Дмитрий Владимирович Бабаев
Русско-американское общество: первые шаги
Скандал
Скандал.
Все было готово к выступлению: пятиногое вытянутое чудо музыкальных мастеров с открытой крышкой – как бы фортепиано описал Андрей, который сейчас крутил головой в разные стороны в поисках друга – ярко освещалось чуть подрагивающими свечами, в дополнительно выставленных канделябрах.
Дмитрий Иванович воспользовавшийся паузой обнаружил нового собеседника и уже негромко вел с ним беседу, а Павла нигде не было – Андрей даже пропустил имя девушки, которое сейчас называла Вера Даниловна, до него долетели только обрывки анонса: «….исполнит нам романсы».
Из толпы присутствующих вышла девица в платье молочного цвета, детали которого подчеркивали ее юность и красоту – белый пояс лентой разделял лиф и юбку, складки на них создавали объем, низкий ворот, оголявший тонкую шею, был украшен небольшим рюшем, а низ юбки тремя рядами оборок, изящность рук подчеркивали пышные рукава жиго. Если бы Андрея попросили бы описать платье, то звучало бы это примерно так: «небольшой конус сверху, большой снизу – соединены вершинами, оборки сверху и снизу и два больших рукава, напоминающих бараньи окорока».
Девушка сделала непринужденный книксен, затем прошла и села за фортепиано. Положила руки на клавиши и звонко произнесла:
– Иван Гаврилович Покровский. Романсы. «К соловью».
Зрители выстроились в полукольцо поодаль от фортепиано, создавая пространство для исполнительницы, в то же время довольно близко к музыкальному инструменту, место хватило всем. Андрей был здесь же – с большим интересом и даже некоторым нетерпением жаждал услышать ее голос.
После короткого вступления девушка запела звонко и легко, словно маленькая птичка, слова звучали сначала взволновано, затем в них читался вопрос и, наконец, сожаление:
Куда, дружок мой легкокрылой,
Расправив крылушки, летишь?
В последних строках первого куплета голос сделался звонче, а ноты звучали отрывисто, отделенные друг от друга паузами:
Иль у меня тебе не мило?
Или и ты меня бежишь?
Второй куплет начинался более яростно:
Изменник, я ль тебя не тешил?
Не нагляделся на тебя,
Но заканчивался снижением интенсивности:
Ласкал, берёг, как сына нежил,
Любил, как самого себя.
Третий куплет продолжался меланхолично:
Не запирал ни разу в клетку,
Я знал, жить в узах каково,
Пускал тебя на луг, на вышку,
Не ждал обмана твоего.
Проникновенное исполнение заставило присутствующих женщин пустить слезу, а Андрей с его мальчишеской фантазией представил сюжет романса как наяву. Зазвучал проигрыш, вернувший Бежина—младшего с небес на землю. Голос исполнительницы снова взлетел вверх, а звуки музыки опять зазвучали звонко:
Раскаешься, певец жестокой!
Ах! Возвратися…. Но ты в лес
Пауза во второй строке оборвала трагизм происходящего и вернула звукам мелодичность, тембр голоса опустился и романс заканчивался сожалениями:
Уж залетел, птенец, далеко
И дале всё…и вот исчез.
После финального проигрыша грянули аплодисменты. Исполнительница романса приняла их величественно, полная достоинства, не двинувшись с места, пока овация продолжалась и лишь по ее окончании кивнула головой, принимая зрительское одобрение.
Затем девушка сыграла несколько нот словно тренируясь или даже вспоминая сложное место или же просто разминаясь, остановилась, сложила руки на коленях и поспешила объявить:
– Покровский. Романс. «Вздох».
Зазвучал проигрыш, вступление развивалось неспешно, мелодично и навевало ощущение легкой грусти, как будто мягко качало – присутствующие дамы, только-только успокоившиеся после первого романса, часто-часто захлопали ресницами. Исполнительница запела, растягивая строки:
О вздох, в несчастиях отрада, услаждение,
О милый вздох, тебя пою!
Когда вливает в грудь мою
Тоска жестокая мученье,
Вздохну – и легче мне!
Снова зазвучал проигрыш, чуть быстрее, чем вступительный. Солистка снова запела, но теперь уже более звонко и с нотками надежды в голосе:
Со вздохом скука отлетает
И радость душу освежает,
И я как в сладком сне;
Вздохну – и легче мне!
