Дмитрий Ямилов
Гражданин Империи
– Только не прибедняйся. Ты крайне ответственный и исполнительный. Будь я командиром, то мечтал бы, чтобы у меня был такой завскладом или военный секретарь.
– Мальчишки, – вздохнула Алиса, – вам лишь бы саблей махать.
– Лис, а твой отец не против, что ты в императорский университет дальше? – спросил Магнус. – Разве тебя по окончании академии, как молодую леди, не ждёт помолвка?
– Гуся, не говори ерунды. Я дочь виконта, а не корова на продажу. Я выйду только за красивого, умного, богатого, достойного мужчину. Маркиза, или хотя бы перспективного майора, – Алиса бросила кокетливый взгляд на Джулиана. – Мой папа меня в этом поддерживает. Говорит, что к своей партии нужно подходить ответственно и рассудительно, чтобы муж был не абы кто и не первый встречный. А если суженный будет меня обижать, папа просто отрубит ему голову.
Джулиан нервно икнул.
– Но университет тогда тебе зачем? – не унимался Магнус.
– Какой же ты оладушек! Пойми, настоящий мужчина ценит в женщине не только её внешность, но ум и положение. Молодая имперская учёная дама, магистр телепортационных наук, Алиса ван Хеммертольд, звучит намного лучше, Алиса – дочь виконта, не находишь? К тому же папа тоже считает, что чем у меня будет больший вес в обществе, тем лучше для будущего брака.
– Да, но… – хотел возразить Магнус, но не найдя слов, допил налитое.
– Магнус, ты хоть закусывай, а то опять нажрёшься, – сказал Джулиан. – Лучше расскажи, куда сам будешь заявления подавать.
– Будто я могу выбирать… Куда отец скажет подать, туда и отправлю. Он же оплатил моё обучение. Только вот толком-то я ничему так и не научился, как тина в болоте, плаваю меж специальностей, ни туда ни сюда.
– Так скажи отцу, что хочешь в военные со мной. Думаю, он не откажет. Выпускники нашей академии, между прочим, чаще других получают внеочередные звания. Так что лет пять-десять и станешь командиром батальона, или даже целого полка, а потом глядишь и до дивизии не далеко. Парень ты крикливый, у тебя определённо получится, да и я помню наши тренировки по фехтованию. Ты мерзкий противник, мелкий, резкий, эфирную броню твою поди пробей. Зря, кстати, ты бросил это дело.
– Я бросил, потому что за два года ни одной дуэли с тобой не выиграл, только пальцы и кисти себе переломал. Лучше уж магию продолжу изучать
– Зря. При должной практике и обучении дуэлянт из тебя мог бы получиться вполне сносный.
Магнус поморщился.
– Отец наверняка скажет что-нибудь в духе: «Сегодня саблей много не заработаешь. Империя уже как четверть века войн не ведёт». Но всё равно, спасибо за поддержку.
– Тогда пошли со мной в городские службы, – оживился Элиот, – станем начальниками, в клуб джентльменов вступим. Глядишь, может, и хоботком своим, наконец, опылишь цветочек какой-нибудь грудастой мадемуазели. А то, я помню, тебе только дай повод пошутить ниже пояса, даже у меня уши вянут. Видимо, сильно беспокоит тебя половая тема.
– Ничего не беспокоит! – раскраснелся Магнус. – И с чего ты взял, что я никого ещё не опылял?
–О? И кем же была эта любезная дама? Старая безотказная подруга? – сказал Элиот, продемонстрировав правую ладонь и затем поднял левую. – Или незнакомая развратница?
Джулиан раскатисто расхохотался. Алиса укоризненно посмотрела на него, и юноша тут же замолчал.
– Не смущайте нашего Гусеньку. Может, он хочет в первый раз с той, которую действительно полюбит. Это очень романтично, между прочим. Элиот, не порть нашего мальчика!
– Да! Я просто ещё не нашёл ту самую! – сказал Магнус.
– Будешь долго тянуть, так папка твой сам найдёт тебе жёнушку под стать, – предупредил Элиот. Джулиан поднял брови.
– Что в этом плохого? Такие браки зачастую самые крепкие.
