Дмитрий Леонидович
Магическое бюро Майкла
Знакомство
– Должна вам признаться, – скромно потупилась девушка. – Я не блондинка.
– Не может быть! Ваши волосы прекрасны!
Девушка улыбнулась довольно.
– Если честно, то и глаза у меня от природы не голубые.
– Да вы что!
– Да, представьте себе. И кожу пришлось сделать более гладкой и придать ей оттенок пшеничного колоса. Приходится соответствовать моде, – вздохнула, колыхнув грудью в декольте.
– Как я вас понимаю! Мужчины, если откровенно, тоже страдают от необходимости следовать моде. Вот в последние сто лет – в моде богатые мужчины. Приходится зарабатывать. Это так пошло! А хотелось бы забросить дела, махнуть на всё рукой, отправиться в путешествие, чтобы любоваться произведениями искусства и диковинами природы.
– Жестокий век, – посочувствовала девушка.
– Да. То ли дело раньше – ты или родился аристократом, или нет. И не в деньгах счастье. А в земельных владениях.
Мы пригубили вина.
– Так сколько вы хотите? – уточнил я.
– Да что вы. Какие между нами могут быть счеты. Через годик девочку мне сделаете, и квиты.
– Не чрезмерны ли твои желания, ведьма? – возмутился высокий скелет в древних доспехах, изрисованных магическими печатями, до сих пор тихо сидевший в углу.
– А тебе какая разница, конструкт? – окрысилась красотка.
– Я не конструкт, я маг. Только мертвый.
– Так какая тебе разница, мертвый маг?
– Мне за честь некромантов обидно.
– Интересно, а когда у тебя между костями мясо болталось, ты тоже за честь некромантов переживал, или просто отодрал бы меня по-быстрому при первой возможности?
Скелет смутился. Защелкнул челюсть, которую уже открыл для ответа, и замолчал.
А я продолжил разговор.
Я нанимал на работу ведьму. Собеседование проводил.
Основные вопросы я уже выяснил. Мы еще некоторое время дружески поболтали.
Ведьма, хотя и выглядела юной красоткой, оказалась старой и опытной. Вспоминала, как восемьдесят лет назад устроилась боевой ведьмой в отряд прадеда нынешнего короля. Тогда времена были не такие куртуазные, как сейчас. Как раз очередная магическая война заканчивалась. Все воевали со всеми, маги гибли, как куропатки на охоте, простых солдат и вовсе выкашивало, как косой. А потом изобретали новые способы убивать, и войны заходили на новый виток. Издержки магического прогресса.
В конце разговора я сказал, что мне необходимо подумать, я сообщу о своем решении запиской.
* * *
Ведьма удалилась. Я из вежливости провел ее до крыльца.
Она приехала ко мне на паровозе.
Паровозы на вечном двигателе – основное средство передвижения богатых людей. Они уже вытеснили кареты, но извозчики всё еще предпочитают пролетки на конской тяге. В коммерческих грузоперевозках паровозы вытеснили массивных коней-тягачей, больше похожих на носорогов. А крестьянские тягловые лошадки, покрытые кудряшками короткой шерсти, еще таскают телеги и пашут поля. Крестьянам магия не по карману.
У ведьмы машина оказалась мощной и роскошной.
Внешне похожа на земной автомобиль начала двадцатого века. Приземистая, длинная. Задняя часть, пассажирская кабина, похожа на небольшую карету со стенками, расширяющимися кверху, со скругленными нижними углами, квадратными стеклянными окнами и плоской крышей. Крыша заходит далеко вперед, накрывая место водителя. Оно снаружи, как козлы у кареты. Водительское место не защищено спереди и с боков ни стеклами, ни стенками. Перед усатым дядькой в ливрее и шляпе-котелке торчит небольшой металлический руль. Длинный капот выглядит угловато, сразу видно, что сделана машина не на заводе, а в небольшой мастерской, собрана вручную. Колеса – со спицами, как у земного мотоцикла. Шины на них имеются, хотя пневматическую шину еще не изобрели. Резина на них белая, сделана из натурального латекса с наполнителем, пропитавшего слои полотна.
В глаза бросается главное отличие паровоза от земных автомобилей – на его крыше смонтирован радиатор из трубок и тонких пластин. Это одна из главных частей вечного двигателя. Радиатор-теплообменник магически втягивает в себя тепло из окружающего воздуха. Втягивает и передает в массивный накопитель, установленный за кабиной. Из накопителя тепловая энергия с масляным жидким носителем поступает в парогенератор и там магически фокусируется на паровой форсунке. Вода вскипает, струя пара вертит турбину, турбина катит машину и заодно приводит в действие насосы, которые поддерживают давление воды и качают теплоноситель в трубках.
