Дорофея Ларичева
Охотник и его горгулья
1.
Поймать одержимого
Устав ворочаться на жесткой лежанке я перебрался на подоконник и уставился на скомканную чёрную бумагу лежащего внизу города – хмурого, неприветливого, опостылевшего за долгие пять дней. Когда разберут завалы, и караван двинется дальше – не ведает даже Всевеликий Тарден. А я не жрец, чтобы его выспрашивать.
В приоткрытое окно струился холодный воздух. Для простуды слишком мягкий и чистый – горный. Зато охладить мою гудящую мыслями голову в самый раз. О чём я думаю? Тьфу! Всё об одном.
Деньги, деньги, деньги! В караване ловить нечего. Нанявший меня Беранель по возвращении выплатит стандартную расценку и одарит пинком под зад. Я вернусь к тому, с чего начал – поиску работы. Любой, за которую сносно платят. И кто знает, куда эти поиски могут привести и как изменят меня самого?
Ночь медленно таяла, сменяясь мутными сумерками. С озера на прибрежные кварталы наползал туман – вязкий, похожий на ядовитое варево злой колдуньи. Внизу захлопали двери, зашумели голоса. В доме напротив надрывно забрехала собака, обречённо натягивая цепь. И снова тишина, темнота. Нет, мигнул и погас огонёк в соседнем доме. А мне вторую ночь не спится.
Эх, Беранель! Напали б на тебя разбойники. Я бы тебя спас. А лучше – всех скаредных купцов. И даже гордеца Ронвела, мага-охранника, который на протяжении затянувшегося путешествия всеми силами стремился унизить меня, пренебрежительно называя недоучкой и откровенно намекая Беранелю, что тот зря бросает подачки приблудной дворняжке – мне, значит. А у меня такой груз долгов за плечами! И сроки выплаты поджимают!
Я сам виноват. Сам. Не распознал ложь, доверился всецело чужому человеку, назвал другом. Теперь поздно задаваться вопросом – почему так вышло.
От топота в коридоре я вздрогнул, напрягся. А когда в дверь заколотили, нехотя сполз с подоконника и поплёлся открывать. С трудом подавил зевоту, щёлкнул пальцами, вызывая к жизни пару светляков, и потянул в сторону щеколду.
– Господин маг!
Трактирщик Сервено едва не смёл меня с ног, вкатился в «роскошные» апартаменты (за которые содрал с Беранеля как за приличный номер)
– Господин маг! – снова вымолвил он, не в силах отдышаться.
Льстишь, гад. Знаешь, что я всего лишь чародей.
– Господин… там…
Он шумно выдохнул. Пальцы нервно смяли подол застёгнутой через пуговицу рубахи. На залысинах поблескивали капельки пота. Толстоват ты по лестнице бегать. И староват, чего уж лукавить.
– Что, домовика или подвальника усмотрел? – я решил помочь ему, понимая – никакая мелкая нечисть пройдоху- трактирщика не испугает. Да и крупная – с трудом.
– Там раненый! – выпалил наконец толстяк. – Маг.
Ага, вот это серьёзно. Не приведи Всевеликий служителю Ордена окочуриться в твоём трактире. Замучаешься объясняться со стражниками и орденцами. Можешь дело потерять, а то и свободу, коли не докажешь, что вины твоей и злого умысла в гибели не было.
– А Ронвел? – я не горел желанием ввязываться в чужие неприятности. – Он искусней.
– Нет его. В нижний город сейчас в одиночку никто не сунется. А за простым травником послать нельзя. Она не даёт.
Она? Я заинтересованно изогнул бровь.
– Она! – с чувством произнёс трактирщик. – Шипит, когти выпускает, горло перекусить грозится.
Я присвистнул. Думал – только мне на женщин везёт. А тут гляди ж ты – ещё большее недоразумение выискалось. Пойти что ли посмотреть?
Пришлось протопать вслед за трактирщиком в общий зал, где полулежа на нескольких составленных вместе стульях, расположился раненый – неказистый мужчина, разменявший полторы сотни лет. Коричнево-зелёная шапка и куртка объявляли о принадлежности незваного гостя к Ордену Путей земных и подземных. Разрезанная до середины бедра штанина демонстрировала развороченную жуткую рану. Наскоро зачарованная, остановленная кровь свернулась и потемнела, но нога распухла. Чует моё сердце – там не кость, а сплошное крошево. Ох, ничего не обещаю!