– Никто не спорит. Но до того момента надо бы успеть хоть немного насладиться жизнью. Находясь посреди поля цветов, ты же не станешь ограничиваться одним бутоном? Наша жизнь только начинается. Мы молодые выпускники, и перед нами открыт весь мир, – рассуждал Элиот.
Повисло молчание. Каждый задумался о своём.
Магнус не мог избавиться от назойливой мысли, что он не хочет возвращаться домой. Он боится вновь увидеть разочарованное лицо отца.
Глава 6 – Новый лучший друг
Хаммонд брэк Хафстольф сидел в саду снятого им дома. Он неплохо потрудился, обустраивая место для встречи с имперским нуворишем. Другое дело, что гость решил задержаться.
Подобное поведение не было чем-то из ряда вон выходящим. Сеаритец привык к подобным выходкам и прекрасно знал, на что они нацелены. Вместо того чтобы терзаться в ожидании и нерешительности, Хаммонд предпочёл отобедать.
Уильям организовал для него стол в лучших традициях сеаритской моды. Хрустальные бокалы были наполнены алым вином, фарфоровые тарелки приглашали вкусить аппетитных закусок из мяса, овощей и хлеба. За все свои попытки привести тело в форму, Хаммонд не сумел лишить себя привычки есть всё с хлебом.
Поедая горячий суп, он подозвал к себе помощника.
– Ящики с металлом доставлены?
– Шесть на вашем складе, пятый в указанном месте, – сказал Уильям.
– Были проблемы?
– Кто-то хотел похитить серебро в дороге, но получили отпор. Были жертвы. Груз прибыл позже срока. Получатель требует оплатить неустойку, – ответил помощник.
Хаммонд фыркнул и откусил хлеба.
– Жадная тварь.
– Мы отказываемся от возмещения? – спросил Уильям.
– Мы? Это твоя ответственность. Ты курировал перевозку. Ты допустил утечку информации по контрабанде. Было бы справедливо, чтобы и за неустойку отвечал ты.
– Справедливо, – вздохнул Уильям. Он перелистнул страницу в блокноте. – Вам, наверное, ещё стоит знать, как обстоят дела с закупкой провизии. То, что мы с партнёрами активно скупаем продукты, породило много различных слухов. В Горгонии торговцы взвинтили цены, а треть епископатов запретили в своих землях экспорт. Рынок начало трясти.
– А что Империя?
– Пока спокойно. Великий Герцог выкинул на рынок часть стратегических запасов, чтобы сдержать рост цен.
– Мы должны выкупить этот резерв.
– Боюсь, не получится. Императором уже подписан запрет на вывоз провизии из Империи до середины лета. А разместить такой объём продукции на своих складах мы не можем, – ответил Уильям.
– Я знаю это, и намерен сегодня решить вопрос с одним человеком. Думаю, он прибудет с минуты на минуту.
Хаммонд отставил пустую тарелку. Вытер губы салфеткой и подтянул к себе рагу.
– Оставь Горгонию. Займись пока претензиями со стороны нашего получателя серебра. Нам нельзя допустить накладок в этой стороне. Предупреди наших партнёров, если они скинут провизию раньше срока, то до конца жизни будут торговать тухлой рыбой в Дрелесе!
Уильям кивнул. Где-то в доме раздался звук колокольчика. Помощник поспешил к входу.
Торговец с довольной усмешкой зачерпнул ароматный гуляш. Идеально рассчитанное время! Даже некоторым коллегам из Сеарита не удаётся так искусно опаздывать – на грани допустимого. Пусть зайдёт и увидит, что Хаммонд брэк Хафстольф не тратит своего времени зря.
В сад вошёл статный мужчина в белом фраке с серебристым зонтиком в руке. Посмотрев на сеаритца, он широко улыбнулся.
– Слухи о вас были сильно преуменьшены, господин брэк Хафстольф. Вы воистину фигура колоссальная – снять себе целый особняк, и не где-нибудь на гостевой улице, а почти у самого порога Клашертона! Лишь иностранец с бездонным кошельком может себе такое позволить.
