Дарья Донцова
Бутик ежовых рукавиц
Глава 5
– И как тебе приключение? – поинтересовалась Шульгина.
– Неприятное, – кивнула я, – но пока не понимаю, чем могу помочь.
Ирина сгорбилась в кресле.
– Через три дня после этого позора я столкнулась со Светланой на тусовке…
Управляющая решила вести себя так, словно ничего не случилось, подошла к госпоже Гречишиной, поздоровалась и сказала:
– Приходите завтра в бутик, привезли новую коллекцию. Один изумительный костюм я отложила для вас. Зайдете?
– Нет, – сквозь зубы ответила Гречишина.
– Но почему?
– Не хочу.
– Из-за дурацкой истории с ключами?
– Обязана отчитываться перед вами? – вдруг проявила абсолютно не своейственную ей агрессию Светлана. – Должна объяснять, по какой причине сменила место покупки тряпок?
– Вы к нам больше не придете? – похолодела Ира.
– Никогда, – выронила жена олигарха.
– Поверьте, вышло недоразумение!
– Недоразумение… – передразнила Гречишина. – Скажи спасибо, что мужу про него не рассказала, пожалела тебя, а то б уже на кладбище лежала. Петя воров не любит.
– Я не крала ваши ключи, – отбивалась Ирина, – клянусь здоровьем!
Светлана изогнула брови домиком.
– И как они к тебе попали?
– Не знаю, – честно ответила Шульгина.
И тут случилось невероятное. Всегда вежливая, застенчивая, тихо разговаривающая Гречишина вцепилась в предплечье Шульгиной и, дернув изо всех сил, прошипела:
– Хватит выкручиваться…
– Ой! – невольно вскрикнула Ирина и расплескала содержимое своего бокала.
На беду, в нем оказалось красное вино, и все оно выплеснулось на элегантное светло-бежевое платье управляющей.
– Больно? – прищурилась Светлана и еще сильнее сжала пальцы.
– Прекратите, – взмолилась Ира, – вы испортили мне платье.
– Жалко шмотку?
– Да, очень, – решила поддержать разговор Шульгина.
Она была готова на все, лишь бы Светлана согласилась вновь ходить в «Лам».
– Мне тоже было жаль ключей, – неожиданно заявила Гречишина, – и я боялась гнева Пети. Ну как, нравится? Хочешь, сейчас расскажу всем о нашем казусе? Вон там парень из «Желтухи» стоит, он за такую информацию ухватится…
– Я не крала вашу связку, – почти падая в обморок, прошептала Ира, – очень прошу, не губите меня. Я ни в чем не виновата!
– «Не виноватая я, он сам пришел…» – тоненьким голоском пропела Света и жестко продолжила другой цитатой: – «Вор должен сидеть в тюрьме!»
– Это не я, – твердила Ира.
– А кто? – задала резонный вопрос Светлана.
– Это не я.
– Слышала уже.
– Не я!
– Кто?
– Не знаю.
– Хороший ответ, – кивнула Гречишина. – Ладно, мне тебя жаль. Давай договоримся…
– Я согласна! – живо заявила Ирина.
Светлана усмехнулась.
– Хм, ты даже не дослушала меня.
– Извините, – осеклась Ирина.
– Даю две недели срока, – каменным голосом сообщила Светлана. – Если утверждаешь, что не виновата…
– Это не я!
– Еще раз перебьешь, уйду и больше разговаривать не стану, – пригрозила жена олигарха.
– Ой, простите…
– Предположим, ты и впрямь ни при чем, – снова почти ласково сказала Светлана. – Случается в жизни всякое, я не хочу стать причиной чужих несчастий. Заподозренную в воровстве служащую выгоняют вон, ведь так?
– Да, – кивнула Ира.
