Дорофея Ларичева
Охотник и его горгулья
Обедать расхотелось, но я заставил себя проглотить тарелку супа. Силы мне сегодня понадобятся. Хотя бы для того, чтобы не согнуться под грузом ответственности.
Я не знал, в какую сторону бежать, чтобы нащупать ниточку подозрений и улик. Заклинанием повторял про себя: город, землетрясение, красхи, старый маг… Что дальше в цепочке, я предположить не мог. Как и понять, чего стыдился Аганьер. Казалось – получится выяснить причину стыда, и загадка будет разгадана.
Учитель, как мне не хватает твоей подсказки! Ещё два года назад я всецело доверял тебе, сверял каждый шаг с твоим мнением, пока ты однажды не решил, что я достаточно знаю для взрослой жизни и вытолкнул меня из гнезда в свободный полёт. А я так и не полетел. Теперь лежу на земле с переломанными крыльями.
Учитель… Орлиный профиль, соломенного цвета волосы до плеч, выразительные серые глазищи, зачаровавшие мою мать и заставившие её следовать за ним на далёкие острова… Вы так далеко, что даже весточка в те края идёт больше десятка дней.
Я задумался, проморгал приближение южанина. Он подсел ко мне, хлопнул ладонью по плечу и принялся допытываться:
– С чего ты решил, что это не Одноглазый? Чтобы Ронвелу досадить?
– Нужен мне ваш проклинатель, – буркнул я.
– Тогда почему? Пойми, я за себя пекусь и людей своих. Сегодня троих лишился. И в ваших магических штучках на щепотку соли не понимаю. Разъясни мне, неразумному, можно ли тебе доверять?
Ох, как я понимал его опасения. На месте южанина сам бы из неизвестного чародейчика душу вынул и в лупу рассматривал.
– Я место вызова обнаружил. Вернее, не я, горгулья.
– Горгулья? Что-то слышал про неё. Откуда она в этих местах?
– Вчера ночью с магом прибыла.
– С магом? – задумался южанин. – А он что говорит про призраков?
– Он разделяет мою точку зрения, – я отодвинул тарелку и встал. – Даст Всевеликий, как-нибудь дотянем до разбора завалов.
Мне стало стыдно. Что может пообещать испуганному человеку неудачник вроде меня? Не появись старик со своей спутницей, я бы даже не додумался подозревать в случившемся кого-то, кроме Одноглазого, да не найдёт его душа нового рассвета. И действую я большей частью по Нюкиной указке. Она, хоть и учёная, но горгулья. Учитель бы меня призирал…
Поднявшись к себе в комнату, я оставил куртку, ибо день выдался тёплым. На обратной дроге подёргал дверь комнаты Второго мага Ордена Путей. Не окочурился дедуля? Смерти не чувствую. Не хочешь общаться, старый пень, плесневей и дальше в своём склепе.
– Чародей, – схватил меня за локоть Сервено уже внизу. – Запамятовал сказать. Маг просил никому про него не говорить. Горгулья пусть летает. Она крылата, вольна путешествовать, где заблагорассудиться. А господин маг не желает, чтобы его тревожили по пустякам, пока нога заживает.
– Учту, – я вежливо кивнул и вышел из гостиницы, злой на вредного старикана.
На улице жрец приставал к уже знакомому могильщику, небось, вымаливая защиту у Аганьера. При моём появлении оба повернули головы. Могильщик узнал меня, кивнул, но я не остановился. Пусть косточки перемывают, раз больше делать нечего. К ним направлялся южанин – подольёт маслица в костерок презрения? Пусть. Я ускорил шаг, ощущая собственное бессилие перед обстоятельствами.
Люди, которых я вызвался защищать, не доверяют мне. И верно поступают.
Доверие… Поэты называют его хрупким цветком. Как выясняется, сие растение ещё и опасно. Оно прячет выстреливающие ядом шипы. Не предугадаешь времени следующего выстрела, как не старайся. Тычешься наугад слепым кротом, теряешь ориентацию в пространстве, опьянённый, одурманенный. А шипы вот они, нацелены в твоё сердце. Я напоролся на них, поверив Энафару, увлёкшись Ассёльной. Почти год безмятежной жизни слепого крота не прошли зря. Я получил главный приз – статус безнадёжного должника. Так стоит ли доверять?