– Я трачу денег ровно столько, чтобы мне было комфортно жить, – спокойно ответил Хаммонд. Гость кивнул и сделал широкий, почти что театральный поклон.
– Моё имя Лестер Кронли, как вы уже знаете. Фабрикант, джентльмен чуть-чуть за тридцать и ваш новый лучший друг в этой стране!
Уильям принёс стул и Кронли с комфортом уселся перед торговцем. Белый фрак, накрахмаленная рубашка, белая кожа, белые волосы, красноватые глаза – натуральный альбинос, и Кронли намеренно это акцентировал в своей внешности. Этот человек обожает демонстрировать, что он не такой, как ты. Даже то, как он будто невзначай поправил свои волосы – Хаммонд знал, что в последние годы в Империи стало модно ходить с длинными причёсками, но волосы Кронли были демонстративно короткими.
Хаммонд посмотрел на руки Кронли. Перчаток тот не носил.
– Вы тренируетесь? Дисциплина?
– Фехтование, – сладким тенором ответил гость, – но боюсь, лишь для себя. Особых успехов я так и не достиг. Но должен же мужчина чувствовать силу в руках, верно?
– Верные слова, – кивнул Хаммонд и показал на стол. – Желаете пообедать?
– Благодарю, совсем чуть-чуть. Может, заодно приступим к делу? – спросил Кронли.
– К какому делу? Разве это не частный разговор?
– Настоящие дела только в таких встречах и решаются, – улыбнулся гость. Хаммонд махнул рукой Уильяму, и тот принёс стопку документов.
Весь следующий час, пока Хаммонд заканчивал свой обед, Кронли изучал бумаги. Торговые накладные, расписки с печатями таможни, доверительные грамоты – среди них не было ни единой поддельной бумаги. По движениям пальцев и редким коротким взглядам Хаммонд видел, что это жутко раздражало имперца.
Наконец, гость сложил документы перед собой стопкой и откинулся в кресло.
– Я занимаюсь торговлей с двадцати лет, господин Хафстольф. С тех пор как я унаследовал дело отца. Почти за четверть века работы я никогда не видел настолько идеально заполненных бумаг. От них буквально веет чистотой и прозрачностью.
– Спасибо, – сказал Хаммонд.
– Восемьсот пятьдесят тонн, – продолжил Кронли. – Провиант. Сушёное мясо, соленья, зерно, мука, овощи. Ходит слух, будто к осени ожидается дефицит. Говорят, что возможно, наступит голод. Вы из тех, что повелись на сельские россказни?
– Я тот, кто создал пустые сельские россказни.
Наступила короткая пауза. Кронли задумчиво смотрел на сеаритца.
– В таком случае мне, наверное, не следует уговаривать друзей продавать вам эту партию, – наконец сказал он. – Я же не могу оставить тем самым голодными своих дорогих соотечественников перед холодной зимой?
– Набиваете себе цену. Дело ваше, но цена, что я предлагаю, окончательная, и торгу не подлежит. В остальном лишь повторю, что сказал ранее. Я тот, кто создал «пустые» россказни.
Кронли взял из фруктовой вазы банан, аккуратно двумя пальцами очистил и надкусил.
– В таком случае не могу не отметить вашу деловую хватку. Подговорили своих партнёров скупить провизию, чтобы создать искусственный дефицит к осени? Уверен, в Сеарите наверняка уже придумали название подобной схеме. Но вот только у нас, в Империи, данная деятельность может быть расценена как посягательство на экономическую стабильность страны. Будет проводиться расследование, что могло стать источником дефицита продуктов. И все мои друзья скажут, что я их подговорил продать запасённую провизию. Вы к тому моменту спокойно покинете страну, а я нет. У меня склады, фабрики, предприятия. И мы все знаем, насколько Империя любит процедуру экспроприации частного имущества.
Хаммонд спокойно выслушал всю тираду и прежде чем ответить, отпил немного чая.
– Господин Кронли, у меня будет к вам просьба – ответить честно на один вопрос. Мой имперский содержит ошибки в произношении, составлении предложений, и остаётся некоторое недопонимание мною сказанного?
– Акцент у вас, безусловно, тяжёлый, режет слух, но смысл вы передаёте вполне конкретно. А что такое?
