пофиг! – обиженно пробормотал Костя, сидевший на лестнице прямо напротив окна.
– Пересдачами бы запарил.
– Ты не понимаешь, – серьёзно ответил Константин, – Ещё никто до меня не работал с источниками так глубоко, не проводил такие исторические параллели. Революция победила фактически только в нашей стране. Потом было восстановление из разрухи, индустриализация, победа в Войне… Каким образом большевикам всё это удалось?
– Энтузиазм. Идеология. Пропаганда. Диктатура. Репрессии, – спокойно констатировала Светлана, выдохнув колечко дыма.
– Слишком просто, – отмахнулся Костя, – Когда читаешь и сопоставляешь документы, понимаешь, что было что-то глубже. Намного глубже. Долбануться можно.
– Слушай… А ты сам-то ничего не долбил, когда читал свои документы? – девушка мерзко засмеялась
– Только пиво.
– Вот, значит, и с ним завязывай.
– Смейся! Смейся! – загадочно усмехнулся Костя, – Я уже вплотную приблизился к практической части.
– К практической? – Света, наконец, окончательно отправила весь окурок в пространство между рамами.
– Я говорю о реальных ритуалах, которые, как я уверен, тайно проводились и которые можно восстановить и даже воссоздать.
Света закатила глаза и, изображая медиума, картинно выставила вперёд руки с вытянутыми тонкими пальцами:
– Дух Сталина… приди!.. И порядок наведи… Ха-ха-ха.
– Я бы не стал шутить такими вещами…
– Ой, ладно тебе, Кость… – перешла Света на мягкий и вкрадчивый голос, – Я с удовольствием посмотрела бы на это… Если тебе, конечно, нужна моя помощь…
* * *
Ночной парк был погружён во тьму. Дорожка и силуэты лавочек по её сторонам лишь с трудом угадывались в тусклом свете одинокого фонаря, который остался уже далеко позади. Обнажённые деревья плотно сплелись искривлёнными ветвями над головой на фоне чернеющего неба и окончательно отгородили аллеи от спасительных огней светящихся окон близлежащих домов.
Константин хорошо знал конечную цель этой полуночной прогулки, днём он проделывал этот путь уже много раз, поэтому теперь шёл уверенным шагом, освещая дорогу фонариком на мобильном телефоне больше для Светы, чем для себя. Она, плотно застегнув свою кожаную куртку и слегка поёживаясь от ночной прохлады, следовала за ним на полшага позади.
– Блин, Костя… Я думала, прогулка по парку будет как-то романтичнее что ли…
– Прости…
– Одними извинениями ты за такую «шикарную» ночь точно не отделаешься… Долго нам ещё идти?
– Мы уже пришли, – Костя остановился и поднял мутноватый луч фонарика вверх.
Из темноты появилось большое каменное лицо с волевым подбородком, рубленым носом и пустыми глазами под грозно нахмурившимися бровями. Над студентами во всей своей железобетонной выправке возвышался монумент солдата.
– Соцреализм, – коротко прокомментировала Света и щёлкнула зажигалкой, – Надеюсь, ты не против, я пока курну?
– Да, – рассеянно ответил Костя, посмотрев на часы, – Ещё есть время.
Света затянулась и с интересом стала наблюдать, как Костя начал мелом вычерчивать вокруг на асфальте огромную пентаграмму.
– Мы теперь сатанисты, да?
– Ошибочное мнение, – отозвался Константин, не отвлекаясь от процесса, после вчерашнего дождя асфальт был ещё мокрым и мел рисовал плохо, –
Пентаграмма появилась намного раньше, чем христианство, и соответственно раньше, чем представления о Сатане. Это древний символ, объединяющий в себе четыре природных начала, четыре стихии: огонь, воду, воздух и землю, и пятый элемент – человека. И если у сатанистов перевернутая пентаграмма символизирует контроль сил природы над человеком, то прямая, соответственно, наоборот, власть человека над природой.
– А причём тут Советы?
– Как при чём? Красная звезда. В качестве символа для Красной Армии её решил использовать Лев Троцкий, которого, кстати, звали Демоном Революции.
Костя спрятал кусок мела в карман и внимательно обошёл монумент, словно оценивая свою работу.