– Целитель? – прохрипел маг, едва удерживаясь на грани беспамятства.
– Чародей, – не стал я его обнадёживать. – Кое-что понимаю во врачевании…
– Приступай! – неожиданно жестко скомандовал он. – Где Нюка? – крикнул он в сторону кухни.
– Лечу, мой ненаглядный. Чайник вскипячу и прилечу.
От низкого грудного голоса спутницы раненого землеройки по спине против моей воли пробежали мурашки. Тьфу, дурак. Тут человек помирает, а ты о бабах думаешь!
Трактирщик опасливо покосился на дверь и попятился к лестнице.
Но я уже позабыл и о незнакомке, и о нём, а готовился – завязал волосы в хвостик, закатал широкие рукава рубашки, размял пальцы и переплёл их над раной, стараясь не смотреть на кровь, уже просачивающуюся сквозь свежую корочку.
Пальцы сплетались и расплетались, собирая и связывая узелки силы, подпитывая оживающую плоть своей собственной энергией.
– А-а-а! – заголосил маг, но опомнился, взял себя в руки.
Гордый, дурак. Кричи, легче будет. Кричи! Молчит, стиснул зубы, вцепился в столешницу, напрягся. Мне же тяжелей, когда ты так скукожился.
– Кричи! – выдавил я из себя, вновь растворяясь в переплетении сосудов, разорванных мышц и костей, превращённых в щепки.
Он понял меня и заголосил. Заголосил так, что перебудил не только весь трактир, но и близлежащие кварталы.
Дотянуть бы! Я никогда не чувствовал себя столь измотанным. Никогда не лечил ничего сложнее ссадин и порезов. Хотя благодаря Солеву помнил, как следует действовать в подобных ситуациях.
Всевеликий, помоги не потерять себя в чужой боли и отчаянии, не заблудиться в кружеве сращиваемых волокон плоти. На виски давит. Во рту высохло. Руки сводит судорогой. Держись, Ванитар. Отступи от его страдания, выведи раненого за собой.
Маг сорвал голос, замолк, расслабился, даже следит за моими действиями с профессиональным интересом. Значит получилось?
Выныриваю из полутранса, подслеповато щурюсь, разглядывая дело рук своих. Ого, как я умею! Полупрозрачная плоть, расцвеченная дорожками вен и тенями сосудиков, обхватывает наскоро скреплённые кости. Если я всё сделал верно, дня за три она приживется, ещё за декаду окрепнет, позволит кости срастись, а родной плоти нарасти и вытеснить мои чары. Только старику придётся всё это время лежать. Иначе плоть разойдётся, загниёт. И ногу уже не спасти.
Полюбовавшись на своё творение, я глупо улыбнулся и безвольно растянулся на полу. Как же хорошо – не двигаться. Самому бы сейчас денёк отлежаться. Но вначале поесть бы и попить…
– Чего встал, точно тебя к стене прибили? Бегом на кухню за вином и мясом! – скомандовала кому-то невидимая мне обольстительница. – А вы чего глазеете? Если глазеете – платите по золотому за каждые пять минут просмотра. Либо убирайтесь откуда пришли. Здесь вам не балаган!
Незнакомка, я почти в тебя влюбился. Уверен, ты заставишь любого мужчину позабыть о ветрености и подлости женщин. Склонись надо мной, обольстительница, пожалей, положи прохладную ладошку на лоб, нежно прошепчи слова благодарности…
– Бредит, – донёся до меня хрип мага, – Нюка, выручи парнишку.
Я попытался пошевелиться, отогнать навязчивые видения, всегда готовые наполнить голову при сильном перенапряжении. Не вышло. Образ придуманной красавицы закружился, размножился под плотно прикрытыми веками, всё больше походя на мою потерянную Ассёльну.
– Пей, что лыбишься, как Всевеликим обиженный! – хриплый грудной голос прозвучал над самым ухом. – Мне не нужно, чтобы ты окочурился на грязном полу этой дыры!