Крыша защищает водителя и пассажиров не только от дождя, но и от холодного воздуха, стекающего от радиатора вниз.
Накопитель нужен, чтобы паровоз мог резво стартовать. Когда он идет на скорости, встречный поток обдувает радиатор, втягивание тепла из воздуха усиливается. А пока машина стоит – поток энергии слабый. Для разгона и берется энергия накопителя.
Собственно, размер крыши с радиатором и наличие накопителя – признаки, по которым можно прикинуть на глаз мощность паровоза. У ведьмы машина была чем-то вроде аналога земного спорткара, с поправкой на местные реалии. На скорости быстрой лошадиной рыси ее мощность была не меньше полутора десятков лошадиных сил, а на скорости самого быстрого галопа – вдвое выше. Возможно, этот паровоз можно было на хорошей дороге разогнать километров до ста в час. Главное, чтобы при этом колеса не отвалились на колдобине, или машина в кювет не улетела. Надежность местных конструкций была сомнительной, технический прогресс тут только начинался и сильно отставал от прогресса магического.
Я думаю, ведьма выбрала эту модель паровоза не ради скорости и мощности, а из-за большого салона с роскошными кожаными диванами.
Красотка помахала мне ручкой в окошко, и ее машина лихо вырулила на проезжую часть.
Вот и хорошо. Вот и езжай.
На месте, где стоял паровоз, осталась лужа – натекший с холодного радиатора конденсат. Конденсат – серьезная техническая проблема. Осенью, во влажную погоду, паровозы теряют большую часть мощности из-за обмерзания теплообменника. Я всё это знаю, потому что сам уже приценивался к этому чуду магической техники.
* * *
Когда я говорил ведьме, что меня тяготит необходимость зарабатывать, я кокетничал. Точнее, я откровенно врал, и ведьма это понимала. Способ зарабатывать без особых усилий у меня имеется. А работать я хочу, потому что у меня шило в заднице. Скучно мне сидеть, ничего не делая.
Работать я еще не начал, а дом в хорошем районе, с кабинетом для приема посетителей на первом этаже, уже приобрел. Над входом повесил вывеску: «Магическое бюро черного Майкла». Написано золотом на черном. Красиво получилось. Я еще не привык к новой вывеске, перед тем как открыть дверь, остановился полюбоваться.
Вернулся в гостиную, где пока принимал посетителей. Там ждал Петор.
Мы со скелетом, оставшись наедине, переглянулись.
– Ну что? Тебе она, я так понял, не понравилась? – я вздохнул с сожалением.
Девица была роскошной. Совершенной. И формы впечатляют, и ровная матовая кожа, и глаза цвета светло-синего сапфира, и волосы медового оттенка… и голос волнует, а улыбка манит… Хороша! Конечно, все ведьмы улучшают свою внешность, но в этом деле одной магии недостаточно. Нужно еще иметь вкус. У этой ведьмы вкус определенно был.
И я ей понравился, хотя и скрываю свой настоящий уровень силы. Впрочем, от интуиции ведьмы его не скроешь, их просто тянет ко мне с сексуально-детородными целями. Они даже сами не понимают, почему. Не могу сказать, что мне это неприятно, в постели ведьмы хороши чрезвычайно.
Петор отвечать на мой вопрос не торопился.
– Так почему не понравилась?
– Несколько причин. Во-первых, она тебе по уровню не подходит. Слаба, – разродился мертвый магистр.
– Так где ж я сильную найду? Это раньше, в эпоху Великих, можно было поискать ведьму с максимальным рангом, а теперь их, наверное, и нет вовсе.
– Искать не надо. Если она существует где-то в нашем мире, она сама тебя найдет. Ее интуиция приведет.
Скелет был прав. Он вообще на порядок лучше меня разбирался в фундаментальной магии. Я – всего лишь ученик, хоть и силы у меня, как у дурака фантиков. А Петор еще при жизни был известным теоретиком магии, потом вместе с первым своим господином из числа Великих изобретал магическое конструирование, потом сотни лет практиковался уже самостоятельно. Я с большим уважением относился к его знаниям и опыту.
Обращался я к нему на «ты», но не потому, что я его господин, а потому, что Петор пришел из тех времен, когда все эти изысканные вежливости еще не изобрели. Если тогда человек обращался к одному собеседнику, он говорил «ты», пусть даже перед ним король или великий маг. А если говорил «вы» – значит обращался к нескольким.
