Дмитрий Ра
Имперский вор. Том 1
Но ведь сам Карх как-то магичит?
Поправочка: не как-то, а о-го-го как! Было дело, сталкивался. Значит, теоретически взять чужую тьму под контроль возможно.
Внутренним зрением вижу, что укус кота мне тоже не почудился: тонкие нити тьмы тянутся из оставленных клыками отверстий в сторону окна. Похоже, можно использовать их как связь и всё же найти зверя.
Глубоко дышу, складываю пальцы в привычном плетении очищения. Осторожно опускаюсь глубже в себя. Тьма пузырится в каналах. От одного мысленного прикосновения к ней начинает тошнить. Внутри тела – будто система труб с дерьмом. Очищение не работает. Или не работают мои заклинания?
– Эпические божки! Всё у них через жопу, даже магия!
Медленно глубоко вдыхаю и так же медленно выдыхаю.
Как же меня так угораздило-то, а? Нет чтобы спереть что-нибудь приятное! К примеру, магию богини любви Теи. Идёшь – а вокруг тебя красотки в штабеля укладываются. Закидывай любую на плечо – и вперёд. Хотя, признаться, и так с женщинами проблем никогда не возникало.
Как-то на сборах в военном лагере устроили стрельбу из лука на спор. Ну я и выпендрился с закрытыми глазами сразу по пяти мишеням. А ночью в мою палатку заглянула милая эльфиечка. Смущалась, краснела, но губки и тело у неё были божественными. На второй эльфиечке я был заинтригован, на третьей напрягся, а на четвёртой прорезал дыру в задней стенке палатки и свалил из лагеря. Видел потом с пригорка, что их перед той палаткой ещё с десяток толпилось. Хорошо, что в круговую осаду взять не сообразили, иначе как бы я тогда выбрался?
Хотя… Может, надо было приглашать в палатку штук по пять разом?
Глава 4
Не знаю, сколько я провозился, пытаясь очистить каналы от тьмы, но придя в себя, понимаю, что кабанчик так и валяется носом в пол. А если бы очнулся, пока я тут в шамана сам с собой играю? Вот из-за таких дебильных проколов и случаются всякие проблемы!
Куда ж его деть-то?
В коридор не выкинешь: наткнётся кто-нибудь на тушку у меня под дверью, объясняйся потом. В комнате тоже не оставить. Если Толик не понял меня с первого раза и опять попытается наехать, придётся снова отключать пацана. А я всё же не убийца малолеток.
А что, если?..
Кидаю взгляд на окно. Огромное, чуть ли не во всю стену, оно не прикрыто решёткой. Да и зачем они – при такой-то магической охранке снаружи.
Поднимаюсь, открываю одну из створок и выглядываю в сад.
Окна моей комнаты выходят на розарий, который довольно далеко от входа в особняк, на противоположной стороне. Никиту поселили на первом этаже дальнего крыла.
Тем лучше.
Беру кабанчика за шкирку и с немалым трудом переваливаю через подоконник. Пусть поваляется в розовых кустах, а когда очнётся – порадуется, что не в болото мордой уронили.
Выкинув «мусор», подбираю руку и иду к дверям. Но не успеваю отодвинуть стул, как раздаётся осторожный стук в дверь. Следом слышится знакомый голосок:
– Ваше сиятельство! Никита?
– Да, Танечка? – отвечаю я, с удовольствием вспоминая ночную сонную блондиночку. К слову, о магии Теи… мм…
– Тебя к завтраку ждут, опаздываешь. Господин граф ждёт.
– Скажи, что сейчас буду.
Девчуля убегает (слышу лёгкие быстрые шажки), а я торможу и оглядываюсь, думая, куда деть Шанкрову лапу. Судя по всему, забраться в комнату Ника может любой желающий. Вопрос в том, чем ему грозит встреча с божественной конечностью. Что-то мне подсказывает, что та пёрла кабанчика-Толика под кровать явно не подарки ему дарить.
Додумать не успеваю: внезапно из широкого конца Шанкровой лапы вырастают длинные тяжи, похожие на кровавые сухожилия. Растекаясь по моей руке, они оплетают её почти до плеча. Не просто оплетают – впиваются, словно тысячами шипов, прорастают внутрь. Я буквально чувствую, как подаётся внутри моя ткань, принимая в себя чужую плоть.
