Дмитрий Гроссман
Когда река стала красной
Женщина не могла выносить такого взгляда. Она чувствовала, что Романов очень хочет помочь ей и Наталье, помочь дочери выбиться в хорошее общество, но чтобы так… Татьяна не знала, что и ответить. Стоит ей согласиться, и Романов тут же увезёт её в Москву, даст ей жильё, хорошее образование, и всё-всё, что она захочет. Женщина хорошо понимала, что тогда она станет сильно переживать за единственную дочь, и жить спокойно она уже не сможет. А стоит только отказаться, от такого заманчивого предложения, то он… хотя Татьяна не знала, что тогда будет.
– Петербург? – Переспросила она и посмотрела на их руки. – Нет, этот город не меньше, чем тот, – забрала свою руку и положила её на платье рядом с другой рукой.
Романов молчал. Она ждала, что он скажет её ещё.
– Вот видите. Вы же знаете, что ей там будет лучше, чем жить никем здесь. А образование? Она так молода, сильна, резва. Разве Вы хотите погубить всё это? Всю эту ангельскую красоту. Татьяна Константиновна, подумайте над этим ещё. Москва – хороший городок. А какие там люди!
Тут пришла Фрося с подносом, на котором блестели от солнца две фарфоровые чашечки с чаем на блюдечках. Она поставила чашки рядом с Татьяной и Борисом, и быстро ушла обратно в дом. Татьяна молча сидела и смотрела на ель. Романов взял чашечку за ушко, придерживая снизу, и отпил чуть-чуть чая.
– Кажется, я говорил про кофе, – сказал Борис и вернул чашку на стол. – Ваша гувернантка заварила очень крепкий чай.
Татьяна усмехнулась.
– Для чего Вы прислали нам письмо о приезде? – Она искоса посмотрела на него. – Обычно Вы никогда не делали так.
– Я подумал, так будет лучше. – Ответил Борис.
Она снова усмехнулась.
– Брали бы пример с Релицкого. Он никогда не говорит о своём приезде, как нагрянет внезапно. Так мы и принимаем, как родного.
Романов заметно смутился.
– Релицкий? Его отец ещё в правительстве работает, только вот не знаю кем, – он задумчиво смотрел на стол. – Слышал я о них. Хорошая семья говорят. И в деньгах не обижены. Я бы хотел познакомиться с ним. Слышал ещё, что он образованный молодой человек. Насколько он старше Натали?
– На восемь, – быстро ответила Татьяна и резко повернула голову на него. Борис замолчал. Они смотрела друг на друга. Их взгляды то встречались, то снова расходились. Татьяна снова опустила глаза и спросила: – Право Вы дадите ей хорошее образование и квартиру?
– Я, конечно, образования ей не смогу дать. Учителя в гимназиях. Не волнуйтесь, Татьяна Константиновна, – Романов слегка смущённо заулыбался. Но для чего ему было смущаться, ведь он так долго их уже знает? – сама Москва ей поможет.
Татьяна тоже посветлела. Взяла свою чашку с чаем и отпила. Она согласилась с мнением Романова, что напиток был крепко заварен.
Глава 4
Ночью, когда мать уже легла спать, а Романов давно ушёл, Наташа оделась в плотное синее платье с длинной юбкой и рукавами, на голову навязала тёмно-серый платок. Так она тихонько вышла из своей комнатки, оглядела коридор второго этажа, нет ли кого, и спустилась вниз. Дверь была уже так близко. Она поторопилась к ней, а когда уже взялась за ручку, её позвала гувернантка.
– Куда же Вы, Наталья Викторовна? – Фрося стояла между кухней и гостиной, в ночном платье, с железным подсвечником, в котором спокойно горела желтоватая свеча, в руке, а волосы были забраны в хвост сзади. – На ночь глядя-то, тем более.
Гувернантка была в удивлении. Она только догадывалась, что девушка куда-то уходит ночью, да и было это разве что два раза. А тут она видит её прямо здесь и сейчас, вот так. Фрося замерла и дожидалась ответа. Она уже начинала думать, что это ей всего лишь мерещится. Наташа отпустила ручку двери и легко и быстренько подплыла к Фросе. Наташа сложила свои руки вместе, словно хотела помолиться. Её глаза были просящими и грустноватыми.
– Фросюшка, уж не выдавай меня маменьке, пожалуйста. Прошу тебя. Разве же ты не знаешь куда я хочу пойти? – Сказала Наташа.
