Дарья Донцова
Яблоко Монте-Кристо
Глава 5
– Какого черта ты подписался на эту идиотскую затею! – сердито воскликнула Нора, когда я, проводив Зою и вернувшуюся с лекарством Лялю до лифта, вновь вошел в кабинет.
– Сам не пойму, – ответил я чистую правду.
– Бред, – кипятилась Нора.
– Ерунда, – попытался я успокоить хозяйку, – это совсем даже не трудно. Сегодня вечером, около полуночи, Зоя впустит меня тайком в свою квартиру. Время выбрано не случайно: Ляля обычно в двадцать три сорок пять, посмотрев свою любимую передачу, идет принимать ванну. Пока невестка моется, свекровь проведет меня в комнату и посадит в шкаф. Моя задача – выйти из гардероба в тот момент, когда женщины станут пить на ночь отвар ромашки, это у них стандартный ритуал перед сном.
Я произнесу заготовленный спич, Ляля, очевидно, впадет в истерику, зарыдает, но рядом будет Зоя, которая позаботится о невестке, не даст ей кинуться ко мне и в конце концов, уже после того, как я благополучно ускользну за дверь, скажет:
– Я тоже видела Игоря и слышала, как он велел тебе себя вести.
По мнению психотерапевта, такое происшествие непременно вправит мозги Ляле, вдова придет в себя и поймет, что место мертвого в могиле, нельзя умирать вместе с покойным, даже если любишь его больше собственной жизни.
– Ох, не нравится мне эта затея, – с сомнением покачала головой Нора, – а если Ляля потеряет сознание и не услышит твою речь?
Я призадумался.
– Ну, подобное маловероятно, вдова ведь не первый раз увидит «мужа», в виде призрака вряд ли я испугаю ее.
– Думаешь, Ляля окончательная дура и не узнает в тебе детектива?
– Зоя предложила мне надеть бейсболку Игоря с большим, закрывающим лицо козырьком. В гостиной будет полумрак, верхний свет погасят, только на столе останется гореть лампа, – терпеливо пояснил я. – Фигура «мужа» очутится в тени.
– Голос! Уж, наверное, Ляля помнит тембр Игоря.
– Я буду изъясняться шепотом, чуть растягивая гласные. Зоя сообщила мне, что Игорь в минуты нежности называл жену «кабанчик». Если я обращусь к Ляле со словами: «Дорогой кабанчик, спокойно выслушай и выполни мой приказ», – вдова подумает, что перед ней муж! Ну кто еще в курсе интимной клички? Она никому не известна!
– Откуда Зоя знает про кабанчика? – продолжала допрос Нора.
– Понятия не имею, – развел я руками, – этого она мне не объяснила. Думаю, если люди живут вместе, то рано или поздно между ними не остается тайн и секретов, в какой-то момент расслабляешься, и домашние узнают все.
– Может, оно и так, – нехотя кивнула Нора. – Ваня, не езди к Вяземским!
– Никак не могу нарушить данное слово, – мягко ответил я, – уже дал его.
– Ты хозяин своего слова, – ухмыльнулась Нора, – сначала дал, потом взял обратно, обычное дело.
– Простите, – осторожно ответил я, – понимаю, что как секретарь я обязан подчиняться приказам хозяйки, но в данном конкретном случае речь идет о полуночи, действие развернется в мое свободное время, впрочем, можете вычесть из моей зарплаты за этот день.
Нора присвистнула:
– Экий ты, Ваня, гордец! Никто тобой не помыкает, просто я даю совет. Извини, у меня стойкое ощущение: добром эта история не закончится, случится беда.
Я постарался сохранить на лице выражение почтительности. Мой приятель Макс постоянно повторяет:
– Выслушай, что советует женщина, и поступи наоборот. Только не спорь, не произноси: «Дура, ты ничего не понимаешь», просто кивни и делай, что считаешь нужным. Ввяжешься в спор – потеряешь кучу нервных клеток.
