Екатерина Чёткина
Подари мне шанс
Глава 1
Ирина лежала в одиночной палате на панцирной кровати, улучшенной ортопедическим матрасом, и смотрела на недавно побеленный потолок. Она скользила взглядом по проявившейся паутине трещин и думала, что ремонт делали халтурщики, а ещё, что очень не хочет умирать. Ей всего тридцать. Впереди целая жизнь, долгая и счастливая, как говорила мама. Она умерла два года назад, остановилось сердце, никто не виноват… Иногда беда наносит удар и отступает, реже она закручивается в смерч и затягивает, превращая жизнь в круговерть дней, забот и боли. Из-за сильной тоски по маме, постоянных авралов на работе и каждодневной бытовой рутины Ирина не заметила, как развилась болезнь. Рак третьей степени. Операция, химиотерапия, экспериментальное лечение. Она здесь уже третий месяц. Девяносто долгих изнуряющих дней, тянущихся от надежды до полного опустошения. Из красивой, уверенной в себе женщины со стройной фигурой она превратилась в тень. Яркие васильковые глаза потухли, копна длинных каштановых волос сильно поредела, а гладкая светлая кожа превратилась в пергамент. Болезнь изуродовала внешность, лишила любимой работы, разлучила с семьёй. Пока Ирина из последних сил боролась за шанс остаться рядом с любимыми, они учились жить без неё.
– Мамочка! – радостно пропищала пятилетняя Оленька, её маленькая копия, вбегая в палату. В руках внушительная стопка рисунков. – Смотри, что я тебе принесла.
Ирина цепким взглядом окинула дочку, проверяя всё ли в порядке, и облегчённо вздохнула. Оленька не похудела, на щеках здоровый румянец, аккуратно одета и причёсана. Раньше у мужа получались лишь растрёпанные косички и кривые хвостики, а не красивые банты, да и с выбором одежды он долго не мудрствовал – нет пятен и ладно. Научился или Ксюша помогла? Последняя мысль кольнула её сердце: «Нет, они не могут за моей спиной. Михаил меня любит, а с Ксюхой мы лучшие подруги со школьных лет».
– Привет, родная! Иди я тебя поцелую. – Ирина протянула навстречу ребёнку исхудавшие руки, а в груди защемило от нежности.
Оленька радостно бросилась обниматься, не переставая тараторить. Она торопливо делилась своими детскими делами и заботами. Ирина слушала, улыбалась и ещё крепче прижимала свою егозу.
– Потише и помедленнее, козявка. Мама не понимает ни слова, – смеясь, сказал Михаил, заходя в палату.
«Любимый!» – радостно встрепенулось её сердце на встречу со статным брюнетом, самым родным мужчиной. «Выглядит уставшим, – отметила Ирина, глядя на мужа. Его мягкие черты лица преобразили недельная щетина и круги под глазами. – Бедный мой, как же тебе тяжело!».
– Как ты? – еле слышно спросил Михаил, присаживаясь рядом.
– Нормально, – бодрым голосом отрапортовала Ирина.
В этот момент так и было. Визиты родных людей придавали ей силы. Ради них она из последних сил цеплялась за жизнь. Ирина не давала себе поблажек и старалась сохранять видимость здоровья. Перед приёмными часами она плелась в туалет, мыла голову под краном, надевала парадный халат и улыбалась. До судороги, растягивая рот, пытаясь не выдать страх и отчаяние.
– Я скучаю, – нежно прошептал ей на ушко Михаил.
– Я тоже! Очень-очень! – Ирина обвила руками шею мужа, прижалась, из всех сил стараясь не заплакать. Слёзы никому и никогда не помогали.
Они болтали без умолку, не затрагивая важные темы. Оленька рассказывала о новых друзьях и игрушках, Михаил о домашних делах и общих знакомых.
– Прости, дорогая, но мне пора. В офис надо заскочить и Олю закинуть к бабушке. На выходные в командировку отправляют, так что приду только в понедельник, – извиняющимся тоном проинформировал Михаил, поднимаясь с её кровати. – С твоим врачом парой вопросов перекинусь и поеду.
– Не стоит, – пролепетала Ирина.
