Дэшилл Хэммет
Красная жатва
Глава 3. Дина Брэнд
В Первом национальном банке я разыскал младшего кассира Олбери, симпатичного блондина лет двадцати пяти.
– Чек Уилсона принял я, – сказал он, узнав, в чем дело. – Выписан он был на имя Дины Брэнд. Пять тысяч долларов.
– А вы ее знаете?
– Дину Брэнд? Конечно, знаю.
– А мне про нее не расскажете?
– Только не сейчас, у меня свидание, я и так на восемь минут опаздываю…
– Давайте сегодня вечером вместе пообедаем, заодно и поговорим.
– С удовольствием.
– В семь часов у отеля «Грейт Вестерн»?
– Договорились.
– Сейчас я вас отпущу, только один вопрос: у нее в этом банке есть счет?
– Да, и сегодня утром она депонировала этот чек. Полиция в курсе.
– Вот как? А где она живет?
– Харрикен-стрит, 1100.
– Так, так, – проговорил я, а затем, спохватившись, добавил: – До вечера, – и ушел.
Из банка я направился в муниципалитет, к шефу городской полиции.
Шеф полиции Нунен был приземистым толстяком с живыми зеленоватыми глазками на круглом, добродушном лице.
Узнав, что привело меня в Берсвилл, он, похоже, обрадовался, стал жать мне руку, предложил сигару, пододвинул стул.
– А теперь, – сказал он, когда мы оба сели, – рассказывайте, кто его укокошил.
– А я у вас хотел спросить.
– Вот видите, мы с вами друг друга стоим, – весело сказал он, исчезнув в клубах сигарного дыма. – Хоть догадываетесь, кто бы это мог быть?
– Я вообще не догадлив, особенно когда фактов нет.
– Почему же, факты есть, немного, но есть. Вчера перед самым закрытием Уилсон пришел в банк и внес на имя Дины Брэнд пять тысяч. В тот же день поздно вечером его застрелили из пистолета тридцать второго калибра неподалеку от ее дома. Из окна видели, что над трупом склонились двое – мужчина и женщина. А сегодня рано утром, с первыми, можно сказать, лучами солнца, вышеозначенная Дина Брэнд идет в вышеозначенный банк и депонирует вышеозначенный чек. Каково?
– Кто такая Дина Брэнд?
Шеф полиции сбросил пепел прямо на стол, повертел сигару в своих толстых пальцах и сказал:
– Девочка что надо. Шлюха высшего разряда, профессиональная вымогательница.
– Вы ее уже взяли?
– Нет. Она на очереди. За ней установлена слежка. Только это между нами.
– Ладно. А теперь послушайте. – И я рассказал ему все, что видел и слышал накануне в доме Дональда Уилсона.
Когда я закончил, шеф сложил свои толстые губы бантиком, присвистнул и воскликнул:
– Интересно! Очень интересно! Кровь на туфлях, говоришь? Муж, сказала, домой не вернется?
– Так мне показалось. Вот именно. – Первая моя фраза была ответом на его первый вопрос, вторая – на второй.
– И после этого ты с ней больше не разговаривал? – спросил он.
– Нет. Сегодня утром я отправился было к ней, но меня опередил молодой человек по имени Тейлер, и я решил визит отложить.
– Надо же! – Его зеленые глазки весело сверкнули. – Выходит, у нее побывал Сиплый?
– Он самый.
Нунен швырнул сигару на пол, встал, уперся толстыми руками в стол и качнулся в мою сторону, всем своим видом излучая неподдельный восторг.
– Это уже кое-что, дружище, – промурлыкал он. – Ведь Дина Брэнд – подружка Сиплого. Слушай, давай-ка съездим. Навестим вдовушку.
Мы вылезли из машины перед домом миссис Уилсон. Поставив ногу на нижнюю ступеньку, шеф полиции на мгновение замер, разглядывая висевшую на звонке траурную ленточку.