– Верно люди говорят, – усмехнулась Нора, – своего ума в чужую башку не вложить. Ты, Ваня, в принципе прав. В свободное от работы время служащий имеет право вести себя как угодно. Успеха тебе в нелегком деле изображения привидения. Только лично я никогда бы не ввязалась в подобную историю. Ступай, Ваня, мне надо заняться счетами.
Я кивнул и пошел в свою спальню. Вроде Нора не советует мне помогать Зое из благих намерений, только моя хозяйка сейчас кривит душой: ей просто не по вкусу, что старшая Вяземская попросила участвовать в спектакле меня, проигнорировав Элеонору. Нора вляпывалась в куда более опасные ситуации, ей постоянно необходим выброс адреналина, хозяйка неразумна и бесшабашна. И сегодня она надулась, словно пятилетняя девочка, сообразившая, что братика позвали в гости без сестрички.
В указанное время я очутился возле стальной двери, украшенной декоративной накладкой из красного дерева. Вяземские жили на последнем, пятом, этаже старого московского дома. Наверное, раньше, в советские годы, тут были сплошняком коммунальные квартиры, но сейчас на каждой лестничной клетке была одна шикарная дверь, а ступеньки застланы красной ковровой дорожкой.
Консьержки в подъезде не нашлось, письменный стол и стул возле почтовых ящиков оказались пусты. Впрочем, Зоя, когда мы с ней разрабатывали во время телефонного разговора план, предупредила меня:
– Охраны не будет, войдете в парадное беспрепятственно.
Я не стал удивляться и уточнять, куда же подеваются секьюрити, мне хватило заявления о свободном входе. И вот я уже маюсь у стены.
Послышался тихий скрип, высунулась Зоя.
– Не опоздали! – шепотом констатировала она.
– Ясное дело, нет, – так же тихо отозвался я.
– Входите.
– Да, да.
– Извините, я в халате.
– Конечно, вы же дома, – закивал я.
– Тсс, – прижала палец к губам Зоя, – сюда, налево, теперь прямо.
Через пару секунд меня втолкнули в просторное помещение, тесно заставленное мебелью, в комнате царил полумрак, люстра не горела, лишь на круглом обеденном столе мерцала лампа под абажуром нежно-розового цвета, она отбрасывала круг света на чайник, чашки и серебряную сахарницу. В углу у окна стоял незажженный торшер.
– Вон туда, – ткнула пальцем Зоя в сторону огромного дубового гардероба. – Держите бейсболку. Текст помните?
– Да, – ответил я.
– Главное, упирайте на необходимость вести полноценную жизнь.
– Хорошо.
– Выйти замуж, родить ребенка.
– Ладно.
– Пусть прекратит каждый день ездить на кладбище.
– Понял.
– Незачем рыдать с утра до ночи.
– Ясно.
– Мама, – послышалось из коридора, – я халат забыла, сделай одолжение, принеси, он в спальне на кровати лежит.
– Ну, чего замерли? – прошипела Зоя. – Ляля сейчас выйдет, живо полезайте! Иду, дорогая, не стой голая, посиди пока в ванной.
Последняя фраза явно относилась не ко мне, я глубоко вздохнул и нырнул в нутро пахнущего лавандой шкафа, предусмотрительно не закрыв до конца дубовую дверцу.
В узкую щель было хорошо видно стол.
– Может, выпить черного чая? – устало спросила Ляля, усаживаясь на стул.
– Нет-нет, – возразил голос Зои, – у тебя будет бессонница.
– Все равно до утра не сомкну глаз, – парировала Ляля и распахнула халат.
– Немедленно прикройся, – резко велела свекровь.
– Почему? – удивилась Ляля. – Мне жарко! Сниму-ка я вообще эту махру, посижу в трусиках.
– Нет!!! – почти заорала Зоя.
– Чего ты так разволновалась?
– Еще простудишься!
– У нас тепло.
– Запахнись. Неприлично обнажаться в гостиной.
Ляля засмеялась:
– Да мы с тобой друг друга никогда не стеснялись, что сегодня-то произошло?
– Ну, – замялась Зоя, – мы не одни!
– А кто еще здесь? – подскочила невестка и моментально прикрыла обнаженную грудь не слишком безупречной формы.