– С другой стороны, – мирно продолжала Светлана Михайловна, – ключи нашлись в твоем кармане. А может, ты их уже каким-то образом скопировала? Времени было достаточно. Вот промолчу я, не скажу мужу об инциденте в магазине, а нас потом ограбят твои приятели, найдут способ проникнуть в дом… Значит, так! Тебе повезло: Петя уехал на две недели, имеешь четырнадцать дней. Ищи вора. Не отыщешь – расскажу Петру о твоем милом хобби похищать чужие вещи. Мало тебе тогда не покажется.
У Шульгиной задрожали ноги, а Светлана как ни в чем не бывало заулыбалась и сказала:
– Пойду, а то мы уже привлекаем к себе внимание, народ в нашу сторону смотрит.
– Но как мне вычислить вора? – прошептала Ира.
– Не моя забота, – пожала плечами Гречишина. – Помни – четырнадцать дней! Да, кстати, ты в курсе произошедшего с Лаптевой? Знаешь, что у нее кольцо пропало?
– Да, – кивнула Ира, – Елена Николаевна потеряла где-то дорогой перстень.
Светлана прищурилась.
– В тот день Лена заехала к вам, купила платье, потом полетела в салон красоты, там сделала укладку, переоделась в обновку, порулила на тусовку и только на вечеринке поняла, что кольца нет. Недешевая, между прочим, вещица: платина и бриллианты разного окраса: розовые, желтые и черные. Лена страшно расстроилась, стала звонить в парикмахерскую и в «Лам», но ей везде ответили: «Увы, кольца у нас нет!»
– Верно, – закивала Ирина, – мы хорошо везде посмотрели.
Грешичина засмеялась.
– Очень мило! Только Лена потом восстановила события и догадалась, в каком месте перстенек остался.
Ирина насторожилась.
– И где?
– Да у вас! – воскликнула Светлана. – Лена стала платье мерить, а оно в обтяг, следовательно, никакого белья под него надевать нельзя. Вот она и решила трусишки снять, чтобы глянуть, как сидеть будет. Следишь за мыслью?
– Да, – бормотнула Ира.
– А поверх стрингов у нее еще колготки были… Их легко порвать кольцом.
– Ну… да.
– Вот Лена перстень с пальца и стянула да возле зеркала положила, а потом слишком понравившейся шмоткой увлеклась и убежала, – весело докончила Света. – Жаль, ничего доказать нельзя. Кстати, откуда у тебя такая машина шикарная?
– Любовник подарил, – ответила от неожиданности правду Ирина.
Светлана хмыкнула.
– Шмелев? Быть не может. Александр, мягко говоря, альфонс.
– У меня до него был другой мужчина, – вновь не соврала Шульгина.
– И кто он? – бесцеремонно поинтересовалась Гречишина.
– Не скажу. У него жена есть. И вообще мы с ним уже разбежались.
Светлана осторожно поправила колье, украшавшее шею.
– Интересное кино получается: у Лены Лаптевой перстень исчез, мои ключи от дома в твоем кармане обнаружились, а у тебя авто роскошное и шмотки не дешевые… – задумчиво протянула она.
Волна негодования удушливой волной накрыла Ирину.
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать только одно, – холодно перебила управляющую богатая клиентка, – у тебя две недели на то, чтобы поймать вора, промышляющего в бутике, и наказать его. Впрочем, последнюю задачу можешь оставить для нашей охраны. Ах, Риточка, солнышко… чмок, чмок…
Разговор о происшествии в магазине завершился – Светлана начала обниматься с какой-то тусовщицей, а Ире пришлось немедленно идти в туалет.
В дамской комнате Шульгина глянула на себя в зеркало и внезапно разрыдалась. Ей было жаль платье, вконец испорченное красным вином, но еще сильнее она жалела себя. Светлана настроена решительно, через четырнадцать дней ее муженек вернется в Москву и устроит Ире ночь длинных ножей. Мир фэшн-бизнеса узок, слухи в нем распространяются со скоростью шипения змеи. Шульгиной после увольнения из «Лам» будет невозможно устроиться на приличное место. Значит, прощай, приятная, обеспеченная жизнь, не будет веселых вечеринок, поездок с ветерком на роскошной машине… Может, выйти замуж? Но за кого? Руку и сердце Ирине до сих пор предлагал лишь альфонс Шмелев, но он моментально даст задний ход, узнав о том, каким бесславным образом завершилась служебная карьера предполагаемой невесты.
