Дмитрий Андреевич Шашков
Хорошая месть
– Да-да-да, я знаю, кто ты!
– Да неужели? – как будто даже удивился Халев, – неужто ты хочешь сказать, что помнишь меня?
– Я-я-я, – дар речи словно снова пропал у фашиста, потом вдруг опять вернулся, – нет, не помню, конечно, нет, вас так много…
Он испуганно перестал говорить, понимая, что говорит что-то не то, но собраться с мыслями никак не мог. Халев выжидающе смотрел на него, покачивая в правой руке пистолет. Фашист совсем замолчал и попятился назад к стене, комично заслоняя себя от пистолета газетой.
– Ну, говори, говори! – приказал ему Халев.
– Я, я… Понимаю… Не знаю, кто ты лично… Но понимаю, как много вас, кто по праву хочет меня… убить…
– А это и не важно, кто я лично… Один из очень многих, ты прав… Я вот только думаю, что просто застрелить тебя будет слишком мало!
Халев гневно взглянул на фашиста, и тот от ужаса просто вжался в стену и опять начал бормотать что-то неразборчиво.
– Ну, говори, говори, мне интересно, что ты можешь сказать перед смертью! Я помню, каким холеным, лощеным ты был тогда, и как ухмылялся чужому страху и боли! Говори, говори – это приказ! Ты же знаешь, что такое приказ?!
– Да, да! Я скажу… Я хотел… Просить, нет умолять тебя об одном, только об одном… Пожалуйста, выполни это, обещай!
– Ну, ты смешон, чего же такого ты хочешь просить? Уж не помиловать ли тебя?!
– Нет, нет, конечно, нет! Я не достоин, но только одно, выполни, пожалуйста!..
Халев уже не на шутку недоумевал и был даже заинтригован – уж нет ли где-то тут, в особняке, у этой мрази, какой-нибудь горячо любимой жёнушки, которую надо пощадить, или ребенка?..
– Говори, ладно уж, – сказал Халев почти миролюбиво и этим заметно подбодрил фашиста.
– Я только об одном… Умоляю!.. Можно, сразу? Первым же выстрелом, в затылок, пожалуйста!