Нюка дожидалась меня на площади Старых Часов неподалёку от княжеского дома. В двух кварталах отсюда шумел рынок, звучали струнные переборы дофры,1 доносились голоса зазывал. На площади прямо у здания ратуши две бабки, одетые в почти одинаковые вязаные кофты, торговали горячими пирожками. Дождавшись, пока у бабусь затоварится возвращающаяся с покупками молодёжь, я прямиком направился к местными источниками информации, нащупывая в кармане остатки монет. Выискалось почти на полтора серебряных медью. Хватит на пирожки и мне, и спутнице.
– Ты не наелся? – удивилась Нюка, вышагивая справа от меня.
– Тебя угостить хочу. Тихо, не мешай.
Я церемонно поклонился торговкам, минут пять допытывался про начинку, торговался, выбирал. А потом как бы невзначай поинтересовался:
– Скажите, а здесь проделки Одноглазого – обычное дело?
Одна из бабулек сочувственно посмотрела на меня и с неожиданной ловкостью запихнула в кулёк ещё один пирожок. Что, старая, не хочешь, чтобы я на голодный желудок погибал?
– Обычное. Но скоро всё закончится, – обнадёжила нас сердобольная бабуся. – Ещё ночь или две.
– Даже удивительно, что сейчас никто умом не тронулся, – буднично заметила её товарка. – Лютует в этот раз Одноглазый. Видать, совсем его душе тяжко без прощения Всевеликого.
Меня передёрнуло от этих слов. Они ещё душегубов жалеют. Хотя, что с них взять? Они выросли с этим знанием, для них подобные убийства – обыденность, лишний повод для разговоров. Горгулья как следует поработала, подняла бумаги в архиве. Чаще всего одержимыми и их жертвами действительно оказывались чужаки. А тех не жаль…
– Мой сын завалы разбирает. Говорит, скоро дорогу откроют, – обнадёжила щедрая бабуля.
– Отчего же маги-землеройки не защитили от проделок разбойника? – продолжал выпытывать я.
– Должны, да не прибыли, – покачала седой головой щедрая бабуся, – сами удивляемся. Иногда после землетрясения на вторую ночь уже тихо. А бывает так, что вообще Одноглазый с шайкой из-под земли не выбираются.
– Наверно магам обвал помешал, – предположил я.
– Куда им обвал? А экипажи летучие на что? – удивились бабуси.
Вот оно как! Выходит, в подобных случаях запрет на полёты снимается.
– А бывало так, что землеройки не прибывали вовсе, как сейчас? – задал я последний интересовавший меня вопрос.
– Это впервые, – подтвердили бабки.
Нюка непонимающе воззрилась на меня. Зачем я выспрашиваю и так известные вещи? Погоди, милая, меня по дороге сюда посетила очень интересная мысль. Понять бы, верно ли я поступаю? Не совершаю ли непоправимого?
– А между прочим один землеройка в город приехал. И не какой-нибудь, а Второй Маг из леттской резиденции. Только он малость в горах ногу повредил, потому помочь не может.
– И как он после этого будет людям в глаза смотреть? – заохали старушки. – Приехал, и своих не позвал!
Я поморщился, ибо острые когти горгульи впились мне в щиколотку. Ой, я секрет твоего хозяина разболтал? Ну, извини, не удержался. Я вообще болтун, ты разве не заметила, милая? Ой, больно!
Я нагнулся, сжал пальцы на серебристом загривке спутницы и потянул вверх. Капкан на щиколотке нехотя разжался.
– Не позвал, почтенные! – я трагически вздохнул. – И не собирается. В «Счастливой подкове» отлёживается. Знаете, я сам случайно узнал. И думаю вот что, – я склонился к бабусям, – он эксперимент проводит на людях. Да-да!
Бабуси ахнули. Нюкина шея задёргалась, но я добавил чуток магии, обездвиживая защитницу старого прохвоста.
– Только никому. Я, знаете ли, его побаиваюсь.
– Сам, небось, маг? – щедрая бабуся подозрительно щурилась и была готова лишить меня своего расположения.