Я позволил себя приподнять и сделал пару глотков горячего сладкого чая. По телу растеклось приятное живительное тепло. Жив, определённо жив, хоть все кости ломит. Но забота незнакомки была приятна, и я не тропился раскрывать глаза.
– Нюка, ты определённо имеешь успех, – распознал моё притворство хитрый землеройка. – Может, поцелуешь мальчика по законам сказки.
– И он превратится в лягушонка. Нет уж, – возразила спутница мага, без предупреждения выпуская мою голову из рук.
Я больно стукнулся затылком об пол и открыл глаза.
И тихо охнул от неожиданности. Надо мной склонилась зубастая пасть.
Для надёжности я проморгался и приподнялся на локтях, борясь с головокружением и некстати накатившей дурнотой.
Оба: старик и его горгулья наслаждались бесплатным зрелищем.
– З-здрасьте! – глупо пробормотал я.
– Приветик, милый. Не слышу восторженных комплиментов в свой адрес, – обиделась обладательница невероятного голоса, расправляя серебристые крылья. – Молчишь? А я думала – влюбился.
– Ты ему ещё лапу и сердце предложи, – хохотнул повеселевший маг. Быстро же он оправился!
– И предложу, – с вызовом ответило необычное создание.
– А приданое большое? – решил подыграть я, тем более встать самостоятельно сил ещё не было.
– Эй, Ланвис, много за меня дашь? – обернулась горгулья к землеройке, поблескивая зелёным глазищами.
– Ещё и должна останешься, – маг осторожно провёл рукой над полупрозрачной плотью. – Тебе, лекарь, спасибо. Черкани адрес резиденции. Передам при случае благодарность и оплату.
– Не надо.
Я отвернулся от них и кивнул замершему в дверях трактирщику – нечего стесняться, пусть покушать несёт. Я буквально выхватил из его рук поднос со снедью, впился зубами в холодную куриную ногу. Если не подкреплюсь сейчас, сегодня и завтра купеческому каравану от меня проку не будет.
Через десять минут я уже кое-как сумел вскарабкаться на чердак в свою комнатку, с наслаждением растянулся на лежанке. Бельё пахло настоем ромашки. Где-то под крышей ненавязчиво стрекотал сверчок, убаюкивая моё утомлённое тело. Я не заметил, как задремал, во снах уносясь в недалёкое прошлое, чтобы вновь пережить неприятные моменты, увидеть Энафара и Ассёльну.
Я бежал за ними, просил остановиться, выслушать накопившиеся недосказанные слова, требовал объяснить – отчего так поступили со мной люди, которым я всецело доверился. Но сон развеялся предутренним туманом, и я услышал голоса купцов, собравшихся на завтрак в общем зале трактира.
Пора напомнить нанимателю о себе, вдруг, удастся заработать лишнюю монету. Эх, зря я не потребовал с мага денег за лечение. Разозлился, когда он упомянул про Орден. Мне в ближайшее время не то что диплом мага, а даже сертификат соответствия не светит. Без них рассчитывать на более-менее приличное место глупо. И плевать нанимателям, что учителем моим был сам Солев – тоже вольная пташка, если внимательно присмотреться.
Наставник мой магом себя никогда не считал, хотя по молодости получил дипломы четырёх из десяти Орденов. По жизни его вели мечты, а не собственное тщеславие. Он жаждал каждый день делать новый шаг к горизонту, расширять для себя границы известного мира – в прямом и переносном смысле. Знать, каков он на вкус – ветер новых земель. Изучать, как меняются способности к наложению чар в зависимости от места и времени…
На эту тему Солев написал десяток научных трактатов, по которым теперь обучаются во всех Орденах, но не прельстился даже должностью Первого Мага. Не смогли его удержать на одном месте.
Возможно, это к лучшему. Для него. Мне от того только проблемы. Солев привил ученику излишнюю самостоятельность, желание быть хозяином себе и своим поступкам. Не могу бездумно служить, работать по указке. Тошно. Себя начинаю призирать. А приходится. Энафар с Ассёльной постарались, чтоб их… Состоял бы я в Ордене, сколь легче было рассчитаться с долгами! Магическое братство поручилось бы за меня, уберегло от кредиторов. Но что мечтать о невозможном?