– Вы уже второй человек за эту неделю, что пропускает суть моих слов. Хорошо. Повторю в третий раз. Я распространил пустые – лживые – беспочвенные слухи. У меня нет цели создавать искусственный дефицит. Расследований не будет, голода не будет. Если вы хороший делец – а я уже это понял – то у вас наверняка тоже есть этот маленький звоночек. Некое чувство, когда вас собираются подставить или обмануть. Прислушайтесь к себе и скажите: я солгал вам?
Кронли задумался. Это первый раз за весь разговор, когда он действительно думает, понял Хаммонд. Лицо этого человека, белое, словно полностью покрытое мукой или пудрой, наконец показало свои настоящие черты.
– Вы меня совершенно обескуражили, – медленно проговорил Кронли и тут же улыбнулся. – Я абсолютно не понимаю тогда ваших целей. Как вы хотите извлечь прибыль?
– Это потому что вы пытаетесь найти обман там, где его нет. Всё просто. Опасаясь дефицита, имперские теплицы задействую все свои мощности и произведут максимум урожая. В то же время я и партнёры откроем склады осенью и выкинем сотни тонн своей дешёвой провизии. Мы обрушим продовольственный рынок. Владельцы теплиц не смогут сбыть и килограмма своей репы, а, следовательно, не смогут закупиться на следующую посевную. И тогда я выкуплю эти теплицы с потрохами.
– Это если у вас не будет конкурентов на «тепличном аукционе», – быстро сказал Кронли. – Многие в Империи хотят перехватить тепличные контракты собственности. А если посчитать, сколько вы потеряете в денежном выражении, заполняя лавки практически дармовой пищей… Думаю даже у такого мелкого торговца, как я, есть шанс побороться с вами на тепличных торгах.
– Безусловно, мои потери будут огромны. Но я готов, – в голосе Хаммонда звучала уверенность. – Все эти два года, что живу в Империи, я готовился к этому дню. Безусловно, я не знаю ваших накоплений. Риск проиграть вам у меня есть. Но открывающиеся перспективы стоят того. Являясь владельцем теплиц, мне не придётся платить таможенные сборы, так как по законодательству Империи производственники платят налог только с факта производства. Маленькая лазейка, но с огромными возможностями, коими я воспользуюсь.
Хаммонд пригубил вина и продолжил.
– Как ни крути, обвал цен осенью выгоден всем, даруя шансы на тепличные контракты как мне, так и вам.
Красные глаза Лестера Кронли вспыхнули. Хаммонд понял, что слегка перестарался – делец почуял неладное. Но это слишком выгодное предложение. А главное, абсолютно безопасное. В крайнем случае, думал Хаммонд, он убеждён, что сумеет переиграть меня. Что ему всё же удастся перекупить контракты на теплицы. В конце концов, он сеариетц в Империи – всегда можно провести расследование и уличить Хафстольфа в преступном сговоре, а перед Императором это представить, как «Вражеский капитал Сеарита рвётся захватить ключевые производства Империи!».
Кронли протянул руку для рукопожатия. Хаммонд протянул свою, полностью покрыв ладонь гостя.
– Один нюанс, – сказал Кронли. – Я хочу, чтоб оплату вы передали не сеарами, а кое-какими товарами.
– Думаю, в этом не будет проблем.
Рукопожатие гостя было крепким. Когда он уже собирался уходить, Кронли повернулся к Хаммонду.
– Отчаяние толкает на героизм.
– Откуда это?
Кронли улыбнулся.
– Роман «Последняя чаша».
– У вас дурной вкус на литературу.
– А вы прочтите сами. Там есть некоторые интересные мысли.
Лестер Кронли ушёл не попрощавшись. Хаммонд остался сидеть в саду, задумчиво смотря в полуденное небо. Уильям услужливо подошёл убрать со стола.
– Уилл, вечером съездим в книжный магазин.
Помощник молча кивнул.
Глава 7 – Обожжённые
Вечерний воздух слегка трепал занавески комнаты. Настольная эфирная лампа освещала рабочий стол с беспорядочно разложенными папками личных дел.