Додумав до этого момента, Ирина зарыдала еще горше. Внезапно за спиной послышался шум воды, дверца одной из кабинок распахнулась, оттуда вышла девушка и спросила управляющую:
– Чего ревешь?
Шульгина попыталась справиться с истерикой, но не сумела.
– Мужик бросил? – предположила неожиданная свидетельница минут слабости Ирины.
Шульгина наклонилась над рукомойником, ей захотелось очутиться за много километров от ресторана. В любой момент в туалетную комнату могла войти какая-нибудь хорошая знакомая и тоже начать проявлять любопытство.
– Вот поэтому они нами и вертят, – резюмировала девица. – Утри сопли, выходи с гордо поднятой головой, не доставляй ему радости!
– Не в мужике дело, – вымолвила Ира, утираясь бумажной салфеткой.
– Заболела?
– Нет.
– С работы выперли?
– Пока не успели, но скоро отправят на биржу.
– Нашла из-за чего колотиться. Новую найдешь!
По щекам Шульгиной вновь покатились слезы. И вдруг она совершенно неожиданно для себя самой рассказала абсолютно незнакомой девушке о конфликте с Гречишиной.
Та выслушала, молча достала сигареты.
– Дымишь?
Ира кивнула и дрожащими пальцами вытащила из сумочки свою пачку.
– Безвыходных положений не бывает, – заявила, закурив, незнакомка, – даже если тебя сожрали, отыщутся две двери наружу.
– Сама так посторонним говорю, – шмыгнула носом Ирина.
Девица вынула мобильный.
– Ты Жанну Кулакову, приму из театра «Лео», знаешь?
– Слышала о ней, – уклончиво ответила Шульгина, – но за руку не здоровались.
– Кулакова однажды в такую плохую историю влипла… – сказала вдруг девушка, тыча пальцем в кнопки. – Эй, Жанка, не спишь? Это я, Маринка. Слушай, как зовут детектива? Ну, ту тетку, что тебе помогла. А, точно! Помню, что имя дурацкое. Дай-ка ее координаты… Мерси!
Вернув мобильный в сумочку, Марина велела:
– Записывай телефон и адрес. Лампа – мастер по улаживанию деликатных обстоятельств. Кулаковой здорово помогла и тебя выручит. Видишь, как полезно лить сопли в сортире. Стой ты спокойно, мне не пришло бы в голову тебя выручать…
Шульгина остановилась, посмотрела на меня и завершила рассказ:
– Я сначала пыталась дозвониться, но безуспешно – номер отключен. Решила поехать наобум. Вот и встретились.
– В четверг вечером посеяла очередной мобильник, – призналась я, – новый купила лишь через сутки, временно была без связи, вот и…
– Берешься? – перебила меня Ирина.
– Ну, дай подумать, – с тоской ответила я, прикидывая про себя: с одной стороны, нужны деньги, с другой – выслеживание вора не доставит мне ни малейшего удовольствия.
– Ты моя последняя надежда, – тихо сказала Ирина. – Кстати! Отблагодарю по-царски. Всю жизнь станешь модно одеваться.
– Где же? – улыбнулась я. – В бутике «Лам»? Он мне не по карману.
– Давай договоримся, – оживилась Шульгина, – ты находишь мерзкую скотину, а я делаю так, что становишься самой модной.
– Лучше не я.
– А кто?
– Их трое. Катя, Юля и Лиза.
– Дочери?
– Нет, Катя – сестра, Лиза – племянница, Юля – невестка, – коротко ответила я. – Только мои услуги стоят конкретных денег. Одежда – это хорошо, но хозяин агентства предпочитает рубли, я, как и ты, всего лишь служащая.
