Дмитрий Андреевич Шашков
Погоня за ветром
По достижению совершеннолетия ему, как и всем, выделили квартиру, но он избегает там бывать, так же как и у родителей, разве что прийти и сразу завалиться спать, чтоб не сидеть одному, болтая в интернете с так надоевшими друг другу пользователями. Всё темы давно переговорены, все самофильмы достали ужасно: «как я моюсь», или «глажу кота», или «вкуснятинка-супчик»… Конечно, на улице тоже можно быть в интернете, но Вася его уже давно не включал – если долго ходить и устать, то можно почти достичь тишины в голове.
Хоть бы поменьше было этого неуютного света, от которого он видит себя всюду вокруг в бесчисленных стёклах! Уличных наркоманов называют «зомбяками», но на самом деле это он, Вася, похож на зомби из старинных страшилок – с бледным, одутловатым лицом, с толстым, словно распухшим, туловищем и тонкими, хилыми конечностями. Ему хочется укрыться где-нибудь в тени, но тени нет даже ночью. Разбить бы подсветку! В прошлый раз его за этим и поймала полиция – он в неистовстве кидался камнями по скрытым источникам рассеянного освещения. По нему пальнули «липучкой», потом два дюжих стража порядка не спеша, при помощи балончика с реагентом, отковыряли его, приклеенного, от мостовой и отправили беспилотным катером в отделение смягчённого режима, – «смягчённого», потому что он в базе людей с повышенной сензитивностью, и в работе с ним стараются избегать психотравмирующих ситуаций.
Что и говорить, о нём даже заботятся! Если бы полиция хорошенько вломила ему, как матёрому уголовнику! Вася как-то был знаком с таким на улице; тот много говорил, что тоже не такой, как все, что надо противостоять серости и не прогибаться под систему; и ещё рассказывал о «суках-мусорах», которые жестоко бьют таких, как он, перед отправкой «куда надо», потому что с ними там «слишком нежничают». Потом их обоих в очередной раз «приняли», Ваську вскоре отпустили, а уголовнику (который, кстати, как оказалось, представлялся не своим именем), пообещали дополнительный срок за «вовлечение душевнобольных в уголовную деятельность». Вася сам услышал это случайно, когда того запихивали в катер, и почувствовал себя ещё большим ничтожеством…
Но теперь Вася знает, что он будет делать! Надо рвануть на орбиту! Не важно как, он что-нибудь придумает! Это опасно и безрассудно, шансов на успех почти никаких, возможно даже он не просто «влипнет», а подвергнется огню летальными боеприпасами! Как на настоящей войне!
Нырнул в метро, доехал до конечной, вышел на поверхность, выбрался за город и шёл бодро навстречу темноте в ту сторону, где был космический лифт, – днём он вертикальной серебристой чертой рассекает небо. Идти Вася быстро устал; что и говорить, он не привык к физическим нагрузкам. За городом оказалось негде поесть и даже нечего пить, зато, впрочем, и людей никого. Вася безвольно опустился на влажную после дождя траву. Зарево от города, оставшегося за спиной, делает пространство впереди совершенно чёрным, но достичь этой темени как будто невозможно – зарево наступает по пятам.
Утром стало так холодно, что он даже забыл про жажду.
***
Маленькая и нескладная девушка Валя страдает тяжёлой эпилепсией. Её разрушающийся мозг время от времени реставрируют, что позволяет избежать выраженной деменции и припадков, однако содержимое памяти постепенно исчезает. Она плохо помнит своё прошлое, детства не помнит вообще, немного помнит мать, но очень смутно, – та давно погибла, под воздействием какой-то химии попав под катер; возможно, покончила с собой.
Валя нашла Васю под деревом. Внимательно посмотрела добрыми глазами, затем сняла с себя куртку (сама всегда мёрзла), надела на его трясущиеся плечи и протянула гермочашку воды.
– Куда ты?.. – Хотел добраться до космолифта? (переспросила его невнятное ответное бормотание), – вообще, она тоже была немногословна.
– Да, – неожиданно решительно сказал Вася, – или на реакторе в городе запустить неуправляемую реакцию!