– Ничего не поделаешь, работа есть работа, – вздохнул он и стал подыматься по лестнице.
Нельзя сказать, чтобы миссис Уилсон очень хотелось нас видеть, но, когда в гости напрашивается шеф полиции, делать нечего. А дело обстояло именно так. Миссис Уилсон ждала нас наверху в библиотеке. Она была в черном, от ее голубых глаз веяло холодом.
После того как мы с Нуненом по очереди, запинаясь, выразили ей свои соболезнования, шеф приступил к делу:
– Мы бы хотели задать вам пару вопросов. Ну например, куда вы ездили вчера вечером?
Она с неприязнью посмотрела на меня, затем опять на шефа, нахмурилась и с высокомерным видом поинтересовалась:
– На каком, собственно, основании мне устраивают допрос, можно узнать?
Сколько раз мне приходилось слышать этот вопрос, слово в слово, с точно такой же интонацией. А шеф, не обратив на ее слова ни малейшего внимания, вполне дружелюбно продолжал:
– Да, и потом, когда вы вернулись, у вас на туфле вроде бы появилось пятно. То ли на правой, то ли на левой. На какой-то одной.
Ее верхняя губа начала судорожно подергиваться.
– Это все? – спросил шеф, обращаясь ко мне, и, не дождавшись ответа, щелкнул языком и опять повернул свое добродушное лицо к хозяйке дома: – Да, чуть не забыл. Непонятно, откуда вы знали, что ваш муж не вернется домой?
Она неуверенно поднялась, держась побелевшей рукой за спинку стула.
– Я вынуждена перед вами извиниться, но…
– О чем разговор! – Шеф понимающе поднял вверх свою громадную лапу. – Мы не будем к вам больше приставать, скажите только, куда вы ездили, откуда на туфле взялось пятно и с чего вы взяли, что ваш муж не вернется. И еще: с какой стати сегодня здесь был Тейлер?
Миссис Уилсон присела на край стула и застыла. Шеф взглянул на нее. Его толстое лицо расплылось в ласковой улыбочке. Через некоторое время она расправила плечи и села поудобнее.
Я придвинул стул и сел лицом к ней.
– На эти вопросы вам придется ответить, миссис Уилсон, – сказал я как можно более участливо. – Они требуют объяснения.
– Неужели вы думаете, мне есть что скрывать? – вызывающе спросила она, опять сев прямо и очень отчетливо, хотя и с акцентом, выговаривая каждое слово. – Да, я действительно ненадолго уезжала. Да, на туфле действительно была кровь. Я знала, что мужа убили. Тейлер приходил ко мне в связи с его смертью. Теперь вы довольны?
– Все это мы знали и без вас, – возразил я. – Нам нужны объяснения.
Она опять встала и сердито сказала:
– Мне не нравится ваш тон. Я отказываюсь подчиняться…
– Дело ваше, миссис Уилсон, – перебил ее Нунен, – но тогда мы будем вынуждены пригласить вас с собой в полицию.
Она повернулась к нему спиной и, набрав полную грудь воздуха, выпалила:
– Когда мы ждали Дональда, раздался телефонный звонок. Звонивший не захотел назваться. Дональд, сказал он, отправился к женщине по имени Дина Брэнд с чеком на пять тысяч долларов. Он дал мне ее адрес, и я решила поехать туда и подождать мужа в машине.
Приехав, я увидела Макса Тейлера, которого знала в лицо. Он подошел к дому Дины Брэнд, но внутрь заходить не стал. Постоял и ушел. Затем из дома вышел Дональд и зашагал по улице. Меня он не заметил, да и я не хотела попадаться ему на глаза. Я решила поехать домой, чтобы опередить его. Только я включила зажигание, как раздались выстрелы, Дональд упал. Я выскочила из машины и бросилась к нему. Он был мертв. Я совершенно потеряла голову. Тут появился Тейлер. Он сказал, что если меня здесь обнаружат, то сочтут убийцей, и заставил сесть в машину и ехать домой.