– Договоримся, – деловито кивнула Ирина. – Сколько?
– Сначала небольшая предоплата и некая сумма на расходы, – принялась растолковывать я, вытаскивая бланк договора, – естественно, все чеки представлю.
Обсудив финансовую проблему, мы приступили к иному вопросу.
– Мне необходимо побывать в «Лам», – сказала я.
– Заходи, проблем никаких.
– Ты не поняла. Хорошо бы устроиться к вам на службу, следует стать в коллективе своей, изнутри посмотреть на ситуацию, – объяснила я.
Ирина прикусила нижнюю губу.
– Продавщицей тебя не поставить, у них возрастной ценз – не старше двадцати пяти лет.
– Можно уборщицей.
– Ставок нет.
– Швейцаром.
Ирина покрутила пальцем у виска.
– Тю, тю! Они ж мужики! И нет у нас швейцаров, только охрана.
– Официанткой.
– Кофе продавцы подают.
Я пригорюнилась.
– Придумала! – заорала Ира. – Ну-ка, встань…
Я покорно вылезла из-за стола.
– Пройдись туда-сюда, – велела Шульгина. – Фу, как ты двигаешься!
– Что-то не так?
– Все плохо! Спина колесом, голова висит, ноги волочатся. Давай еще раз. Выпрямись!
– Дальше некуда.
– Сведи лопатки, втяни живот и шагай. Раз-два! Повернись! Ну… ничего, сойдет. Беру тебя манекенщицей.
Я села в кресло.
– Спасибо за столь лестную оценку моей внешности, но совершенно не подхожу на роль «вешалки». Роста нужного нет, черты лица простоваты и лет уже не двадцать.
Ирина хмыкнула.
– Все в самый раз. Помнишь, говорила, что особым клиентам платья демонстрируют модели?
– Да.
– А теперь представь: сидит мадама пятьдесят шестого размера, морда в веснушках, на голове три волоса. Пусть ей башку в лучшем салоне налачили, больше прядей в прическе от громадного счета за нее не стало. И тут перед ней появляется девушка неописуемой красоты и принимается в одежонке дефилировать. Каковы ощущения клиентки?
– Думаю, она позавидует манекенщице.
– Точняк, – кивнула Ира, – надуется и ничего не купит. Да еще некоторые с мужиками прикатывают. Тогда совсем чума получается, может до мордобоя дойти. Поэтому в «Лам» шмотки показывают обычные бабы, вроде тебя. Мы их подбираем по типам: блондинка, брюнетка, рыжая. Завтра в десять утра явишься в «Лам» и скажешь Мадлен Гостевой: «Ирина Олеговна меня на место Раи Кричевец берет».
– Это кто?
– Кричевец? Бывшая манекенщица. Она замуж вышла, а супруг против дефилирования в коротких юбочках.
– Я про Гостеву.
– Старшая продавщица.
– Она не выгонит претендентку?
– Нет, – пообещала Ира. – Минуточку…
Быстрым движением Шульгина раскрыла сумочку, вытащила дорогой мобильный аппарат и зачирикала:
– Мадлен? Приветик! Нашла «вешалку» вместо Райки. Естественно, полное чмо. Но где же другое нарыть? Завтра ведь Калистратова приходит! О, господи, чума… Не подведет, явится в десять… Да нет, она спала с Тимофеем. Да, да, конечно. Будь с ней построже… Евлампия Романова… Верно, чудное имечко, но родное, не погонялка… Ну, пока.
– Что ты наговорила? – возмутилась я. – Обзывала меня по-всякому!
Ира спрятала сотовый и объяснила:
– У нас так принято. Начну хвалить, Мадлен насторожится.
– Кто такой Тимофей?
– Это стилист из салона «Брут».
– Но ты выдала его за моего любовника!
Ира вынула пудреницу.
– В «Лам» с улицы не попасть. Как объяснить, где я тебя нарыла?
– Ну… знакомые порекомендовали.
– Нет, не прокатит. Лишь из своих берем. Вот если с Тимой кувыркалась, то наша.
