Дмитрий Рублев
Российский анархизм в XX веке

Полная версия

Как отмечают современные исследователи анархизма, в ряде крупных городов (Баку, Белосток, Екатеринослав, Житомир, Киев, Москва, Одесса, Санкт-Петербург) анархисты были тесно связаны с коллективами крупных предприятий⁵⁴⁷. Выводы современных исследователей вполне соответствуют признаниям самих участников анархистского движения. Так, один из авторов газеты «Листки „Хлеб и Воля“», издававшейся П.А. Кропоткиным и его сторонниками, писал осенью 1906 г.: «Средой, в которой развивался до сих пор анархизм, была преимущественно среда рабочая; интеллигенция, благодаря сравнительно недавнему появлению анархической литературы в столицах и университетских городах, была затронута меньше; среди крестьян работа только еще начинается»⁵⁴⁸.

В трудах некоторых исследователей российского анархизма начала XX в., пытающихся писать о социальном составе анархистских организаций, присутствуют пережитки ленинистских и сталинистских трактовок. Так, Ю.Э. Глушаков причисляет к числу сторонников анархистов в Белостоке «мелкую буржуазию», произвольно толкуя понятие «мелкой трудовой массы», упоминаемое в воспоминаниях И.С. Гроссмана-Рощина⁵⁴⁹. И все же, под этим термином, скорее всего, подразумевали кустарей-одиночек, работавших на дому, выполняя заказ крупных производителей. Формально не являясь наемными работниками, они находились в полной зависимости от крупных предпринимателей и по уровню доходов, продолжительности рабочего дня и эксплуатации мало отличались от промышленных рабочих. «Механические сапожники», кустари, под руководством группы анархистов-коммунистов организовавшие в 1906 г. забастовку в Варшаве, даже требовали от работодателей открыть мастерские, переведя их в разряд обыкновенных рабочих⁵⁵⁰.

Можно привести примеры масштабной деятельности анархистских активистов, вышедших из среды рабочих. Одним из них был Илья Моисеевич Гейцман (1879–1938). Уроженец г. Паневеж Ковенской губ., он происходил из семьи служащих. Его отец зарабатывал на жизнь частными уроками. С 12-летнего возраста Гейцман работал на фабрике по выделке щетины, а затем приказчиком в магазинах. К 15-ти годам он осваивает ремесло столяра. В 1897 г. Гейцман выдвинулся в рабочие лидеры во время стачки столяров в городе Двинске. Здесь он был впервые арестован за организацию рабочих выступлений, проведя в тюрьме полтора месяца. Сразу после освобождения молодой активист был немедленно встречен бундовцами, распропагандирован и принят в ряды их организации⁵⁵¹.

Илья с энтузиазмом принял новую жизнь. Позднее о первых неделях своей социалистической деятельности он вспоминал, как о празднике: «Я быстро акклиматизировался в новой идее, последняя была мне по плечу. В первое время мне все нравилось в социалистическом движении: и общественность, и разговоры, и пирушки, риск, связанный с подпольными собраниями, наконец, широта замысла социалистического плана переустройства общества. Я набросился на новые книжечки, неслыханные в мире книжечки, глотал их целыми связками, изучал их почти наизусть»⁵⁵², – писал он. Подобное настроение было характерно для рабочих-организаторов, ставших участниками революционных выступлений. После ярких и захватывающих событий многие из них не хотели возвращаться к прежней серой, унылой мещанской жизни, повиновению хозяевам фабрик и вливались в ряды профессиональных революционеров.

Вскоре Гейцман руководит организацией на пуговичной фабрике, а через год переходит к деятельности агитатора, разъезжая по городам Литвы, Белоруссии и Украины. Он неоднократно арестовывался и прослыл настоящим радикалом среди бундовцев: «Мое мировоззрение росло, крепло изо дня в день. Я перестал мыслить себя вне социалистической идеи, жаждал подвига. Я стал агитатором, оратором и пропагандистом, но мне хотелось еще больше. Верхи всегда меня осаживали»⁵⁵³.