«Я и забыл, как же эти бинты чешутся», то и дело, стараясь пошевелить раненым плечом, сетовал Галхард.
– Хорошо, что прихватил отличное успокаивающее средство.
Советник потянулся к стоящему в ногах ящику. Достав бутылку и протерев стакан, Галхард почувствовал за дверью приближающийся к комнате знакомый разум.
– Заходите, Марли, открыто, – крикнул советник.
– И вам доброго вечера, Галхард, – сказала Дугровская, входя в кабинет.
Советник знал Марли ещё с тех пор, когда та была молоденькой абитуриенткой. В те года её лицо ещё не было помечено шрамом от ожога. Молодая красивая женщина отправилась в научную экспедицию за пределы Империи и вернулась хмурой, решительной дамой с обожжённым лицом.
Она очень редко покидала территорию учебного заведения. Было очевидно, что её семья – это Академия, а студенты в ней – это её дети.
Марли, вскинув бровь, взглянула на ящик с бутылками.
– Человека можно вывезти из Рестаны, но не Рестану из человека. Вы же могли просто распорядиться, и вам бы все принесли. Зачем было ломать замок деканата?
Советник наполнил стакан ярко красным напитком и с наслаждением сделал глоток.
– И надеяться на расторопность лакеев ректора? Ваш начальник не способен даже перенести экзамены, так как я могу доверить этому человеку столь важное дело, как оперативная подача ценнейшего живительного нектара? Мое время слишком ценно, чтобы проводить его в бессмысленном ожидании! Ты, кстати, тоже угощайся.
Марли села в кресло. Галхард смотрел, как она достала из кармана деревянную плашку, которая, вспыхнув эфирным светом, выпустила небольшой сияющий сгусток линий, сочленений и точек. Сгусток вылетел из кабинета.
– Это чтобы предупредить коллег, что я задержусь, – пояснила Марли.
Галхард вздохнул. Эфирный слуга. Фетч. Искусственный разум, созданный с помощью эфира. Это была относительно новая разработка имперских учёных на базе ведьмовских фамильяров. В отличие от ведовских практик, для создания фетча не нужна была живая плоть – только чистая энергия. Но и функционал у такого слуги был значительно меньше.
– Не люблю фетчей, – сказал Галхард, наполняя второй стакан и протягивая его профессору.
– Как и все менталисты, – кивнула Марли. Она слегка пригубила напиток. – Иррациональное неприятие сотканного из эфира разума. Скажите, советник – если бы фетч попытался вам солгать, то вы бы это почувствовали?
– Если бы фетч осознавал свою ложь – то да. Но я не уверен. Ни разу не допрашивал эфирный разум.
– А хотели бы?
Галхард покачал головой.
– Нет. Мне хватает проблем с человеческими мозгами. Но, разумеется, если бы это был приказ Императора…
Он пожал плечами и сделал очередной глоток из стакана. Марли вздохнула.
– Вы сильно изменились, советник. Не знай я вас, решила бы, что передо мной вконец спившийся человек, не контролирующий свою пагубную страсть. Как это вообще могло случиться? Менталисты ведь почти невосприимчивы к любым дурманящим эффектам.
– Я уникальный менталист, и главное слово в вашей фразе это «почти», – сказал Галхард и сделал ещё несколько жадных глотков, осушив стакан полностью.
Марли отодвинула свой напиток в сторону и пристально посмотрела на советника.
Галхард достал портсигар и вытащил сигаретку. Взмахом ладони он создал на кончике указательного пальца огонёк и прикурил от него.
– Четыре трупа и один в коме – вот результат моей утренней прогулки, – сказал Галхард, глядя на медленно угасающее пламя. – Вдобавок моё стремление сохранить жизни лишь обрекло всех на нечеловеческую боль и мучения перед смертью. В бою я чувствовал уверенность противников в собственной магической неуязвимости. Потому и бил в половину своей мощи, достаточно, чтоб пробить большинство защитных артефактов, и недостаточно чтобы убить. Но их амулеты были рассчитаны на противодействие направленным академическим печатям, а не примитивной ведической магии. В итоге люди умирали в агонии несколько часов. Относительно повезло только бандиту с молотом. Артефактор Императора снабдил меня излишне мощным изделием. Сердце бедолаги остановилось моментально. А сбежавший стрелок покончил с собой, испугавшись поимки и последующего допроса. Гуманней было сразу всех превратить в пепел.