– Ах, Наталья Викторовна, – Фрося немного опустила свечу. Теперь их лица подсвечивались только снизу, – ну как же я Вас выдам? Я знаю, куда Вы собрались. Не беспокойтесь. Я сохраню это при себе. Никто и не узнает, даже и не догадается, что что-то было. Идите. Идите, Наталья Викторовна. Мне бы так, сбежать ночью из дому, да навстречу свежему ветру, луне и звёздам. – Её голос начал дрожать. Казалось, что она вот-вот заплачет. – Да как же! Нет и дома своего, а для чего мне бежать-то? Для чего же? Да, не такая у меня судьба, как у Вас, Наталья Викторовна. А как бы хотелось. Вот так, выйти и побежать! Наталья Викторовна, ну идите же. Скорее, пока нас не услышали. Не волнуйтесь не о чём.
Наташа обняла Фросю и тихо поблагодарила. Потом она снова подошла к двери, бросила взгляд на гувернантку, которая торопила её взглядом, и открыла дверь. Дверь чуть проскрипела, будто специально, но Наташу это не останавливало и даже не волновало. Она выбралась, наконец, из дома. Сбежала по ступенькам на землю и выбежала из их усадьбы. А Фрося, всё так же продолжая стоять между гостиной и кухней, сказала тихо: «Счастливая» и пошла спать.
Наташа ничего не ждала, и, кажется, не уставала куда-то бежать. Она пробежала мимо нескольких домов, пересекла малую часть ночного Петербурга, благо, что на улице было светло. А потом выбралась на какую-то малонаселённую окраину города. Мимо неё проходили люди, восемь человек точно она заметила, как они на неё поглядывали, когда она неслась неизвестно куда.
И только через полчаса, Наталья добралась до нужного ей места. Перед ней стоял старенький полузабытый дом. Этажа три, и часть из них пустовала. Девушка медленно вошла в запылённый подъезд и поднялась на второй этаж, в седьмую квартирку. Наташа робко и тихо постучала два раза. Её пульс участился, дыхание потеплело, кровь словно нагревалась. Она не столько устала от своего короткого путешествия, сколько ждала ответа из-за старой деревянной выцветшей двери. Она прислонилась к двери головой и закрыла глаза. Никто не отвечал. Девушка постучала ещё три раза, и на этот раз сильнее.
Кто-то зашаркал за дверью. Наташа подняла голову и ждала. Дверь открылась. Перед ней стоял молодой человек. Не очень хорошо был одет; во что-то старенькое. Лёгкая рубашка, широкие поношенные брюки и тапочки.
– Наташа, – просиял паренёк. – Как же я рад тебя видеть!
Он бросился к ней и обнял её. Она отвела тем же. Он, обнимая, поднял её в воздух и занёс в квартирку. Вернул на пол. Наташа и паренёк прошли в маленькую комнату. В гостиную-кухню. Была всего она комната, без балкона, лишь одно деревянное потемневшее окно, старый престарый диван, стул и стол. Паренёк жил не богато, даже очень.
Наташа не хотела садиться, она стояла напротив него и смотрела в его глаза. Он стоял так же и смотрел на неё. Их взгляды были связны. Она стянула с себя платок и бросила его на диван. Её волосы тут же упали на плечи. Он взял её за руки. Тепло, мягко, приятно.
– Как же я рада тебя снова видеть, – произнесла тихо-тихо Наташа.
– Дни без тебя, для меня были, как пытка и испытания, – сказал он. – Каждый день я думал только о тебе, Наташа. Ах, как же ты прекрасна. Если бы ты знала…
– Я знаю! как прекрасен ты, – она прислонила их руки к своей груди и чувственно подняла брови. – Евгений, сколько дней. Почти четыре недели я не видела тебя в глаза. Мои мысли говорили идти к тебе и увидеть тебя, освежить память. Это было невыносимо! Прости, что я так долго не приходила.
– Не к чему себя винить, Наташа, – он сжал её руки. Они подошли к окошку. – Нет, ты не виновата. Никто не виноват. Всё это время, эти дни мы были связаны мыслями и душами. Твоя внутренняя и внешняя красота манила меня к тебе, но твоя мама недолюбливает меня. За что же?
Наташа резко бросила взгляд в окно и опустила их руки вниз.
– Нет, она тебя не недолюбливает. Она тебя не знает, если только очень-очень мало. Мы знаем друг друга всего два месяца, но… даже эти месяцы, недели, дни, часы и минуты тянули нас друг к другу. Разве ты можешь меня забыть?
Она посмотрела в его глаза. Он слегка улыбался. Ответил: «Нет».
– А могу ли я забыть тебя?
Молчание. Наташа не могла ждать ответа. «Ну, скажи же хоть что-нибудь. Могу ли?» – думала девушка. А он, будто прочитав её мысли, ответил тихо и дрожащим голосом:
– Нет.