Тяжи змеятся по руке, впиваются, высасывают, наполняются тьмой. Во рту появляется привкус крови. Ещё немного – и я вслед за Толиком уйду в бессознанку. Приходится шипеть, чтобы не орать от боли.
Чёртов Шанкра со своими «подарочками»! Неужели и тут достал, обидчивый наш?
* * *
Где-то в окрестностях столицы
Химеринг, полуящерица-полукот, сотканный из тёмного эфира, сжался в комок перед существом, которое он знал как Хозяина.
Страх путал мысли, заставлял вздыматься чёрную чешую на загривке.
Тело химеринга опять приняло привычный туманный облик. Но в свете факелов на стене отражалась реальная тень. Лапы, способные разодрать медведя, впились когтями в каменный пол залы – очень далеко от особняка графа Хатурова.
Сколько кот себя помнил – Хозяин всегда был рядом. Учил, приказывал, кормил… наказывал. Не всегда потому, что химеринг был виноват, – часто и впрок, чтобы никогда не ошибался. Ошибка – боль. По крайней мере именно эти образы он вылавливал из телепатического общения с Хозяином.
И сейчас тот был недоволен. Химеринг чувствовал его гнев и разочарование.
Ведь до исполнения приказа оставалось совсем немного! Зверь не знал, как выразить время в днях или месяцах. Он просто видел, что тело человека, которого Хозяин приказал ослабить, ещё в прошлый раз было на грани смерти.
Тогда химеринг остановился вовремя. Не выпил жертву. Нельзя убивать, это может насторожить других человеков. А в доме, где жила жертва, их было немало. И химеринг чувствовал, что некоторые из них очень, очень опасны.
Поэтому зверь пил жизнь осторожно, по чуть-чуть. Один раз в одну луну. Оставалось всего несколько лун до момента, когда у жертвы не останется сил, чтобы сопротивляться зову Хозяина.
И вот – он ошибся.
Химеринг не мог объяснить себе, что случилось. Просто когда он привычно впился призрачными клыками в податливую плоть жертвы, в его рот потекла не чужая жизнь, а чистый тёмный эфир. И незримые цепи, сковывающие его с волей Хозяина, внезапно ослабли. Тёмный эфир был родным. И впитывая его, химеринг становился сильнее, разумнее и… свободнее. Раньше у него не было ни своей воли, ни своих мыслей, ни своих желаний.
Тогда он сделал то, чего не делал никогда в жизни: попытался поговорить. Предложить себя в обмен на кормёжку и свободу.
И… оказался не нужен.
Человек не успел отказаться, но химеринг почувствовал его сомнение. Почувствовал – и попытался надавить магией. Заставить.
А потом что-то произошло. Кот даже не успел понять, почему не сработало очарование. Но вместо того, чтобы позволить себя осушить, жертва вдруг ударила его магическим разрядом. Ударила так, что он, взрослый химеринг, вынужден был, поджав хвост, бежать к единственному существу, которому был нужен. К Хозяину.
Теперь он как котёнок пригибался к полу, бессловесно принимая наказание: удары огненной плети. Вот только гневался Хозяин почему-то не на проваленное задание, а на истончившиеся Цепи Души.
Когда экзекуция окончилась, цепи стали ещё крепче, чем были. Химеринг помнил, как предлагал себя тому человеку, но уже не мог понять – зачем. Это жертва. Добыча. Еда. Разве еда может владеть им, зверем тёмного эфира?
Он больше не отступится, нет. Потому что твёрдо знает: тот человек с такой сладкой тьмой внутри – враг Хозяина. И чтобы выжить самому, этого врага надо найти.
Ночью. Он придёт к добыче ночью. Но сначала надо подлечиться. Он подождёт, пока после науки огненным кнутом затянутся дыры в его эфирной шкуре – и тогда придёт.
* * *
Я падаю на колени. Пытаюсь оторвать от себя тяжи-сухожилия, но они лишь крепче впиваются в тело. Ползут выше, к плечу, захватывая даже часть лопатки. Я чувствую, как они скользят под одеждой. Толстовка-хаки шевелится и бугрится, будто под ней – тысячи жуков-могильщиков.