В 1900 г. Гейцман был призван на военную службу и тут же, в составе подпольного социалистического кружка солдат, начал вести пропаганду: «В течение двух недель не было солдата в нашей роте, который не нашел бы у себя прокламацию или книжечку под подушкой»⁵⁵⁴, – вспоминал он позднее. Агитатор был выявлен и отправлен на гауптвахту, но сбежал. Зимой 1901 г. бундовцы переправили его в Лондон. В новой для себя заграничной обстановке Гейцман почувствовал противоречие между радикальными представлениями о социализме в России и умеренным, легальным характером социалистического движения в Великобритании, лишенным трагизма противостояния государственной власти и романтики революционной борьбы: «За границей первое время мне совсем не понравилось, вся жизнь показалась дикой, серой, идиотской. Лондонские социалисты выглядели в моих глазах какими-то шутами в воротничках и галстуках. И когда однажды один из товарищей предложил мне пойти на митинг знаменитого оратора анархиста, я решил, слушая его, что он действительно хороший оратор, но ничего не смыслит в социализме»⁵⁵⁵.

Разочарование в британских социалистах в контрасте с ярким впечатлением, которое произвели на него книги П.А. Кропоткина и других анархистских авторов, привело Гейцмана к переходу на позиции анархического коммунизма. «Твердо решил познакомиться с анархистской литературой, и первая книга, которую открыл по анархизму, была „Записки революционера“ Кропоткина. Книга произвела громадное впечатление. Бундовская брошюрочная литература побледнела, стушевалась перед революционной эпопеей названной книги. […] Мое бундовское целомудрие краснело, кряхтело, стушевывалось все больше. Анархисты имеют свою манеру, свой стиль писать. Стиль волнующий, подкупающий, особенно молодых людей. Недаром Кропоткин пишет к молодому поколению»⁵⁵⁶. В 1902 г. Гейцман присоединился к еврейским анархистам в Лондоне. В марте 1904 г. он переезжает в Париж, занимается самообразованием, посещает лекции. А заодно участвует в деятельности группы русских анархистов-коммунистов, готовившей так и не состоявшееся покушение на В.К. Плеве⁵⁵⁷.

Начало революции в России вызвало у Гейцмана желание вернуться на родину для участия в вооруженной борьбе. В конце января 1905 г. он пересек границу, был арестован и возвращен на место своей службы. Илья снова бежал и перешел в подполье. Он организует группы анархистов-коммунистов в Бердичеве, Вильно, Житомире, Ковно и Янове, устанавливает связь с белостокскими анархистами, читает доклады об анархизме на кружковых собраниях, быстро приобретя славу популярного оратора⁵⁵⁸. Осенью 1905 г. Гейцман организовал в Вильно конференцию «хлебовольческих групп» Северо-Западного края⁵⁵⁹. По некоторым данным, при его участии был организован террористический акт у губернаторского дома в Вильно. В результате взрыва бомбы здесь был убит помощник исправника Емельянов из города Ошмяны, ранены полицмейстер Климович, пристав и двое прохожих⁵⁶⁰. Затем, вместе с анархистами и бундовцами Гейцман организовал в Бердичеве еврейскую самооборону против погромов⁵⁶¹.

Весной 1906 г. Илья Гейцман, уже широко известный в анархистских кругах под псевдонимом «Хаим Лондонский», был схвачен полицией в Вильно. Молодому революционеру грозили виселица либо пожизненная каторга. Но спасла присущая ему изобретательность. Он сумел передать родным на волю, чтобы они опознали его, как выехавшего за границу брата, Ицхака. Под именем Ицхака (Ицко-Исаака) Гейцмана Илья вошел даже в исторические энциклопедии⁵⁶². Через пять месяцев он вышел на свободу с чистым паспортом и закрытым воинским билетом, а затем вернулся к работе в анархистских кружках Вильно. Занятия, проводимые анархистами, здесь посещали не менее 300 чел.⁵⁶³

31 января 1907 г. Гейцман был арестован на конспиративном собрании, а весной выслан на два года в Сургут Тобольской губ. Впрочем, и здесь удалой пропагандист надолго не задержался и в июле бежал в группе девяти ссыльных. В конце августа 1907 г. он вернулся в Вильно, где застал разгром анархистского движения⁵⁶⁴. В декабре он был снова арестован. На сей раз склонного к побегам анархиста жестоко избили: «В охранном отделении били смертным боем. Долго ходить не мог от боли в ногах»⁵⁶⁵. После двухлетнего следствия в ноябре 1909 г. его приговорили к 4 годам каторжных работ⁵⁶⁶.