– Вдруг стилист в бутик придет?
– И что? – удивилась Ира.
– Меня не узнает! Глупо получится.
– Забудь, – махнула рукой Ирина. – Тимка перетрахал все, что шевелится. Он не помнит своих баб в лицо. Ну, подойдешь к нему, прощебечешь: «Тимусечка, пусечка, чмок, котеночек». Он сразу ответит: «Привет, кисонька, очень по тебе скучаю». И все.
– Уверена?
– Абсолютно.
– Ну ладно, – сдалась я, – в конце концов тебе виднее.
Глава 6
На следующий день ровно в десять утра я стояла навытяжку перед дамой неопределенных лет. Издали Мадлен казалась восемнадцатилетней, ее красивые, белокурые волосы блестели в свете электрической лампы, на белой коже лица играл персиковый румянец, пухлые губки кривила недовольная гримаска.
– Здрассти… – шипела Мадлен. – Да уж! Сказать нечего! Где маникюр?
– Вот, – вытянула я вперед руки.
– Где? – ехидно повторило мое новое начальство.
– На ногтях, – тихо пояснила я.
Мадлен тряхнула крашеными волосами.
– Вижу красный лак, – резюмировала она, – вульгарный, совершенно не подходящий элегантной женщине.
– Значит, с маникюром порядок, – обрадовалась я.
Выражение крайнего презрения наползло на мордочку Гостевой.
– Котеночек, – процедила она сквозь белоснежные зубы, – маникюр – это в первую очередь ухоженная кожа рук, а не намазюканные мастикой для паркета когти. Изволь сегодня же привести лапы в приличный вид! Далее – голова. Она ужасна!
Я уставилась в большое зеркало, висящее на стене.
– Волосы, похоже, вымыты хозяйственным мылом, – продолжала тем временем разбор моей внешности Мадлен. – Как ухаживаешь за ними?
– Просто беру шампунь…
– Какой?
– Детский, без слез, – быстро сказала я.
Не рассказывать же Мадлен правду? Гостева ухитрилась попасть кулаком в самую болевую точку. Я в принципе вполне довольна собственной внешностью, хотя великолепно знаю, что не являюсь удивляющей прохожих красавицей. У меня не слишком высокий рост и не особо пышный бюст. Ладно, не станем лукавить: последнего у госпожи Романовой попросту нет. Но ведь не в размере груди счастье! Еще нос у меня мог бы быть покороче, глаза побольше, губы более пухлыми. Однако в общем впечатление складывается неплохое. Но вот с волосами беда. Что с ними ни делай, торчат в разные стороны. Мне приходится мыть голову каждый день, и только при этом условии прическа смотрится относительно прилично. Я пыталась справиться с прядями и один раз сделала химическую завивку. Мастер пообещал потрясающий результат и не обманул. Когда я вышла из салона, голова выглядела, как у актрисы Николь Кидман: мелкие локоны, копной спадающие на плечи. Мой восторг длился ровно два часа, потом над Москвой разразился ливень, я вымокла до нитки. А когда шикарная прическа высохла, она стала похожа на шерсть овцы, больной гастритом. Впрочем, не знаю, случаются ли у парнокопытных неприятности с желудком, но в стаде блеющих животных я бы точно сошла за свою. Расчесать «войлок» не удалось, пришлось взять в руки ножницы и… С тех пор я щеголяю стрижкой под мальчика. Иногда подслеповатые граждане ошибаются и обращаются ко мне «молодой человек» или «паренек». Я не обижаюсь.
В общем, вы, надеюсь, поняли, что проблема с волосами у меня острая. А еще мне никак не удавалось подобрать шампунь. После любого пряди «прилипали» к голове. Я перепробовала их множество, от скромно дешевого до нагло дорогого, но толку – ноль. Нужное средство нашлось совершенно случайно.