– Да. Так пойдёт, – он поравнялся с обрамлённой в звезду горелкой, где когда-то горел вечный огонь, – Жаль, что его отключили… Может ничего не получится.
– Ты про газ? Конечно, отключили, – памятник собираются демонтировать уже через пару месяцев.
– Именно поэтому сегодня мы здесь. Нам нужно было успеть. Ты принесла, что я просил?
– Да, конечно, – Света вытащила из-за пазухи сложенный лист с напечатанной фотографией.
– Это же Николай Ежов!
– И что? Ты мне не говорил, что нужно выбрать кого-то конкретного, а на фото он показался мне симпатичным.
– Да уж… Ладно… Это просто символическая жертва. Давай его сюда, – согласился Костя.
Он секунду вглядывался в чёрно-белое лицо наркома, а потом смял лист в кулаке и поместил в горелку вечного огня.
– Не верю, что мы действительно всё это делаем…– проговорила девушка.
– Не отвлекайся, – в руке Константина блеснуло лезвие, которым он, не долго думая, разрезал свою ладонь.
– Бу-э-э… – с наигранным отвращением прокомментировала Света, глядя, как кровь течёт на скомканную бумажку.
Подождав ещё минуту или две, Костя встал и подошёл к каменному солдату.
– Теперь поджигай
Света кивнула и щелкнула зажигалкой. Оранжевый огонёк медленно пополз по испачканной кровью бумаге. Костя повернулся к солдату и кровью написал на его груди «ЛЕНИН». На мгновение он замер, а потом взволнованно обернулся:
– Мы делаем что-то не так…
– Да! – подтвердила Света, – Мы занимаемся вандализмом.
– Нет…– не обращая внимания на язвительные замечания девушки, вслух рассуждал Костя, – Нужно было написать имя… Тетраграмматон.
– Имя Бога? Как в Каббале?
– Почти… Среди большевиков было много евреев, и они активно использовали каббалистические практики… Что-то не так…
– Только согласные!
– Что?
– Тетраграмматон состоит только из согласных, в иврите нет гласных букв! Поэтому имя бога непроизносимое.
Костя торопливо размазал лишние буквы, оставив только «Л Н Н».
– Погоди, Свет, но так остаётся только три буквы… Тетраграмматон состоит из четырёх.
– А почему ты тогда вообще писал «Ленин»?! Разве «Ленин» может быть именем бога? Ленин – вождь, но никак не бог… Думай! Бумага почти сгорела.
– Блин… Я идиот. Должно быть что-то объединяющее, общая цель, смысл, эгрегор… «Коммунизм», «Маркс»…
– Четыре согласные буквы! «ГКЧП»? «СССР»?
– Нет… Раньше! Большевики объединились ещё до создания СССР…
Костя ещё раз взглянул в каменное лицо солдата и, взволнованный внезапно озарившей его догадкой, размашисто написал «ВКПБ». В то же мгновение из горелки вечного огня в ночное небо взметнулся столб пламени. Раздался громкий хлопок, сбивший ребят с ног и отбросивший на пару метров в сторону.
На какие-то секунды Костя, как ему показалось, потерял сознание. Очнулся он, лёжа на асфальте. Правое плечо, на которое он упал, сильно ныло. Из пореза на руке всё ещё сочилась кровь. Превозмогая глухую боль во всём теле, он сделал усилие и, пошатываясь, поднялся на ноги.
Воздух вокруг был наполнен запахом гари и оседающей цементной пылью. Повсюду валялись мелкие куски раскрошенного бетона. В паре шагов, раскинув в стороны свои худые руки, словно подстреленная птица, лежала обсыпанная пылью Света. Костя, прихрамывая, подошел к ней, и, боясь, что произошло непоправимое, замер, вглядываясь в измазанное сажей лицо. Но Света всё-таки издала стон, её лицо дернулось, и на нём изобразилась гримаса боли. Костя осторожно помог ей встать. У него у самого ещё очень сильно кружилась и гудела голова. Этот гул почему-то раздавался у него в голове, мелодией и словами «Варшавянки»…
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут…
Константину вдруг показалось, что за пеленой из оседающего цемента, он видит чёрную фигуру в форме.
– Света, ты видишь это?!
Девушка, опираясь рукой на плечи Кости, посмотрела туда, куда показывал парень, и где недавно стоял монумент.