Пожалуй, участников анархистского движения не было среди священнослужителей. Но и здесь можно обнаружить одно исключение, хотя и не нарушающее закономерность. Речь идет о священнике Петре Иоильевиче Шидловском (1883-?), дворянине по происхождению, служившем в церкви села Кулешово Бердичевского уезда Киевской губ. Окончивший Киевскую духовную семинарию, с 1900 г. Шидловский был участником революционного движения. С 1901 г. он распространял социал-демократическую и эсеровскую литературу. Первоначально после окончания академии Петр Иоильевич работал учителем, а с 1908 г. становится священником. Сам он объяснял такой выбор стремлением вести революционную пропаганду. Ради этого Шидловский пошел на хитрость: «В 1907 г. митрополит и слышать не хотел, чтоб высвятить меня в попа, потому что из семинарии был дан про меня отзыв, что я „атеист“ и „социалист“. Но в 1908 г. я написал ему такое убедительное прошение, так разрисовал ему, что прежние годы были – мои ошибки и „юношеское легкомыслие“, а что теперь я убежденный верующий и сторонник монарха и жаждаю деятельности на пользу веры, царя и отечества, – что он размяк и уступил»⁵⁶⁷. В 1908–1910 гг. Шидловский вел анархистскую агитацию с амвона церкви Преподобной Параскевы, расположенной в Кулешово. Являясь анархо-синдикалистом, он поддерживал связь и с одной из анархо-индивидуалистических групп. В селе Шидловский устроил склад взрывчатки и анархистской литературы. В 1910 г. за революционную деятельность он был арестован, а в 1912 г. приговорен Одесской судебной палатой к 2 годам каторги и 5 годам ссылки. Наказание священник-революционер отбывал в Иркутской губ.⁵⁶⁸

Возрастной состав анархистских организаций представлен в исследовании В.В. Кривенького. По его данным, средний возраст участника анархистского движения составил 19–24 лет, региональных организаций – 18–20 лет, у организаторов, лидеров движения – 23–32 года⁵⁶⁹. Региональные исследования подтверждают эти данные. Так, на Дону средний возраст участника анархистского движения составил 24 года при наибольшем возрастном составе в 20–29 лет⁵⁷⁰. Анархисты были очень молодым движением. Встречались даже 13-14-летние активисты, как например, ученик С.Д. Гальперин и портниха Л.Я. Рудашеская⁵⁷¹.

По данным В.Д. Ермакова, из 300 исследованных анархистов насчитывалось 48 женщин, что составляло более 10 %⁵⁷². Их роль в деятельности анархистских организаций была весьма значительной. К числу организаторов анархистской эмиграции, издателей и публицистов движения можно отнести двух женщин – Марию Исидоровну Гольдсмит и Лидию Владимировну Иконникову. Среди действовавших в России популяризаторов и пропагандистов революционно-синдикалистских идей проявила себя Н.А. Критская⁵⁷³. Нельзя не вспомнить выдающихся организаторов, боевиков и пропагандистов: Н.Я. Деркач, Ф.Е. Каплан (Ройтблат), Е. Литвин, Р.Г. Майденберг-Гершкович, Е. Майзель, О.И. Малицкую, М.Г. Никифорову, Ф. Новик, А.П. Плеханову, М.А. Присяжнюк, А.И. Степанову-Галаеву, О.И. Таратуту (Рувинскую), Р.М. Тарло, Б.-Л.-В. Шерешевскую-Вейсбром, Х.Э. Эрделевскую (Фридзон), Н.М. Ягодину и др. Среди активных участниц махаевского движения известны Я.О. Берсон, В.Д. Гурари-Бучульская, Зелинская и Р. Левин. Первой казненной в России анархисткой стала Б. Шерешевская-Вейсбром, участвовавшая в атаке на кафе Либмана в Одессе.