И тут у Наташи упал камень с души. Она испытывала такую лёгкость рядом с ним, такую радость, такое спокойствие, такое тепло и чувство, такое понимание своих и его мыслей. Словно их души слились воедино и жили одним сердцем. Она молча смотрела в его жёлто-карие глаза, на его чистое молодое лицо, и видела его душу, как и он её.
– Ты помнишь, как мы узнали друг друга? – Сказала девушка. – Когда ты стоял за прилавком, а я покупала у тебя в магазине яблоки.
– Конечно же, я помню этот незабываемый момент моей жизни. Ты так посмотрела на меня в тот день, что я запомнил этот взгляд навсегда. Эти глаза. Эти прекрасные глаза, – он взял её за голову обеими руками. Она продолжала смотреть на него. – Наташа, ты вселилась в мою душу, как корень дерева в землю, но только теперь вырвать этот корень нельзя. Никак.
Девушка тоже взяла его, и они робко поцеловались.
– Я пришла к тебе в магазин. Ты стоял и ждал посетителей, но мало кто заходил к тебе. И тут вошла я. Я! Ты помнишь, когда мы встретились? Сердцами и взглядами! А потом я попросила у тебя четыре яблочка, красные или зелёные…. Ах, я уже и не помню, какого они были цвета! Я не могла оторвать от тебя глаз. Потом мы встретились снова, через пять дней, и всё это время я видела тебя во снах и мечтах. Женя! я снова пришла в магазинчик, и снова увидела тебя! Ах, Женя… Евгений! Я хотела посмотреть на тебя снова, увидеть твои глаза, твоё лицо. Тебя! Да, а потом, как-то это произошло, мы пошли гулять по Петербургу вместе. Ты надел отцовский костюм, а он был уже хорошо поношен. Мы ходили долго-долго, и не замечали времени. Тогда наши сердца сблизились больше, а наши души начинали сплетаться. Когда я была рядом с тобой, я чувствовала такое спокойствие и тепло, что хотелось побежать вперёд, и держать тебя за руку. Так и теперь, – она взяла его руку и посмотрела на его ладонь. – Так и сейчас. – Прижала руку к своей груди.
Евгений стоял мирно и немного улыбался только губами, а его глаза светились от счастья. Он тоже так хотел увидеть её, и вот, она пришла.
– Ты была в моей голове, с первой встречи, – сказал он. – Но тогда я ещё не знал кто ты, и откуда. А на второй встрече, когда мы гуляли по городу, ты рассказала, что родилась здесь и живёшь с матерью. А я рассказал тебе о своей жизни. Ты богата – я нет. Ты помнишь, как я говорил тебе, что жил так всегда? Что мой отец держал тот самый маленький магазинчик с овощами и фруктами? После его смерти, магазин достался мне. Да он и сам хотел отдать его мне. А моя мать, умерла, когда мне было всего три года, поэтому я её мало помню. Но я видел её на фотографиях. Её длинные волосы, платье, а её глаза были похожи на твои, они были такие же глубокие.
Они стояли и молчали, смотря друг на друга. Казалось, что они, вот так, и простоят до самого утра. Держась за руки. Их связывала невидимая красная нить, которая была прочнее любой стали и драгоценного камня. И их абсолютно не беспокоило, что она была из хорошей, в достатке, семьи, а он – нет. Евгений был чуть постарше Натальи, года на три. Хотя даже это их не волновало. Главное, что они здесь и сейчас, рядом и видят друг друга. Наташа не знала о любви с первого взгляда, только слышала рассказы подруг, но тут она сама это на себе испытала, и не могла поверить. Ах, как это было прекрасно. А Евгений и не думал, что когда-нибудь встретит свою звезду и найдёт нужный путь. Кто может вообще быть с ним рядом, когда он родом из такой семьи, думал он.
Его отец часто пил, особенно по выходным. Редко, но поднимал руку на жену, даже когда она носила ребёнка под сердцем. Он не стремился ни к чему особенному и не хотел выйти в хорошее общество. Говорил, что эти люди высокомерные дурни и богатые глупцы. Всё, что он мог, так это только держать нищенский и забытый магазинчик, на другую работу его и не брали. С таким отцом, Евгению жилось трудно. Ни образования, ни друзей, ни хорошего дома у него не было. И помочь было мальчику немому.
Наташа очнулась от чувств, и уже было хотела возвращаться домой, но Евгений притянул её к себе и снова поцеловал. Тепло разлилось по её телу и даже передалось ему. Но она медленно отстранилась от него и сказала:
– Женя, мне нужно идти домой, я хотела всего ненадолго, но как же можно уйти к чувствам и ненадолго?