– Но если пока нет сильной ведьмы, почему бы не взять ту, которая имеется?
– Ты, мальчик мой, просто не понимаешь, какие это коварные создания, старые опытные ведьмы. Ты ее возьмешь на год на работу, а за год она тебе под кожу заползет, и тебе с ней потом трудно расстаться будет. А расставаться придется, скоро она станет тебе обузой. Стара она. Пройдет лет десять, тебе потребуется помощь ведьмы в сохранении молодости и здоровья, а она тебе ничем помочь не сможет, у нее уже сейчас все силы на поддержании собственной молодости и красоты уходят.
С житейской точки зрения маг был прав. Если бы речь шла о коротком флирте – можно было бы пошалить и расстаться. Но мне нужна постоянная партнерша, надолго.
– Значит, лучше взять молодую, пусть и средней силы? Даже если она опытом и знаниями проигрывает?
– Именно. Чем моложе, тем лучше. В старых женщинах, мой господин, слишком много сюрпризов таится. Как ты там говорил? «Скелетов в шкафу»! – мертвец захихикал.
Его смех, как и голос, имел металлический оттенок, для издания звуков он использовал особую серебряную трубочку-артефакт.
– А как же характер? Близость взглядов? Ум, наконец?
– Рождение, смерть, сильное потомство – эти три элемента лежат в основе жизни. Только они по-настоящему важны. Еще важна власть, как способ усилить свое наследие. А ум, характер или взгляды – эфемерная дымка, которой никчемные люди прикрывают свои пустые жизни. Я уж не говорю об изобретении последних веков, так называемой «любви».
– А что, во времена твоей жизни любви не было? – удивился я.
– Не было. Похоть была. Семья была. Парни хотели девок. Девки хотели замуж. Мужчина до смерти заботился о своей жене и детях. Жена принадлежала мужу и делила с ним постель, тяготы и радости. Ни в какой любви супруги не нуждались.
Мертвец приподнял подбородок, он так делал, когда вспоминал что-то отвлеченное. Без мимических мышц и кожи на лице понимать его эмоции было сложно, но кое-что я замечал по позам и жестам.
– Мартель мне как-то говорил, любовь изобрели лет триста назад бродячие музыканты и артисты. Он тогда еще удивлялся: если сказать «он ее возжелал» – получается обычная пошлость и разврат, а если «он ее полюбил» – актеры из этого состряпают душещипательную трагедию, такую, что и шлюхи, и аристократки будут слезу пускать и в рукав сморкаться.
Скелет задумался, потом возмутился:
– Я вообще не понимаю, какие обязательства берет на себя человек, когда говорит «я люблю тебя»?
Теперь мне пришлось задуматься. Магистр умел задавать простые вопросы со сложными ответами. Признался:
– Я тоже не всегда понимаю. Чаще всего он пытается сказать: «Мне хорошо с тобой, и я хочу, чтобы это продолжалось вечно».
Скелет знал о вечности побольше, чем люди из мяса и крови. Его задело за живое:
– Вечно? Что люди из плоти знают о вечности? Из-за быстрой потери молодости и красоты вечность оказывается гораздо короче, чем кажется. Да и способен ли человек вечно хотеть одного и того же? Это же против нашей природы! Это нарушает экзистенциальный принцип развития души.
Мертвый магистр задумчиво пощелкал челюстью и пробурчал:
– К тому же если один хочет, чтобы ему было вечно «хорошо», это не значит, что предмету его любви хочется вечно это «хорошо» обеспечивать. Или речь идет о сделке, и партнеру хочется иметь в ответ другое «хорошо», и тоже вечно?
– Вот тут возможны самые разнообразные разночтения, которые ведут к многочисленным разочарованиям, – откровенно заулыбался я, вспоминая свой земной опыт общения с женщинами.
Я ведь тоже далеко не мальчик…
Попадание
На Земле я прожил длинную и нескучную жизнь. Женщин любил. Интересными делами занимался. Сына воспитал. Дом построил. Деревья сажал. Вот денег больших так и не заработал. Чтобы их заработать, надо делать то, что принесет деньги. А я делал то, что мне было интересно.
Так сложилось, что в конце жизни я стал жить отшельником. И в какой-то момент заметил, что моя душа не стареет.
Обычно человек живет в окружении других людей, их отношение служит зеркалом, в котором человек видит себя. В какой-то момент коллеги начинают обращаться к нему не «Майкл», а «Михаил Владимирович». И человек осознает: «Я уже солидный дядька. Мне уже не по статусу глупости делать». Потом появляются внуки, седины и морщины, и все больше людей называют его «дедушка». Он начинает и сам относиться к себе, как к старику.