Снова заиграл короткий проигрыш и романс продолжился не меняя ни темпа, ни тембра:
О вздох, добра в душе бесценный пробудитель,
О милый вздох тебя пою!
Когда, открыв судьбу свою,
Страдалец, нищеты служитель,
Вздохнешь – и я в слезах!
Снова короткий проигрыш и романс продолжается:
Готов с несчастным сим кружиться,
Готов последним поделиться,
С ним мучиться в бедах;
Вздохнешь – и я в слезах!
Присутствующие дамы снова пустили слезу. Аккомпанемент зазвучал оживленно, внезапно усиливая громкость, в тот же момент исполнительница романса, наполняя легкие воздухом, готовилась к развязке:
О вздох приятнейших надежд виновник милой,
О сладкий вздох, тебя пою!
Когда на Лилу взоры вперю,
И, взглядом отвечая, Лила
Вздохнет – в восторге я!
В этот момент Андрея подхватили грезы и унесли в мир мечтаний: «ах если бы людей представить в виде драгоценных камней или минералов, какой бы соответствовал этому ангелу?» – думал Андрей. Не имея достаточного собственного опыта насмотренности, Андрей обратился к чужому – перед его глазами снова пронеслась коллекция профессора Норденшельда и многочисленные кристаллы вросшие в камни – красного, желтого, синего, зеленого цвета. Так много – и все не то. В конце концов, подошел только один! «Прозрачный розовый кварц! Да, да – прекрасный, нежный, красивый – драгоценный камень в красивой оправе – таким образом в воображении Андрея совпали облик, платье, прическа и пение девушки. В этот момент она пела:
Мечтаю, что любим уж ею,
От радости весь цепенею,
Не помню самого себя,
Вздохнет – в восторге я!
В этот момент звуки извлекались стаккато, финальный проигрыш зазвучал тревожно, вместо того, чтобы успокоить публику. Молодой офицер, стоявший рядом с Андреем, произнес негромко, растягивая каждой слово с сальной улыбочкой:
– хороша, чертовка!!! я бы ей подарил зеленое платье!
Впервые в жизни Бежин-младший почувствовал гнев, все нараставший и нараставший внутри и требовавший выхода наружу. Однажды Андрей из чистого любопытства читал тот самый словарь английского вульгарного языка и запомнил сей скабрезный эвфемизм и потому сейчас же выпалил:
– что вы себе позволяете?!
Музицирование прекратилось, послышались нестройные аплодисменты, некоторые зрители от фортепиано обратились к молодым людям. Назревал скандал.
Дуэль или игрища?
Слово за слово молодые люди высказали друг другу некоторые неприятности, хорошо, что говорили они негромко – почти никто из зрителей их не слышал, потому что все еще были под впечатлением от романсов, да и не было опыта ни у одного, ни у другого в завуалированных ругательствах и изящном, как бы его назвали современники, языке, хотя молодой офицер даже умудрился придумать четверостишье, подчеркивающее его доминирование и вообще значимость. Было в тех строках что-то такое:
…Долг зовет меня горном, когда на кону
Офицерская лошадь и честь.
Не сомкнуть мне глаз, не проехать версты
Мною движет холодная месть…
Андрей даже на минуту оробел от призывного клича рифмованных слов. Те из присутствующих, кто уже понимали, в чем дело, смекали, что коллизия сулит многочисленные завтрашние пересказы родственникам и знакомым, предвкушали развитие конфликта – нет, конечно, молодые люди не стали бы кататься по полу, выясняя, кто из них больше не прав, но вот очевидцы с радостью бы смаковали назавтра очередные ответы на вопросы «а он что?». Сумятица отвернула всех от материи музыкальной и направила в лоно земное – скандалы, интриги…
Образовавшееся неустойчивое равновесие в любую секунду могло быть нарушено и события понеслись бы, как несет лошадь внезапно чем-то напуганная. Любой жест или действие участников конфликта запускали бы череду скверных событий.
В этот момент Андрей уже понимал, что наговорил много лишнего и столь юному молодому человеку следовало бы держать язык за зубами или выбирать выражения, однако, слова, пусть и сгоряча, уже были сказаны – повисло неловкое молчание.