– Что вы, почтенные. Так, по мелочам чародейничаю, не больше. Но поступком Ланвиса Ардана возмущён до глубины души! Хотел у Аганьера защиты просить, но узнал, что захворал он. Представляете, как обидно! – я горестно вздохнул. – Пирожки у вас, кстати, обалденные, – я втянул носом аромат выпечки из кулька и поклонился потрясенным бабулькам. – Всего наилучшего.
Нюка молчала не долго. Всего лишь до поворота. Она вырвалась, поднялась на задние лапы, растопырила крылья, зашипела, пугая ни в чём не виноватых прохожих.
– Сдурел, Ванитар? Зачем ты про Ланвиса стал трепаться?
– Угомонись.
Я устало присел на ступени ближайшего дома и равнодушно посмотрел в сторону. Нюка нехотя опустилась на четыре лапы, подошла и села рядом. Холодный ветер пах рыбой. Укутавшееся в тучи небо приобрело ровный серый оттенок. Шелестя колёсами по камням, мимо проехал новенький зелёный экипаж. Я проводил его взглядом и обернулся к ожидающей разъяснений горгулье.
– Он прячется от красхов. Он знает, что за ним придут. И красхи вызваны только ради него. Ты хотела встретить их в «Счастливой подкове». Сегодня ночью они там будут. И не наш поход к людям князя, ни мои геройства в доме Аганьера будут тому виной. Твой Ланвис – вот главная приманка, как бы он не желал убедить нас в обратном. Потому тебе задание, крылатая. Я размножил записку о местонахождении Ардана. Раскидай-ка, будь любезна, по домам чародеев, начиная с Аганьера. Про княжеский двор не забудь.
– Быть может, ты и прав, – задумчиво ответила Нюка, принимая из моих рук скатанные трубочкой листы. – Только мы не нашли виновника.
– Сам отыщется. Думаешь, не придёт поглазеть вместе с красхами на расправу.
– Мне интересно, как он ими управляет? Разве они его не разорвут?
– Если только он не сам красх, – я пожал плечами. – Какая теперь разница. Пойду укреплять гостиницу. Есть у меня подозрения и по поводу главного красха.
Нюка без лишних разговоров расправила крылья и скрылась за домами. Всевеликий, во что я ввязываюсь?
К закату в гостинице собрались все прибывшие в Нитерес купцы и их помощники. Даже Ронвел не подумал высовывать нос за дверь, притих, без вопросов магичил, помогая мне ставить охранные чары.
Уже в сумерках я навернул несколько кругов вокруг гостиницы, оплетя все окрестные перекрёстки и дворы заклинаниями-маячками. Если кто-то решится сюда сунуться – я почувствую.
От усилий подвело живот, ноги сами понесли меня на кухню опустошать хозяйские запасы. Нюка только укоризненно посмотрела на сорванный с двери замок. Спасибо, хоть промолчала. Зато сине-малиновый, проходя мимо двери, не преминул съязвить:
– Хочешь, чтобы шайке Одноглазого твоя кровушка показалась более сытной, чем наша? Ну-ну, старайся. Может, только тобой и удовлетворятся.
Я не стал с ним ругаться. Ему не понять.
– Чародей, тебе записка, – окликнул меня Сервено, протягивая сложенный маленьким квадратиком и перемотанный красной ниткой листок. От кого? Я молча взял из толстых пальцев трактирщика послание и дунув на кончик нитки, потянул, распутывая сложный узел.
– Там что, ответ ожидают? – постаравшись придать своему голосу как можно больше строгости, осведомился я.
– Не… Нет.
Сервено поспешил испариться с моей дороги. А я запрыгнул на подоконник и развернул послание. Ого!
«Почтенный Охотник! Я Орсан, княжеский чародей. Вы должны простить меня за утреннюю непочтительность. Я не знал, кто Вы и чем занимаетесь в нашем городе. Но мой сын всё рассказал, потому я спешу предупредить об опасности. Сегодня ночью Вам нельзя находиться в «Счастливой подкове».
Чтобы быть последовательным, изложу историю с самого начала. Два десятка дней назад Вадас (вы его знаете, в последний месяц он исполняет обязанности могильщика по ходатайству дядюшки), узнал, что дядя, княжеский лекарь Аганьер, ведёт переписку с магом-землеройкой. Началось всё с писем о современных методах омоложения. Аганьер панически боится старости, сам ищет встречи со специалистами в этой области.