Зоя, поняв, что сморозила глупость, начала выкручиваться.
– Ну… э… Игорь… мне кажется, он тут… присутствует… да… именно так.
Ляля грустно усмехнулась:
– Ну, мне нечего смущаться мужа.
– Он рядом, – торжественно возвестила Зоя. – Игорек, думаю, не ошибаюсь, ты ведь в шкафу? Отвечай!
– Мама, – укоризненно покачала головой Ляля, – похоже, ты решила надо мной…
Тут я сообразил, что пора начинать спектакль, и, распахнув дверцу, прогудел низким шепотом:
– Здравствуйте.
– Ой, – взвизгнула Ляля, – это кто?
– Я, Игорь.
– Кто?
– Я.
– Ты?
– Да.
– Где?
– Тут, – я старался изо всех сил придать сцене правдивость, – выхожу наружу, чтобы сказать…
– В шкафу? – обморочным голосом прервала меня Ляля. – В шкафу??? Но там тебя не может быть!
В голосе вдовы зазвучало невероятное удивление, потом она вдруг взвизгнула:
– Мама! Смотри, он тут!
– Где? – свистящим шепотом поинтересовалась Зоя.
К сожалению, я не видел матери Игоря, лишь слышал ее голос, в котором плескался самый настоящий ужас. Я очень удивился и подумал, что Зоя не зря увлекается театром, в даме явно зарыт талант гениальной актрисы. Ведь она отлично знала, что в шкафу сижу абсолютно материальный, вполне живой я, и сумела изобразить откровенный страх. Не всякая лицедейка способна тоном передать переживания, чаще всего актрисы корчат гримасы, закатывают глаза, заламывают руки… У меня сложилось полное ощущение, что в реальной жизни, не на сцене, а, так сказать, в быту, кривляки ни разу не испытывали сильных чувств, никаких, ни любви, ни ревности, ни горя, ни отчаяния, вот поэтому-то и рвут картинно волосы, полагая, что именно так следует поступать в стрессовой ситуации. Но на самом деле ужас сковывает человека по рукам и ногам, на драматические жесты и патетические высказывания сил у вас не хватит. Из всех средств общения с себе подобными останется лишь голос, который изменится до неузнаваемости, и Зоя сейчас великолепно поняла это, право слово, в ней пропала Сара Бернар.
– Игорь… – протянула мать.
Я открыл дверцу и вышел наружу. Увы, я не обладаю нужными способностями трагика, хорошо хоть могу реально оценить свои возможности, и поэтому не начал сейчас вздымать руки вверх и выть замогильным басом. Нет, я просто раскрыл рот, кашлянул и выдавил из себя:
– Милая Лялечка!
– Мама! – взвизгнула вдова и повернулась в мою сторону. – Мама! Это он!
Я вздрогнул, ей-богу, не ожидал, что женщина столь испугается, Зоя уверяла меня, что невестка вроде как привыкла «встречаться» с Игорем и не станет впадать в ступор, просто выслушает напутствие мужа и беспрекословно выполнит его, но сейчас ситуация начинает развиваться совсем не так, как предполагалось! Ляля, похоже, испугана до крайности. Впрочем, и Зоя по непонятной причине испытывает оторопь.
Мать Игоря уставилась на меня, разинув рот. Учитывая то, что пару минут назад она лично привела в гостиную «привидение» и, вручив ему кепку, велела лезть в шкаф, такое потрясение дамы выглядело более чем странно. Хотя я уже убедился в актерских способностях хозяйки, наверное, сейчас она старается ради невестки.
– Это ты, – еле выдавила из себя Зоя, глядя на мою фигуру, – ты?
– Ну да, – ответил я.
– Кто? – не успокаивалась Зоя. – Назовись!
Я сначала растерялся, мы же договаривались вести себя иначе, но потом подумал, что Зоя по непонятной причине внесла в сценарий «пьесы» изменение, решил подыграть ей и, понизив голос до максимума, прогудел:
– Игорь! Я пришел к Ляле, хочу сказать: кабанчик…
– Нет, – вдруг заорала вдова, – нет! Сгинь! Уйди! Рассыпься! О-о-о! Нет, нет! Он же там! Там! Там! Мама, скажи, что около шкафа пусто. Ма-а-ама-а!