Мне остаётся только наблюдать за происходящим.
Рука Шанкры становится продолжением моей собственной руки и пульсирует в такт моему сердцебиению. Уплотняется, темнеет. Пальцы удлиняются и застывают в странном жесте. Порывшись в памяти мальчишки, нахожу что-то похожее: «мудра жизни» – ритуальное расположение кистей рук. На кончиках пальцев вспыхивает тёмное пламя.
Всё происходит в течение какой-то минуты, не больше. А потом события начинают течь в обратном направлении: тяжи-сухожилия с хлюпаньем вылетают из моего тела, втягиваются обратно в божественную длань, и она с громким шмяком, как переевшая пиявка, отваливается от меня на пол. О случившемся напоминают только брызги крови на полу, разодранная в клочья окровавленная толстовка и саднящая боль в руке и лопатке.
Не понял… Это что сейчас было? Акт вампиризма? Трансформация? Попытка меня прикончить? В любом случае повторения подобного не хочется. Надо поймать тварь и запереть – вон хотя бы в шкафу. А там будет видно.
Осторожно тычу ногой в руку.
– Эй… как тебя там. Ползи сюда.
В ответ та слабенько подтягивается на дрожащих пальцах и пытается снова утечь под кровать.
– Ну уж нет!
Подхватываю с кровати покрывало, накидываю на конечность и заматываю в несколько слоёв.
У меня есть возможность снять с неё божественные погремушки Шанкры. Но оправдывает ли это риск? Сосуществовать с такой тварью опасно. Может, в зад носорогу такие игрушки? Камень на запястье и утопить в ближайшем пруду. Нет руки – нет проблем.
Хотя ситуации бывают разные. Помню, притащил как-то приятель на горячие источники сосуд с заспиртованным мелким глистом – клялся, что это божественный змей бога торговли Дориана. Мол, тварь способна превратить в золото всё, чего коснётся. Посидели мы на тот момент уже хорошо, и кому пришло в голову отблагодарить хозяина источника лишним золотишком – уже не припомню.
В общем, вылили мы этого божественного «змея» в один из бассейнов… Только вместо золотых россыпей из термальных источников внезапно начал бить чистый спирт. То ли тварь не надо было заспиртовывать – у Дориана-то она в золотом сундучке сидела, то ли приятель чего перепутал.
Догуляли тогда знатно. Вот только змея Дориан себе так и не вернул: инквизиция быстренько признала источники народным достоянием. Там теперь даже грамота висит.
А спирт там не перевёлся до сих пор. Инквизиция сто раз озолотилась.
Но это я к чему? Никогда не знаешь, какую шутку с тобой сыграет фигня с приставкой «божественное». Тут прежде чем что-то делать, надо сто раз отмерить.
Оставлю как запасной план. В любом случае придётся найти возможность держать её на коротком поводке. Кстати, ходят слухи, что конечности Шанкры обладают зачатками разума. Если это правда – можно попытаться сделать из неё нечто большее, чем чесалка для Шанкровых колокольчиков…
Ух, опять понесло куда-то не в ту сторону.
Может, придумать ей имя?
– Никита! – снова раздаётся за дверью голос Танечки. – Александр Васильевич злиться будет! Все только тебя ждут…
Вот же гарпячий навоз… Умудрился забыть. Оглядываю разодранную толстовку. Надо бы переодеться.
– Уже иду! – кричу, поспешно открывая шкаф и рывком вытаскивая из каких-то штанов узкий ремень.
Обматываю ремнём кокон с Шанкровой конечностью, затягиваю плотнее пряжку и, найдя в глубине шкафа сумку с непривычной застёжкой «молнией», для верности утрамбовываю тварь ещё и туда. Всё равно ведь выберется… Но, может быть, хотя бы не сразу. Успею показаться на «семейном» завтраке.
Стаскиваю через голову лохмотья, выбираю и натягиваю что-то очередное безразмерное и невнятно-серое. С длинными рукавами, потому что рука до плеча – словно в следах от присосок осьминога.
Глядя в зеркальную дверь, быстро приглаживаю волосы и закрываю дверь шкафа на защёлку. Ещё одна преграда для божественной длани. Потом вытаскиваю стул из-под дверной ручки.