Широкую известность среди анархистов получила сельская учительница, крестьянка по происхождению, Матрена Андриановна Присяжнюк (около 1883–1908), ставшая лидером анархо-индивидуалистической группы, действовавшей в Киевской губ. 19 июля 1908 г. она была приговорена Киевским военно-окружным судом к смертной казни за участие в налете на сахарную фабрику, убийство священника и покушение на офицера полиции. Эта девушка стала одной из культовых фигур анархистского движения. Свою политическую позицию она выразила на суде в яркой и образной речи, протестуя против приговора, и в целом – против государственных и капиталистических порядков. Затем в камере Присяжнюк приняла тайно пронесенную в тюрьму ампулу с цианистым калием⁵⁷⁴. Речь Матрены неоднократно переиздавалась анархистами⁵⁷⁵. Интерес к ее процессу проявлял Лев Толстой, что нашло отражение в его письме к киевскому толстовцу А.С. Гольденвейзеру от 25 сентября 1909 г.⁵⁷⁶

Известен один факт, свидетельствующий о существовании специфически женской анархистской организации. Так, в апреле 1908 г. в Петрограде вышло «Обращение к работницам», подписанное: «Группа женщин анархистов-коммунистов». Листовка призывала женщин-рабочих «сознать свое собственное достоинство» и свое «право на свободную жизнь». «Не то уничтожает женщину, что она не имеет иногда тех знаний, какими сама обстановка жизни наделяет мужчину при его большей свободе, а то что женщина не сознает своего достоинства, позволяет себе падать, торгует собой ради тряпок и побрякушек, позволяет себе занимать себя легким разговором, пошлыми ухаживаниями, а становясь женой, позволяет пьяному мужу глумиться над собой. Довольно, сестры, унижения и позора, которые мы сами создаем себе. Подымем же с достоинством голову, бросим вызов тем мужчинам, которые умели до сих пор нас только развращать, а теперь сами же упрекают. Если они были лучше нас, почему же до сих пор не протянули они нам товарищескую руку помощи, не пробудили в нас желание стать человеком, сознательно понимающим окружающие условия жизни? Скажем искреннее спасибо тем из товарищей, робкие попытки которых пробивали брешь в развращенной, нравственно-грязной обстановке фабричной жизни»⁵⁷⁷, – писали авторы воззвания. Завершалась прокламация лозунгами: «Оставим пустую, бессодержательную жизнь!», «Да здравствует мыслящая женщина!»⁵⁷⁸ В целом же, хотя в анархистской печати и выдвигались лозунги равноправия полов, упоминались факты, свидетельствующие об неравноправном и унизительном положении женщины в существующем обществе, до 1917 г. данная тема не рассматривалась отдельно. Эмансипация женщин рассматривалась как результат установления анархо-коммунистических отношений.

Анархистское движение было поистине многонациональным. По данным исследования В.В. Кривенького, до 50 % его участников составляли евреи, до 41 % – русские, до 35 % – украинцы⁵⁷⁹. По данным В.Д. Ермакова, из общего числа исследуемых евреев насчитывалось 48 %, русских – 29 %, украинцев – 14 %, латышей – 3 %, представители др. народностей – 6 %⁵⁸⁰. Кроме того, среди его активистов в соответствующих национальных регионах было довольно много грузин, армян, азербайджанцев, латышей, поляков. Впрочем, представленное нами процентное соотношение имело место далеко не во всех регионах и организациях. Так, В.А. Савченко по-своему опровергает некоторые «национальные» и «националистические» мифы о российском анархизме: «Еще во время революции, на волне антисемитской пропаганды и погромов, „правые“ силы вдалбливали в общественное сознание (особенно в Одессе), что анархистское движение – „еврейский сговор“ против империи и российского народа. Одесские анархисты проводили многочисленные эксы и теракты против еврейских предпринимателей и купцов. И хотя евреи составляли до 50 % одесских анархистов, можно проследить определенную тенденцию к сокращению еврейского компонента в годы наивысшего подъема движения. Если в одесских группах „непримиримых“, „Черного знамени“, „Молодой воли“ евреи составляли более, чем 70 % членов, то в группах анархистов-синдикалистов и „Рабочей группе анархистов на Юге“ они составляли не более 20 %. В городах, поселках и селах Екатеринославской, Таврической, Херсонской, Полтавской, Харьковской, Черниговской губерний состав групп отражал этнический состав населения, и евреи в этих группах никогда не превышали 20 %. В то же время на Правобережной Украине, в еврейских местечках и уездных центрах, где еврейское население составляло более 70 %, состав анархистских групп мог быть исключительно еврейским»⁵⁸¹.