– До космолифта добраться просто, – не поняла Валя, – выйдем к магистралям, там на поезде, или подхватит катер. Такси к нам сюда может и не подойти – много деревьев, и вообще…
Как только вышли к дорогам, с ближайшей трассы, энергично перемахнув через ограждение, слетел катер и, поднимая ужасный ветер, плавно сел перед ними. Забравшись в просторный салон, расположились в огромных креслах. Катер запрыгнул обратно и понёсся.
– Что, таким как вы права, конечно, не дают? Правильно делают! – склабился, разглядывая их, румяный хозяин катера, ему просто хотелось поболтать «в живую», – Бог обидел генетикой? А всё потому, что в своё время не было евгеники! Ну вы-то сами хоть предохраняетесь? Или аборт не забудьте. Знаешь, – уставился он на Валю, – такие удобные «трубки» бывают, с автообезболиванием, один конец суёшь, из другого ошмётки летят. Главное, над унитазом делать.
Васе очень хотелось что-то сказать, но пока он думал, что именно, время уже ушло. Валя тоже молчала и думала.
А хозяин катера был ужасно недоволен таким общением, и катер, опять перемахнув через ограду, понёсся над полем прочь от дороги – что возможно только при «ручном» (или, точнее, мозговом) управлении – и высадил их на опушке леса.
Надо бы вызвать такси, но связи не было.
– Значит, мы уже недалеко от лифта, – понял Вася, глядя на вертикальную черту, до которой с любого расстояния казалось, что рукой подать, – вблизи всех стратегических объектов всё глушат, чтобы террористы не могли навести ракету, используя интернет навигацию.
– Но мы далеко от входа.
– Через вход меня всё равно не пустят, я в базе за правонарушения, без занятости и вообще… А ты?
– Не знаю, – улыбнулась Валя, – я не помню. А зачем тебе туда?
– Хочу на орбиту, не спрашивай! Пошли поищем как подобраться, что-нибудь придумаем!
Они пытались пробраться к лифту через лес, выращенный здесь когда-то в ходе терраформирования пустыни. Сначала лес был довольно редок, но затем, перейдя вброд довольно крупный ирригационный канал, они углубились в настоящую чащу, кишащую всевозможной невидимой живностью, когда среди листвы вдруг загорелись голографические запреты. Взявшись за руки, решительно прошли сквозь эти ослепительные световые предостережения, но тут же попались в скрытую систему защиты – самонаводящиеся «липучки» накрепко приклеили их к земле и друг к другу. Минут через двадцать среди зелени подлеска открылась дверь, и вылез ленивый охранник. Вася отчаянно пытался в него плюнуть, но тот остановился на безопасном расстоянии и, понимая что перед ним совсем не террористы, стал вызывать психиатрическую помощь.
Бригада Миши действовала всегда оперативно. Послышался рёв катера, идущего над лесом в неэкономичном режиме, затем треск ломающихся под напором воздуха веток, и полетела, вертясь в вихрях, ободранная с деревьев листва. Катер сел прямо в лес, против всех экологических правил, ломая ветви деревьев и смяв подлесок. Из растерзанных зарослей показался здоровенный Миша со своим напарником – тоже весьма рослым и крепким. Нейтрализовал реагентом липкую массу, удерживающую несчастных нарушителей, Миша попытался было завязать разговор, но видя что оба подавлены, не стал настаивать. Он глядел на них с высоты своего роста большими добрыми глазами, и ему было как будто совестно за своё цветущее здоровье – такой дар ко многому обязывал, хотелось поделиться, раздать нуждающимся – а как его раздашь?.. Тем временем заговорил Мишин напарник Пётр.
– Василий, Вас придётся отправлять, – вежливо сказал он, – правонарушения превысили лимит. Принудительная госпитализация. Ничего, будут там всякие разговоры разговаривать и отправят отдохнуть куда-нибудь подальше от города… Лучше, попросись в монастырь, на свежем воздухе поработать.
Вася гордо молчал и молча радовался, – конечно, всё совсем не так, как он рассчитывал, но, по крайней мере, что-то новое. Валя захотела его сопровождать. Они вчетвером взошли на борт, катер взмыл в воздух и надсадно воя пошёл над лесом к полю, где мог использовать экономичный режим воздушной подушки.
Другие проблемы.