– Позволь я провожу тебя? – Спросил он. – На улице темно, а в это время город, в какой-то части, не спит.
– Нет, я не могу, – она развернулась в другую сторону от него и опустила голову.
– Отчего же?
Наташа медленно развернулась к нему и сказала:
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о нас. Женя, я…
– Никто не узнает, – уверил её Евгений и погладил по волосам. – Даже никто и не увидит.
– Тогда ты должен остаться здесь и отпустить меня. Я… скоро мы будем вместе. Жить вместе! И никто не будет нам мешать. Ни маменька, ни наши знакомые, никто! Мы будем жить в достатке, и радоваться этой жизни. Родим двойню. Женя, это же так прекрасно! Ты веришь мне?
Ответ последовал не сразу.
– Верю. – Сказал он.
– Тогда пообещай, что останешься здесь, – она подошла к нему и заглянула, будто в самую душу, в самые уголки. – Не ходи за мной, прошу тебя. Ты обещаешь мне? – Снова спросила она и приблизилась ещё.
– Я обещаю тебе, Наташа.
Тогда она быстро прислонила свои губы к его губам. На этот раз поцелуй был коротким. При каждом поцелуе, их словно ударяло током, но этот удар был не таким болезненным, скорее мягким и тёплым.
Наташа отпустила его руки и быстро подошла к входной двери. «Совсем скоро нам не придётся видеться только по ночам, и расставаться вот так. Нам не придётся прятать свои чувства от других» – сказала она и вышла из его квартирки.
Глава 5
Где ночью была Наташа, никто не узнал. И гувернантка сдержала своё обещание. Наташа тихо вернулась домой, уже было темно и прохладно. В гостиной и кухне никого не было, все спали. Она медленно закрыла дверь, чтоб та не заскрипела, и поднялась к себе в комнатку. Девушка ещё долго сидела около окна, а на её лицо падали серебристые лучи полной луны. Она думала, что совсем уже скоро они будут вместе. Будут жить рядом, в одном доме и совсем в другом месте. Может быть не за границей и не в другом городе, но хотя бы на другой улице Петербурга. Ах, их тайна от всех теперь стала пыткой для обоих. Она всё время, каждый день ,хотела рассказать матери о своей тайне, о её любимом человеке, но не могла. Не могла! Каждый раз её что-то останавливало. Возможно, это была её робость и страх, что мать не разрешит встречаться им никогда. Скажет, чтобы она забыла его, закроет её от него, спрячет. Её останавливало время, оно говорило: «Рано. Ещё рано», но Наталья знала, что потом будет поздно.
Наташа легла в кровать и не заметила, как уснула до самого утра.
Татьяна Константиновна, как всегда, как вчера, встала рано, но, как оказалось, гувернантка её снова опередила. Фрося хозяйничала во дворе. Татьяна вышла в сад, и сразу направилась к своим любимым розам. Эти цветы были крупные, красивые, разноцветные, они жили и радовались каждому лучику солнца, каждому дню. Они направляли свои лепестки к большому, яркому диску и сами светились цветом. Сразу, издалека, Татьяна заметила, что некоторые из роз потускнели и опустились. «Что такое?» – подумала женщина. Она зашагала быстрее прямо к растениям. Татьяна опустилась на колени рядом с одной из молодых розочек, посмотрела на неё жалеющими и испугавшимися глазами. Она поднесла руку к цветку, даже не дотронулась, как два лепесточка сорвались и упали на землю. Татьяна тут же вскочила на ноги и отпрянула назад. Она смотрела на них огромными не понимающими, что происходит, глазами.
Татьяна Константиновна взяла леечку и полила все-все цветы, хотя земля и так была влажная после утренней росы. Потом она быстро вернулась в дом и, будто за ней кто-то гонится, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, закрыв глаза. Её сердце быстро пульсировало, руки подрагивали. Вдруг в дверь сильно застучала Фрося.
– Татьяна Константиновна, – закричала гувернантка, – что случилось?!
Татьяна медленно приоткрыла не много дверь, та коротко проскрипела, и выглянула в промежуток. Фрося стояла, опустив руки вниз, и удивлённо прямо смотрела на женщину.
– Татьяна Константиновна, – спокойно, но с испугом, произнесла Фрося.
– А, нет. Ничего такого, – женщина полностью открыла дверь и помотала головой, словно стряхивая лишние мысли, – просто что-то… что-то мне захотелось пробежаться. Ну, как это… для здоровья; вот, из сада да в дом,– сказала Татьяна и коротко наиграно посмеялась. – Ты не подумай, всё ладно, Фросюшка.