Дугровская пожала плечами.
– Это бандиты. Они знали, на что шли, когда вставали на кривую дорожку. Тут не о чем сожалеть. Нам сильно повезло, что именно вы их встретили. Будь это кто из гостей или работники академии, смертей было бы значительно больше.
В сказанном плавали едва уловимые оттенки серого. Марли сомневается в некоторых словах.
– Повезло, говоришь… – задумчиво произнёс Галхард, и резко повернув голову в сторону собеседницы. – К тебе недавно случаем не выходили на контакт люди Сони?
На мгновение у Марли возникла вспышка целого спектра различных переходящих друг в друга эмоций. Шок, страх, сомнение, подозрительность. Но то было мгновение, оставившее лишь недоверие.
Марли сложила руки на груди.
– Это допрос, советник?
– Нет. Но для меня не секрет, что восемь лет назад твой исследовательский корпус вёл проект на островах Корсаннеста. И по совпадению именно в этот год там же объявилась новая банда под названием «Багровая рота» с беглым имперским инквизитором во главе. Впоследствии эта банда смогла подмять под себя большинство местных капитанов и преступных лидеров.
Галхард увидел алые всполохи в разуме Марли. Это была практически нескрываемая агрессия, но голос Дугровской был ровным и подчёркнуто вежливым.
– Также не должно быть для вас секретом тот факт, что по возвращении мною была подписана куча бумаг о неразглашении, в том числе со свойствами магического контракта. Свой интерес к данной теме можете удовлетворить, обратившись к главе имперской разведки Лионо Акадилу. Слышала, вы в хороших отношениях. Если же вы, господин советник, хотите продолжать проводить следственные мероприятия и обвинять меня в чём-то, будьте добры действовать по протоколу. Более не хочу вас отвлекать, вижу у вас ещё много планов на вечер.
Марли резко встала и направилась к выходу.
– Я хочу помочь, – сказал Галхард и максимально сосредоточился на своих ощущениях.
Сильное сомнение вперемешку с надеждой расползалось в сознании Марли. Разум лихорадочно бился, обдумывая варианты, что выражалось в спектре эмоций. «Действительно, Марли. То, что я хочу помочь, звучит крайне неубедительно, будто я тебя проверяю. Скажи это любой другой человек, ты бы просто вышла, полагая, что собеседник солгал. Но правдовидцы ведь не способны врать».
Марли нерешительно обернулась.
– Кому помочь?
В её разуме усилилась надежда – совсем чуть-чуть, но Галхард увидел это.
– Хороший вопрос, очень хороший. А кому бы ты хотела, чтоб я помог? Ты считаешь, что нужна кому-то моя помощь? Или помощь нужна тебе? В чём? У профессора Академии есть такие проблемы, которые нельзя решить без вмешательства советника самого Императора?
Марли молча смотрела на Галхарда. Он заметил медленно растекающуюся в сознании гостьи досаду – словно грязно-бордовое пятно на блеклом полотне эмоций.
– Все верно Марли. Ты попалась. Надежда зачастую губит сильней любых других пороков. Прости, не люблю я так поступать со своими коллегами.
Профессор Дугровская медленно села в кресло. Она плохо скрывала своё недовольство.
– Не нужно было соглашаться на ваше приглашение.
– И все же вы здесь, – сказал Галхард и положил на стол инквизиторский артефакт. – Когда Кир мне рассказал о своей находке, я было подумал, что инквизиция, наконец, созрела до решения о моей ликвидации. Видите ли, такие как я не могут рассчитывать на спокойную пенсию. Слишком много грязного белья я знаю про наших благородных граждан. Но произошедшее определённо было случайным событием. Что заставило меня отказаться от данного суждения. Ведь устроить смерть старика можно намного проще, не нанимая банды наёмников. Но вот вопрос, кто ещё обладает артефактами инквизиции кроме самой инквизиции?
Марли промолчала, понимая, к чему клонит советник.