По ее щекам катились слезы, а в глазах была настороженность – она пыталась понять, как я воспринял ее историю. Я промолчал.
– Вы удовлетворены?
– В общем да, – сказал Нунен. Теперь он стоял сбоку от нее. – А что вам сегодня говорил Тейлер?
– Он уговаривал меня молчать. – Голос ее ослабел и стал каким-то невыразительным. – «Если кто-нибудь узнает, что мы с вами там были, – говорил он, – одного из нас, а то и обоих заподозрят в убийстве, ведь Дональда застрелили, когда он выходил от женщины, которой принес деньги».
– А откуда стреляли? – спросил шеф.
– Не знаю. Я видела только, как Дональд упал.
– Стрелял Тейлер?
– Нет, – быстро проговорила миссис Уилсон. Она приоткрыла рот и положила руку на грудь. – Я не знаю. Вряд ли, ведь он сказал, что не стрелял. Я понятия не имею, где он в этот момент находился. Уж не знаю почему, но эта мысль ни разу не приходила мне в голову.
– А что вы думаете теперь?
– Может быть…
Шеф весело подмигнул мне, и не одним глазом, а всем лицом.
– Выходит, вы не знаете, кто вам звонил? – спросил он, возвращаясь к началу разговора.
– Он не назвался.
– А по голосу вы не узнали?
– Нет.
– А какой у него был голос?
– Он говорил шепотом, как будто боялся, что его услышат. Я его с трудом понимала.
– Шепотом, говорите? – Шеф широко разинул свою огромную пасть, плотоядно сверкнули, утопая в складках жира, его маленькие зеленые глазки.
– Да, хриплым шепотом.
Шеф захлопнул пасть, разинул ее вновь и веско сказал:
– С вами говорил Тейлер…
Женщина вздрогнула и перевела широко раскрытые глаза с шефа на меня.
– Значит, это был он! – вскричала она. – Это был он!
Когда я вернулся в гостиницу, в холле меня уже ждал младший кассир Роберт Олбери из Первого национального банка. Мы поднялись ко мне в номер, заказали воды со льдом, выпили разбавленного шотландского виски с лимонным и гранатовым соком и спустились в ресторан.
– А теперь расскажите мне про эту дамочку, – сказал я, когда мы принялись за суп.
– А вы ее еще не видели? – спросил он.
– Пока нет.
– И ничего про нее не слышали?
– Только что она мастер своего дела.
– Это точно, – согласился он. – Думаю, вы ее увидите. Сначала вас постигнет разочарование, зато потом и сами не заметите, как начнете рассказывать ей свою жизнь, делиться самым сокровенным. – На его мальчишеском лице появилась застенчивая улыбка. – И с этой минуты считайте, что вы погибли.
– Спасибо, что предупредили. Скажите, а откуда у вас, если не секрет, такие сведения?
Он стыдливо хмыкнул, опустив глаза в тарелку с супом, и признался:
– Я их купил.
– В таком случае боюсь, они вам недешево обошлись. Говорят, она денежки любит.
– Еще как. Она абсолютно помешана на деньгах. Она так корыстна, так откровенно одержима жаждой наживы, что в этом даже есть своя прелесть. Когда познакомитесь с ней, поймете, что я имел в виду.
– Очень может быть. Простите за нескромный вопрос: а как вы с ней расстались?
– Деньги у меня кончились – вот мы и расстались.
– Да, с ней, я вижу, не забалуешься.
Он слегка покраснел и кивнул.
– И вы, насколько я могу судить, не в претензии?
– А что мне еще оставалось делать? – Его молодое, миловидное лицо покрылось густым румянцем, и он запинаясь объяснил: – Видите ли, если бы не она… Сейчас я вам расскажу, я хочу, чтобы вы знали ее и с этой стороны тоже. У меня было немного денег. Когда они кончились… не забывайте, я был молод и ужасно влюблен… Так вот, мои сбережения кончились, но ведь в банке деньги были… И я… Впрочем, какая вам разница, взял я деньги из банка или только собирался это сделать. Короче, она обо всем догадалась. Я никогда не мог ничего от нее скрыть. На этом наши отношения и прекратились.