Шесть дней назад маг прибыл лично. Назвался он именем Ланвиса, но подозреваю, он ненастоящее. После встречи с ним Аганьер принялся разыскивать помощников, ибо обещанный землеройкой ритуал омоложения требовал не менее семи участников. Мне тоже поступало предложение, но я не считаю себя стариком, потому отказался.
Ритуал провели через два дня неподалёку от кладбища – самого спокойного места в округе. Мой друг Вадас следил за тем, чтобы никто из посторонних не помешал, не нарушил ход заклинаний.
С того момента Вадас стал отмечать перемены, происходящие с дядей и другими чародеями, участвовавшими в ритуале. А вчера Вадас стал свидетелем трансформы Аганьера и творимых им убийств.
При этом, как уверяет Вадас, дядя осознаёт всё случившееся с ним, но ничего сделать не может. Аганьер обречен, я это знаю. Но также знаю, он горит желанием отомстить погубившему его чародею. И считает, тот скрывается в «Счастливой подкове».
Будьте осторожны. И отомстите за Аганьера и остальных. Вы Охотник, Вы знаете, что делать».
Как всё просто! И в то же время запутано. Шесть дней назад наш караван прибыл в Нитерес. Через два – случилось землетрясение. Но тогда кто в купеческой команде подходит на роль главного злодея? Кто знает Ардана достаточно хорошо, чтобы его подставить?
Пока я не видел иной кандидатуры, кроме жреца (жреца ли?). Служитель Всевеликого прибился к каравану последним, первым рассказал историю про Одноглазого. На него обратил внимание Ланвис Ардан. Нюка могла не знать, а вот Второй маг чувствовал врага и затаился. Доживём до рассвета, расспросим с пристрастием.
И вот, собственноручно гася фитильки надежды, в озёрную долину шагнула ночь. На чёрном её плаще ни единой звезды, ни лунного отблеска. Местные чародеи даже фонари зажечь не удосужились.
Вспышка над горами. И глухое ворчанье следом – далёкое и ленивое. Всё верно, Нюка предсказывала непогоду. Ещё одна вспышка. Желтые с алым трещины побежали по небу, точно взламывая его твердь, высвечивая кудлатые шевелюры облаков. На краткий миг показалось – нашей гостинице и окрестным домам, вырванным из плена темноты, суждено перенестись на дно холодного океана. Сейчас окатит дождём: не зря тучи стремились напиться из озера…
В щедро освещённой гостинице никто не спал. Лишь после того, как я частично посвятил всех собравшихся в секрет красхов и свои планы, возбужденно зашумели купеческие слуги, оспаривая места подальше от окон. Стоя на лестнице, я следил за происходящим.
– Эй, чародей, – окликнул меня Беранель. – Делай хоть что-нибудь, наконец!
– Всё, что мог, уже предпринял.
Озарённая всеми, попавшими в наше распоряжение лампами, гостиница сияла, словно храм во время праздничного обряда.
– Пусть начинают играть, – негромко скомандовала Нюка.
Я подал знак, отчего семеро таких же, как и мы, пойманных в этом городишке музыкантов, расположившихся на лестнице между вторым и третьим этажом, взялись за инструменты. Превозмогая страх, они принялись наигрывать самые весёлые и быстрые походные и военные песни.
– Чтобы остальные не струсили, – убеждала меня ещё до заката горгулья. – Вы, люди, падки на весёлые мотивы. Настроение у вас повышается, боль меньше чувствуется, быстрее действуете и соображаете.
– С чего ты взяла? – удивился я.
– Этому во всех Орденах учат магических! Ты не знал, что в начале обучения будущие маги накладывают чары под музыку? Впоследствии, у настоящих магов музыка внутри всегда звучит, отвлекая от грусти и пораженческих мыслей!
– Радость моя, я не маг. И никогда им не стану, не обольщайся, – пробормотала я, не найдя подходящих слов благодарности за её старания.
В который раз горгулья оказалась права. Зависть берёт, насколько скотина умная! Недовольные вначале купцы и их слуги как-то необычно быстро успокоились. Некоторые даже начали притопывать и покачиваться в такт мелодии. Мне и саму захотелось маршировать, правда, на праздничном параде, а не перед реальной битвой.