Крик Лялечки, звенящий, словно натянутая струна, взметнулся вверх, в потолок, и закончился обрывками всхлипов. Зоя подняла тонкую белую руку, ткнула ею в сторону занавешенного тяжелыми портьерами окна и выдохнула:
– Игорек!
Я прищурился, вгляделся в полумрак гостиной и совершенно по-бабьи взвизгнул. На фоне портьер маячила высокая фигура, окруженная нежно-голубым свечением, так в плохих кинофильмах изображают оживших мертвецов: черное тело и каемка колеблющихся лучей, якобы аура. Неожиданно в голове промелькнула фраза, которую ехидная Нора частенько повторяет, наткнувшись на какую-нибудь передачу, посвященную паранормальным явлениям: «Требуйте долива кармы после отстоя чакры».
– А-а, – коротко выдохнула Зоя и рухнула на пол.
Ляля, зажмурившись, медленно осела около вдовы, я, перестав корчить из себя призрак, ринулся к вдове и схватил ее за плечи:
– Лялечка! Не бойся! Открой глаза!
Несчастная женщина, не поднимая век, еле слышно протянула:
– Игоряша… я не виновата… я… я… не… не…
Тонкие горячие пальчики Ляли легли на мои руки, и в ту же секунду она завизжала:
– Вы не Игорь!
Черные ресницы взметнулись вверх, огромные бездонные глаза глянули на меня.
– Конечно, нет! – нервно воскликнул я. – Перед вами Иван Павлович Подушкин, секретарь Норы, владелицы частного детективного агентства «Ниро». Извините, право слово, вышло неловко, сейчас все объясню.
– Вы не Игорь, – пролепетала Ляля.
– Ваша свекровь, – начал было я, но тут вдова со скоростью ошпаренной кошки вскочила на ноги, бросилась к окну, раздвинула занавески и кинулась к лежащей Зое.
– Мама, – затрясла она женщину, – мама! Очнись! Ма-ама-а! О-о-о! Она молчит!!! И не дышит!
Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Я пошел к стене, нащупал выключатель, нажал на клавишу, вспыхнула люстра, чей свет после мягкого полумрака показался невыносимо резким. У меня защипало глаза, пришлось на пару секунд зажмурить их. Когда же я снова обрел способность лицезреть окружающий мир, ситуация не изменилась.
На ковре, странно скрючившись, с неестественно вывернутой шеей, лежала Зоя, около нее стояла на коленях заливавшаяся слезами Ляля.
Одного взгляда, брошенного на мать Игоря, хватило мне, чтобы понять: женщина мертва.
Я понял, что ей уже ничем не помочь.
На ватных ногах я подобрался к Ляле и тихо сказал:
– Вам лучше уйти к себе.
– Да? – совершенно по-детски отозвалась Ляля. – Вы полагаете? Разве можно оставить маму? Смотрите, она заснула. Давайте перенесем Зою в спальню.
Я потряс головой. «Спокойно, Иван Павлович, ты мужчина, значит, не имеешь никакого права впадать в панику и голосить, словно торговка рыбой на базарной площади. Сейчас нужно взять себя в руки и попытаться справиться с ситуацией. Давай, дружочек, вдохни, выдохни и попробуй оторвать от трупа Лялю».
– Зоя, очевидно, гипертоник, – воскликнул я, поднимая Лялю.
– Ну да, – кивнула та, – у нее случаются скачки давления, вчера, например, двести на сто двадцать намерили, пришлось «Скорую» вызывать.
– Вот и сейчас, – зачастил я, – Зое стало нехорошо, вновь криз случился. Ее не следует трогать, а вам необходимо лечь и вызвать врача.
– Мне доктор ни к чему! – с жаром воскликнула Ляля. – Маме нужно помочь в первую очередь!
– Конечно, конечно, – закивал я. – Ну-ка, скажите, где находится ваша спальня?