– Она с вами порвала?
– Да, и слава богу. Если бы не она, вы бы сами упекли меня в тюрьму за растрату! – Он наморщил лоб. – Надеюсь, вы об этом особенно распространяться не станете? Я просто хотел, чтобы вы знали: не такая уж она плохая.
– Возможно. А может быть, она просто смекнула, что лучше отказаться от ваших денег, чем попасть в переделку.
Он задумался и покачал головой:
– Нет, это не совсем так.
– Но ведь, насколько я понял, без денег она в постель не ложится.
– А как же тогда Дэн Рольф?
– Кто это такой?
– Считается ее братом, то ли родным, то ли единокровным – словом, каким-то близким родственником. На самом же деле он ей никто. Бродяга, нищий да вдобавок еще чахоточный. Живет у нее, на ее деньги, а ведь между ними ничего нет, подобрала его где-то и приютила.
– А кто у нее еще был?
– Был один профсоюзный деятель. Но из него много не вытянешь.
– Что еще за профсоюзный деятель?
– Приехал сюда во время забастовки. Квинт.
– И он тоже на нее клюнул?
– Из-за нее, говорят, он здесь и остался, когда забастовка кончилась.
– Он и сейчас при ней?
– Нет, она говорила мне, что боится Квинта. Он грозился ее убить.
– Я вижу, она пользуется успехом.
– Она может охмурить любого, стоит ей только захотеть, – сказал он, причем очень серьезно.
– Дональд Уилсон тоже в нее влюбился? – спросил я.
– Не знаю. Про них я никогда ничего не слышал. Шеф полиции потребовал, чтобы мы выяснили, вносил ли он и раньше деньги на ее счет, но мы ничего не обнаружили.
– А с кем она живет сейчас? Не знаете?
– Последнее время я часто видел ее с одним типом, неким Тейлером, владельцем игорных притонов. Тейлер по прозвищу Сиплый. Вы, должно быть, о нем слышали.
В половине девятого я расстался с юным Олбери и направился на Форест-стрит, в отель «Майнерс». У входа я столкнулся с Биллом Квинтом.
– Привет! А я к вам.
Он остановился, пристально оглядел меня с головы до ног и прорычал:
– Так вы, оказывается, сыщик.
– Вот ведь невезение, – пожаловался я. – Иду специально, чтобы втереться к вам в доверие, а вы уже против меня настроены.
– Что вы еще хотите выведать? – спросил он.
– Меня интересует Дональд Уилсон. Вы ведь его знали?
– Знал.
– Хорошо знали?
– Нет.
– И что вы о нем думаете?
Он стиснул свои бесцветные губы, выпустил через них воздух, издав при этом примерно такой же звук, с каким рвется тряпка, а затем заявил:
– Паршивый либерал.
– А Дину Брэнд знаете?
– Да, знаю. – Мне показалось, что он втянул голову в плечи.
– Думаете, она убила Уилсона?
– Конечно. Свела с ним счеты.
– Значит, не вы?
– Мы с ней работали на пару, черт вас побери. Еще вопросы есть?
– Есть, но не все сразу. Правды от вас все равно не дождешься.
Я вернулся на Бродвей, сел в такси и назвал адрес: Харрикен-стрит, 1232.
Глава 4. Харрикен-стрит
Такси остановилось у серого коттеджа. Дверь мне открыл тощий тип с изможденным лицом, абсолютно бескровным, если не считать ярко-красных пятен величиной с полдоллара на обеих щеках. «Чахоточный Дэн Рольф», – сообразил я.
– Мне хотелось бы видеть мисс Брэнд, – сказал я ему.
– Как передать? – осведомился он голосом больного аристократа.
– Мое имя ей ничего не скажет. Я по поводу смерти Уилсона.