От волнения я не мог усидеть на месте, начал прохаживаться по общему залу, пока Беранель не рявкнул раздраженно:
– Не мельтеши!
Пришлось взять себя в руки. Расположившись на лестнице между первым и вторым этажами, я, по выражению Нюки, «приготовился обозревать окрестности». И к своему позору заснул. Липкое покрывало сновидений успело плотно укутать мои невнушительные плечи, как что-то загрохотало. Я подскочил. Сердце в груди загудело громче набата.
– Стоять, кролики перепуганные! – заклокотала из-под потолка Нюка отпрянувшим от окон людям.
Оказывается, всего лишь задремавший жрец Всевеликого свалился со стула. Специально или нет, некогда выяснять. Разозлившись больше на себя, чем на него, я отправил служителя в кладовку под лестницей и пригрозил запереть, если тот ещё раз покажется мне на глаза.
Дабы не растерять остатки купеческого уважения, я поспешил отрабатывать обещанный гонорар, выглядывая в окна, заодно проверяя магические маячки: не потухли ли, не разрядились? Пока всё было в порядке.
– Может, в городе ещё есть чужаки, и твои одержимые заявятся к ним? Нас для них слишком много, – предположил сине-малиновый. В глубине души я на это тоже очень надеялся. Но сердце подсказывало – к нам и только к нам!
С небольшими передышками, мы дотянули до четырёх утра. Вот тогда-то оно и началось.
Бушевавшая всю ночь гроза умерила ярость, нехотя, поползла за горы, чтобы оттуда, неудовлетворённо ворча, грозить Нитересу костлявыми пальцами молний. Ветер тоже стих, успокоился. Защитники «Подковы» некстати расслабились…
И тут стекло среднего окна в общем зале разлетелось мелкой крошкой. Выворачиваемая ударом чудовищной силы, на стол рухнула рама. В образовавшийся проход один за другим хлынули красхи. Четыре, пять… Восемь! Как их проглядели? Откуда их столько, пожелавших дармовой молодости?
Выпустив в мир давно заготовленные заклинания, я почувствовал, как в ужасе застыли на своих позициях измотанные ожиданием люди, как затряслись их тела, затёкшие в неудобных позах. Срочно что-то предпринять, дабы вывести бедняг из ступора. Перебьют же, как кроликов перед княжеским приёмом!
– Играйте! – зло рявкнул я на притихших музыкантов. – Играйте, трусы, чтобы вокруг не происходило!
Красхи в чёрных плащах, с бледными бескровными лицами, с горящими нечеловеческим красным огнём глазами, напали на купцов… Вернее, на приготовленных мною несколько мгновений назад призраков. Это было всё, на что я был способен: на пару минут создать подобия людей, даже тёплых и плотных на ощупь… Но этого хватило спрятавшимся за стойкой и столами защитникам, чтобы метнуть в красхов отравленные ножи.
Я хорошо помнил слова Нюки: «Если погибнет одержимый тогда, когда в нём находится глубинный дух, погибнет и дух…» Оставалось проверить это.
Двое упали сразу. Остальные, похоже, нарядились более основательно. Маленькие ножи застряли в их одежде, либо отскочили от металлических нашивок. Что ж, для такого случая у нас припасено ещё кое-что.
Стоявший на лестнице чуть выше меня человек, бросил вниз сеть. Метко, молодец! Почти всех накрыл. Мы выиграли несколько секунд. И наши бойцы вновь метнули ножи. Но разве удержит сеть шестерых… нет, уже четверых красхов?
Я на миг закрыл глаза, чтобы не видеть того, что происходило с тщетно сопротивлявшимися внизу бойцами. Но их крики ещё долго будут преследовать меня во сне.
Трое… А мы не успевали. Один из них, самый высокий и ловкий красх, направился к парадной лестнице. Остальные рыщут внизу, заглядывают под столы, вышибают двери в кладовки… Прости меня, Всевеликий, где-то там сидит твой жрец, если не околел с перепугу. И если он действительно жрец, а не тот, за кого я его принимаю. Мне отсюда не видать, нашли ли несчастного. Защити его сам, я не сумею!