У меня было не так. Тело старело, конечно, но душа об этом забывала. Бывало, подойду утром к зеркалу, увижу седую бороду и думаю: «Надо же, какое старое тело на мне надето!». Отойду, и забуду.
Иногда, конечно, казусы случались. Заходишь в вагон метро, видишь – девушка симпатичная. Только сфокусируешь глаза на ее декольте, а она подхватывается с места: «Садитесь, дедушка!».
В общем, я жил, как жил, а когда подошел срок, умер. Сердце прихватило и потемнело перед глазами.
* * *
Открываю глаза – вокруг темно, но уже по-другому.
Лежу на земле. Резко пахнет паленой шерстью. Сбоку огонь горит, факел, лежащий на полу.
Ничего не понятно – только что сердце резко заболело, а теперь вот это вот всё.
Больница? Непохоже.
Пригляделся, в темноте вижу на стенах тоннеля, в котором я лежу, два огонька вроде мерцают, но вроде и нет их.
«Фенюк между этими огоньками прошел, и магическим ударом нас обоих накрыло», – откуда-то мысль приходит.
Я знаю, что Фенюк – мой товарищ, вот он рядом лежит, чуть впереди. Факел его штанину прожег, оттого паленой шерстью и воняет. Помер Фенюк. И я помер. А звали меня Ковкуном, и был я молодым деревенским парнем. Мы в это подземелье сунулись в надежде раздобыть амулеты эпохи Великих магов. Хотели продать, я бы избу себе поставил, коня купил. Женился бы… Вот, лежу теперь мертвый на полу.
Такие мысли бродят в моей голове, я пытаюсь понять, кто из нас умер – Михаил Владимирович с Земли, или Ковкун из деревни Самоедовка. Или оба? А если оба померли, то кто тогда лежит сейчас на полу живым? И почему я думаю по очереди на двух разных языках, русском и… не-русском?
* * *
Пока я мысли в кучку собирал, вдруг передо мной появился призрак. Старик в средневековом кафтане, пышных шортах и чулках. С кинжалом на поясе.
Старик меня увидел, глаза выпучил:
– Твоё величие? – несмело спрашивает.
– Моё! – отвечаю.
– Ох ты ж! Удача-то какая! Не двигайся, сейчас ловушку отключу! – засуетился призрак.
Что-то сделал, огоньки на стенах мигнули в последний раз и исчезли.
– Иди за мной, господин попаданец! – предлагает призрак. – Я тебя со своим соратником познакомлю.
– А сам ты кто?
– Я? Прости, не представился. Магистр Мартель я. Призрак. Призрак, имеющий доступ к магии, – старик важно поднял палец.
Видно, обычные призраки доступа к магии не имеют, а у этого есть, вот он и гордится.
– А меня… Меня «Майкл» называй.
Я взял факел, прошел по тоннелю до погребенных под землей дворцовых залов, частично расчищенных.
Там меня встретил скелет, Петор. Он тоже призрак, но призрак, который магически привязан к костяку. Это, кстати, не его кости. Он, когда умирать собрался, подобрал труп покрупнее, скелет очистил, подготовил для привязки, инструкции и магические схемы составил. А потом дождался своего первого господина и попросил его убить себя, призвать и привязать к костям.
С тех пор он так и существует. На кости наложено заклинание сохранности, иначе они давно бы в порошок рассыпались. Доспехи на себя нацепил, для защиты, для веса, и чтобы магические печати рисовать было на чем. А еще это просто красиво, особенно если забрало шлема закрыто. А когда открыто… Череп, выкрашенный в канареечный цвет, – это всё равно череп. Хотя привыкнуть к такому зрелищу можно.
* * *
Мы пообщались с двумя призраками, одним иллюзорным, вторым – в виде скелета. Они сделали мне предложение, от которого я не смог отказаться. Призраки выбрали меня своим господином.
В начале эпохи войн Великих, когда их первый господин уже давно умер, и даже дети его умерли, родовой замок был разрушен. Людей убили магическим ударом. Всех. В сам замок захватчики входить не стали, слишком много в нем магических ловушек оказалось. И рядом с ним оставаться не смогли – живых противников не осталось, но два призрака продолжали уничтожать всех, кто попадался на глаза.
Враги ушли, крестьяне из окрестностей разбежались.
Остались в замке только два призрака. Им идти было некуда, господин погиб, приказов неисполненных не осталось. А без воли господина призраки особой фантазией не отличаются. Нет у них никаких стремлений.