– Да? – спросил он, прощупывая меня больными темными глазами.
– Я из Сан-Франциско, из детективного агентства «Континенталь». Нас интересует это убийство.
– Как это мило с вашей стороны, – с иронией сказал он. – Заходите.
В гостиной на первом этаже, за столом, заваленным бумагами, сидела молодая женщина. На столе валялись деловые журналы, финансовые и биржевые бюллетени. Заметил я и программу скачек.
В комнате царил полный кавардак. Мебели было много, и вся не на месте.
– Дина, этот джентльмен работает в детективном агентстве «Континенталь», – представил меня чахоточный. – Он приехал из Сан-Франциско в связи с безвременной кончиной мистера Дональда Уилсона.
Молодая женщина встала, отшвырнула ногой валявшиеся на ее пути газеты, подошла и протянула мне руку.
Рост – пять футов восемь дюймов, дюйма на два выше меня, широкоплечая, полногрудая. Округлые бедра и большие мускулистые ноги. Рука, которую она мне протянула, была мягкой, теплой и сильной. Лицо потасканной двадцатипятилетней женщины. В углах крупного чувственного рта собрались морщинки. Едва заметная сеть морщинок наметилась и вокруг глаз – огромных, синих, слегка воспаленных, с густыми ресницами.
Длинные русые волосы не расчесаны, пробор неровный, верхняя губа справа накрашена сильнее, чем слева. Платье какого-то нелепого винного цвета, с расстегнутыми пуговицами, чулок на левой ноге поехал.
И это была та самая Дина Брэнд, которая, если верить всему, что мне рассказали, пользовалась невиданным успехом у мужского населения Берсвилла.
– Вас его папаша вызвал, дело ясное, – сказала она, скидывая со стула кожаные шлепанцы, а заодно и чашку с блюдцем, чтобы я мог сесть.
Голос мягкий, ленивый.
Я решил говорить правду:
– Меня вызвал Дональд Уилсон. Когда его убивали, я сидел у него дома и ждал его.
– Не уходи, Дэн, – окликнула она Рольфа.
Рольф вернулся, и Дина опять села к столу. Чахоточный опустился на стул напротив нее, положил худое лицо на худую руку и стал смотреть на меня с полным равнодушием.
Она сдвинула брови и спросила:
– Выходит, он догадывался, что его собираются убить?
– Понятия не имею. Я так и не узнал, что ему от меня было нужно. Возможно, Уилсон рассчитывал на нашу помощь, ведь он затеял кампанию по очистке города.
– Но вы…
– Знаете, неинтересно быть сыщиком, когда тебе задают вопросы, вместо того чтобы отвечать на них, – пожаловался я. – Вы же отнимаете наш хлеб.
– Я просто хочу знать, что происходит, – хмыкнув, сказала она.
– Какое совпадение, и я тоже. Например, мне хотелось бы знать, с какой стати он принес вам чек на пять тысяч.
Дэн Рольф как бы невзначай переменил позу: откинулся на спинку стула, а тощие руки убрал под стол.
– Так вы и про это знаете? – Дина Брэнд положила ногу на ногу, и ее взгляд упал на поехавший чулок. – Чтоб я еще хоть раз эту дрянь купила! – в сердцах воскликнула она. – Лучше уж босиком ходить! Только вчера целых пять долларов за эти чулки выложила, а сегодня уже поехали. Проклятье!
– Знаю, и не я один. Нунен тоже знает. Про чек, разумеется, не про чулки.
Она взглянула на Рольфа, который уже давно смотрел в сторону, и кивнула ему.
– Вот если бы ты заговорил по-нашему, – доверительно сказала она мне, прищурившись и растягивая слова, – я, может быть, смогла бы тебе чем-нибудь помочь.
– Как же это по-вашему?
– Наш язык – деньги. И чем больше, тем лучше. Я денежки люблю.