Выводы Савченко подтверждают ряд исследователей регионального анархизма. Так, по данным Б.В. Леванова и Л.Г. Орчаковой, проанализировавших выборку из 103 анархистов Москвы и Московской губ. (48 % от выявленных участников анархистского движения в данном регионе), в 1905–1907 гг. 92,4 % из них составляли русские, в то время как евреи насчитывали лишь 1,9 % (2 чел. из выборки)⁵⁸². В Смоленской губ., по данным за 1906–1916 гг., 68 % всех анархистов составили русские, а евреи лишь 21 %⁵⁸³. На Дону в 1906–1907 гг. численность евреев среди анархистов была примерно равна русским и украинцам (по 20–30 %). В то же время 9 % членов анархистских групп составляли армяне, компактно проживавшие в Ростове-на-Дону. В 1908–1909 гг. сильно вырос процент выходцев из Закавказья (преимущественно армян, реже – азербайджанцев и грузин) – до 70 % в составе анархистских организаций Дона. Причины таких изменений связаны с притоком анархистов, спасавшихся от преследований полиции. Количество евреев уменьшилось до 5–6%⁵⁸⁴.

Важным показателем многонациональности движения является использование языков различных народов в печатной пропаганде анархистских идей. Так, в 1906–1907 гг. на территории Грузии издавалось пять анархистских газет на грузинском языке, в том числе «Хма», «Нобати» и «Муши» в 1906 г. и «Каришхали» в 1907 г. Также было издано несколько десятков книг и брошюр (среди них – работы грузин, являвшихся видными анархистскими публицистами, – Г. Гогелиа, М. Церетели и В. Черкезова). Анархистские группы в Баку в начале XX в. состояли преимущественно из армян, но значительную часть их активистов составляли азербайджанцы и русские. Здесь издавались прокламации и брошюры на армянском (среди них – книга С. Калашьяна «К борьбе и анархии») и азербайджанском языках. Международную известность получила издательская деятельность еврейских анархистов, эмигрантов из России, в Лондоне, Нью-Йорке и Париже. Газеты на идиш распространялись среди еврейских рабочих и ремесленников в Царстве Польском, Литве, Белоруссии, Украине, на юге России. Наиболее известны среди них «Арбейтэр Фрайнд» (Лондон, 1885–1932 гг.), «Жерминаль» (Лондон, 1900–1909 гг.), «Анархия» (Женева, 1908 г.), «Дер Хильфруф» (Лондон, 1910–1914 гг.), «Ди Штимэ фон ди руссишэ гэфангэнэ» (Нью-Йорк, 1913 г.). Только в Белостоке группой анархистов-коммунистов «Борьба» в 1903–1907 гг. были изданы, по крайней мере, 7 брошюр и несколько прокламаций на идиш. Распространялись на территории Российской империи анархистские издания на польском языке. Среди них газеты «Вольный мир» (Львов, 1906 г.) и «Революционный голос» (Париж, 1906–1907 гг.), журнал «Новая эпоха» (Львов, 1906 г.) и не менее десятка брошюр (в том числе работы публициста Ю. Зелинского «Лживый социализм», «Всеобщая стачка» и «Рабочие профессиональные союзы»). Важную роль в деятельности анархистов на территории Латвии сыграло издание литературы на латышском языке. Так, в Риге вышли сборники «Лиесма», «Черный смех» (три выпуска), брошюра «Критические заметки» и книга П.А. Кропоткина «Хлеб и Воля». Литература на латышском выходила и в эмиграции: газеты «Лиесма» (Нью-Йорк, 1906 г.), «Бривиба» (Париж, 1909 г.) и сборник статей Я.И. Новомирского (Кирилловского). Кроме того, рижские анархисты издали ряд брошюр на немецком языке, среди них – «Порядок» и «Коммуна» (главы из «Речей бунтовщика» П.А. Кропоткина)⁵⁸⁵.