Всё. Ник Каменский готов к встрече с домочадцами. Интересно посмотреть на тех, с кем придётся жить. Да, в памяти Ника есть эти люди, но, как показал опыт, даже на Матвея пацан смотрел как на обычного камердинера, пусть и мага. Мне же глазами инквизитора было ясно видно, что слово «обычный» с этим человеком и рядом не стояло. Матвей – воин, причём высокого уровня.
Поэтому интересно, какие сюрпризы преподнесёт графская семья.
* * *
Пока иду в столовую, Танечка зачем-то идёт рядом. При свете дня она ещё аппетитнее. Из-за жутких этих шмоток фигуру не оценить, но фартук демонстрирует тонкую талию. Интересно, как там с грудью?..
Сиськи Теи! Да, вот на них я бы посмотрел подробнее. Не на божьи, конечно (неохота мараться, Тея даже троллями не брезговала), а на Танечкины. Не помешало бы сбросить скопившееся напряжение, да и Никита ей точно нравится…
Но сейчас не до симпатяшки горничной.
– Опоздаешь к обеду – сидишь голодный, – говорит граф, когда я захожу в столовую, и кидает взгляд на единственный пустой стул. Не иначе, кабанчику сегодня придётся голодать.
М-да, старший Хатуров точно ни разу не филантроп.
Терпеть не могу традицию питаться всем семейством. Да и привычки нет. Первое, чему учат в армейке, – это тому, что за жратвой легко выведать у врага любые секреты. Прибавить пару литров достойного бухла – и даже пытать не надо. Сам всё расскажет.
Кстати, о бухле… Что за друидское питание у меня в тарелке?! Мясо где?!
Ковыряюсь ложкой в переслащенной овсянке, искоса разглядываю чету Хатуровых.
Хозяин дома. Высокий, прямой как жердь, довольно молодой и крайне жёсткий. Генерал в отставке – после ранения. Уже несколько лет преподаёт боёвку в военном училище.
Сразу вспоминается мой наставник из военки. Тот тоже так на нас-школяров иногда смотрел, что в округе не то что жизнь замирала – даже камни от страха пи́сались.
В общем, никому не советую иметь графа Хатурова во врагах.
А вот его жену… Эту как раз иметь советую. И желательно – не раз. Только не во врагах. Обычно такие холодные стервы в постели – просто огонь!
Любуясь Марией Александровной, я напрочь забываю о горничной. Изящная шея, как и плечи, закрыта глухим воротом домашнего платья. Высокая грудь. В шёлковые даже на вид каштановые волосы так и хочется запустить пальцы, а потом расстегнуть сзади «молнию» платья, неторопливо стянуть с плеч и…
Осекаю себя, потому что ловлю внимательный взгляд чуть раскосых чёрных глаз графини. Скромно улыбаюсь в ответ.
Оглядываю столовую – немаленькую и обставленную в том же минималистическом стиле, что и многое в этом доме. Кроме как на графиню – и глянуть-то больше не на что.
Тянет зевать. Спал мало, к тому же не каждый день приходится перерождаться. Вспоминаю, чем во время семейных обедов развлекался Никита, и решаю повторить. Тренировки пока никому не помешали.
Убираю под стол левую руку. Несколько быстрых пассов – и через пару секунд на ложке Ярика Хатурова появляется жирный розовый червяк. Мысленно хекаю – не ожидал полученного отката.
Паучья лапа для Толика вышла отлично. Червяк тоже вполне хорош. Но вот на поддержание иллюзии улетает прорва сил. Словно на ложке не червяк, а как минимум дракон.
Техника, кстати, родовая и называется «Иллюзорный двойник». Наверняка со временем её можно дотянуть до чего-то приличного. Не всё ж червяками баловаться.
– Пц! – У меня таки не получается удержать концентрацию, и червяк исчезает.
Ярик, надо отдать должное, ложку не роняет. Аккуратно кладёт в тарелку и злобно косится на меня.
Ну, у пацанов шёл такой вполне себе достойный обмен: кабан Толик сделал всё, чтобы жизнь князю Каменскому мёдом не казалась. В свою очередь, Ник развлекался как мог, оставляя графёнков голодными. Даже зная, что опарыш у тебя в ложке лишь наколдованный, жрать такое не станешь. Тут нужна как минимум армейская выдержка.