– Там, – слабо дернула головой Лялечка, – последняя дверь, извините, мне надо в туалет, меня тошнит, и очень кружится голова, а вы срочно позвоните врачу, телефон на кухне.
Глава 6
Через два часа по квартире Вяземских ходило несметное количество народа. Слава богу, Нора прибыла на место происшествия раньше милиции, а вот Макс опоздал, и мне до приезда друга пришлось отвечать на вопросы неприятно сурового парня, одетого в мятую футболку и грязные джинсы. Волосы у представителя правоохранительных органов сальными прядями прилипли к черепу, и пахло от юноши не лучшим образом.
Не следует упрекать меня в снобизме и с укоризной восклицать: «Хорошо тебе воротить нос, несчастный мент небось сутками пропадает на работе».
Может, оно и так, только, думается, некоторые люди просто грязнули. Приехавший Макс тоже служит в милиции и так же, как и его коллега, порой по нескольку дней спит в кабинете. Но голова у Максима чистая, а в машине у него всегда имеются запасные вещи: свежая рубашка, чистые носки и выглаженные брюки. Просто так, на всякий случай.
Увидав моего ближайшего приятеля, члена родной «стаи», неряха моментально сменил гнев на милость и совсем другим тоном сказал:
– Иван Павлович, сделай одолжение, расскажи еще раз о случившемся.
Я покорно изложил историю, Макс почесал затылок:
– М-да!
– Между прочим, – донесся из-за двери голос Норы, – я просила его не участвовать в идиотской затее, но ведь нет! Упрямство нельзя причислить к добродетелям!
Макс крякнул, с жалостью глянул на меня и велел:
– Ступай на кухню, мы тут без тебя покалякаем.
Очень хорошо понимая, что события теперь будут развиваться помимо моей воли, я добрался до просторного овального помещения, заставленного шкафчиками, и рухнул на стул. В голове царил сумбур, потом туман слегка рассеялся, и я обрел способность мыслить.
Зоя, наверное, умерла от удара. Лялечка сказала, что свекровь являлась гипертоником. Если человек внезапно испытывает ужас, его давление резко повышается, кстати говоря, на этом принципе устроена работа детектора лжи. Механизм не умеет сопоставлять факты и вычислять ваши логические ошибки, он улавливает колебания частоты пульса, фиксирует перепады давления, а расшифровывающий запись человек видит: ага, на вопрос «Имеете ли высшее образование?» был дан ответ «Да», но в этот момент сердце опрашиваемого затряслось, словно хвост пуделя, увидевшего хозяина, а цифры артериального давления подскочили вверх. Все говорит о волнении. Ну почему невинный вопрос об учебе в институте столь взволновал испытуемого? Не иначе как у него фальшивый диплом.
Обмануть детектор лжи трудно, но можно, попытайтесь в момент опроса думать не о том, как скрыть информацию, а о чем-нибудь приятном типа булочек с маком, которые замечательно печет ваша маменька, или припомните проделки любой собаки, ужимки кошки, в общем, расслабьтесь. Если же полагаете, что перенести испытание не сумеете, найдите врача, который даст вам справку с диагнозом «мерцательная аритмия». В этом случае к вам не применят полиграф[1].
Я потряс головой, опять меня унесло невесть куда на лихом коне раздумий. Зоя умерла от страха, шока, ужаса – называйте как хотите. Чего испугалась женщина? Меня? Естественно, нет, она ведь сама привела «призрак» в дом, ее до смерти, простите за идиотский каламбур, поразило светящееся существо, маячившее у занавески! Кто это? Игорь, выбравшийся из Аида?[2] Ум отказывался верить подобной версии, но глаза-то у меня зоркие, я отлично видел выходца с того света.
– Ну, ты как? – спросил Макс, входя на кухню.
– Ничего, – пожал я плечами.
– Ладно, – кивнул Воронов. – Павел тебя сейчас отпустит.
– Кто?
Макс кашлянул.
– Разве он не представился, когда начал беседовать с тобой? Павел Юркин.