История с Васей – далеко не первый случай космоэскапизма. Мише с Петей были известны множество похожих, а иногда и намного более трагических историй. Пётр даже изучал их одно время, считая важным для медицинского работника разбираться в подобных архетипических явлениях человеческой патопсихологии.
Самый громкий случай имел место ещё в прошлом веке и был связан не с одним «беглецом», а с организованной группой людей, трансгуманистической сектой, которые в своих планах не ограничивались, как Вася, полубезотчётной попыткой выбраться куда-то в «верхний мир» по «мировому древу» лифта. Они захватили целый лайнер, причём проникнув на него совершенно легально в качестве туристов и без оружия, и, пользуясь численным превосходством, вынудили экипаж и остальных пассажиров покинуть корабль и возвращаться на Землю в спасательных шлюпках. Сами же направили захваченный лайнер на одну из звезд бархатной тьмы «небосклона», в системе которой немногим ранее была описана экзопланета, неудачно названная журналистами и прочими блогерами интернета «раем» и «космоэдемом» за комфортную для человека среднюю температуру атмосферы и обилие воды. Пустующую планету сектанты расценили как прекрасное место для создания их идеального общества сверхлюдей. Тот факт, что лететь туда, даже со скоростью межзвёздных зондов, пришлось бы более сотни лет, их не смущал. Часть из них готовили себя к экспериментальной заморозке, чтобы пробыть весь путь во сне, другие же и вовсе планировали устроить из лайнера так называемый «корабль поколений» – то есть жить своеобразной коммуной на корабле, рожая и воспитывая детей, – поскольку размеры лайнера это позволяли. Причём размножаться сектанты предполагали как естественным деторождением, так и при помощи репродуктивного клонирования, запрещённого во всех странах в виду очевидной потребности всякого рождающегося ребёнка иметь отца и мать не только биологических. (Вообще, раньше возникали мнения о необходимости разрешить репродуктивное клонирование в качестве компенсации бесплодия – в индивидуальном порядке для пары, готовой этого ребёнка затем принять. Однако проблема была решена медицински ещё прежде, чем до неё добрались юристы: удалением повреждённых и выращиванием новых репродуктивных органов у будущих родителей – что намного проще клонирования целого организма.)
Народы Земли медленно и трудно, набираясь опыта на горьких ошибках, приходили к необходимости защищать традиционную модель семьи от накатывающих на неё со всех возможных сторон волн хаоса. Проблема пресловутого «балласта» человечества – из века в век разрастающейся пассивной массы людей, проводящих жизнь в виртуальных мирах и физиологических удовольствиях, – не есть ли проблема жертв этого хаоса, размывшего жизненно важные для душ человеческих конструкции? Но у любых сектантов на всё простые ответы: данная секта с помощью клонирования хотела приумножить в генофонде коммуны лучшие черты своих лучших представителей, тщательно отобранных для племенных целей.
При этом, «первое поколение» «корабля поколений» тоже рассчитывало дожить до прилёта в «рай», используя технологию усиления регенерации тканей умножением стволовых клеток и весь прочий арсенал средств борьбы со старением, благо медицинский отсек корабля это тоже позволял. В своём обращении к «отсталым землянам» эти люди называли себя уже теперь физически бессмертными, потому что отныне никто не помешает им регенерировать свои ткани до бесконечности, отключить «ген старения», а также, копировать содержащуюся в мозгу информацию, что, по их мнению, сделает «записанную» в мозгу личность бессмертной. Ну а катастроф и убийств, так мешающих «бессмертию» на Земле, в их мире и вовсе не будет.
Закончилось всё не начавшись и весьма трагично. Оказалось, что подобные туристические лайнеры в принципе не способны уйти за пределы Солнечной системы, поскольку не могут развить третью космическую скорость – их двигатели, как термоядерные, только теоретически должны были бы это позволять, практически же делаются специально ограниченными по скорости сжигания топлива и по времени непрерывной работы. Кроме того, бортовая электроника не позволяет лайнеру выполнять гравитационный манёвр ускорения с целью преодоления гравитационного притяжения Солнца (равно как не позволяет ни с чем столкнуться). Всё это было предусмотрено чтобы лайнер, в случае какого-либо технического сбоя, не мог случайно улететь слишком далеко. Предусмотрительность инженеров пригодилась, хотя сбой оказался не техническим, а человеческим.