Как-то раз я, уже сидя в ванной с намоченными волосами, стала шарить рукой по бортику. Где-то рядом, в пределах досягаемости, должна была стоять недавно купленная пластиковая бутылочка с надписью «Голышок». Глаз я не открывала, действовала на ощупь. В конце концов пальцы наткнулись на нужный объект, я выдавила порцию скользкой субстанции, слегка удивилась отсутствию запаха, вымыла голову, замотала ее полотенцем, потом вытерлась, надела халат, высушила пряди феном, посмотрела в зеркало и пришла в полнейший восторг. Волосы не выглядели подобием шлема древнего рыцаря, нет, они окружали голову пышным облаком и красиво блестели в свете лампы. Впервые примененный «Голышок» оказался чудодейственным.
Ощущая себя красавицей, я осторожно поправила прическу и тут увидела на полочке около зеркала розовую бутылочку с наклейкой «Голышок». В душе зародилось удивление. Минуточку, если детский шампунь стоит тут, то что находится на бортике ванны.
Я повернула голову, увидела разнокалиберную шеренгу средств для мытья тела и волос, схватила открытый мокрый флакон и прочитала на этикетке: «Зоошампунь „Белочка“, предназначен для обработки шерсти собак неопределенной породы средней длины». Сначала мне стало смешно: что это за собака такая – неопределенной породы средней длины? Наверное, производители имели в виду мелкого двортерьера не особо буйной лохматости? Но уже через секунду веселье испарилось без следа. Это что же получается? У меня волосы, как колтуны у Полкана?
На следующий день я намеренно помыла голову шампунем для собак, но взяла иное средство – для «нежной, деликатной кожи мопса, гипоаллергенное, без красителей и запаха». Что бы вы думали? В зеркале отразился привычный ужас: три прилипшие к макушке волосинки пришлось перемывать мылом для Полкана. Теперь я использую лишь средство для двортерьеров, но, естественно, никому об этом не сообщаю. Мне немного обидно, что идеально ему соответствую. Может, я, в отличие от других людей, происхожу не от обезьяны, а от собаки-бастарда? Зоошампунь производит российская фирма, и меня, кстати, постоянно подмывает позвонить в ее офис и задать вопрос: «Почему шампунь для собак носит название „Белочка“?»
Впрочем, это ненужное любопытство, есть более острый вопрос: отчего замечательный шампунь поставляется на рынок с перебоями? Две недели назад мои запасы иссякли, и пополнить их я не смогла, поэтому заявление Мадлен о прическе напрягло.
– А брови? – продолжила критический осмотр старшая продавщица. – А губы?
– С ними-то что?
– Слишком яркие.
– Это помада.
– Цвета взбесившейся фуксии.
– Мне идет такая, – неосторожно заметила я.
Мадлен вскинула острый подбородок.
– Котеночек, заруби на своем носу: здесь я решаю, кому что идет. А сейчас…
– Ой, ой, ой! – затараторил некто в коридоре, и в кабинет начальницы всунулась белокурая голова. – Мадлен Игоревна! Ой! Ой!
– Эля, – недовольно перебила девушку старшая продавщица, – я же объясняла: просто Мадлен. Без отчества!
– Там… Там…
– Эля, говори внятно.
– Калистратова приехала!
Мадлен вскочила.
– Как? Уже? Она же собиралась заявиться в полдень.
– Сказала: планы изменились, – обморочным голосом прошептала Эля.
– Спокойно, – скомандовало начальство, – не стони! Где клиентка?
– Ей кофе несут!
– Рысью в «Бургерброт» за пирожками с лесными ягодами! Живо! Чего стоишь? – начала злиться Мадлен.
– Простите, – залепетала Эля, – куда бежать?
– В «Бургерброт», – топнула ногой Мадлен.
– Вы не поняли, – робко возразила Эля, – там сама Калистратова приехала!
Мадлен ухмыльнулась.
– Я не глухая, слышала, что ты сказала. Ступай, купи ей пирогов.
– В кафе у метро?
– Именно так. Дамочка обожает подобное дерьмо.