– Ярослав, – говорит графиня, – доешь кашу.
Пацан придвигает к себе отставленную было тарелку и стискивает зубы так, что аж краснеет.
Один готов. Смотрю на среднего графёнка. Он трескает круассан и совсем не ожидает увидеть вместо шоколадной начинки дохлого воробья. Замечает его, уже поднеся ко рту. Рука замирает и… аккуратно кладёт булку на блюдце. Устойчивые какие пацаны!
Несколько раздражает необходимость заниматься фигнёй, но проверять свои новые способности лучше на ком-то другом. Так что время самое подходящее.
Я расслабляю пальцы и добавляю к плетению крохотный кусочек Карховой тьмы. В моём мире совмещение сил считается практически невозможным. Но я даже не знаю, какова природа тьмы Карха. Является ли она вообще какой-то силой. Потому что когда я пытаюсь касаться её, она кажется живой. Приручить бы…
Клизма Шанкры!..
Иллюзорный воробей становится заметно плотнее, чуть подрагивает и выпускает из клюва струйку крови. Буквально миг – и тушка прежняя, полупрозрачная. Показалось, что ли?
Но графёнок гулко сглатывает – да так громко, что слышно всем.
– Что за манеры, Пётр, – негромко укоряет графиня. Она как раз подливает мужу чай и на сына даже не смотрит.
А вот сам граф не отрывает взгляда от блюдца перед Петькой. Неужели видит?
Я мгновенно убираю иллюзию. Даже не так. У меня появляется ощущение, что тьма считывает моё желание и втягивается обратно. Теперь на тарелке лежит самый обычный надкусанный круассан.
Получаю тяжёлый взгляд хозяина дома. Невинно смотрю в ответ и нагло прокручиваю в пальцах десертную ложку. Ну не убьёт же он меня прямо тут?
Но никаких санкций не следует.
Однако развлекаться я прекращаю.
Больше ничего интересного за завтраком не происходит. Если не считать того, что Мария Александровна продолжает иногда посматривать на меня. Не косится, нет. Она именно что периодически смотрит – пару секунд, не больше. И отводит глаза, когда я ловлю её на этом.
Граф поднимается из-за стола первым. И тут я всё же получаю сюрприз.
– Завтра ты уезжаешь, Никита.
Мне радоваться или нет? Судя по холодному лицу графа – могут и на опыты пустить.
– Я отдал твои документы в военное училище. В Императорское высшее магическое военное училище, – уточняет Хатуров. – Завтра на рассвете тебя отвезут в лагерь для будущих курсантов. Можешь собираться. Из вещей – необходимый минимум. Список у твоего камердинера.
Киваю. Значит, всё же радоваться. Хотя моим мнением тут однозначно никто не интересуется. Да и носки Гамены им под нос! Никита так хотел свалить из этого дома, что готов был поступить хоть в кулинарку – лишь бы подальше. Не особо даже интересуют причины, почему меня отправляют в ссылку. Наоборот: меньше шансов неожиданно на чём-то проколоться.
Военное училище означает одно: я смогу заниматься тем, чем привык. Правда, предпочёл бы в товарищи обычных ребят. Магическое училище – это всегда аристократы.
Но и я теперь князь. Пусть ещё и не вступивший в права наследования – в Российской империи, где я теперь живу, совершеннолетие наступает в двадцать один год.
Выныриваю из мыслей и понимаю, что в столовой висит напряжённая тишина. Наверное, я должен что-то сказать. Ну и пожалуйста. Слова у меня пока бесплатные.
– Благодарю, Александр Васильевич, – говорю в спину уходящему графу.
Тот даже не поворачивается. Видимо, наша радость от расставания взаимна. Не любит, видно, генерал Никиту Каменского. Но так-то и не обязан. Я тут заложник за долги, даже не бедный родственник.
Никита думал, что Хатуров держит его под замком из-за родового источника магии. Чудо чудное в этом мире, доступное лишь главе рода по мужской линии. Но отец умер внезапно и не успел открыть сыну его местоположение.
Жаль. Я был бы не против этот самый источник отыскать. Посмотреть, поможет ли он мне стать сильнее.
Вернувшись к себе в комнату, первым делом бросаюсь к шкафу. Дверца нараспашку, и руки Шанкры там уже нет.