– Соня и её люди, – продолжил Галхард. – Лихая дама десять лет назад не просто сбежала, она прихватила под мышкой часть инквизиторских магических формул.
– Она ведь могла любому продать созданные по тем формулам артефакты, – возразила Дугровская.
Галхард ясно увидел ложь в сказанном. Эти чёрные всполохи всегда были хорошо видны, какие бы эмоции не испытывал человек.
– Ты сама в это не веришь, а значит, хорошо знаешь свою подругу. Действительно, Соня не станет делиться с кем попало своей силой. Только с проверенными, верными людьми. Значит, долговязый – один из её офицеров. Какие цели у Сони могут быть в академии? Ликвидация, похищение, террор?
– Я знаю, что вы думаете, советник. Вы, вероятно, решили, что раз я была в Корсаннесте, то моим заданием было завязать доверительные отношения с беглянкой. Но это не так. Я выполняла иное поручение, научного характера.
«Она не лжёт». Галхард кивнул.
– Неплохо Марли, неплохо. Хороший ход, попытаться спрятать секрет от правдовидца за фактом, не имеющим отношение к делу. Но спорт курению не помеха. То, что вы занимались научной деятельностью, не имея прямого задания втираться в доверие к беглянке, не отменяет того, что вы могли подружиться с Соней.
– Слишком пространные рассуждения, не находите?
– Неужели вас совсем не беспокоит, что отряд Сони готовился устроить резню в Академии? – сказал Галхард.
В разуме Марли вспыхнула ярость и желание ударить. Но эмоции были быстро подавлены. На мгновение Галхард почувствовал, будто его разум опалило жаром – но всего на долю секунды.
– То, что я слышала о Соне, это не тот человек, что будет устраивать кровавую баню среди детей, – сказала Марли.
Галхард поднял руку с двумя выставленными пальцами.
– Один раз случайность, два – система. Вы дважды защищаете Соню, значит, все же вы друзья. Или на худой конец добрые товарищи, прошедшие через многое.
Марли тяжело вздохнула.
– Думайте как хотите. Я слишком устала от этого. Мне нужно готовиться к экзаменам.
– Пустое, Марли. Ты больше не можешь притворяться, будто ничего не знаешь.
Дугровская молча встала и пошла к выходу. Галхард последовал за ней.
– Ты получила письмо, от Сони, но не знаешь, что с этим делать. Также ты знаешь, что в университете именно я был её научным руководителем, а она была моим, можно сказать, любимчиком. Я, как и ты, обжёгся об Соню в своё время. Потому ты пришла ко мне, в «надежде», что я смогу объяснить, что она готовит. Вот та надежда, выдавшая тебя. Интересно, что мы обнаружим, если проведём обыск?
– Вперёд. Ищите, – ответила Марли, уже стоя в дверях.
– Значит, избавилась от письма. Молодец! Но вот что ещё я точно знаю. То, что ты права. Соня действительно не станет убивать детей, что бы ни стояло на кону. Она хочет обезопасить студентов. Это она просила в своём письме!
Марли застыла на месте. Она медленно с опаской повернулась к советнику. Её разум стал бледен, все волны эмоций будто покрыла корка льда.
– Ты действительно умеешь читать мысли?
– Будь оно так, всё было бы намного проще, – покачал головой Галхард. – Я просто очень хорошо знаю Соню. Даже слишком хорошо. А за наш небольшой разговор узнал и тебя. К такой, как ты, Соня могла адресовать только одну просьбу.
– Ректор не отменит экзамены, даже если мы все расскажем, – опустив голову, сказала Марли.
– Я это уже понял. Он непробиваемый кретин. Жаль только, что имперский язык не способен выразить всё негодование моей рестанской души. Ваш узколобый старик заботится только о собственном имидже.
Марли усмехнулась. Это была её первая улыбка за весь разговор. Обожжённый шрам уродливо исказился.
– Теперь ты понимаешь, почему я не рассказала никому про письмо?
– Понимаю, – серьёзно кивнул Галхард. – И ты всё делала правильно. Зато теперь ты все можешь рассказать мне. Пожалуйста, Марли – расскажи мне всё.