С противоположной стороны оказии однако ж не было резкого форсирования и гусарского наскока, хотя молодой офицер и был гусаром.
Присутствующие, еще несколько мгновений назад, стоящие полукольцом вокруг фортепиано, незаметно переместились в центр залы и обступили молодых людей, предвкушая зрелище, не издав ни звука. Девушка за фортепиано осталась одна.
И внезапно грянул гром – не буквально, конечно. Словно карточный джокер, в спор вмешался Путилин. Карающим мечом были занесены его слова:
– «ежели же биться начнут, и в том бою убиты и ранены будут, то как живые, так и мертвые повешены да будут».
Устроив театральную паузу для пущего эффекта и осознания произнесенных им слов среди присутствующих Дмитрий Иванович продолжил:
– Так повелел император наш величайший – Петр Алексеевич в «патенте о поединках и начинании ссор» тому сто лет назад. Господа! Вы – господин Семен, весьма горячий (повернулся он сначала к офицеру) и вы, сударь Андрей, весьма юный (затем к Андрею). Сегодня здесь много спорят и мало слушают, делятся советами, но не предлагают решения. Как я успел заметить, предмет вашей…дискуссии (ораторствующий не нашел сразу подходящего слова) – офицерская лошадь – позвольте же мне сделать отступление и рассказать всем присутствующим историю, являющейся былью, которая относится и к нашему эпизоду и учит нас быть разумными, ведь, как известно, дурак учится на своих ошибках, а умный на чужих. Молодость, несдержанность, вспыльчивость, неопытность, интриги, подвиги – все это есть в моей истории! Не буду томить продолжительным вступлением. Итак. Подданный Ея Императорского Величества, императрицы, даровавшей вольную грамоту дворянству – Екатерины Второй – Павел Джонес. В 13 лет этот юноша уже ставший юнгой на кораблях Георга III, английского короля, ходил во все части, во все континенты Земли, повидавший много, а увидевший мало. Вскоре, Британская империя, занимавшаяся ссудным процентом и работорговлей в то время, опостыла 20-ти летнему юноше, возненавидевшему отлов чернокожих невольников, посадку их на корабль и отвозу к месту продажи, выкидывая трупы по пути следования. Представьте себе, совсем юного молодого человека, едва старше вас, Андрей, и вас, Семен, что каждый день видит нетрезвого капитана, который заставляет его, будто диких зверей, сетью ловить чернокожих людей на далеком континенте, которые из последних сил сбегают от него или наоборот, улыбаясь, идут к нему, но затем, через множество дней и часов плавания, он с такой же улыбкой продает этих людей на плантации – не каждый разум сможет такое сдюжить. Подорвать ментальное здоровье, увы, легко. И Павел Джонес, уроженец Шотландии, подданый Британской империи «поплыл», да не за новым «черным» товаром, а просто на другом корабле – сменил судно, угодил в Вест Индию, а тут возьми, да и капитан корабля умер, как рассказывают в истории. Пол Джонес или Джонс взял на себя ответственность и сумел довести судно до Шотландских берегов, где и получил должность капитана корабля, но вот незадача, в новом плаванье наш герой учиняет самосуд, как капитан корабля, над плотником, который оказывается одним из наследников богатых шотландских землевладельцев и, будучи инкогнито задрафтованным на корабль, умирает. И теперь Джонса ждет суд, который, однако, его оправдывает, хотя после этой истории Джонес наживает себе влиятельных врагов и снова меняет корабль на новый. Уже снова в Вест-Индии на новом корабле из-за крутого норова, а может и нет, вспыхивает мятеж и в приступе гнева Джонс убивает мятежника. А ведь он едва-едва старше вас, Семен. Проходит время и наш герой получает наследство в неспокойной Северной Америке, а после и вовсе случается Война за независимость колоний от Британии. Джонс становится капером, больше не возит рабов, больше не продает грузы – грабит, грабит и еще раз грабит. В 30 лет становится героем мятежных колоний – захватывает и жжет суда Георга III, становится комондором флота. Иные даже считают его причиной скорой победы над королевством Великобритании и Ирландии, как человеком