Ну что сказать – это не сюрприз.
И сумку с собой уволокла, зараза-клептоманка.
Глава 5
Два часа рыскаю по особняку, заглядывая в каждый угол. Пытаюсь отыскать чёртову божественную длань. Натыкаюсь на жену графа – она зачем-то тихо подходит ко мне и трогает за рукав. Оборачиваюсь, смотрю в раскосые чернущие глаза, но она отвечает нарочито равнодушным взглядом и идёт дальше по коридору. Что ей от меня надо?
Натыкаюсь на Танечку с метёлкой от пыли. Быстро протекаю мимо – не до девчонки сейчас. Прохожу мимо закрытой двери графского кабинета – нечёткий разговор там мгновенно замолкает, явно где-то в коридоре стоит магическое оповещение о ненужных гостях.
В особняке прыткой руки Шанкры вроде бы нет.
Час гуляю по саду, но тоже безуспешно. Приходится признать поражение: хитрая тварь меня обыграла. Я даже не знаю, в поместье ли она ещё.
Вернувшись в комнату, с головой погружаюсь в изучение своих возможностей как мага иллюзий.
Память говорит, что с момента появления в особняке Хатуровых бывший владелец тела не утруждал себя ни тренировками магии, ни развитием источника, ни укреплением каналов. Как будто ему было вообще на себя наплевать.
В подобные вещи я давно не верю и потому делаю в памяти зарубку: покопать на этот счёт. Что-то случилось с мальчишкой. Не уверен, грозит ли мне та же ситуация. Но превратиться в прокрастинирующего имбецила – последнее, чего мне сейчас хочется.
Итак. Я могу создать практически любой пришедший в голову образ. Но и ограничений немало. Иллюзии слабые. Нечёткие. Становятся совсем прозрачными, если увеличить объём и размер. Метровая паучья лапа – собственно, предел.
Оттого и баловался пацан в основном червяками в тарелках графят.
А ведь дар иллюзий – вещь полезная. В том числе в бою – если перед носом противника вдруг появится… да хоть та же болотная крыса, достигающая в холке двух метров… или просто летящее в морду копьё… или огромные сиськи…
Размер, плотность, реалистичность морока – это важно.
Несколько раз призываю-отзываю иллюзии, убеждаясь, что на поддержание морока уходит прорва сил. Так и выгореть недолго. Значит, тренировки сейчас – моё второе имя.
Решаю разнообразить тягомотное занятие и создать крохотного иллюзорного Шанкру. Именно этому жопорукому божку я обязан тем, что попал в засаду.
Помню, был ещё желторотым юнцом, когда за выдающиеся заслуги (на самом деле выдающиеся) одному из наших пожаловали божественный меч, выкованный самим Шанкрой. Увидев творение, я даже поинтересовался – из задницы у творителя руки растут, что ли?
Почему-то ребята тогда долго веселились.
А потом встретился с Шанкрой. Кто ж знал, что насчёт «из задницы» я как в воду глядел?
– Гарпячьи окорочка!
Ожидаемо, сложная иллюзия не выходит. Зато несколько секунд я любуюсь кривым одноруким гомункулом, смутно напоминающим бога битвы. И страстно мечтаю своими руками превратить его в нечто подобное.
– Надеюсь, своё ты уже получил, – рычу я.
Да, поодиночке никому из моего бывшего ордена наблюдателей божок не по силам. Но если навалиться всей толпой… Может, и отомстят ребята за своего главу.
Прерываюсь на очередной «семейный» обед, отмечаю, что кабанчика опять нет. А ведь давно должен очухаться. Тут же получаю ответ.
– Анатолий наказан, – с лёгкой печалью сообщает графиня на вопрос младшего сына. – Может быть, это вас наконец научит, что опаздывать в нашей семье не принято.
Мелочь, а приятно.
Вернувшись к себе, сажусь на кровать, скрещиваю ноги в привычной позе медитаций и обращаюсь к источнику.
Итак. Что я уже знаю. Как и в моём мире, здесь источник опирается на врождённый дар. У Никиты это иллюзии. Усиление источника и изучение техник плетения своего дара – задача любого мага. И если с техниками всё понятно – их можно отыскать, то привычное усиление источника через укрепление и очищение каналов из-за тьмы Карха не работает.