– Ах да, – спохватился я, – он говорил, конечно, просто из головы вылетело. А что он тебе рассказывал?
Макс вытащил сигареты и начал пересказывать мне свою беседу с неряхой. Не успел приятель замолчать, как зазвонил мой телефон, я вытащил трубку и буркнул:
– Слушаю.
– Нельзя ли повежливее! – капризно воскликнула Николетта. – Небось валяешься в кровати и читаешь ерунду! А я достучаться до тебя не могу! Знаю, знаю, как обстоит дело! Смотришь на дисплей, видишь, что звонят из Чехии, и намеренно не отвечаешь. Вот как! Сослал меня в дом престарелых…
Я машинально закивал головой, стараясь особо не вслушиваться в ехидные замечания маменьки. Николетта в ударе. Дом престарелых! Сильное выражение!
Пять дней тому назад маменька укатила в Карловы Вары пить минеральную воду, промывать печень и почки. Я искренне надеюсь, что на всемирно известном курорте родительницу избавят от застоявшегося избытка желчи. Обычно маменька возвращается из Чехии благостная, и я имею целых два месяца относительного спокойствия: тридцать дней, которые она проводит на водах, и столько же, когда Николетта прибывает назад в Москву.
Но в нынешнем году все пошло наперекосяк. Начнем с того, что отель, где Николетта останавливается много лет подряд, закрылся на ремонт, и мне продали путевку в другую гостиницу. Маменька, услыхав новость, поджала накрашенные губы и процедила:
– Понятно! На пять звезд денег нет, предстоит жить в мусорном бачке.
Никакие объяснения на Николетту не подействовали, я с пеной у рта увещевал ее:
– Вот, смотри, путевка дороже, чем в прошлый раз. Гостиница новая.
– Фу! Неизвестное место.
– Номер из трех комнат. На втором этаже.
– Ясненько! Апартаменты располагаются над кухней, весь запах поползет в мою спальню.
В конце концов я потерял терпение и воскликнул:
– Ты же там ни разу не была, отчего столь уверена, что гостиница плохая?
Николетта пригвоздила непочтительного сына взглядом к полу.
– Я это чувствую, – заявила она, – весь отдых пойдет насмарку, после напряженного, нервного года я не получу никакой релаксации.
И вот теперь, оказавшись в Чехии, маменька трезвонит постоянно и каждый раз начинает разговор с фразы про тяжелый год. Мне остается лишь удивляться, о каких нервных переживаниях идет речь: Николетта не работает, спит до полудня, потом ездит по магазинам и таскается по гостям. Определенное напряжение она испытывает лишь в бутиках, когда пытается найти такую сумочку, чтобы Кока, Мака, Люка, Зюка и иже с ними лопнули от зависти.
– Вава, – раздался в ухе визг, – ты слышишь? Отель стоит на мусорной куче, по коридорам ходят крысы! А постояльцы! Фу! Никакой интеллигентности! Понаставили на парковке «Бентли» с шоферами. Тут вчера одна заявилась! Из Москвы! Некая Лариса! Привезла с собой собаку идиотской породы шпиц и трех горничных! Ведет себя просто неприлично! Сидит на лучшем месте, администратор ее шавке с поклоном кашу подает, а прислуга…
Я вновь попытался абстрагироваться от разговора, лучше в данной ситуации уйти в себя.
– Это кто? – поинтересовался Макс.
– Николетта, – одними губами ответил я.
Приятель хихикнул и ушел.
– Вава! – циркулярной пилой взвыла маменька.
– А? – вздрогнул я.
– Ты понял?
– Э… да! Конечно.
– Купишь?
– Что?
– Вава! О чем я только что говорила?
– Гостиница – помойка.
– Дальше!
– Ну… дама с собачкой, нахальная особа!
– Вот! Купи мне ее!
– Тетку? – озадаченно поинтересовался я. – Но зачем?
– Вава! Не идиотничай! Хочу шпица! Самого дорогого!
Пообещав разобиженной маменьке собаку вместе с набором аксессуаров, я наконец-то обрел покой и тут же узрел входящую на кухню Нору.