Но Фрося так же стояла, как вкопанная, и глядела на женщину. Потом она быстро поморгала глазами.
– А, понятно, – произнесла она. – Вам что-нибудь приготовить на завтрак?
– Да. А давай то же, что и вчера, – сказала Татьяна и потянулась головой к девушке, – уж больно мне понравилось, – и улыбнулась.
– Хорошо, Татьяна Константиновна, – ответила Фрося и, осторожно проходя боком мимо женщины, прошла в кухню. И от туда не выходила ещё около пятнадцати минут.
А Татьяна прошла в гостиную, села на диван и взяла какую-то газетку. Как-то Фрося заметила, что женщина читает газету, и спросила громко, не нужно ли купить свежую газету, а то эта ещё за ту неделю. Татьяна мягко ответила отказом. Фросе вообще очень редко, когда можно было ответить твёрдо и строго, этого просто нельзя было сделать, потому что эта милая девушка была, как одуванчик. Стоит на него подуть, и он станет другим. А что произойдёт с Фросей, Татьяна знать не хотела. Да и была-то она не чужая им.
К одиннадцати часам проснулась Наталья. За то время позавтракала уже её мать, а гувернантка успела протереть пыль во всём доме, кроме её комнаты и запрещённого кабинета. Наталье так не хотелось просыпаться, но ей ничего и не снилось, а когда уже проснулась, то вернулось всё, что она оставила в прошлом дне. Девушка ещё минутку полежала в кровати. А потом поднялась, оделась в, лимонного цвета, платье, забрала волосы в хвост, заправила кровать и подошла к окошку. Всё как обычно. Тот же дом, тот же свет, те же мысли и виды. А что изменится в этой жизни? В это время? Наталья не знала. Но ей так хотелось сделать что-нибудь хорошее. И тут же первая мысль: всё рассказать матери. «Нет!» – сказала себе девушка и отпрянула от окна. Нет, она поняла, что не может это сделать. Нет, только не сейчас, только не сегодня! А когда же? Этот вопрос тревожил девушку ещё сильнее. Она каждый день слышала слова времени, но в тот же момент торопилась и останавливалась. Нет. Не скажет. Девушка села на кровать, взяла со столика книжечку и принялась читать, не выходя из комнаты.
Фрося вышла во двор передохнуть, пока нет никаких заданий и дел. В доме она переоделась в сероватое длинное и старенькое платье и повязала на голову повязку. Гувернантка медленно, хватая лицом каждое лёгкое дуновение ветра, шла по одной дорожке в саду. «Ах, как хорошо здесь, светло, свежо и спокойно, – подумала Фрося, поднимая глаза в небо. На деревьях пели птички. Она шла прямо. – Так хорошо! Но не моё. Всё не моё. Чужое и это чувствуется. Да я же знаю это. Я тут, как в оковах. И не уйти мне от них. Так жалко мне их оставлять, – она повернула голову в сторону дома, посмотрела. Потом пошла дальше. – И идти-то мне некуда больше. Лучше уж здесь и в оковах, чем на воле и ни с чем. Да, они богатые. Интересные, и знают их почти все. Хорошо, что Татьяна Константиновна замуж за Виктора Александровича вышла, вот как теперь живёт. И работа у него была, и известность, и всё-всё-всё. Да так хорошо им было вместе, пока он не скончался. Зато у неё дочка есть, тоже счастливая. А Наталья Викторовна, такая хорошая девушка. Весёлая, молодая, и горя не знает, а поэтому и живёт беззаботно. И любят её, а меня кто? Да и никто вовсе. Никому я не нужна, – она с жалостью к себе улыбнулась и взглянула на землю. В это время поперёк дорожки пробегал муравей. Девушка хихикнула, – Букашка. Только, что им нужна да тебе. Да тебе-то и не совсем, а им, чтобы одиноко не было». С такими мыслями она пошла дальше. Эх, хорошо! Лето.
Татьяна Константиновна сидела в кухне и что-то писала пером. Каждая её выведенная буква была произведением искусства. Тонкие линии, завиточки, точечки и полоски. В детстве Татьяну учила писать мать, она одна умела писать и из всей её родительской семьи. А было у неё два брата и одна сестра, с которой она всё время играла и веселилась. Отец был купцом, но не очень богатым и имени в городе не имел. Его тоже учила писать жена. Когда Танечка вышла из родительского дома, она сразу пошла на работу в большой известный магазин. Потом перешла на другую работу, лучше. А там, через два года познакомилась с Виктором, который вскоре стал её мужем.