И пока я не знаю, что с этим делать. Прогнать сквозь тьму эфир источника по каналам – это хороший канализационный насос нужен, а не силы Ника.
В голове появляется безумная идея: не пытаться изгнать тьму из тела и очиститься. Наоборот. Вобрать её в источник. Сделать основой. Базой.
Проверить не успеваю, потому что в комнате (опять без стука, ежа ему в зад!) появляется Матвей. Окидывает меня взглядом, но не мешает. Видимо, асаны – строго определённые позы для раскачки источника – одинаковы во всех мирах.
Камердинер, кажется, собирает мои вещи. Тот самый «необходимый минимум». Он движется по комнате бесшумно и плавно, явно не желая отвлечь меня звуком или резким движением.
Делаю вид, что продолжаю медитировать, – просто чтобы избежать возможных лишних вопросов. Но проверять свою идею при ком-то – такое себе… Придётся ждать подходящего момента.
– Матвей! – окликаю камердинера.
– Да, Никита?
– Составь к отъезду список моих будущих сокурсников. С фотками. Братья, сёстры, старшие в роду до третьего колена. Чем владеют, родовая магия, чины при дворе, если есть. В общем, всё, что сочтёшь важным. И будь добр без лишних вопросов, – говорю, видя удивление в его глазах.
Матвей кивает и наконец уходит, оставляя у дверей собранный рюкзак. То есть вот так вот. Начинаем жизнь почти с нуля. Пара трусов, несколько спортивок и телефон – вот и всё моё новое имущество.
В очередной раз подпираю дверь стулом (за-дол-ба-ло!!!) и пробую воплотить свою идею в жизнь.
Источник – это как сердце. Его сила двигает эфир по «кровеносной системе» – каналам. Чем слабее источник, тем неразвитее «кровеносная» система мага. И наоборот: при сильном источнике маг может строить в своём теле новые каналы, увеличивая этим количество эфира. Чем бо́льшим количеством эфира управляет маг, тем… Ну, понятно.
Никита – стандартный маг. И его сказанное тоже касается.
Затем в этом теле появляюсь я. И без того слабая система мальчишки получает здоровенный кусок Карховой тьмы. Результат – перенапряжение каналов и невозможность управления собственным эфиром. Более того: источник Никиты не управляет и тьмой Карха. А значит, та в любой момент может выйти из-под контроля. Что потом? Не знаю. Скорее всего, большой бум. И как минимум одним магом в этом мире станет меньше. Мной.
Чтобы бума не произошло, надо поискать ингредиенты для пилюль на раскачку каналов. Но где? На тёмных рынках? В аптеках? В заповедных лесах? К тому же в этом мире все мои знания алхимии бесполезны – здесь другие ингредиенты. Но навыки есть. Значит, в любом случае начинать не с нуля.
А пока… Привычная асана и вхождение в медитацию. Чтобы заставить источник впитать в себя тьму, надо максимально опустошить себя.
– Птичка… Птичка… Шанкра… Снова птичка… Жопа Шанкры…
Я раз за разом творю иллюзии. Всякая мелочь: пауки, черви, мыши, птицы появляются в комнате, чтобы тут же исчезнуть и замениться новыми мороками. Через полчаса я уже насквозь мокрый от пота. Тошнит так, что я даже прерываю медитацию и на неверных ногах плетусь в ванную комнату, чтобы выблевать весь обед.
Снова мороки. Снова позывы на рвоту, но в желудке не осталось ничего кроме желчи.
А потом тьма наконец отвечает. Да так, что меня выкидывает из асаны и я лечу на пол, на четвереньки. Вены на руках вздуваются, будто по ним ползают тысячи червей. Это ощущение прокатывается по всему телу. Краем глаза замечаю свое отражение в зеркальной дверце шкафа: сейчас мои глаза тоже полны тьмы. Источник словно превращается в голодный рот, жадно впитывающий тьму Карха.
Каналы напряжены и вибрируют. В какой-то момент я думаю, что тело не выдержит такого напряжения.
Не так я хотел… Источники одарённых в этом мире заряжаются светлым эфиром. Но то, что происходит внутри моего тела сейчас, – не синтез светлого эфира и тьмы Карха. Это самый настоящий захват. Руки и ноги неконтролируемо дёргаются, пальцы складываются в неизвестные мне магические пассы – словно то, что сейчас во мне находится, приноравливается к новому телу.