Я решительно встал с лежанки, отчего перед глазами замелькали золотистые мушки. Выложился сегодня до донышка. Не догадайся горгулья стребовать с трактирщика еду, валялся бы бревном бесчувственным на радость караванному магу.
О, помяни зло, оно и обозлится. На лестнице я столкнулся с Ронвелом нос к носу, вцепился в лакированные перила, пропуская пьяненького мага. Тот сфокусировал на мне синие глазищи и презрительно прошипел:
– Трудись-трудись, недоучка, пока почтенные маги развлекаются. Авось пару заклинаний вызубришь.
Я приказал себе проигнорировать его пьяное бахвальство и, потеснив недруга плечом, сбежал по ступенькам вниз, где в общем зале что-то живо обсуждали купцы.
– … четверых положили. Говорят, банда, – торопливо делился свежими новостями торгующий специями южанин. По чёрному шелку рубахи вились алые цветочные узоры, в коротких курчавых волосах паутинкой запуталась седина. Я примечал этого человека среди прочих, поскольку родом он был из краёв, где прошли мои детство и юность.
– Не банда, а проклятье древнее, – узнал я фальцет жреца, прибившегося к каравану десяток дней назад и успевшего всем порядком надоесть. – Я слышал вчера – город проклят!
– Да ну тебя, – южанин хлопнул по столу ладонью. Огромные чёрные глаза на смуглом лице опасно сощурились, гневно заблестели. Как его зовут? В последние полтора месяца имена и лица не задерживаются в моей памяти. – Твоё дело приободрять, а ты каркаешь, точно ворона ощипанная.
Начинается! Я пробрался между скамьями, занятыми купцами и их помощниками, отыскал свободное местечко поближе к своему нанимателю присел на уголок.
На тяжелые деревянные столы, накрытые по-деревенски цветастыми скатертями, расторопные служанки расставляли подносы с ароматной выпечкой и сладостями, разливали по чашкам горячий чай (или не чай).
– Негоже слугу Всевеликого критиковать! – нисколько не обиделся жрец, пододвигая к себе общую тарелку с благоухающим жарким. Красуется, даже зелёный плащ и расшитый золотистыми узорами костюм не снимает, испачкать не боится.
– Ну да, – хмыкнул Беранель, лысый высокий старик, к которому я напросился в охранники, – в чём же проклятье заключается?
Я помахал служанке, напоминая ей о своём существовании, и приготовился слушать, наблюдая, как с высокого потолка на паутинке спускается паук. Примета плохая, отчего-то подумалось мне.
– Проклятье старое, – начал жрец, прожевав мясо, – и последнее землетрясение пробудило его. Двести лет назад в окрестностях Нитереса орудовала шайка Одноглазого. Все как один маги и чародеи в неё входили, ибо поймать душегубов не могли на протяжении нескольких лет. Даже торговый тракт, проходивший в окрестностях, из-за них забросили. Мы как раз сюда ехали по новой дороге.
– Заметили уже, к делу ближе давай, – поторопили его купцы.
– И вот однажды, – продолжал жрец, – местному князю вместе с дружиной посчастливилось выследить разбойничье логово. Прятался Одноглазый в пещерах – бесконечных и извилистых, точно вурдалачьи норы. Встала дружина осадой, да только у разбойников припасы имелись, не сдавались душегубы князю. И тогда тот осерчал, приказал обрушить все известные входы. И вздрогнули горы. И осыпались своды пещер!
Обычно писклявый голос жреца набрал силу, завибрировал, заполнил собой всю общую залу, вознёсся до чердака. Я невольно проникался уважением к тщедушной фигурке служителя Всевеликого Тардена.
– Только недаром разбойники чарам обучены были. Погибая, прокляли они город, князя и весь его род. И стали являться горожанам призраки душегубов, особенно после каждого землетрясения. Того самого князя и его дружину призраки растерзали в первую же ночь после взрыва. До города так никто не доехал. Один гонец, отправленный вперёд отряда, спася. И тот умом тронулся.
