Дмитрий Петров
Долболёт
– Пойдём-ка, покажем тебя митрополиту! – На плечо Ямова хлопнулась огромная немытая ручища.
– Зачем?
– Только он может вас поженить.
«Наверное, ничего плохого не будет, если просто сходить поговорить», – решил Ямов, покосившись на окровавленный топор хозяина. Через минуту они уже сидели на скрипучей повозке, в которой угадывался стандартный транспортёр с борта миссии. С отломанной крышей, голыми ободами колёс и утерянными сидениями, но зато оборудованный оглоблями, в которые была впряжена вполне себе земная лошадёнка. Ямова так и подмывало разузнать побольше о судьбе миссии, а тут такой повод!
– Что это за чудесная повозка? – поинтересовался он, словно решил завязать дружескую беседу.
– Это? А! Это подарок небес, – ответил хозяин и умолк, словно этой короткой фразой дал более чем исчерпывающий ответ.
– Как это подарок с небес? – Ямов настойчиво требовал уточнений.
– Как-как! – передразнил хозяин и посмотрел на Ямова так, словно вот-вот передумает выдавать свою кровиночку за такого дурака. – Ты не знаешь истории сотворения мира? Как Ямов изгнал человеческий род с неба?
– Кто?
– Тфу ты, дурак на мою голову.
Тут Ямов почувствовал, что как-то причастен к этой мифологии и осторожно спросил:
– Ямов это бог?
– Ямов это долболётчик!!! – вскричал хозяин.
И пещерный житель наконец поведал Ямову историю о том, как много лет назад человечество жило на небе, и жизнь была счастлива и прекрасна, и люди не знали ни болезней, ни войн. И вот однажды они решили спуститься с небес вниз, видя, как прекрасна земля, и взяли с собой каждой твари по паре, и каждого стебля по репродуктивному образцу, и Заводозавод, что вмещал в себя всю мудрость мудрости. И вот люди сошли на землю, и радовались, и стремились начать новую жизнь, но был среди них чёрный сердцем и глупый умом Ямов, что решил украсть у людей мудрость, ибо сам был дурак, и вернуться на небо, и так и сделал. И поняли люди, что он вернётся лишь как только у него хватит на это ума, но не будет ему прощения во веки веков. И за подлость и глупость его должно называть не Ямов, а Долбоямов. Долболётчик Долбоямов на своём долболёте!
Этот рассказ позволил Ямову понять принципы окружающего его мира и сделать соображения относительно ближайших планов. По дороге он приметил скалистый холм, возле которого накануне приземлился, и уже обдумывал варианты добраться до корабля, но при этом не достаться кроликам.
Погружённый в мысли, Ямов не заметил, как въехал в город, высеченный в песчанике, и вошёл в храм, очевидно сделанный из грузового ангара, что когда-то доставил на эту планету животных или растения. Весь в мыслях о побеге он и предстал перед митрополитом.
Митрополит был одет почище своих соплеменников и даже производил впечатление интеллигентного человека. На его носу сидели очки, впрочем, без стёкол, а голову венчала выцветшая каскетка из тех, что носил рабочий персонал миссии. Митрополит очень удивился, издаля увидев ямовский комбинезон. Оставив свиту, он подошёл ближе и вперился в лицо Ямова, словно что-то мучительно вспоминая. Глядел так и сяк, анфас и в профиль. Ничего не вспомнив, он развернулся и отправился было восвояси, как вдруг замер, снова резко подскочил к Ямову и ткнул старческим пальцем в нашивку на груди пришельца.
– Ямов! – только и выдохнул митрополит.
– Ямов? – прокатилось по толпе.
Митрополит ринулся к алтарю и дрожащими руками указал собравшимся на то ли икону, то ли картину, на которой очень даже похожий на себя Ямов похищал у несчастных людей Заводозавод.
– Братья и сёстры! – возвещал митрополит, указывая каменным топором на Ямова, – Настал великий час возмездия! Гром без грозы, что мы слышали вчера, как и пророчило предание, был предвестником возвращения Долболётчика Ямова! И вот он перед вами, подлец, укравший нашу мудрость! Вернулся, как только у него хватило мозгов, чтоб поплатиться за свои грехи!
– Это всё неправда! – орал Ямов, которому было нечего терять, – Да, я Ямов, и я пришёл с неба и принёс вам небесные дары! Потому что я люблю вас!
От такого заявления рука митрополита остановилась.
– О, святейший! Это правда! – из толпы раздался по-военному зычный голос, – В месте, куда вчера ударила молния, выросла блестящая гора, наши воины утром видели её.
– Это и есть мой дар вам, о люди! – надрывался Ямов, – Потому что я люблю вас, ибо все вы дети мои!
Ямова пока не казнили. Связанным и перекинутым поперёк лошади его повезли к месту посадки корабля. Ехали молча. Ямов ощущал на себе недобрые взгляды. Он старался держаться, как подобает божеству, но где вы видели божество, лежащее кверху задницей на лошадиной спине? Из высокого клевера то и дело выскакивали кролики размером с овчарку и пытались схватить свисающего Ямова. Ямов каждый раз испуганно вскрикивал, вызывая дружный хохот всадников.
Подъезжая к кораблю и Заводозаводу, аборигены всё больше робели. Наконец процессия остановилась, и Ямов извернулся, вися на лошади, чтоб максимально по-божественному обратиться к публике.
– Развяжите меня! – крикнул он строго. Его развязали. Ямов решил отыгрывать бога до конца. Он проследовал к Заводозаводу, повернулся к народу, принял предводительскую позу и воскликнул:
– Сезам, откройся! – с этими словами он приложил к кардридеру свой пропуск. Ворота немедленно открылись. Заводозавод принялся разворачиваться. Поражённые зрелищем, новоземляне попадали ниц. Ямова больше никто не стерёг и тот неспешно – богу не пристало торопиться – проследовал к кораблю. Первое, что он сделал, поднявшись на борт – задраил люк.