– К сожалению, и я тоже. Но говорят, не в деньгах счастье. – Я вдруг заговорил пословицами.
– Что-то ты темнишь.
– Полиция тебя про чек не расспрашивала?
– Нет. – Она покачала головой.
– Нунен подозревает в убийстве не только Сиплого, но и тебя.
– Очень я испугалась твоего Нунена.
– Нунену известно, что Тейлер знал про чек. Ему известно, что Тейлер приехал к тебе, когда здесь был Уилсон, но в дом не вошел. Ему известно, что Тейлер бродил где-то поблизости, когда застрелили Уилсона. Очевидцы рассказывали ему, что над трупом Уилсона стояли Тейлер и какая-то женщина.
Дина взяла со стола карандаш и в задумчивости стала водить острием по щеке, оставляя на слое румян маленькие черные завитки.
В потухших глазах Рольфа вдруг вспыхнул огонь. Они лихорадочно заблестели. Глядя на меня в упор, он подался вперед, однако руки из-под стола не вынимал.
– Тейлер и мисс Брэнд не одно и то же, – бросил он.
– Тейлер и мисс Брэнд знакомы, – возразил я. – Уилсон принес чек на пять тысяч долларов, после чего был убит. Если бы он предусмотрительно не заверил в банке этот чек, мисс Брэнд могли бы его не оплатить.
– Господи! – воскликнула Дина. – За кого ты меня принимаешь? Если бы я хотела его убить, я убила бы его здесь, без свидетелей, либо дождалась, пока он уйдет подальше от дома. Не такая уж я дура.
– А я и не говорю, что его убила ты. Я говорю, что толстяк Нунен шьет тебе дело.
– А чего, собственно, хочешь ты?
– Хочу выяснить, кто убийца. Настоящий убийца.
– А если я тебе помогу? – поинтересовалась она. – Что я с этого буду иметь?
– Спокойную жизнь, – сказал я.
Но она покачала головой:
– Мне нужны деньги. За информацию надо платить. А о цене сговоримся.
– Исключается, – сказал я, улыбнувшись. – Забудь про денежные знаки и займись благотворительностью. Представь себе на минуту, что я Билл Квинт.
Весь побелев, с трясущимися губами, Дэн Рольф вскочил со стула. Затем, когда девушка лениво, добродушно рассмеялась, сел опять.
– Он считает, Дэн, что я не нажилась на Билле. – Она подалась вперед и положила руку мне на колено. – Допустим, ты заранее знаешь, что служащие какой-то компании собираются устроить забастовку. Знаешь даже, когда именно она начнется и когда кончится. Так неужели, зная все это, ты не пойдешь на биржу и не сделаешь деньги? Наверняка пойдешь, – с воодушевлением закончила она. – Так что не думай, что Билл ушел, не расплатившись.
– Тебя избаловали, – сказал я.
– С чего ты такой прижимистый? Ты ведь не из своего кармана платишь. Тебе же дают на расходы, правда?
Я ничего не ответил. Она хмуро посмотрела сначала на меня, потом на свой чулок и, наконец, на Рольфа.
– Может, он расщедрится, если дать ему выпить? – сказала она ему.
Чахоточный молча встал и вышел из комнаты. Она надула губки, ткнула меня пальцем ноги в колено и сказала:
– Пойми, дело не в деньгах. Вопрос-то принципиальный. Если девушке есть что продать, с какой стати она должна отдавать это бесплатно?
Я усмехнулся:
– Ну, не упрямься!
Вошел Дэн Рольф с сифоном, бутылкой джина, лимонами и кубиками льда в миске. Мы выпили по одной. Потом чахоточный ушел, а мы еще долго сидели, выпивали и торговались. Я старался перевести разговор на Тейлера и Уилсона, она – на деньги. Так продолжалось до тех пор, пока бутылка не кончилась. Мои часы показывали четверть второго ночи.
Дина пожевала лимонную корку и в сотый раз за тот вечер повторила:
– Какая тебе разница! Ты же не из своего кармана платишь.