– Ваня, – лихорадочно воскликнула хозяйка, – поехали! Есть дело! Вставай, не жвачься, шевели ногами!
Я покорно потрусил за Норой. Тот, кто имеет в начальницах властную, авторитарную, бескомпромиссную даму, перешагнувшую за климактерический возраст, сейчас хорошо поймет меня. Сопротивление приказам подобной особы бесполезно. Шаг вправо, шаг влево расценивается как попытка к бегству, прыжок на месте – провокация, конвойные применят оружие. Лучше уж покориться обстоятельствам.
– Ваня, – рявкнула Нора, подбегая к своей машине, – вспомни, что у автомобиля есть педаль газа, и воспользуйся ею. Шурик, по коням!
Мирно смотревший телевизор водитель вздрогнул и завел мотор, Нора села на переднее сиденье и рявкнула:
– Вперед и с песней! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на стоны, сопли и просмотр телешоу!
Естественно, я приехал домой позже Норы. «Жигули» передвигаются по столице значительно медленнее, чем последняя модель «Мерседеса», оснащенная незаконно поставленными «мигалкой», «крякалкой», стробоскопами и честно купленным «блатным» номером, состоящим практически из одних нолей и букв ЕКХ, которые народ расшифровывает: «еду как хочу».
Нора, вопреки ожиданиям, не стала гневаться.
– Садись, Ваня, – почти ласково сказала она, увидев в кабинете запыхавшегося меня. – И как тебе это дельце?
– Пока никак, – осторожно ответил я, – да и дела нет.
– Ты не понял суть? – возмутилась Нора. – Зою убили.
– Вы ошибаетесь, – попытался я утихомирить Элеонору, – несчастная умерла от гипертонического криза.
– Верно, – кивнула Нора, – но что его вызвало? А? Отвечай!
Я пожал плечами.
– Поясняю, – закричала хозяйка, – появление Игоря!
– Маловероятно, она же сама привела меня, – разумно ответил я, – скорей уж Ляля должна была лишиться чувств.
– Не о тебе речь!
– А о ком?
– Ваня! Кто маячил у занавески?
– Имени, естественно, не назову, но Павел Юркин, это тот сотрудник, который допрашивал меня, уверен, что в гостиную влез вор.
– Глупости, – фыркнула Нора.
– Вовсе нет, – попытался я убедить хозяйку, – Юркин откровенно изложил Максу свое видение событий. Вяземские – обеспеченные женщины, конечно, основным кормильцем семьи был умерший Игорь, но, насколько я понял, Ляля вполне прилично зарабатывает, дом у нее и Зои полная чаша. Вот уголовник и решил поживиться. Он, наверное, изучил распорядок семьи, узнал, что дамы вечером принимают ванну, выждал нужный момент, влез в окно…
– На пятый этаж? – ехидно уточнила Нора.
Я мягко улыбнулся:
– Правильный вопрос. Я задал точь-в-точь такой Максу. Знаете, что услышал в ответ?
– Ну? Говори!
– Здание, где живут Вяземские, старой постройки.
– Знаю.
– В те далекие годы…
– Короче!
– Пожарная лестница! Снаружи дома имеется оная. Любой человек легко может вскарабкаться вверх.
– На глазах у прохожих!
– Нет, лестница прикреплена со стороны двора, там вечером никого нет.
– Ерунда!
– Думаю, Павел прав, все непонятные истории имеют обычно самые простые объяснения.
– Ваня, – топнула ногой Нора, – этот Юркин хочет поскорей спихнуть дело, закрыть его! Да из его версии отовсюду торчат уши! С какой стати вор попер в апартаменты ночью, когда дамы гарантированно сидят дома? Отчего не решился на преступление днем? Ляля на работе, Зоя ушла в магазин. Если он следил за ними, то должен был знать распорядок жизни теток, нашел бы лазейку во времени и воспользовался ею.
– Хорошо, – начал сдаваться я, – вор просто вломился в первую попавшуюся квартиру.
– Почему к Вяземским? На последнем этаже?
– Ну не знаю.