Отчего же медлят остальные? Да, яд был только на клинках тех, кто погиб внизу. Но кроме яда есть ещё средства…
Как-то подозрительно малолюдно стало на первом этаже. Часть бравых защитников струсила, рванула по узенькой боковой лесенке наверх. Куда же вы, трусы?!
– Играйте! – зашипел я вновь притихшим музыкантам. – Или с вами расправлюсь я!
Было слышно, как скрипнула первая ступенька «моей» лестницы. Она всегда скрипит, когда на неё наступают… Ну же, бойцы мои отважные, чего вы медлите?!
Я вытащил нож. Не отравленный, к сожалению. Руки дрожали, но я всячески старался совладать с этой дрожью. Я не должен промахнуться. Я держал его лезвием вперёд на свободно раскрытой ладони.
Подойди ближе, красх! Я старался не смотреть в красные глаза, искаженное злостью уже не человеческое лицо. Тварь жаждала жертвы. А я стоял перед ней, словно сосуд, наполненный жизнью, кровью… тёплой вкусной кровью… Я чувствовал её голод и чуть не опоздал.
Когда нас разделяло ступенек пять, я заставил себя выпустить заклинание. Клинок сорвался с ладони и вошел красху в шею. Я не сразу понял, что промахнулся. Одержимый пошатнулся, но удержался на ногах. И сделал ещё шаг в мою сторону. Я же остолбенел, прикованный страхом, не в силах сдвинуться с места. Моя погибель протянула руки, чтобы разорвать жертву на части.
Но в последний миг музыканты… Эти ленивые, трусливые музыканты вспомнили о своём долге и заиграли. Я очнулся от оцепененья, швырнул во врага первое пришедшее на ум заклинание, взбежал на второй этаж. Красх затопотал следом, но слишком неуклюже – давала знать о себе рана. Враг хрипел, истекал кровью, но продолжал охоту.
Мои чары на него не подействовали. Ещё бы, я ведь попытался его ослепить. Но одержимый сейчас в любом случае слепец. Его глазами смотрит дух…
Бой шел и на втором этаже. Оставшиеся красхи преодолели боковую лестницу и теперь разъярённо атаковали купцов. Прочь отсюда. Ещё зашибут, придётся Сервено на похороны расщедриться. Тьфу, о чём я, дурак, думаю?
Когда же красх задохнётся, когда же ослабеет? Мы плясали на лестнице. Я уворачивался, он нападал. Я слышал только музыку и булькающие хрипы своего преследователя. Попытался поджечь его плащ, но красх в обычной жизни мог повелевать огненной стихией, ибо пламя тут же исчезло, не причинив ему ни малейшего вреда. Я вспомнил про заклинание удушья. Куда там! Чтобы произнести его, требовалось время и концентрация на жертве. Я же постоянно сбивался.
Я сделал шаг в сторону, споткнулся о чьё-то тело и начал заваливаться на бок. «Ох, зря не сбежал!» – мелькнула в голове запоздалая мысль.
Но тут на протянувшего ко мне руки красха обрушился серебряный вихрь… Горгулья! Держа в передних лапах меч, она воткнула его прямо в горло красху. Тот в последний раз булькнул и завалился на меня, заливая кровью. Отплёвываясь и ругаясь, я выполз из-под поверженного чудовища.
В разгромленном зале четверо купеческих слуг добивали последнего красха, словно еж утыканного ножами. Чтобы им не мешать, я остался на лестнице и обессилено опустился на ступеньки.
– А ты молодец, всё правильно сделал, не струсил, – похвалила меня Нюка.
Я промолчал. Не до разговоров. Отдышаться бы!
Всё, и последний красх мёртв! Подкрались-таки сзади, отрубили голову. Фу, как противно смотреть… Я хотел отвернуться, но разглядел выбравшегося из кладовки жреца. Живёхонький! Это знак. Надо в храм сходить, подношение оставить. Может, Всевеликий меня будет лучше охранять…
Но раз жрец здесь, еле живой, но готовый читать проповеди, то кто тогда…
– Нюка, бегом Ланвису Ардану! – запоздало вспомнил я про вредного старикашку.
