Дон Нигро
Обесчещенная
«Но нет такого совершенства,
В котором не таится скверна».
Шекспир «Изнасилование Лукреции»[1].
Действующие лица:
ЛУКРЕЦИЯ
КОЛЛ
ТАРКВИН[2]
Декорация:
Время настоящее, или около того. Одна простая декорация включает несколько мест одновременно: дом ЛУКРЕЦИИ, ее сад, квартиру ТАРКВИНА, кладбище и некое место в неназываемой другой стране несколькими месяцами раньше. У сцены справа маленький деревянный стол с вазой красных роз. Справа кровать. У сцены слева деревянный стол со стульями. У сцены по центру свечение, словно от тлеющих углей костра. В глубине слева от центра некое подобие сада. Все должно быть максимально просто. Актеры легко переходят из одного временного пространства в другое, часто лишь переключив внимание на другого актера. Нет изменений в декорации, как и нет разрывов в действии.
(Свет падает на ЛУКРЕЦИЮ, сидящую на кровати. ТАРКВИН сидит за столом у сцены слева. КОЛЛ стоит справа от центра, смотрит на ЛУКРЕЦИЮ, которая смотрит на ТАРКВИНА).
ЛУКРЕЦИЯ. Розы в холле. Раскаленные угли в темноте. Дыхание прерывистое. Щеки горящие. Его руки на моей талии. Он раздевает меня, его губы на моих грудях. Я слышу биение его сердца. Эти деяния темноты. Эти особые потребности. Никаких извинений. Обладание – это иллюзия. Любовь всегда двойственная.
КОЛЛ. Что такое? Что-то не так? Что-то не так. Что именно? Ты не такая, как всегда.
ЛУКРЕЦИЯ. Все не такие. Все возвращаются другими, и все, к кому они возвращаются, тоже другие. Нельзя дважды войти в одну и ту же женщину.
КОЛЛ. И что это означает?
ЛУКРЕЦИЯ. Ты спрашиваешь меня, что я означаю? Ты никогда не спрашивал, что я означаю.
КОЛЛ. Что-то с тобой случилось. Что случилось?
ЛУКРЕЦИЯ. Он говорил с тобой обо мне?
КОЛЛ. Кто?
ЛУКРЕЦИЯ. Твой друг. Он говорил с тобой обо мне.
КОЛЛ. Какой друг?
ЛУКРЕЦИЯ. Друг, которого ты послал ко мне.
КОЛЛ. О ком ты говоришь?
ЛУКРЕЦИЯ. Я не хочу называть его имени.
КОЛЛ. Чьего имени?
ЛУКРЕЦИЯ. Тарквин. Его зовут Джон Тарквин. Во всяком случае, он сказал, что его так зовут.
КОЛЛ. Ты знаешь Джона Тарквина?
ЛУКРЕЦИЯ. Он – твой друг, так?
КОЛЛ. Мы работали вместе.
ЛУКРЕЦИЯ. На войне.
КОЛЛ. Да. На войне.
ЛУКРЕЦИЯ. Вы работали вместе на войне.
КОЛЛ. Откуда ты его знаешь?
ЛУКРЕЦИЯ. Однажды я открыла дверь, а на пороге стоял он.
КОЛЛ. Джон Тарквин был здесь? В этом доме?
ЛУКРЕЦИЯ. Ты не знал?
КОЛЛ. Почему Джон Тарквин оказался здесь?
ЛУКРЕЦИЯ. Ты попросил его прийти и повидаться со мной.
КОЛЛ. Это сказал тебе он?
ЛУКРЕЦИЯ. Ты не просил?
КОЛЛ. Думаю, что нет.
ЛУКРЕЦИЯ. Ты думаешь, что нет?
КОЛЛ. Да.
ЛУКРЕЦИЯ. Но полностью не уверен?
КОЛЛ. Думаю, я бы это помнил. Да, наверняка помнил бы. Что он здесь делал?
ЛУКРЕЦИЯ. Он обещал тебе.
ТАРКВИН. Я обещал ему, что приеду и повидаюсь с тобой. Он просил об этом так настойчиво, что у меня возникла мысль, а не потребует ли он от меня вскрыть вену и поклясться кровью. Похоже, для него это было действительно важно. Вот и я и приехал.
ЛУКРЕЦИЯ (встает с кровати и делает шаг или два к ТАРКВИНУ, тогда как КОЛЛ остается на месте, наблюдает и слушает). Как он? У него все хорошо?