Так и жили, или правильнее сказать – существовали.
Люди в замок не ходили, боялись ловушек. Со временем развалины заросли, ветер их занес песком. Прошло две тысячи лет или около того, и залы дворца оказались под землей, а всё, что торчало наружу, развалилось.
Петор поддерживал чистоту в уцелевших помещениях. Дерево и ткани сгнили, метал проржавел. Сохранились только камень, золото, и то, что было магически защищено от разрушения.
Мартель, для которого ни преград, ни расстояний не существует, периодически вылетал наружу, узнавал, что происходит в мире.
Иногда призраки развлекались магическими экспериментами. Ловушки для нежеланных гостей установили и поддерживали. Осваивали магические изобретения, о которых во внешнем мире узнавал Мартель, он любил в лабораториях за учеными магами подглядывать.
Большую же часть времени призраки провели в полусне. Без господина их существование было лишено смысла и цели. Потому они так обрадовались, когда появился я.
А я появился, потому что дожди размыли перекрытие одного из коридоров, и прошлый владелец моего тела со своим другом обнаружили давно забытые развалины…
* * *
После воскрешения я чувствовал себя жутко уставшим и еще во время первого знакомства с магистрами начал душераздирающе зевать. И в голове бардак был.
Призраки посоветовали мне отоспаться, я так и сделал. Одеяло из котомки достал, на пол постелил и отключился.
Проснулся я в темноте. Только огоньки многочисленных магических печатей и амулетов вокруг, их я видел, как потом узнал, магическим зрением.
Запасов свечей у призраков не было, да они им и не нужны, так что единственным источником света мог стать тот факел, который я принес с собой. По моей просьбе Петор зажег его. Зажег магической мыслеформой.
– Господин, желаешь ли ты провести осмотр наших запасов? У нас имеется три пуда золота в гривнах, монетах и изделиях, двенадцать пудов серебра, драгоценные камни, много амулетов, доспех и оружие на полсотни воинов.
– Оружие наше устарело, сейчас таким не пользуются, – тихо прокомментировал Мартель.
– Для начала завоевания империи и одного золота достаточно, – легкомысленно отмахнулся Петор. – Остальное можно купить или захватить.
– Стоп! Какая-такая империя? Не надо мне никакой империи!
– Так ведь какое-то владение с замком тебе надо, хоть с баронию размером. Жить-то тебе где-то надо в безопасности. А где барония, там и королевство… А потом детишки пойдут, им тоже надо…
– Но начать нужно с изучения магии! – уверенно заявил Мартель. – Завоевания – потом.
Мне не хотелось королевства. Мне хотелось свободы. А максимум свободы достигается не на вершине пирамиды, и не внизу, в где-то посередине. Внизу приходится тратить всё свое время, чтобы поддерживать приемлемые условия жизни. Около вершины – все силы уходят на борьбу за власть, сохранение положения и управление подвластным. Меня ни то, ни другое не устраивает. Осталось выяснить, на каком уровне в местной иерархии можно устроиться с комфортом.
Я попытался донести эту мысль до призраков. Призраки ее обдумали. Покачали удивленно головами.
– Так ведь магический уровень у тебя такой, что спокойно жить тебе не дадут, – заявил Мартель.
– А можно его как-то спрятать?
Призраки задумались надолго. Потом начали обмениваться короткими фразами, в которых почти каждое отдельное слово было мне понятным, а общий смысл – нет. Магистры забыли обо мне и ушли на свою волну.
Мне же жутко хотелось пить, в туалет, да и поесть было бы неплохо.
– Прочтите, уважаемые…
– Уважаемый – обращение к ремесленнику или купцу, – поправил Мартель. – Маги равны титулованным дворянам, к ним следует обращаться «магистр» или «господин». Ты, как наш господин, можешь называть нас «слуги» или обращаться по именам.
– Магистры, у меня есть определенные потребности…
– Ох, господин, конечно! Прости, мы уже забыли, как это – быть живым.
Петор показал мне альков, где на полу валялись ночные вазы, упавшие с истлевших деревянных полок. Колодец, в котором можно набрать воду. К счастью, у меня в котомке нашлась веревка, а в помещениях было много керамической и золотой посуды.
– А вот пищи у нас нет, прости, господин, – развел он руками.
– И свечей нет. И кровати с постелью нет. И одежды. Но это не беда. Я устрою свой быт, а после мы начнем заниматься магией.
Когда я выбрался на поверхность, оказалось, что уже вечер, темнело.