Жрец перевёл дух, хлебнул травяного чая и продолжал уже привычным писклявеньким голосочком:
– И сейчас после каждого землетрясения люди гибнут или разума лишаются. Чаще всего чужаки, потому считается, что Одноголазый их недолюбливает, ибо княжеская дружина целиком из наёмников состояла. А на самом деле – чужаков просто не успевают предупредить ночами по улицам не шляться.
– Сказки это для приезжих, чтобы за постой цену поднять, – возразил моложавый торговец тканями в сине-малиновом костюме.
– И ты сам в это веришь, слуга Солнеликого? – скептически поинтересовался Беранель.
– Люди мудрые говаривали. Те же жрецы Соэры. А жрецам верить надобно. Они богам угодны! – наш спутник назидательно воздел вверх указательный палец.
– Не себя намекаешь, зеленошкурый? – безо всякого почтения скривился южанин.
– Я не заметил особого испуга у местных, – посмел высказаться я, чтобы поддержать разговор. Окликнув служанку, наконец-то донёсшую до меня долгожданный завтрак, я спросил. – Милая, ответь, что ты про местное проклятье знаешь?
– Да, что ты скажешь? – оживился южанин, не сводя пылающего взгляда с глубокого выреза её розового платья.
– Вам уезжать надо. Раз проклятье ожило, духи проснулись, могут всех чужаков поубивать, – серьёзно ответила она, высвобождая из моих пальцев узкое запястье. – Сегодня ночью четверых на площади убили. Говорят, в дом неподалёку наведывались. Может, ещё кто-то гибель нашел. Приезжие чаще прочих попадаются.
И она, поставив на стол тарелки с горячей кашей и жареным мясом, гордо прошествовала дальше.
– О, как! Видели? – торжествующе заявил жрец.
– Эй, чародей, – Беранель обратил взгляд на меня, – что ты думаешь?
– Да, рыжий, что скажешь? – оживился ещё больше южанин.
Зря он. Я вовсе не рыжий. Ну и что, что волосы у меня темно-красного цвета. Это старая история. Скажу лишь, что девушкам такая «романтическая» шевелюра даже нравится. Говорят, она здорово сочетается с моей высокой худой фигурой. Ишь, дело им до волос! Обсуждали местных бандитов, обсуждайте дальше.
Прозвучавший вопрос требовал ответа, поэтому я, не слышавший начала разговора, осторожно заметил:
– Мир велик. В нём всякое бывает.
– Во-во, – поддакнул мне жрец, набивая рот пирожками с творогом. – Убрались бы отсюда, кабы не горы эти проклятущие.
– Люди любят придумывать красивые легенды. А потом сами же пугаются, – поморщился южанин, выбираясь из-за стола и направляясь к выходу. – Пойду я проветрю голову от ваших бредней.
– И совсем не бредни, – обиделся жрец, – правда, чародей?
И чего он ко мне прицепился? Я не стал продолжать беседу, а отдал должное таланту местных поваров. Чародеи – народ прожорливый, это известно всем. Кажется, какой-то умник высчитал прямую зависимость между продолжительностью творения чар и потребностью чародея в мясе. Но мне до его корреляций и извилистых графиков дела не было. Восстановиться бы после ночных подвигов.
Жрец, не найдя во мне достойного собеседника, проворчал что-то про зазнайство одарённых и выкатился вон из-за стола, на ходу читая молитву Тардену.
Внезапно звуки в зале стихли, и вместе со всеми собравшимися я повернул голову в сторону лестницы. На её перилах восседала обладательница самого обольстительного из голосов – горгулья. Крылатая особа явно насаждалась вниманием к своей персоне.
Гибкое тело необычного существа оказалось скорее кошачьим, чем собачим. Хвост, правда, подкачал. Он был тонким, длинным, покрытым короткой шерстью, более тёмной, чем в остальных местах. От макушки начиналась короткая светлая грива, доходящая до середины спины. А вот крылья вызывали ассоциацию с летучей мышью. Да, Нюка мало походила на тварей, описанных в старых чародейских трактатах, которые изредка приносил мой учитель. Но была именно горгульей – мудрой и опасной, как настоящая хищница.