ТАРКВИН. Никому там нехорошо. Он тоскует по тебе.
ЛУКРЕЦИЯ. Он тебе это сказал? Он говорил с тобой обо мне?
ТАРКВИН. С наступлением темноты он редко говорил о чем-то еще.
ЛУКРЕЦИЯ. Правда? Это странно.
ТАРКВИН. Почему странно?
ЛУКРЕЦИЯ. Потому здесь он практически ничего не говорил.
ТАРКВИН. Там все иначе. Другое место. Альтернативная реальность, в которой люди едят собак.
ЛУКРЕЦИЯ. Я практически не получаю от него вестей. Это так трудно, ждать. Ничего не слышать. Томиться в тюрьме собственного воображения. Почему он говорил обо мне с тобой в темноте каждую ночь, но никогда не писал и не звонил мне? Почему он никогда не звонил?
ТАРКВИН. В сложных обстоятельствах личное общение запрещено.
ЛУКРЕЦИЯ. Каких обстоятельствах?
ТАРКВИН. Сложных.
ЛУКРЕЦИЯ. Почему личное общение запрещено?
ТАРКВИН. Обеспечение секретности.
ЛУКРЕЦИЯ. Какой секретности? И что вы вообще делаете?
ТАРКВИН. Что я делаю?
ЛУКРЕЦИЯ. Что вы с Коллом делаете в той альтернативной реальности, где люди едят собак?
ТАРКВИН. Ты не знаешь, что он делает?
ЛУКРЕЦИЯ. Он не говорит со мной. Похоже, только с тобой. В темноте.
ТАРКВИН. Я делаю то же, что и он. Только чуть более успешно.
ЛУКРЕЦИЯ. Не сильно ты меня просветил.
ТАРКВИН. Мы – частная компания. Когда государству нужно что-то сделать, они вызывают нас, и мы для них это делаем.
ЛУКРЕЦИЯ. Делаете что?
ТАРКВИН. То самое, что позволяет военным делать что-то еще.
ЛУКРЕЦИЯ. То есть вы – наемники.
ТАРКВИН. Любой, кто берет деньги за свою работу, наемник. И это не то, что ты думаешь.
ЛУКРЕЦИЯ. Да откуда тебе знать, что я думаю?
ТАРКВИН. Что бы ты ни думала, мы делаем другое.
ЛУКРЕЦИЯ. Это связано с насилием?
ТАРКВИН. Толика насилия присутствует везде. Ты можешь это признать и постараться использовать его для тех целей, которые считаешь справедливыми. Или можешь не признавать, и тогда тебя уничтожат.
ЛУКРЕЦИЯ. Должен быть третий вариант.
ТАРКВИН. Третьего варианта нет.
ЛУКРЕЦИЯ. А как насчет любви?
ТАРКВИН. Причем тут любовь?
ЛУКРЕЦИЯ. Насилие присутствует в любви?
ТАРКВИН. По части любви я не специалист.
ЛУКРЕЦИЯ. Только по насилию?
ТАРКВИН. Я делаю свою работу.
ЛУКРЕЦИЯ. Вы убиваете людей?
ТАРКВИН. Мы – не солдаты.
ЛУКРЕЦИЯ. То есть вы не убиваете людей.
ТАРКВИН. У нас есть право защищать себя.
ЛУКРЕЦИЯ. И вы часто защищаете себя?
ТАРКВИН. А какой у нас выбор?
ЛУКРЕЦИЯ. Я не знаю, какой у вас выбор. Я не знаю, что вы делаете. Что вы делаете?
ТАРКВИН. Мы обладаем необходимыми навыками и подготовкой для выполнения различных работ, в зависимости того, как складывается ситуация. Как я понимаю, с тобой та же история.
ЛУКРЕЦИЯ. Но я не убиваю людей. Пока не убивала.
ТАРКВИН. Я не говорил, что мы убиваем людей. Мы делаем то, что необходимо.
ЛУКРЕЦИЯ. И вы – мастера своего дела.
ТАРКВИН. Поэтому нам и платят.
ЛУКРЕЦИЯ. Вам это нравится?
ТАРКВИН. Вопрос не в том, нравится нам это или нет.
ЛУКРЕЦИЯ. Тогда в чем?
ТАРКВИН. Мы просто делаем нашу работу. Это очень важно, делать свою работу.