– Калистратова? – широко распахнула темно-серые глаза продавщица. – Она же небось черной икрой и фуа-грой[3] питается!
Мадлен, не обращая внимания на непонятливую Элю, нажала клавишу селектора.
– Слушаю вас, – прохрипело из динамика.
– Платья для Калистратовой готовы?
– Да.
– Отлично, забирайте «вешалку».
Из аппарата понеслись странные звуки – то ли кашель, то ли карканье. Мадлен села за стол.
– Рыси в «Бургерброт», – устало сказала она Эле. – Если с утра до ночи деликатесы жрать, то в конце концов потянет пообедать на помойке.
Эля быстро повернулась на каблуках, ринулась к двери и моментально налетела на симпатичную женщину, входившую в кабинет. Лицо незнакомки отчего-то показалось мне знакомым, но уже через секунду стало понятно: мы ранее не встречались.
– Вот нахалка! – воскликнула вошедшая. – Даже не извинилась.
– Потом пообижаешься! – рявкнула Мадлен. – Бери «вешалку». Да не жуй сопли, Калистратова уже кофе пьет!
– Нам велели подготовить показ к двенадцати, – напомнила женщина.
– А теперь перевелели, – фыркнула Мадлен. – Начало в пол-одиннадцатого, имеешь шесть минут.
– Где «вешалка»?
– Вот, забирай, – дернула подбородком в мою сторону старшая продавщица.
– Эта?! – почти в ужасе осведомилась незнакомка.
– Не подходит?
– Э… э… объем…
– Заколешь по фигуре, не в первый раз.
– Длина…
– Подошьешь.
– Декольте…
– Отстань! – снова рявкнула Мадлен. – Бери, что дают, другой нет.
– Ясно, – грустно кивнула женщина. Потом повернулась ко мне и приказала: – Пошли.
Подталкиваемая в спину, я добралась до огромной комнаты, посередине которой стоял длинный стол, заваленный всякой чепухой. На высоком стуле около него сидел симпатичный парень в джинсах с париком в руках.
– Раздевайся, – скомандовала женщина.
Я замялась, и она поторопила:
– Ну, живо!
– Где кабинка?
– Чего?
– Куда идти для переодевания?
Мое новое начальство засмеялось.
– Скидывай свое тряпье тут.
– Здесь?
– Ага.
– В общей комнате?
Женщина заморгала, она явно не понимала моих чувств.
– Тут мужчина, – решила напомнить ей я. – Вон там, на высокой табуретке.
– Этот? – ухмыльнулась начальница.
Я закивала, она заржала.
– Мишк, ты мужчина?
– Не, Ань, – мирно ответил юноша, – совсем не про меня.
– Слышала? – поинтересовалась Аня. – Хватит кочевряжиться, стаскивай быстрей свой мусор, иначе Калистратова занервничает, и всем небо с рукавичку покажется.
Испытывая дискомфорт, я вылезла из футболки и джинсов.
– Бельишко у тебя не фонтан, – резюмировала Аня. – Хорошо хоть чистое.
– В «Акопуло» распродажа, – ожил Миша, – там такие прикольные стринги есть, розовые, со стразами.
– Надевай, – протянула мне ярко-синее платье Аня.
Я взяла шелковую тряпку и помотала головой.
– Не мой размер, ношу сорок второй, а здесь…
– Пятьдесят шестой, – спокойно договорила фразу Аня. – Влезай молча!
– Но буду похожа на огурец в авоське!
– Слишком много болтаешь! – гаркнула Аня. – Ты где раньше работала?
Я схватила противно шелестящую одежду и сделала вид, что не слышу вопроса. Холодная ткань противно заскользила по телу.
– Ниче, – одарил меня взглядом Миша.
Я попыталась удержать стремительно соскальзывающие с плеч рукава-фонарики.
– Хорош бухтеть, – отрезала Аня, – лучше помоги.
– Без проблем, – меланхолично согласился Миша и взял со стола коробочку с булавками. – Кого делаем? Калистратову?