– О, вот и почтенный маг проснулся! – проворковала она, вцепившись в меня зелёным взглядом. – А то подсунули какого-то недоучку самовлюблённого, невменяемого с похмелья. Даром, что проклинатель, толку с кончик крысиного хвостика!
Я невольно хмыкнул, услышав нелестный отзыв о своём недоброжелателе.
– Эй, Ва-ни-тар, – по слогам произнесла она моё имя. – Тебя мэтр вызывает!
Мэтр? Выходит, ночной маг – не последний человек в Ордене, раз именуется так. Званием не ниже Старшего. Я удостоил Беранеля поклоном и помчался вслед горгулье.
Мэтр обитал в комнате немногим лучше моей. Цветы на окне, весёленькие шторочки да узорчатая скатерть на низеньком круглом столике, придвинутом к кровати, предавали убогой конуре подобие уюта.
Старик лежал, прикрыв больную ногу покрывалом, дабы не пугать её видом слуг и гостей.
– Тут не высокого мнения о тебе, – прокряхтел раненый, приподнимаясь на локтях.
– Он слишком старательно скрывает свои таланты, – с непонятным мне удовольствием произнесла горгулья, усаживаясь подле кровати и складывая крылья.
– Люди ленивы, прислушиваются только к первому впечатлению, – пробормотал я, чувствуя себя очень неуютно в присутствии этих двоих.
– Ты не особо стремишься его изменить. Гордый, – резюмировал понятливый маг. – Ты со всеми такой ершистый?
– Не я, жизнь такая.
Я переминался с ноги на ногу, борясь с оставшейся слабостью. Хоть бы присесть предложил!
– Пессимист, – осуждающе фыркнула горгулья и, обернувшись к магу, приказала. – Говори, что хотел. Всё равно кроме него бежать не к кому!
Ого, как всё оборачивается! Мне оказали доверие! Знать бы, какими неприятностями оно грозит. На неприятности у меня нюх особый. Влипаю и влипаю в них, с того самого момента, как связался с Энафаром и Ассёльной.
А-а, не хочу об этом!
– Ты садись, парень, – смилостивился мэтр. – Я долго рассказывать буду, но поверь, мои слова заслуживают внимания. Согласишься помогать или нет – твоё дело, но, во всяком случае, презанятную историю услышишь.
Я послушно опустился на край стола (больше присесть было не на что), а старик полуприкрыл глаза и поинтересовался:
– Небось, уже задавался вопросом, что за тварь располосовала мою ногу до кости, и саму кость в щепки разбила?
Я неопределённо пожал плечами. Не до вопросов было. Признаться, я решил, что маг сам навернулся с тропинки, распорол бедро о камни. Только сейчас тень удивления коснулась моих мыслей: откуда он вообще взялся в городе, если обвал в горах две ночи назад был? Дорога через ущелье закрыта, а мост старый, говорят, ещё с прошлого землетрясения чуть жив – ни один экипаж не выдержит.
– Так вот, молодой человек, всё, о чём вещал прибывший с вами жрец – почти правда. Только «почти» не в вашу пользу.
Я непонимающе воззрился на мэтра. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, а осунувшееся некрасивое лицо ничего не выражало. Я молчал, ожидая продолжения его слов, уже понимая – влип в неприятности.
– Я расскажу, как здесь оказался. Я Ланвис Ардан, Второй маг Ордена Путей земных и подземных, ответственный за резиденцию во всём Летто. Как выяснилось совсем недавно – полный идиот, да простит меня Всевеликий за подобную откровенность.
Нюка у моих ног неожиданно довольно хмыкнула. Не любит она своего спутника, хоть и уважает. Маг не обиделся. Он схватил меня за руку своей горячей шершавой пятернёй, сжал до боли пальцы и осчастливил новостью:
– Я расскажу тебе о случившемся и в меру своих сил покажу. Закрой глаза.
Я подчинился больше из любопытства, нежели из уважения к его должности и неожиданной откровенности.