Наперегонки мы помчались на второй этаж, чуть не сбив с ног спускавшегося сверху южанина. Отсиживался на чердаке, трус! Как высмеять меня, так в первых рядах. А как воевать… Тьфу, не до тебя…
Я затопотал по коридору к двери, сейчас распахнутой настежь. На пороге стоял Второй маг собственной персоной, с трубкой Ариде наперевес2.
От неожиданности я отшатнулся в сторону, но старик только поморщился.
– Он всё-таки привёл свою армию сюда. А меня почувствовать так и не смог, – с нескрываемым удовольствием произнёс он.
Прихрамывая, Ардан выбрался в коридор и заковылял к лестнице. Рано ему ещё на ногу опираться – подумалось мне.
– А я тебя сегодня ночью почувствовал. Страх твой ощутил, когда ты от своих же воинов прятался, – бормотал под нос Второй маг.
– Кому он хочет устроить свидание с Всевеликим? – обернулся я к Нюке.
– Не знаю. Пошли посмотрим.
Мы опоздали всего на мгновение. Хлопок, и южанин с тихим вскриком осел на пол. Вокруг него тут же образовалось пустое пространство. А старик, кряхтя и постанывая, цепляясь за перила, пополз вниз по лестнице.
– Я тебя другом и братом считал, все годы помогал, правой рукой сделал, в ущерб сыну, куда более талантливому, чем ты, Гердо, жук навозный. По возвращении свою резиденцию решил тебе передать…
Я, вполне сносно разбирающийся в иллюзиях, сейчас с удивлением смотрел, как дымится, оплывает смуглое лицо южанина, острые черты грубеют, чёрные волосы тают, обнажая некрасивый бугристый череп. А считал этого человека вторым после Беранеля достойным купцом в караване, уважал…
– Я должен был быть на твоём месте! – просвистел тихий голос. – Тебе должность доставалась легко! А я до всего доходил сам! Без помощи и протекции! Это моё место! Моё! Благодари мальчишку, – он закашлялся кровью. – Через день здесь должны были появиться люди из Ордена, засвидетельствовать случившуюся резню и твою вину в ней.
Глаза притворявшегося южанином мага утратили блеск, потухли. Я погладил Нюку по загривку и направился на чердак. Хоть полчаса прикорнуть. Я рад, что всё так закончилось, но отчего на душе погано, словно это меня обманули? Нет, не так. Словно меня снова обманули…
То, что я пришел в себя ближе к обеду ни сколько не удивило ни меня самого, ни горгулью. Ну да, большинство купцов и их помощников и помыслить не могли, чтобы усесться подкрепляться в кое-как прибранном зале гостиницы, да ещё и склочничать с хозяином за качество блюд… Но я-то как раз заслужил еду и отдых. Меня уже не мутило от мысли, что совсем недавно здесь в лужах крови плавали тела красхов и их разорванных жертв. Память, казалось, вымела этот мусор за порог и по-хозяйски захлопнула дверь.
Я честно отчитался перед примчавшемся сюда ни свет, ни заря князем и его людьми и даже выслушал слова благодарности из уст владыки Нитереса. Ещё бы, одно из уничтоженных чудовищ оказалось знаменитым лекарем! Остальные – богатыми и влиятельными людьми. Всё, не желаю думать о прошедшей ночи.
Теперь мне было тепло и уютно. Впервые за эти дни я не волновался и не боялся. Мои карманы приятно оттягивали честно заработанные деньги. Уж теперь-то я смогу погасить шестую часть своего долга. Невиданное дело!
– И ты не спросишь, кем был убитый вчера маг? – нетерпеливо подлезла мне под руку горгулья, утаскивая с тарелки кусочек мяса.
– Зачем? И так понятно – завистник, пригретый и заботливо взращённый, – ответил я.
– Говоришь со знанием дела. Колись, что у тебя приключилось?
Что говорить? О чём? О том, что около года назад тёмными ветрами судьбы в мою бродячую жизнь принесло человека по имени Энафар? О том, что мне наивному, едва вырвавшемуся из-под опеки учителя, молчаливый тридцатилетний северянин показался надёжным советчиком и компаньоном? Он позволил мне почувствовать себя значимым, советовался во всём, ибо магическими способностями Энафара природа обделила. Зато торговое дело парень освоил без усилий. Он-то и уговорил меня на авантюру – вложиться пополам, прикупить магазинчик в Гриврисе.