– Отчего прошел мимо тех, кто обитает внизу?
– Понятия не имею.
– Как проник в дом?
– Так по пожарной лестнице.
– Он идиот? Лез наверх, когда мог найти апартаменты внизу!
– Ну… ну… ну…
– Не старайся, – фыркнула Нора, – все равно ничего хорошего не придумаешь. Кстати, у этого Юркина родилась еще более гениальная идея, которой он поделился со мной, пока ты трепался с Максом! Козел!
– Кто? – заморгал я.
– Козел? Павел, – зашипела Нора, – Макс ему сообщил, что я владею детективным агентством, так кретин сразу стал пряником. Сначала спел песню о своей любви к расследованиям, затем пожаловался на скромную зарплату и заявил: «Готов сотрудничать с вами, если нуждаетесь в опытных, знающих людях. Наверное, у тех, кто служит в „Ниро“, неплохой оклад».
Я хмыкнул: да уж, Юркин явно совершил ошибку. Нора не собирается расширять штат, ей охота не руководить людьми, а самой заниматься поисками. Хозяйка ни за что не возьмется за два дела одновременно, «Ниро» для нее не способ заработать на жизнь, а милое хобби, любимая игрушка. Разве ж можно подпустить к ней Юркина?
Но Павел ничего не знает об Элеоноре, поэтому он решил отличиться в надежде на то, что владелица агентства увидит его ум и предложит хорошо оплачиваемую должность. В наше время в государственных правоохранительных органах остались лишь оголтелые романтики, одержимые идеей борьбы с преступностью, люди, готовые, несмотря на смехотворно низкую зарплату и тяжелые условия труда, ловить тех, кто мешает нормально жить обычным гражданам.
Но Юркин принадлежал к иной категории ментов; желая начать карьеру частного детектива, он заявил:
– Я тут надурил вашего приятеля, не было вора!
– Кто же стоял у окна? – удивилась Нора.
Павел поманил ее пальцем и сказал:
– Идите сюда.
Элеонора вошла в гостиную и вздрогнула.
– Заметили, – удовлетворенно воскликнул Павел, – я воссоздал обстановку, потушил верхний свет, оставил лишь тусклую лампу под абажуром. И что в результате? Поясняю. В углу находится торшер, кто-то, наверное, Ляля, набросил на него халат, получилось очень похоже на мужскую фигуру. Торшер включается педалью, которая лежит на полу. Небось невестка случайно наступила на нее, вспыхнул свет, но он не был ярким, ткань почти полностью приглушила лучи, лишь небольшое свечение окружило конструкцию, отдаленно похожую на мужскую фигуру. Дальше просто, нервы у всех напряжены… Зоя падает в обморок и умирает. Дело закрыто, уголовником тут и не пахнет. Вам не кажется, что я Шерлок Холмс?
– Идиотизм, – подскочил я, – я великолепно видел голову в бейсболке, кто-то прятал лицо. И потом, свечение ровной линией обрисовывало контуры тела.
– Верно, – кивнула Нора, – смотри!
Я уставился на тоненькую, невесть из какого материала сделанную трубочку.
– Это что?
– Прикол, – усмехнулась Нора, – продается на метры, можешь обмотать себя, потом нажать на кнопку и светиться, словно елка. Кое-кто из подростков ходит в таком виде на дискотеку, дешево и сердито, эта шутка работает от батарейки, которая лежит у тебя в кармане. Хочешь, только голову украсишь, желаешь весь опутаться – семь футов тебе под килем.
– И где это продается? – заинтересовался я.
Нора пожала плечами:
– Шурик сказал, что видел прибамбас на авторынке.
– А вы откуда взяли трубочку?
– Подобрала под окном незаметно от идиота Юркина. Сразу поняла, тут стоял некто, пытавшийся изобразить из себя призрак. И ему это удалось, довел Зою до смерти.
– Кто он был и зачем устроил спектакль? – поразился я.
– А вот это, Ваня, мы с тобой обязательно должны выяснить, – протянула Нора, – мне категорически не нравятся люди, которые пугают таким образом родственников умерших.