– Вижу, бл*дь.… Это полный пизд*ц… Административкой нам теперь не отделаться.
– Да, ты права, – уверенно кивнул Костя и торопливо повёл девушку к выходу из парка, – Надо поскорее валить отсюда.
– Какой же ты всё-таки м*дак…
* * *
Костя проснулся ранним утром. Солнце ещё не взошло, а предрассветный полумрак делал все предметы в комнате словно лишёнными цвета. Он помнил, как проводил Свету до общежития, но совершенно не представлял, как сам добрался домой. Ушибленное плечо сильно болело, но ощущение, что в комнате кто-то есть, заставило его через силу повернуться.
На фоне окна Костя увидел странный силуэт. У стола, опершись щекой на руку, сидела девочка лет двенадцати. На ней было надето темно-коричневое форменное школьное платье с белым фартуком, волосы, завязанные в хвостики, украшали два больших белых банта, а на шее был повязан красный пионерский галстук.
– Ты проспишь, Костя, – заботливо проговорила девочка.
– Но сегодня… Выходной…
Девочка злобно захихикала.
– Ты разбудил того, кто не знает никаких выходных. Теперь всё изменится. Тебе придётся исправлять свои ошибки, – она грозно погрозила пальчиком в воздухе.
– Кого я разбудил? Какие ошибки? – непонимающе переспросил Костя.
Внезапно на столе зазвонил непонятно откуда взявшийся большой круглый будильник.
– Ну вот, мне уже пора, – проговорила девочка и, торопливо сунув будильник в свой портфель, вскочила с места.
– Постой! Почему я?…
– Ты – «вОда»! – вдруг выпалила девочка и, смеясь, с размаху весело хлопнула Костю портфелем по голове.
Константин проснулся от яркого света, бьющего из окна прямо ему в глаза. Кошмар был таким реалистичным, что парень долгое время оглядывал комнату. Потом он всё-таки встал, оделся и вышел на улицу.
Солнце дарило городу свои последние тёплые лучи, по голубому небу где-то вдали проплывали редкие белые облака, но в воздухе уже чувствовалась прохлада неумолимо приближающейся зимы. Казалось, что все события прошлой ночи растворились и исчезли с наступлением нового дня, как и странный предрассветный кошмар. Прикрыв глаза, Костя глубоко вдохнул чистый воздух и вдруг получил резкий толчок в бок.
– Ну и козлина же ты! – сквозь зубы процедила на ухо Света.
– Привет! – растерянно ответил Костя, – Я думал, ты ещё спишь… А что случилось?
– Что случилось?! Да сегодня весь универ на ушах стоит! – Света решительно взяла Костю под руку и потащила за собой, – Пошли, прогуляемся.
– Универ? Сегодня? Воскресенье же…
– Совсем дурак? Понедельник сегодня! Я вчера весь день названивала. Ты хоть на телефон-то смотрел? Ты что забухал что ли?
– Я… спал… – неуверенно проговорил Константин, – А что всё-таки случилось?
– Ректора нашего вчера убили.
– Михаила Владимировича? Как?!
– А вот так! Нашли вчера в его квартире мёртвым. Говорят, застрелили.
– Жесть какая…
– Да ваще! Весь день только об этом и разговоров. Есть версия, что это из-за его махинаций с недвижкой. Аренда площадей в общагах и всё такое… Ну, об этом разве что глухой не слышал. Может, не поделился с кем-то… Но что бы так! Не 90-е же, блин…
– А куда мы идём?
– Никуда. Угостишь меня кофе.
* * *
Кафе было полупустым. Офисные работники уже расправились со своими бизнес-ланчами и разбрелись по конторам. А свободно шатающаяся публика ещё не вышла на свой вечерний променад. Света и Костя, взяв по кофе и десерту, устроились в дальнем углу.
– Думаю, ты зря забоялся сегодня приходить. По телику только и говорят про убийство ректора. Ни слова про…– девушка замялась и перешла на шёпот, – историю в парке.
– Да не испугался я, – мрачно пробормотал Константин, – Говорю же… Проспал. Кошмары мучили…
– Ещё бы… Кто мог подумать, что в этой горелке накопился газ…
– Ты думаешь, это был просто взрыв газа?
– А ты что думаешь? – Света отпила кофе и пристально посмотрела на своего собеседника.