покусившемся на святое – десант на английские острова и поводом для заключения договора с Францией, из-за чего флот Великобритании был вынужден вернуться к материнским островам для их защиты. И вот он в самом соку, как говорят у нас – ему 35 лет. Заканчивается Война за независимость 13-ти колоний и комондор, капер и герой Джонес становится балластом для всех, поселяется в Париже, где посол Ея Величества, Иван Матвеич Симолин, призывает его предстать пред очей императрицы Екатерины Алексеевны и получить от нее чин контр-адмирала, флагманский линейный корабль Святой Владимир и управление флотом на юге Российской империи. Сражается он браво и храбро, бьет турка под Очаковым и руководит иными победами на флоте. Однако, вспыльчивость и интриги сорят его с героем предыдущей войны с турками Панагиоти Алексиано, а впоследствии с Григорием Александровичем Потемкиным. Павла Джонеса отзывают в столицу и вскоре определяют на командование Балтийским флотом, где снова интриги и вспыльчивость и вот уже озлобленный и разочарованный Павел Джонес покидает Петербург, сохранив, однако, чин контр-адмирала. Тому 30 лет минуло, как в Париже наш герой безвременно почил. И какая же, вы спросите, у сей истории мораль? Жизненные испытания тяжким бременем ложатся на нас. Насилие делает нас жестокосердными, а причиняемое нами насилие отнимает у нас способность любить и прощать. Свирепость и отчаянность могут вознести вас до небес, но тот же крутой нрав и несдержанность вполне способны сокрушить. Сегодня! Здесь и сейчас! Я призываю вас проявить великодушие и не допустить смертоубийства.
Дмитрий Иванович снова сделал паузу для пущего эффекта, так что присутствующие дамы ахнули. И, дождавшись распространения по зале высказанной мысли, продолжил:
– однако, господа, я бы не хотел лишить вас и присутствующих возможности показать свою молодецкую удаль в поединке. В древние времена на Руси существовал обычай, называемый «поле», по своей сути являвшийся «судебным поединком» – чтобы никто не остался недовольным, устройте соревнование. И призываю вас – никакого оружия!
Путилин исчез также, как и появился – молниеносно. Среди присутствующих стали доноситься пока еще нестройные предложения:
– Господа, господа. Всецело согласен с Дмитрием Ивановичем. Вы посмотрите, какие погоды стоят!
Ему отвечал кто-то:
– причем тут погода? У нас тут речь о чести и достоинстве.
Следующий высказывался более предметно:
– честь и достоинство можно сохранить при помощи поединка, но состязание – это так c'est trop étrange* (по фр. «это так необычно»)
Первоначальный гомон сменился уже вполне себе конкретными предложениями:
– самым необычным для состязаний стало бы плавание по Казанке, как раз погода благоволит. Если, конечно, молодые люди не возражают.
Андрей без раздумий поспешил сказать:
– не возражаю!
А Семен ответил:
– согласен!
Последовал итог:
– Решено! Что еще нам бы устроить?
Кто-то из знакомых молодого офицера решил присоединиться к обсуждению, тем более знал умения Семена и предложил:
– раз уж Дмитрий Иванович говорил о предмете спора, как офицерской лошади, было бы разумным устроить скачки. Ну, как, Семен?
Семен спокойно махнул головой и все посмотрели на Андрея:
– но ежели противник не имеет навыка езды в седле, в таком случае предлагаю изменить дисциплину.
Андрей дал ораторствовавшему закончить и спокойно ответил:
– я обучен верховой езде, здесь в Казани, у меня нет коня или лошади.
Ответ нашелся мгновенно:
– в таком случае вам будет предоставлен полковой конь, я позабочусь об этом. Два вида состязания выбраны, что еще?
В этот момент девушка, о которой, казалось, все забыли, вставшая из-за фортепиано и случайно явившаяся объектом ссоры двух молодых людей произнесла непонятное:
– Дельфы.
Повисло молчание, и она пояснила:
– В древности в Дельфах, в Греции проходили Пифийские игры, включавшие в себя помимо атлетических соревнований еще и упражнения в искусствах.
– Соломон говорил: «…приятная речь – сотовый мед,
сладка для души и целебна для костей», – привела она строку из "Притч".