– Слушай меня, молодой человек, – прошелестел старческий голос, и я…
…стал стариком. Я стал Ланвисом Арданом, главой резиденции Ордена в Летто. Я знал, что меня боятся и недолюбливают. Знал, что собственный сын ждёт не дождётся моей отставки, чтобы попытаться занять вожделенное место, что молодая жена требует больше внимания, а верный друг укоризненно качает головой каждый мой день рождения. Подзасиделся я, не спорю. Сто восемьдесят лет для мага – немалый срок. Из них девяносто семь в руководстве резиденцией – не каждый обделённый даром человек столько проживёт.
Я думал о своём сыне, парне смышлёном, но лишенным лидерских качеств. Я считал его слабаком и всё больше убеждался – среди знакомых магов нет подходящей кандидатуры. Потому оставлять пост главы резиденции мне пока рановато.
Сидя за рычагами грязно-серого экипажа с ободравшейся краской вокруг купола, я сам не заметил, как, подчиняясь стёртому указателю, свернул на полузаброшенный тракт, не дотянув всего ничего до новой дороги. Колёса запрыгали по выбоинам, а задремавшая на задних сидениях Нюка, разморенная сытным обедом, не выдернула меня из трясины размышлений.
Холодная ночь медленно опускала с неба шелковые лиловые занавеси. Говорят, в этом году в предгорьях Леттских гор целый месяц лежал снег – невиданное дело в столь южных краях. Весна припаздывала. Самое время яблоневым садам жужжать пчёлами, перекрикиваться птицами, радовать бело-розовым нежным цветом. А тут только почки раскрываться начали, берёзы выпустили золотисто-коричневые кокетливые серёжки. Вот и страдают люди от недостатка тепла и приятных эмоций, скоро друг на друга кидаться станут.
Моей целью был Вирн, в котором проживал давний друг и соратник. Я не торопился, всё равно выехал на день раньше, можно расслабиться, полюбоваться видами весенних гор.
Очнулся я от своих размышлений слишком поздно, знакомый тракт остался далеко позади, а под колёса ложились потрескавшиеся, проросшие травой древние плиты. Теперь возвращаться обратно глупо. Я закрутил головой в надежде уловить огонёк постоялого двора. Бесполезно. Даже не магу понятно – этой дорогой не пользовались давно. И построена она была лет четыреста назад, ещё до экспансии Орденов на юг.
Я остановился, вылез из экипажа размять ноги и замер, ощутив еле уловимую дрожь земли… Нет, ещё не дрожь, преддверие её, накопившееся напряжение в земной коре, способное в любой момент выплеснуться резкими толчками.
Опустившись на корточки, я прижался ладонями и лбом к спящим камням. Тихо. Пока тихо. О, кажется, вот оно, сердцебиение недр – словно глубоко-глубоко под толщей породы вздрогнул спящий великан. Вздрогнул и вновь провалился в сон. Но нить сновидения истончилась, вот-вот прервётся.
Мой долг землеройки не позволил раздумывать долго. Я знал – в этом районе сейчас нет ни одного подотчётного мне мага. Землетрясение не прогнозировалось, поэтому живущие в горных районах люди беззащитны. Разрушения и гибель под обломками – ещё не самое страшное. Гораздо опасней та гадость, которая иногда лезет из разломов. Пока она не успела разжиться телом, с ней просто сладить. Прокричи изгоняющее заклинание, закинь в норы наговорённые амулеты – уйдёт, спрячется до следующего землетрясения. Но если отыщет себе тело – жди великих бед.
Сам я не очень верил, что небольшая встряска (а уж я почувствовал и верно оценил её предстоящую мощь) откроет обитателям глубин пути наверх. Но решил вспомнить молодость, доказать, что я полноправный маг, не только хороший руководитель. Потому, даже не послав весточку в резиденцию, забрался в экипаж и, сверившись с картой, помчался по заброшенному тракту к городку Нитересу.
Я не успел самую малость.
Уже в горах, когда на одном из перевалов открылся вид на огни лежащего вдали города, произошел первый толчок. Я потянул рычаги, выжимая из экипажа предельную скорость, не заботясь об оканчивающемся заряде путевых кристаллов. Я гнал к обозначенному на карте мосту, но какого же было разочарование, когда моему взору открылись висящие в пустоте проржавевшие металлические цепи перил. От самого моста остались только обломки с обеих сторон пропасти. Пути на другой край не было. Идиот, поехал бы по новой дороге, давно бы проскочил в Нитерес, а затем и в Вирн!