– Не знаю… Мне кажется… Что-то не так. Что-то изменилось…
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю, – повторил Костя, – Не могу объяснить… Может, просто странный сон.
– Странный ты, – проговорила девушка, – Сегодня даже страннее, чем обычно… Вон, даже вкусняшку свою не съел.
Света встала с места
– Ладно. Ты сиди, откисай… Скушай сладенького, помогает. А я пойду. Вечером позвоню, ты только трубку бери.
Костя молча кивнул, а она лёгкой походкой вышла из кафе, закурила и, зажав сигарету в зубах, отправилась в сторону общаг. Асфальтовая дорожка, обычно всегда наполненная шумными студенческими компашками, сейчас почему-то была совершенно пуста. Девушка посмотрела на небо, погода начала резко портиться, солнце скрылось за серой свинцовой пеленой, и всё вокруг сразу стало каким-то бесцветным. Света свернула в арку под воздушным переходом между двумя корпусами и чуть не столкнулась со странной девочкой в старомодной школьной форме. Она медленно подняла глаза и чётко проговорила:
– Он не спит. Он придёт за всеми… И за тобой, и за твоим другом. И он становится сильнее.
– Кто?! О ком ты говоришь, девочка?
– Палач, – девочка захихикала.
– Какой ещё палач? Что ты мелешь, мелкая?!
– У твоего друга есть моя вещь. Пусть проверит вентиляцию в туалете.
Договорив последнюю фразу, девочка вдруг сорвалась с места и, сверкая своими маленькими ножками, выскочила из арки и скрылась за углом. Света хотела было догнать мелкую шкоду и хорошенько надрать ей уши, чтобы та не шутила со взрослыми, но, выбежав из арки, уже никого не увидела. Ярко светило солнце, по голубому небу всё так же проплывали редкие облака. По асфальтовой дорожке прогуливались небольшие группы студентов.
Пожав плечами, девушка закурила очередную сигарету и неторопливо побрела к своему корпусу, где ещё издали заметила какое-то непонятное движение. Подойдя ближе, она увидела взволнованную толпу. Около входа с включёнными мигалками стоял полицейский УАЗик и «скорая». Двое медбратьев не без труда вытащили из подъезда носилки с грузным телом, покрытым сверху клеёнчатой материей, и погрузили в машину. Впрочем, даже не видя лица, Света по одной только фигуре и комплекции догадалась, что под тканью лежал труп коменданта общежития.
– Допрыгался старый козёл, – услышала Света над ухом злорадный шепот Наташки, старшекурсницы с пятого этажа, – кто-то его ё*нул всё-таки.
– Ну, нельзя же так… Человек же был…
– Г*ндон он был редкий. Говорят, половину первокурсниц пере*бал, старый извращенец.
– Это ж слухи.
– Да прямо! Меня регулярно пытался за задницу ущипнуть…
– Ну, тебя-то всем надо щипать…– съязвила Света.
– Не веришь? А зря! Это ты ничего не знаешь, потому что постоянно зависаешь со своим Костиком не пойми где, а остальным про этого старого козла прекрасно известно. Видать, какому-нить парню не понравилось, что он к его девушке яйца подкатывает…
«Скорая» отъехала от общаги. Толпа стала постепенно расходиться. Света докурила сигарету и, нервным движением размяв окурок в пальцах, бросила его в лужу. В последнее время действительно начало твориться что-то странное…
* * *
– Может, это всё-таки был только сон? – неуверенно проговорил Константин, стоя на самом верху стремянки и с трудом пытаясь открутить заржавевшие от времени шурупы с замазанными краской шляпками, – Да держи ты меня!
Потолки в «сталинке», где он жил, были высокими, а вентиляционная решетка в туалете находилась под самым потолком, и то ли от этого, то ли от волнения, у него кружилась голова. Света, двумя руками придерживая лестницу, прищуривалась от летящей сверху пыли и побелки.
– Да держу я! Держу! Не сцы! Ты откручивай там, не возись! Если ты и спал, то я-то точно не спала! Думаешь, я тупая? Это всё было наяву!
Наконец, последний шуруп упал на пол, и решётка со скрипом поддалась.
– Что-то есть, – сказал Костя, извлекая из прямоугольного проёма свёрток в ветхой ткани.