Анархисты подчеркивали необходимость издания литературы на языках народов Российской империи, прежде всего там, где население плохо владело русским языком. Это обстоятельство подчеркивалось в отношении Латвии: «До сего времени нельзя было говорить о какой-нибудь серьезной работе среди рабочих и крестьян, но это лишь потому, что у нас не было латышской анар[хической] литературы. Особенно этот недостаток ощущался в деревне, где лишь небольшая часть крестьян владеет русским языком»⁵⁸⁶.

Ведущим направлением деятельности анархистов в период Первой российской революции была пропаганда, осуществлявшаяся как в устном (проведение собраний и митингов; ведение кружков среди рабочих, крестьян и учащихся), так и в печатном виде – выпускались большими тиражами прокламации и периодические издания. Большая часть анархистских газет и журналов выходила за рубежом и нелегально переправлялась в Россию. Некоторые печатались в подпольных типографиях на территории Российской империи. Наиболее известной из них была «Гидра» под Ялтой, действовавшая в 1906 г. В июле 1905 г. в подпольной типографии близ Нежина, организованной по инициативе Н.И. Музиля и В.И. Федорова-Забрежнева, был издан единственный номер журнала «Набат»⁵⁸⁷. Всего в 1905–1907 гг. в России и в эмиграции вышло 24 периодических издания анархистов на различных языках. Наибольшую известность среди них имели: «Хлеб и Воля» (1903–1905 гг.), «Черное знамя» (1905 г.), «Листок группы „Безначалие“» (1905 г.), «Бунтарь» (1906 г.), «Листки „Хлеб и Воля“» (1906–1907 гг.), «Буревестник» (1906–1910 гг.). После выхода Манифеста 17 Октября 1905 г. в России появилась возможность для ведения легальной анархистской пропаганды. В это время были основаны первые легальные издательства анархистского толка: основанное А.А. Боровым «Логос» (1906–1907 гг.) и «Индивидуалист», возглавляемое В.Н. Проппером и Н.О. Бронштейном (1906–1907 гг.). Но это были издательские группы анархо-индивидуалистического толка.

Во время всеобщих забастовок в 1905 г. трибуну для пропаганды анархисты получали на массовых демонстрациях и митингах. В ряде случаев в манифестации протеста выливались похороны активистов движения. Так, в 1907 г. на похоронах убитого в перестрелке с полицией брянского анархиста А. Данилова его товарищ по организации Г. Кутаев организовал митинг с участием 150 чел., среди которых были рабочие-анархисты с Брянского завода, меньшевики и максималисты. Но эта акция закончилась провалом и арестом нескольких десятков человек, в том числе 8 анархистов⁵⁸⁸.

Ряд видных анархистских публицистов (А.А. Боровой, В.А. Поссе и др.) открыто выступали перед массовой аудиторией с лекциями и докладами об анархизме и революционном синдикализме.

В соответствии с реалиями революционного времени одним из наиболее заметных направлений в деятельности анархистов становится вооруженная борьба. В 1905–1906 гг. они принимали активное участие в отрядах самообороны, организованных для противодействия организованным монархистами антисемитским и антиреволюционным погромам, вступали в бои с черносотенцами. По отношению к последним анархисты часто применяли и методы террора. Так, в Брянске осенью 1905 г. анархистские боевики убили заместителя председателя местного отделения Союза русского народа М. Рыжкова, в июле 1906 г. – заместителя председателя отделения «Союза Архангела Михаила» Ветковского, а в начале января 1908 г. – Марченкова, принадлежавшего к «Союзу истинно русских людей»⁵⁸⁹. Но особенно яркий пример такого рода показала Одесса, где в 1905–1908 гг. между антисемитски настроенными сторонниками самодержавия и анархистскими группами развернулась настоящая война⁵⁹⁰.

В ряде городов (Москва, Екатеринбург, Екатеринослав, Кутаиси, Ростов-на-Дону, Тифлис), анархисты приняли участие в баррикадных боях, развернувшихся в конце 1905 – начале 1906 гг. В Екатеринославе они сражались на баррикадах в рабочем предместье Чечелевка. 7 декабря 1905 г. один из лидеров «хлебовольцев» В.И. Федоров-Забрежнев и его товарищи участвовали в строительстве первых в Москве баррикад на Триумфальной площади. В тот же день на улицах его группа разоружала городовых. Федоров-Забрежнев организовал в Москве беспартийную боевую дружину (30 чел.) и санитарный отряд (18 чел.) среди типографских рабочих издательства «Гранат». Анархисты приняли участие в баррикадных боях на Пресне и у Сухаревой башни, сражаясь под черными флагами с надписями красной краской: «Долой самодержавие», «Смерть Кровавому Царю Николаю» и «Смерть Николаю»⁵⁹¹.