Торговали мы всяким наговорённым барахлом, редкими книгами и старинными картами. Выручка выходила небольшая, но со временем мы накопили на лицензию и начали принимать ставки на кулачные бои и скачки. Я приободрился, стал подумывать об экзамене на звание мага – доход позволял строить столь смелые планы.
Я считал себя преуспевающим человеком, заглядывался на чёрноглазую Ассёльну, юную сестрицу своего напарника. Домик нам я присмотрел на окраине, даже с хозяйкой договорился о скидке на первое время. Оставалась с братом решить вопрос… Но все планы и надежды оказались смяты и втоптаны в грязь единым днём.
Восхитительным ясным утром придя к магазинчику, я обнаружил замок на двери и вывеску «Продаётся». У Энафара всегда было плохо с юмором, поэтому я не удивился, сочтя объявление очередной неудачной шуткой, направился в дом, арендуемый приятелем. И уже там с ужасом узнал у поджидавших меня лихих ребят – за другом висят непомерные долги. Вчера вечером его выследили. И он не нашел ничего лучше, как подделать мою подпись, оформить бумаги о передаче кредиторам всего нашего имущества и укатить вместе с сестрой в неизвестном направлении.
Доказать, что я не давал согласия на сделку, не вышло. Уж слишком серьёзными господами оказались новые хозяева нашей уютной лавочки. Короче, я оказался кругом должен и за себя, и за жулика-напарника, и даже за модницу Ассёльну. Не сбежишь! И Ланвиса Ардана не упросишь пощадить, ибо имя моё внесено в общий на весь Шеехр список должников. Те же маги Ордена Пути по первому заявлению кредитора отыщут меня в любой точке мира.
– Да так, в денежных вопросах не сошелся с приятелем, отрабатываю теперь, – нехотя выдавил я из себя. Нечего посторонним в душе копаться.
– Всё с тобой понятно, – оскалилась горгулья. – А меня Ардан на волю отпустил, не станет в зверинец сдавать. Я теперь свободная! – похвасталась она.
– Рад за тебя.
Искренне ей благодарен. Если бы не она…
– Ванитар, – она не собиралась от меня отвязываться. – Что ты решил? Будешь сопровождать Беранеля в его бесконечных торговых странствиях или…
– Или что? – переспросил я скорее из вежливости, чем из любопытства. Сегодня Беранель резко повысил мне жалование… За год с небольшим я рассчитаюсь со всеми долгами. А потом… Вдруг свою лавку смогу выкупить? Это же будет здорово. Наверно…
– Или станешь Охотником, Преследующим. А я буду помогать тебе, – внимательно глядя на меня зелёными глазами, произнесла Нюка.
– В смысле? – не понял я.
– Ты умён, кое-что умеешь, в меру отважен. Я начитана. Много знаю… Вдвоём мы вполне можем попытать счастье, вступить в Охотничью Вольницу, расследовать магические преступления. Вначале станешь Преследующим, будешь помогать более опытным чародеям. А потом и Изгоняющим – сам станешь разбираться с происшествиями.
Сам… Сам отыщу Энафара и выставлю счёт. Как же я этого хочу! Посмотреть в глаза того, кого называл другом и братом, задать всего один вопрос: «Почему?» К тому же Преследующему должны платить куда больше, чем купеческому охраннику.
– Но я не справлюсь, – неуверенно пробормотал я.
– Справишься. И денег у тебя на вступление хватит, – заверила меня горгулья.
– Что? Денег? Я долги должен отдать! Нет! – искренне возмутился я.
– Мы их вместе заработали, – спокойно возразила Нюка. – Что бы ты без меня…
– Дорога открыта! Завалы разобрали! – ворвался в двери гостиницы сине-малиновый, прервав нашу перепалку.
Что ж, пора собирать вещи…
Уламывала меня горгулья недолго. Всего-то месяц – до возвращения каравана в Гриврис. А там я быстренько принялся собирать рекомендации, даже прокатился до резиденции Ордена Путей – дал показания против Гердо и забрал обещанный стариком сертификат соответствия.
Теперь наш путь лежал на юго-восток, в Манеисское княжество, в котором находилась одна из самых известных Охотничьих Вольниц Шеехра.