Через несколько минут Костя и Света уже стояли, склонившись над столом, где на развёрнутой материи лежал пионерский значок и пистолет. Студент взял оружие и повертел в руках.
– Наган… Как новый. Хорошо сохранился.
– А это что? Пионерский? – спросила Света, разглядывая значок, – Я думала, он с Лениным должен быть.
– Только с 1962 года.. А это… Дай-ка… – Костя забрал предмет из рук девушки, –Настоящий раритет. Такие зажимы для галстука носили в 30-х примерно до начала войны. Если эта штука принадлежит нашей пионерке, то она годится нам в бабушки… А то и в прабабушки.
– И зачем она нам показала это?
– Пока не понимаю… Но, по крайней мере, мы знаем её имя. Вот. Держи.
Костя положил железку на ладонь Светы. На оборотной стороне зажима аккуратным почерком было иглой нацарапано «Надя».
– Винтажно, – улыбнулась Света, прикалывая зажим к краю своей джинсовой рубашки,– Но Надя определённо хочет нам что-то рассказать
В полумраке комнат вдруг заработал телевизор. Костя был уверен, что выключал его. Ведущий программы «Происшествия» в своей привычной зловещей манере сообщал очередные кровавые подробности:
«Шокирующая криминальная история прямо в центре города. На территории аквапарка «Южный» обнаружены три трупа. Жертвами стали хозяин, совладелец и коммерческий директор спортивно-развлекательного комплекса. Тела мужчин с огнестрельными ранениями были найдены в бассейне в 10 часов утра. В настоящее время следствие не выдвинуло определённых версий. Однако не исключён мотив личной мести. Напомним, месяц назад на территории аквапарка «Южный» уже происходила трагедия. В результате неисправности оборудования аттракционов трое детей погибли и 7 получили ранения…»
– Ты вообще понимаешь, что мы сделали?… – Костя обессилено опустился на стул и уставился в одну точку.
– Думаешь, у нас всё-таки получился ритуал? – почти шепотом спросила Света, – Безумие какое-то…
– Неужели ты не видишь? Всё складывается. Мы вызвали… оттуда… кого-то.. или что-то…
– Палача. Так сказала Надя.
– Нам нужно его остановить, – решительно сказал Константин.
– И как же мы это сделаем? – спросила Света, но Костя ничего не ответил, игнорируя её вопрос.
Он молча взял со стола пистолет, многозначительно поднял палец вверх и прислушался.
– Ты слышишь это?
– Что? Я ничего не слышу, – непонимающе ответила Света.
– Вот именно. Опять эта тишина. Прямо как у меня во сне… Это появилось сразу как ты прицепила на себя эту штуку.
Света потянулась рукой к зажиму, но Костя остановил её и, взяв за руку, повёл в соседнюю комнату. Оттуда слышалось еле заметное тиканье. На фоне окна около стола сидела девочка в школьной форме. Улыбнувшись, она непринуждённо сказала:
– Как хорошо, что вы зашли к нам в гости. У нас так редко бывают гости!
– Ты… Надя? – осторожно спросил Константин.
– Да, – всё так же непринуждённо и бойко ответила девочка, – Наверное, вам нужен мой папа?
– Да, Надя, где мы можем его найти?
– Он уехал по вызову в райисполком. Но вы не должны долго тут оставаться, – девочка взяла со стола тикающий будильник, перевела стрелку и с металлическим треском завела пружину, – Мне ещё надо сделать уроки. Поторопитесь, если хотите успеть…
Продолжая тянуть Свету за руку, Костя быстро вышел из квартиры, сбежал вниз по лестнице и вылетел из подъезда.
* * *
– Райисполком?!
– Здание городской администрации! Он отправился туда!
Город выглядел пустынным и каким-то выбеленным. Вдоль улиц нависали тёмные силуэты домов с чёрными прямоугольниками окон. Серое небо, подёрнутое плотной пеленой облаков, казалось, обесцвечивало всё вокруг. Даже золочёные кроны деревьев почему-то смотрелись сейчас пыльно-коричневыми.
– Где мы? – озираясь, спросила Света.
– Понятия не имею… Наверное, это его мир… Вероятно, так он перемещается, – коротко ответил Костя, – Надо торопиться.