К силе оружия анархисты пытались прибегать и в трудовых конфликтах. Если социал-демократы пытались направить активность рабочих в русло борьбы за политические преобразования, то анархисты, напротив, были склонны обратиться к социально-экономической борьбе, считая ее самодостаточной для развития классового сознания и распространения своих идей среди фабрично-заводского пролетариата. Например, во время январской забастовки 1905 г. белостокские анархисты акцентировали внимание на экономических требованиях⁵⁹².

В местах наибольшей активности движения (Баку, Белосток, Варшава, Гродно, Екатеринослав, Москва, Одесса и в ряде др. городов) анархистские организации в 1905–1907 гг. организовали ряд забастовок, руководили ими, оказывали поддержку⁵⁹³, в том числе применяя методы фабричного террора. В условиях подъема массовых рабочих выступлений, ослабления властных структур, эти акции имели успех. Так, летом 1905 г. в Трестене Гродненской губ. руководимые анархистами стачки завершились введением 8-часового рабочего дня. В 1906 г. такие же результаты имели забастовки на пивоваренных заводах и паровых мельницах в Белостоке⁵⁹⁴.

Можно привести немало известных примеров фабричного террора, не столь удачных по результатам. 10 января 1905 г. 15-летний анархист Б. Фридман во время стачки ткачей в местечке Крынки под Белостоком бросил бомбу в синагогу, где проходило собрание союза фабрикантов «Агудас Ахим», организованного для борьбы с бастующими⁵⁹⁵. 26 августа в ответ на локаут 180 рабочих на бастовавшем заводе Вечорека в Белостоке анархисты А. Нижборский и Я. Гаинский бросили бомбы в квартиру заводовладельца. Ответом властей стало введение в городе военного положения⁵⁹⁶. В мае 1906 г. белостокские анархисты возглавили забастовку рабочих-нитярей с участием нескольких тысяч чел., вскоре переросшую во всеобщую. В ответ фабриканты образовали союз для борьбы с бастующими и объявили локаут. Анархисты провели сбор средств в помощь стачечников, экспроприировали в их пользу продукты питания в магазинах. Анархист И. Мыслинский организовал метание бомб в дома фабрикантов Гендлера, Комихау, Рихерта и Фрейдкинда. В итоге был контужен Фрейдкинд и ранена жена Комихау. Но эти методы не помогли и стачка в итоге была сорвана⁵⁹⁷.

Боевики Екатеринославской группы рабочих анархистов-коммунистов в ответ на увольнение администрацией завода «Эзау» во время забастовки 1 тыс. рабочих 4 октября 1905 г. бросили бомбу в квартиру его директора Германа. Он погиб, а анархисты выпустили листовки с объявлением о своей акции. Через полгода в результате взрыва бомбы был ранен новый директор этого завода, Пинслин⁵⁹⁸. 31 мая 1906 г. рабочий-печатник, «чернознаменец» И.Ш. Покотилов во время стачки в Одессе печатников «Южно-русского акционерного общества печатного дела» убил его директора, члена партии кадетов Кирхнера, за наем штрейкбрехеров и отказ от уступок бастующим⁵⁹⁹.

Наиболее масштабными и заметными актами фабричного террора были действия в поддержку бастующих моряков «Русского общества пароходства и торговли» (РОПИТ), организованные ЮРГАС в Одессе в декабре 1906 – январе 1907 гг. К ним относятся: взрывы на пароходах «Император Николай II», «Аю-Даг» и «Григорий Мерк»; вооруженные нападения на штрейкбрехеров и охрану пароходов из числа черносотенцев; убийства капитанов Золотарева и Сенкевича⁶⁰⁰.