И тут горы задрожали. Нюка едва успела меня привести в неглубокую нишу, на которую я тут же навесил магическую сетку, хранящую целостность приютившего меня участка скалы. Самоубийство, конечно, укрываться подобным образом, но у меня не было иного входа. Остановить сыпавшиеся с вершин камни в одиночку я бы не смог, а нос экипажа уже расплющился под ударом большого валуна. Я просидел под зыбкой защитой всю ночь, пока духи гор успокоились и притихли.
Утро ушло на восстановление экипажа, день на поиск более-менее безопасного спуска с горы, ибо обратный путь уже был отрезан обвалом. Вырвавшихся из глубин тварей я не почувствовал. Людей в округе тоже. Непрекращающееся ворчание Нюки доводило меня до остервенения, но я терпел, и запрещал горгулье лететь за помощью. Неужели я, Ланвис Ардан, Второй Маг, не отыщу дорогу в каких-то занюханных горах? Я, глава резиденции прокладчиков путей, спасую перед обстоятельствами?
Мой экипаж упрямо выискивал дорогу, пальцы складывались в знаки, губы шептали заклинания, дробя застилающие путь валуны, закрывая мелкими камнями разломы. Как же я был зол на себя и на это неожиданное землетрясение!
Остаток дня сменился пасмурными сумерками, начал накрапывать дождь, а я продвинулся всего ничего. Фонарь на носу экипажа разбился, потому на ночь пришлось сделать привал.
Нюка со мной не разговаривала, успев полсотни раз высказать своё мнение об умственных способностях «старого напыщенного балбеса». Я не злился на глупое животное. Не я её хозяин. Вот доберусь до Вира, сбагрю говорливую тварь другу. Он большой любитель всякой необычной живности. Собственно, ради Нюки я и отправился в путь. После смерти её хозяина, горгулья замучила всех магов резиденции. Ответьте, зачем было обучать человеческой речи столь шумную зверюгу?
На ночлег мы устроились в пещерке. Нового землетрясения я не ожидал, горгулья обрадовала, что до города всего ничего – за завтра управимся. Я успокоился, унёсся в мир сновидений. Чтобы после полуночи быть разбуженным чуткой Нюкой.
– Ланвис, только тихо! – впились мне в плечо острые когти. – Ползи за мной, там внизу…
Вместе с ней мы направились к обрыву. Придерживая магией от падения мелкие камешки, я осторожно подполз к краю уступа и глянул вниз.
Там плясали тёмно-дымные твари, озаряемые изнутри всполохами багрового пламени. Их силуэты имели мало сходства с человеком или зверем. Вместо голов – клубки щупалец, две пары рук-лап, массивные нижние конечности с неожиданной легкостью творили рисунок танца…
Я заворожено смотрел, не пытаясь их остановить. Представшие передо мной порождения земных глубин обитают у лавовых озёр и крайне редко поднимаются на поверхность. Им тут делать нечего. Зато те, кто проложил для них пути, смертельно опасны даже для такого мага, как я.
– Будешь их ловить? – зашипела, завозилась рядом Нюка.
– Нет. Они уйдут перед рассветом. У них странные ритуалы, но к людям они равнодушны. А вот их соседи крадлы, а ещё хуже – красхи – высшая пещерная нечисть – скорей всего отправилась на охоту.
– Они что, парочками с этими страхолюдинами ходят? – не поняла горгулья.
– Нет, просто крадлы просачиваются из горных разломов наверх всем скопом, увлекая за собой прочих обитателей глубин. Они катятся, точно волна, почуяв путь к свету. Потому в числе каждой команды шахтёров должен быть маг-землеройка. Землеройка обязан присутствовать и при землетрясениях.
– Теперь вспомнила, я читала про них, – зашипела горгулья.
– Уходим, – скомандовал я. И мы поползли обратно к пещере.
Я разогрел кристаллы экипажа и потребовал у Нюки показывать дорогу. Путь духов проследить было несложно. Рядом на блюде долины лежал аппетитный кусочек – город Нитерес.