Она скорчила гримасу и, не глядя, опустила бокал на стол. Так ей, во всяком случае, показалось. Промахнулась она всего на каких-нибудь восемь дюймов. Я забыл, разбился бокал или нет, зато хорошо запомнил, что ее промах почему-то воодушевил меня.
– Между прочим, – избрал я новую тактику, – вполне обойдусь и без твоей информации. Не так уж она мне и нужна.
– Дело твое, но не забудь, что последней, кто его видел, если не считать убийцы, была я.
– Ничего подобного. Его собственная жена видела, как он вышел отсюда, пошел по улице и упал.
– Жена?!
– Да. Она ждала его в машине.
– Откуда же она знала, что он здесь?
– Ей якобы позвонил Тейлер и сообщил, что ее муж поехал к тебе с чеком в кармане.
– Не морочь мне голову. Макс этого знать не мог.
– Я передаю то, что рассказала нам с Нуненом миссис Уилсон.
Дина выплюнула остатки лимонной кожуры на пол, взъерошила и без того взъерошенные волосы, вытерла рот тыльной стороной ладони и хлопнула рукой по столу.
– Все-то ты знаешь. Ладно, так и быть, помогу тебе. Можешь считать, что тебе это ничего стоить не будет, но за меня не беспокойся – я свое возьму. Думаешь, нет? – Она посмотрела на меня так, словно я находился по меньшей мере в миле от нее.
Снова начинать торговаться не имело никакого смысла, поэтому я сказал:
– Ну конечно, возьмешь. – Эту фразу я повторил, по-моему, раза четыре, причем совершенно серьезно.
– То-то. А теперь слушай. Ты пьяный, я пьяная. Самое время поговорить по душам. Могу выложить все, что тебя интересует. Такой уж я человек. Если мне кто понравился, у меня от него секретов нет. Спрашивай, что хочешь. Валяй, не стесняйся!
Долго упрашивать меня не пришлось.
– С какой стати Уилсон дал тебе пять тысяч?
– А просто так, шутки ради. – Она откинула голову и засмеялась. А затем разъяснила: – Понимаешь, ему нужны были компрометирующие документы, а у меня кое-что имелось. Я ведь девушка предусмотрительная, знала, что когда-нибудь на этих бумажках заработаю, вот их и припрятала. Когда Дональд пошел на них войной, я ему намекнула, что у меня есть материальчик и я готова им поделиться – за деньги, разумеется. Кое-что я дала ему прочесть, чтобы он убедился, что товар стоящий. А товар действительно был стоящий. После этого мы стали торговаться. Он был не таким прижимистым, как ты, – тебя не переплюнешь, но давал мало. Короче: до вчерашнего дня вопрос о цене оставался открытым.
Тогда я решила на него нажать, позвонила ему и сказала, что у меня появился еще один покупатель, и если он хочет, чтобы товар достался ему, то должен в тот же вечер принести либо пять тысяч наличными, либо заверенный в банке чек на эту сумму. Про второго покупателя я, естественно, все выдумала, но Дональд по неопытности мне поверил.
– А почему вы договорились на десять вечера?
– А почему бы и нет? Чем это время хуже любого другого? В таких делах точное время – самое главное. Теперь тебя, наверное, интересует, почему мне нужны были либо наличные, либо заверенный в банке чек. Пожалуйста, могу ответить. Я вообще могу рассказать тебе все, что хочешь. Уж такой я человек. Все или ничего.
Еще минут пять она рассуждала о том, какой она человек, и потому одним готова рассказать все, а другим – ничего. Я же ей поддакивал и терпеливо ждал, когда она закончит свои рассуждения.
– Так почему же все-таки понадобился заверенный чек? – удалось наконец вставить мне.
Она прикрыла один глаз, погрозила мне пальцем и сказала:
– Я хотела себя обезопасить – ведь если бы мои бумаги Уилсону не пригодились, он мог бы чек аннулировать. Но собранный мной материал был хорош. Даже слишком. Попади он в газету – и его собственный отец, а с ним и все остальные угодили бы за решетку. А папаше Элихью досталось бы больше всех.