Значительная часть подобных акций имела успех, заставляя владельца предприятия идти на соглашение с забастовщиками. В условиях, когда он мог рассчитывать на помощь полиции и войск в решении трудовых конфликтов в свою пользу, в ряде промышленных центров (Белостокский промышленный район, Варшава, Гродно, Брянск, Екатеринослав, Одесса, и даже на отдельных предприятиях Москвы) рабочие охотно прибегали к помощи анархистских организаций и боевых групп, оказывающих вооруженное давление на заводовладельцев. В Белостоке и Одессе подобные успехи создали анархистам репутацию успешных организаторов стачек. Росту доверия к анархистам способствовало и то обстоятельство, что проводимые ими акты фабричного террора часто совершали выходцы из рабочей среды. Фактически анархистские организации превращались в контрвласть, оказывавшую поддержку рабочим выступлениям. В то же время в оценке эффективности актов экономического террора можно согласиться с Ю.Э. Глушаковым, заметившим: «на практике эти методы обернулись для рабочих ролью пассивных созерцателей поединка между активным меньшинством и хозяевами, но совсем не вели к проповедуемой анархистами самоорганизации пролетариата»⁶⁰¹. Подобная популярность, имевшая следствием формирование представлений о поборниках безвластия, как своеобразных «робингудах», зависела от сил анархистских организаций и была весьма неустойчивой. Но были и иные результаты. Так, убийство директора Александровского Южно-Российского завода в Екатеринославе привело к локауту, увольнению 20 тыс. рабочих. В результате выросло влияние черносотенцев, вскоре добившихся открытия завода. Подобная ситуация повторилась среди портовых рабочих и моряков в Одессе⁶⁰².

Исследуя акты индивидуального террора, осуществлявшиеся анархистами, следует помнить, что, как и в предыдущий период, многие из них были мотивированы местью. Прежде всего они были направлены на представителей власти, которых организаторы акций считали виновными в репрессиях в отношении анархистов, а также участников демонстраций и забастовок. Подтверждением тому служит множество примеров. Так, 27 июня 1905 г., в ответ на расстрел рабочей демонстрации в Лодзи, в Белостоке анархист А. Елин (Гелинкер) бросил бомбу в помощника полицмейстера Глобского и группу полицейских. 10 из них были убиты и ранены. Ранения получили, в том числе, помощник полицмейстера и пристав. Ответом стала полицейская операция в центре города, участники которой стреляли даже в случайных прохожих. В результате погибли 13 чел. 30 июля полицейские открыли огонь по демонстрации рабочих на месте концентрации членов радикальных партий – Суражской улице. Один рабочий погиб и несколько были ранены. В ответ анархистами была брошена бомба, убившая активистку Бунда и ранившая офицера, 4 солдат и самого боевика. Войска и полиция тут же устроили знаменитый Белостокский погром, осуществляя бессудные расстрелы. В результате около 40 чел. были убиты⁶⁰³.

Местью за избиения заключенных в январе 1906 г. анархисты объясняли убийства старшего надзирателя Гродненской тюрьмы Каханского и старшего городового Монюшко в Белостоке⁶⁰⁴. Весной 1906 г. А. Елин и еще один боевик в том же городе покушались на участвовавших в погроме 30 июля 1905 г. пристава и его помощника. Также они бросили бомбы в местное жандармское отделение, произведя серьезные разрушения в здании. В мае анархисты А. Нижборский и Л. Чернецкий атаковали Белостокское охранное отделение, убив помощника его начальника Шейнмана. Вскоре они же убили белостокского полицмейстера Дергачева⁶⁰⁵. Не меньшую известность получило убийство жандармского полковника Грибоедова, считавшегося одним из организаторов двух погромов в Белостоке, организованное в Гродно анархистами и эсерами-максималистами и проведенное И. Голубем, И. Рабиновичем и Б. Фридманом⁶⁰⁶. 27 апреля 1906 г. анархист Л. Чернецкий в Каменске под Екатеринославом убил одного и тяжело ранил двух городовых, обвинявшихся анархистами в пытках своих товарищей по движению⁶⁰⁷. К такого рода акциям можно отнести совершенное брянскими анархистами в Орле 27 марта 1907 г. убийство жандармского ротмистра П.В. Аргамакова, начальника брянского отделения Московско-Киевского жандармского полицейского управления⁶⁰⁸.