В зале засмеялись, а главный оратор резюмировал:
– Сегодня мы здесь присутствующие общими усилиями и благодатью Божьей решили провести состязания между м-сье Андреем и м-сье Семеном в следующих дисциплинах: скачки на лошадях – раз; плаванье на лодке наперегонки – два и последнее, на мой взгляд, самое сложное и вместе с тем полное изящества – поэзия. Если имеются возражения, самое время заявить о них.
Молодые люди лишь молча кивнули, сошлись в центре залы и кивнули друг другу, изображая фразу «честь имею».
Вечер был окончен.
Скачки
Скачки.
– господа, должен признаться, что устроить соревнования вместо дуэли было весьма недурно придумано, certainement un bon remplacement (по фран. «определенно хорошая замена).
Он помахал устроителям мероприятия и участникам, занятыми последними приготовлениями перед битвой, которую среди присутствующих в шутку называли игрищами и показал рукой, чтобы бокалы наполнили шампанским.
– мсье Симон, отчего вы так угрюмы? Неужто бриз с Казанки и погоды Казани действуют на вас удручающе?! Да! Это вам не Париж, не Лондон, не Вена – это Россия. Но нельзя же быть таким хмурым в такой день! Меня переполняет уверенность, что когда-нибудь подобные соревнования станут праздником и у нас и в Европах для скучающей публики. «Panem et circenses!» (лат. – «хлеба и зрелищ) – как сказал Ювенал в Риме.
Молодой офицер, которого игриво называли Симоном, искоса посмотрел на оратора, сжал кулаки и отвернулся в сторону своего, как он считал, обидчика.
– право, вы слишком сосредоточены, как ваш тезка, Симон Боливар, с далеких берегов Америки перед битвой у Карабобо, выпейте с нами за ваш успех.
Семен подошел выхватил, предложенный ему бокал и выпалил:
– за офицерскую честь!
И выпил залпом. А затем сказал еще кое-что:
– надрать уши этому мальчишке, смыть обиду кровью – вот стезя истинного офицера!
Среди присутствующих вспыхнули:
– но послушайте, Симон, императрица Ея императорского величия Екатери́на II Алексе́евна своим манифестом запретила дуэли, а для бескровных поединков – ссылка в Сибирь. Как вам будет угодно, mon ami (по фран. «мой друг»): застрелить мальчишку или отправиться на каторгу? К тому же дуэль – это секунданты, это условности, последние слова, упрямство дуэлянтов, врач, думающий о том, как в случае смертельного исхода сохранить жизнь и ремесло. А тут, представьте себе еще и шампанское и театральное действие из первых рядов, но не трагедия, тут вы, конечно правы. Присутствующие вспыхнули хохотом – до того им показалась уместной шутка.
И Симон ушел, все-таки подготовиться к первому испытанию ему предстояло также, как и его vis-à-vis (перен. «противник»). Его нервозность чувствовалась во всем, особенно в том, что он задумал сделать.
В этот момент к Андрею подвели офицерскую лощадь, которую он видел впервые. В деревне у отца было множество разных лошадей на конюшне, Андрей часто бывал там и много ездил верхом. Теперь, видя новую лошадь и зная их повадки, он ждал, когда он сама покажет, что думает о нем – она не стала ерепенится, видимо, была опытная. Мизансцену нарушили слова слуги:
– не Буцефал, конечно, Мортира ее кличут. Сказал, держащий под уздцы, подведший кобылу к Андрею. – у нас на конюшне конюх есть, артиллеристом зовут, дает клички лошадям по называнию орудий – не всем, конечно. Но кобыла хорошая, спокойная, без дикого норова. А ну как тебе? Принимай!
Мортира подняла голову и повернула уши в сторону Андрея, затем понюхала его, да и ткнулась мордой в стоящего перед ней. Он взял уздцы, погладил ее по шее, ощущая тепло и силу животного. Мортира вытянула верхнюю губу. Смотрины закончились.
Пока приготовления Андрея продолжались, Мортира повернула ухо назад, почувствовав приближение Семена, повернула голову, несколько раз нервно покачала ей.
«А, Мортира! Хорошая лошадь – сказал Семен Андрею и похлопал ее по крупу – образцовая лошадь от репицы до ноздрей и от холки до копыт. Состязание предстоит увлекательнейшее. Во избежание каких-то либо недоразумений прошу осмотреть моего коня, а я покамест оценю вашу».