А потом… всё потихоньку успокаивается.
Я сажусь спиной к кровати и откидываю на её край голову. По вискам струится пот.
Получилось? Закрываю глаза и обращаюсь к источнику. Теперь он полон тьмы. Она полностью заменила эфир. Я хмыкаю и плету морок: змею. Удерживаю иллюзию в течение целой минуты. Змейка маленькая, всего в два пальца длиной. Но она наконец-то отражается в зеркале. И я надеюсь, что это только начало.
Да, перенапряжение каналов никуда не делось. Значит, любой всплеск адреналина грозит неконтролируемым выбросом и слётом с катух. Но есть надежда со временем расширить систему каналов.
Надо принять душ. Тошнота всё ещё не отпускает. Приходится сделать ряд упражнений на расслабление и улучшение кровоснабжения. Потихоньку становится лучше.
Остаток вечера проходит по накатанной: приглашение на ужин, равнодушие графа, моё лёгкое возбуждение при виде его жены и зарядка на ночь.
Но день на этом не заканчивается. Час спустя ко мне заявляются ожидаемые гости.
Самое время проверить, что я там сегодня намагичил…
* * *
Братья Хатуровы вламываются ко мне без стеснения и сразу прутся к кровати.
Я стою за шторой, наблюдаю, как кабан упирает руки в бока, принимая горделивую хозяйскую позу.
– Ну чё, козёл, уснуть успел? – спрашивает он кучу шмоток под одеялом, сложенных в подобие человеческой фигуры. – Стаскивайте его! – командует братьям.
Ага, щас.
Вылетаю из-за шторы и резко бью Толика ногой в крестец. Он с воем валится ничком на кровать. Да, неприятно. А что делать…
Даже в этом теле я быстрее всех троих, вместе взятых. Заряжаю в ухо не сообразившему отпрыгнуть Петьке – несильно, следы мне не нужны. Он хватается за голову, оседает на пол, тоненько скулит. Поворачиваюсь к третьему.
Этот ситуацию оценил. Бежать не попытался. Явно понял, что смысла нет. Стоит, стиснув зубы, ждёт. Смотрит в упор, это ж надо.
Да не бью я таких мальков, пацан.
– Затихли все! – приказываю вполголоса.
Петька слушается мгновенно. Кабанчику с молчанием трудно, но вой делается глухим – видно, прикусил одеяло, чтобы не орать.
– Теперь слушаем. Вы мне нахрен не нужны, но вдруг я сюда вернусь. Будете такими же ублюдками – увидите не только червяков в тарелках. Мне больше скрывать нечего. А если вдруг…
Несколько уже знакомых пассов, наполнение плетения тьмой – и передо мной встаёт реалистичная иллюзия недавнего рептилоидного кота. Он прямо как настоящий.
– Взять! – командую я. Показуха, конечно, вот только кому об этом известно?
Кот открывает пасть, и оттуда вырывается утробный тихий рык. Волосы на лбу Петьки взлетают и опадают от дыхания зверя. Кот тут же растворяется в воздухе.
Всё длится не больше нескольких секунд – но и этого для меня уже слишком много. Тошнота адская, на лбу выступает испарина, и я прямо чувствую, как по спине катятся крупные капли холодного пота. В меня сейчас плюнь – свалюсь.
Ничего. Уверен, после такой демонстрации пацаны даже взгляд на меня не поднимут, не то что руку. Пусть думают, что раньше я их просто терпел. Скрывал вот силу богатырскую.
Делаю глубокий вдох, унимая тошноту, и добавляю:
– Теперь, если что, будут не только червячки в тарелках, но и всякие твари в кроватях могут оказаться. Ясно? Отвечаем по очереди.
– Ы-ы-ы! – это Толик.
Не везёт сегодня парню. А ведь мог бы ещё утром понять, что мир изменился.
– Ясно, – угрюмо говорит Петька, потирая ухо.
– Я понял, – очень спокойно сообщает Ярик.
– Поздравляю, – киваю я и подхожу к кабанчику. Не глядя протягиваю руку к Петьке. – Дай ремень.