– Ты потрясающе догадлив, – ехидно ответила Аня, присаживаясь передо мной на корточки. – Как только дотумкал?
– Здорово похожую нашли, – беззлобно продолжил разговор Миша. – Ваще, типа трансформер. Если парик нацепить, за Шведову сойдет!
Аня подняла на меня глаза и засмеялась.
– Точно!
Продолжая молоть языками, парочка не забывала шевелить руками. Пока Аня подшивала подол, Миша заметывал спину.
– Грудь! – вдруг всплеснула руками женщина.
– Не учи ученого, – захихикал Миша и впихнул мне в лиф здоровенные куски поролона.
– Топай осторожно, – раздавала мимоходом указания Аня, – плавно, особо лапами не размахивай, дефилируй мимо Калистратовой молча, не вздумай улыбаться, спину не показывай. Дотопаешь до стены, делай разворот через ногу.
Я хотела было уточнить, что такое «разворот через ногу», но тут Миша схватил со стола кисточку и велел:
– Не шевели губами.
– Сколько ждать можно? – крикнул из коридора чей-то пронзительный дискант.
– Пошли, – приказала Аня, пихнула меня к двери и вдруг ласково улыбнулась: – Ты ходить-то умеешь? Двигай окороками, иди вперед… налево, направо, прямо, по лестнице вверх… Ну, усе, с богом, тьфу, тьфу!
Продолжая плеваться, спутница дернула створку, я машинально вошла в комнату и, ослепленная, зажмурилась. Причем ослепла я в прямом смысле слова – слишком много в помещении оказалось всего блестящего.
– Стой тут, – прошипела сзади Аня, – ща заявятся. Не вздумай лыбиться и здороваться, ты – «вешалка»! Скажут: «Иди» – попрешь, велят стоять – замрешь. Повернешься спиной – выгоню на улицу и не заплачу за показ.
– А если прикажут вертеться? – тихо осведомилась я.
– Уволю, – пригрозила Аня и испарилась.
Я, слегка привыкнув к безжалостному освещению, начала разглядывать интерьер. Но долго изучать его не пришлось, в противоположной стене распахнулась дверь и появилась живописная группа. Впереди, приседая и кланяясь, семенила Мадлен. За ней топала чудовищно толстая дама в совершенно не подходящем ей белом шелковом костюме с обтягивающей юбкой.
Шелк – очень коварный материал, позволить носить себе шелковые вещи могут лишь стройные и ежедневно занимающиеся фитнесом девушки. Скользкая ткань подчеркивает все недостатки фигуры. Посмотрите на фото звезд Голливуда: если на них обтягивающие изделия из шелка, сразу виден живот и складочки жира. Хотите щеголять в одежде, сделанной из нитей, которые сплели трудолюбивые черви? Выбирайте фасоны с широкими юбками, ниспадающими складками, – вот драпируется шелк очень красиво. И еще совет: по возможности покупайте платье на размер больше, тогда станете казаться тростиночкой.
Но Калистратова выбрала обтягивающий фасон и сейчас до слез походила на хрюшку из культового мультика «Ну, погоди!».
– Сюда, плиз, присаживайтесь, – пела Мадлен, пододвигая к туше массивное кресло, – я рядышком, у ног.
Вымолвив последнюю фразу, старшая продавщица и впрямь устроилась на низенькой табуреточке. Теперь Калистратова могла смотреть на служащую сверху.
Я затаилась у стены, наблюдая за суматохой. Вот принесли поднос с конфетами и пирожками, налили в чашечку восхитительно ароматный кофе, подсунули под спинку дорогой (во всех смыслах этого слова) клиентки расшитую золотом подушечку, включили кондиционер, выключили кондиционер…
Наконец Мадлен, глянув на меня, просюсюкала:
– Лоретта, начинайте.
Сообразив, что старшая продавщица велит мне начинать дефиле, я, страшно боясь запутаться в подоле и упасть, очень медленно, не сгибая колен, побрела вперед.