Молниеносно пересекая квартал за кварталом, студенты оказались в центре города. Не было ни привычного мельтешения светящихся вывесок и витрин магазинов, ни даже одного прохожего. На площади у здания администрации, где в это время всё обычно было заставлено дорогими правительственными машинами, сейчас тоже было пусто.
Косят и Света беспрепятственно прошли через тяжёлые входные двери с медными ручками, поднялись по широкой лестнице с массивными деревянными перилами, застеленной красной ковровой дорожкой, и оказались у дверей зала собраний, откуда доносились голоса. Костя немного помедлил, а потом распахнул дверь…
Внутри творился хаос. Повсюду были разбросаны стулья. Между ними на полу валялись окровавленные мёртвые тела. Несколько человек в дорогих деловых костюмах вжимались в стену напротив занавешенных тяжёлыми шторами окон. Некоторых из них Света и Костя знали по именам, других только видели в выпусках местных новостей или на предвыборных рекламных биллбордах.
В середине зала напротив перепуганных людей возвышалась фигура в форме офицера НКВД, в чёрном кожаном плаще и фуражке. Офицер неторопливо поднял руку, в которой поблескивал чёрный пистолет, и направил его на пухлого мужчину в очках с золотой оправой.
– Расхищение социалистической собственности, – прозвучал твёрдый и словно заполняющий собой всё пространство голос, – Приговор: «расстрел».
Без какой либо паузы последовал выстрел. Закатив глаза, мужчина съехал по стенке с кровоточащей точкой во лбу. Офицер сделал следующий шаг вдоль стены, немигающими глазами смотря в лицо следующего человека.
– Вредительство на производстве. Приписки. Приговор: «расстрел».
Высокий мужчина в костюме из ткани в мелкий рубчик упал вперёд лицом. Послышались истеричные женские крики.
– Госспади, да вызовите кто-нибудь полицию! Я не хочу умирать! – крашеная блондинка предпенсионного возраста закрыла голову сумочкой.
– Взяточничество. Приговор: «расстрел».
Пуля прошла сквозь дорогую кожу брендовой вещицы, и блондинка, пошатнувшись, упала на своего долговязого коллегу.
– Стой! Я приказываю тебе остановиться! – набравшись смелости, выпалил Константин.
Офицер медленно повернул голову и посмотрел на стоявших в дверях молодых людей так, что от его взгляда словно повеяло холодком.
– Служу трудовому народу…– он вновь отвернулся и неторопливо поднял пистолет.
– Постойте, товарищ! – взвизгнул мужчина в красном галстуке, присевший на корточки и сжавшийся всем телом – я депутат от фракции коммунистов…
– Встать! – резко скомандовал офицер.
– Я от фракции коммунистов… – повторил депутат, поднимаясь.
– Измена Родине. Приговор: «расстрел».
Закончив, НКВДшник спокойно убрал пистолет в кобуру и невозмутимо двинулся к выходу из зала прямо на Костю и Свету, не мигая, глядя сквозь них.
– Да что ты творишь, бл*дь?! Нельзя убивать людей! – вдруг крикнула Света, сама осознав, как наивно в данной ситуации звучало это утверждение. Тем не менее, её слова почему-то заставили офицера остановиться и перевести на неё свой холодный немигающий взгляд.
– Смерть врагам трудового народа и нарушителям социалистической законности, – своим тяжёлым, всё заполняющим голосом, проговорил НКВДшник.
– Нет! Это было давно! – твёрдо ответил Костя, кажется, сейчас он почувствовал в себе какую-то необычную уверенность и силу, – СССР уже в прошлом. И твоё время тоже давно прошло! Поэтому сейчас ты уйдёшь.
Константин выхватил из кармана наган и выстрелил в офицера. Пуля угодила прямо ему в грудь, но ни один мускул не дрогнул на лице НКВДшника. Только небольшой фонтанчик бетонной пыли вылетел в воздух из отверстия в кителе, откуда должна была бы брызнуть кровь. Лицо палача вдруг стало цементно-серым, глаза замутились, и весь он рассыпался в мелкий песок.
Ошеломлённый Костя пошатывался, глядя на небольшую кучку праха перед своими ногами. Света быстро подхватил его под руку.
– С тобой всё в порядке?
– Да. Всё получилось…
– Похоже… Но нам нужно скорее уходить отсюда.