Сказано – сделано. Андрей без лишних слов направился в сторону коня Семена. Осмотр, в общем, не дал никаких нареканий: вот конь, вот седло – животное даже почти не заметило Бежина-младшего, продолжило поедать траву у себя под ногами – до того ему не было интересно, что происходит вокруг.
А в этот момент Семен, который перестал гладить Мортиру по шее, воровато огляделся по сторонам и засунул одну руку под лошадь, потрогал снаряжение. Что-то щелкнуло, но никто ничего не услышал, лишь Мортира нервно заржала.
Наконец, один из присутствующих прервал приготовления и во всеуслышанье объявил:
–господа! Дамы! Сегодня прекраснейший день и нам всем предстоит увидеть действие из первого ряда импровизированной театральной проэдрии. Два молодых человека, коль скоро им дорога их честь, не на смерть, а на жизнь изволили сойтись лицом к лицу в состязании и показать свою удаль, силу, храбрость. Нас ожидают бега! Какой получается каламбур – ведь один из участников носит фамилию, связанную с бегами – Бежин! Вы спросите, а что второй удалец?! Семен Казанцев – офицер, гусар и именно ему отдают предпочтение среди присутствующих. Однако, истинного победителя мы узнаем в конце гонки. Итак, вот платок, милостиво предоставленный Софией, идея которой провести третье соревнование в стихосложении нашла отклик в наших сердцах. Участники берутся за платок рукой и тянут на себя, гонка начинается, когда платок оказывается в руке у одного из них. Проскакать нужно до вон того одинокого дерева, помеченного заранее и вернуться обратно. Весьма вероятно, что победителем станет тот, кто первым отпустит платок и коль скоро он придет первым, в награду второму останется хотя бы девичий платок. Господа! Вам понятны условия состязания?
Оба молодых человека ответили согласием и поспешили взобраться на своих лошадей. Затем подошел слуга поднес платок, Семен и Андрей взялись за его края. Чтобы не пугать лошадей стрелять не стали, раздался крик «Пли!» – это и был сигнал к началу.
Со стороны это выглядело довольно забавно – двое всадников держат одной рукой поводи, а другой тянут в разные стороны платок.
Зрители успели налить по очередному бокалу, произнесли тост в сторону всадников «за настойчивость» и в этот момент Семен рванул платок на себя. Поскакали!
Проехав некоторое расстояние от стартового места, Андрей почувствовал какое-то движение седла под собой. Еще несколько прыжков лошади, седло покосилось и Андрей вылетел из него в кювет, больно ударился о землю и потерял сознание.
Лошадь инстинктивно пробежала еще несколько шагов, потом встала на дыбы, оскалила зубы и остановилась. Агрессивно размахивая хвостом, развернулась и рысцой доскакала до места, где лежал, находящийся без сознания, Бежин-младший. Мортира пофыркала, обошла вокруг Андрея, а затем наклонила к нему голову, понюхала и только тогда, когда тот начал подавать признаки жизни и приходить в себя, расслабила уши.
Первое, что незадачливый ездок почувствовал, когда сквозь закрытые веки вновь стал пробиваться свет, было теплое дыхание, склонившегося над ним, животного. После прекратившегося гула в ушах, слух уловил фырканье. Машинально подняв руку и погладив Мортиру по щеке, Андрей остался лежать еще какое-то время. В голове не было решительно никаких мыслей – ни время, ни место, ни события не заботили молодого человека. Упав на самое дно, можно оттолкнуться и подняться вверх, так высоко, как сможешь.
Андрей открыл глаза, перестал гладить лошадь, взялся за недоуздок, Мортира подняла голову, помогая встать. Бежин-младший стал отряхиваться. И пока он делал это, взгляд его пал на одну деталь в снаряжении лошади. Он подошел поближе к ней, повернул, съехавшее на бок седло, и осмотрел подпругу. Подпруга была ослаблена. Андрей подтянул ее, но никому ничего не сказал. Взял Мортиру под уздцы и повел возвращать слуге.
Скачки были проиграны. Смешки среди присутствующих поутихли. Аплодисментов не было, кроме тех коротких, когда Семен проскакал до установленного места и вернулся обратно, победно взмахивая платком.