Я засмеялся вместе с ней, из последних сил барахтаясь в бездонном море выпитого джина.
– А кому бы еще досталось?
– Им всем. – Она махнула рукой. – Максу, Лу Ярду, Питу, Нунену и Элихью Уилсону – всей их проклятой банде.
– А Макс Тейлер знал, что ты затеяла?
– Конечно нет. Кроме Дональда Уилсона, о нашей сделке не знал никто.
– Ты в этом уверена?
– Еще бы! Ты что же думаешь, я об этом по всему городу раззвонила?
– А сейчас кто об этом знает, как тебе кажется?
– Какая разница. Это ведь была шутка. Он же все равно не мог этим материалом воспользоваться.
– И ты полагаешь, что ребятам, чьи секреты ты выдала, эта шутка понравится? Нунен пытается посадить тебя и Тейлера на скамью подсудимых. Это означает, что он нашел компрометирующие бумаги в кармане убитого Дональда Уилсона. Как видно, они все считают, что старый Элихью решил покончить с ними руками своего сына.
– И правильно считают, – откликнулась она.
– А вот я в этом не убежден, а впрочем, не в этом дело. Если Нунен обнаружил в кармане Дональда Уилсона разоблачительные документы да еще выяснил, что их продала ему ты, он может решить, что ты и твой дружок Тейлер перешли на сторону старого Элихью, не находишь?
– Ерунда, он же понимает, что папаша Элихью поплатится не меньше остальных.
– А что за документы ты продала Уилсону?
– Три года назад строилось новое здание муниципалитета, – объяснила она, – и вся их банда на этом строительстве, прямо скажем, не разорилась. Если Нунену действительно попались документы, то он довольно быстро смекнет, что старый Элихью виноват не меньше, а то и больше остальных.
– Какая разница, кто виноват больше, а кто меньше. Нунен сделает вывод, что старик нашел лазейку. Уж ты мне поверь, детка. Нунен и его дружки считают, что ты, Тейлер и Элихью решили их заложить.
– А мне наплевать, что они там считают, – упрямо сказала она. – Говорю же, это была шутка. Шутка, и больше ничего.
– Вот и отлично! – вырвалось у меня. – Отправишься на тот свет с чистой совестью. Скажи, ты видела Тейлера с тех пор, как произошло убийство?
– Нет, не видела. Но пойми, Макс не убивал Уилсона, даже если и находился в это время неподалеку от моего дома.
– Почему ты так думаешь?
– По многим причинам. Во-первых, Макс никогда не стал бы убивать его сам. За него это сделал бы кто-нибудь другой, а он отсиживался бы в безопасном месте, да еще обеспечил бы себе алиби – не подкопаешься. Во-вторых, у Макса пистолет тридцать восьмого калибра, а у наемного убийцы наверняка был бы такой же или еще больше. Какой же профессионал станет стрелять из пистолета тридцать второго калибра?
– Тогда кто же убийца?
– Я и так рассказала тебе слишком много. Больше я сама ничего не знаю.
– Зато я знаю, – сказал я, вставая.
– Знаешь, кто убил?
– Да, хотя надо еще кое-что уточнить.
– Кто? Кто? – Она вскочила, почти совершенно протрезвев, и вцепилась в мой пиджак. – Скажи, кто это сделал?!
– Скажу, но не сейчас.
– Ну пожалуйста.
– Не сейчас.
Она отпустила мой пиджак, спрятала руки за спину и расхохоталась мне в лицо:
– Ладно, не хочешь – не говори. А на досуге подумай, что в моем рассказе правда, а что ложь.
– В любом случае спасибо за информацию, – сказал я на прощание. – И за джин тоже. А Максу Тейлеру, если ты к нему неплохо относишься, передай, чтобы он Нунена опасался.