* * *
Вечерело. Залитый красноватым солнцем осенний город привычно шумел тысячами обычных звуков. На улицах кипела жизнь. Раздавался гул проезжающих по вчерашним лужам машин. Во дворах, они становились дальше и тише, зато начинали слышаться обрывки ни к чему не обязывающих разговоров, случайная музыка и посвисты птиц в жёлтых кронах облетающих деревьев.
Двое студентов сидели на лавочке у подъезда. Костя молча пил пиво из бутылки, Света так же молча курила.
– А ведь она всё сделала правильно, – вдруг задумчиво произнёс Костя.
– Кто? – выдохнула дым Света.
– Надя. Я думал она ещё совсем маленькая, но она всё сделала правильно…– он вздохнул, – Поднимемся в квартиру.
Когда оба зашли в Костину «сталинку», он прямиком направился к письменному столу, открыл ящик, извлёк из щели под ним пожелтевшую ученическую тетрадь и положил на стол.
– Сюда она переписала всё, что увидела в рабочих документах. Тетрадка была спрятана в этой комнате под половицей. Как можно было представить, что её найдут почти через сто лет?
– О чём ты, Кость?
– Я об истории…– парень прошёлся по комнате и посмотрел в окно через штору, – Конечно, девочка была напугана. Они приехали под утро, и, когда меня забрали, она осталась в квартире совсем одна. Обычно я сам садился в «воронок», но в тот раз меня усадили. И она понимала, что после этого не возвращаются.
Света, затаив дыхание, слушала рассказ, а Костя продолжал…
– С обыском ещё не приходили. Это обычно делала другая команда. Она первая успела найти пистолет, и, сложив его вместе со своим зажимом для галстука, провела ритуал, как было описано. Документы оставались на столе, ими будут интересоваться в первую очередь. Там найдётся всё, что нужно, так что никто не будет снимать половицы ради школьной тетрадки. Так Надя тогда решила. Наивно, но ей повезло.
Костя подошёл к шкафу и вынул ремень из старых джинсов.
– Потом в отцовских вещах она нашла ремень. Вроде этого. Она пошла в туалет, поставила стулья и табуретки друг на друга, чтобы достать до крюка… Сначала она спрятала свёрток, а уже потом закрепила ремень, – Костя поднялся на стремянку и привесил ремень с петлёй к потолку, – Вот так.
– Что ты делаешь? – испуганно спросила Света.
– Возвращаю свою Наденьку, – Костя достал из кармана пистолет и направил на девушку, – Залезай.
– Ты что, дурак? Совсем поехал, бл*дь?!
– Я сказал, залезай! – раздался выстрел, пуля прошла рядом и с треском разворотила ящик стола, девушка испуганно взвизгнула.
Не моргая, глядя на дуло направленного на себя пистолета, Света послушно залезла на стремянку и просунула голову в петлю. Где-то в глубине души она всё ещё надеялась, что эта какая-то глупая шутка.
– На этом месте её и нашли, когда пришли с обыском… Она уже не дышала. Но тогда она всё сделала правильно. Твой приятель тоже сделал всё правильно, – услышала Света твёрдый заполняющий всё голос, – Он ошибся только в одном… Наше время не прошло, поэтому сейчас придётся уйти вам.
– Это репрессии!
– Жертвоприношение.
– А как же твоя социалистическая законность?
– Лес рубят – щепки летят.
Резким ударом ноги Костя выбил стремянку. Та сложилась и упала на бок. Издавая хрипы, Света стала извиваться в петле. Некоторое время Костя немигающим взглядом смотрел на умирающую девушку, но потом она затихла.
Последние лучи заходящего солнца, проникающие в комнату сквозь полупрозрачную занавеску, наполнили её зловещим багрянцем.
* * *
Дождь постепенно усиливался. Старая лесная просека начала заполняться водой. Мёртвый глинистый грунт, напитавшись влагой, быстро превращался под ногами в болото. По лесу двигались две фигуры в сапогах и дождевиках. Константин, уверенно шедший чуть впереди, смотрел вперёд немигающим взглядом. Чуть позади с мертвенно бледным лицом шла Света. Следуя только одним им известным приметам, они чуть свернули с просеки, прошли по давно затянутой травой тропинке и остановились на гребне большого оврага.