Эдуард Афанасьевич говорил с ней утром. Не глядя в глаза, он резюмировал, что экспериментальное лечение, из-за которого Ирине пришлось продать любимую дачу, не помогло, и больше нет необходимости держать её в больнице. «Я не могу им сказать, не сейчас», – с отчаянием подумала она и неожиданно для самой себя соврала:
– Всё отлично. Лечение закончено, наступила ремиссия.
– А что такое ремиссия? – заинтересованно переспросила дочка.
– Это значит, что я скоро буду дома.
– Ура!!! – радостно завопила Оленька.
– Правда? – переспросил Михаил.
– Разве такими вещами шутят, – отозвалась Ирина, пряча взгляд от стыда: «Что я творю? Ведь всё равно придётся сказать… Или нет?».
– Когда тебя забирать?
– Думаю, в понедельник. Проведут дополнительные анализы и вечером отпустят к вам. – Её ложь разрасталась как снежный ком.
– Это просто замечательно! – слишком жизнерадостно воскликнул Михаил.
Ирина кивнула и растянула рот в улыбке. С языка срывается то, что она давно хотела сказать:
– Я тебя очень сильно люблю. Спасибо тебе за всё!
– Перестань, я ничего особенного не делал, – отозвался Михаил, опуская взгляд. – Ты моя жена, и я должен о тебе заботиться.
– Не правда, ты сам знаешь, как многие бросают друг друга в беде. Мне очень с тобой повезло.
– Хватит, мне дифирамбы петь, – грубовато оборвал её Михаил, а потом, словно опомнившись, мягко закончил: – Прости, ты же знаешь, как я не люблю, когда меня хвалят, чувствую себя не в своей тарелке.
– Ага, – поддакнула Ирина и подумала: «Срывается на пустяках. Неудивительно, столько на него всего навалилось: работа, быт, забота обо мне, о дочке… Бедный мой, любимый Мишка, как же я вас всех подвела!».
На её глаза навернулись слёзы, она сжала руки, так, что ногти впились в ладони. «Не смей реветь!» – приказала Ирина самой себе.
– Ириша, точно всё хорошо? – спросил Михаил и пристально посмотрел на жену.
– Да. Иди уже!
– Ну, ладно, – неуверенно протянул он. – Мне, правда, пора.
– Пока, мамулечка! – Оленька быстро чмокнула её в щёку, спрыгнула с постели и исчезла за дверью.
Улыбка сошла с лица Ирины, по лицу заструились слёзы: «Как я им скажу, что надежды больше нет? Я не могу их обречь, смотреть, как я умираю!». Она поднялась с кровати и подошла к окну. Обычно она не смотрела, как муж и дочка уходят, слишком больно и тоскливо.
Оленька выскочила из дверей больницы и полетела навстречу полноватой женщине в бежевом плаще. С такого расстояния Ирина не могла разглядеть лица, лишь вьющие тёмные волосы и яркую красную сумку. «Ксюша? А что она здесь делает? Почему не поднялась? – удивилась Ирина, наблюдая за ними. Вскоре к Оле и Ксюше присоединился Михаил. Дочка скакала впереди, а они шли позади и о чём-то говорили. – Зачем он взял за руку Ксюшу? А вдруг они… Нет! Боже, если меня не станет, им будет только лучше». От осознания данного факта её душа взорвалась от боли.
***
Тёмные кляксы облаков затянули небо и запятнали лазурную воду. Ветер нарастал, радуясь свободе и просыпающейся силе. Ирина стояла на высокой скале и смотрела на море. Красивое, сильное, непредсказуемое. Синее на границе с горизонтом и грязно-коричневое у берегов. Нежное в штиль и грозное в бурю. Её сердце стучало быстрее от любви к водному гиганту.
– Вот мы и встретились в последний раз, – с ласковой грустью прошептала Ирина, отдавая свои слова на волю ветру.
Утренняя лёгкая дрожь на водной глади к вечеру переросла в необузданный шторм. Волны одна за другой с рёвом бросались на сушу и разбивались об острые прибрежные камни на миллиарды сверкающих капель.
«Неотвратимо, – всколыхнулись мысли в её голове, принося затаившуюся боль. – Я безумно хочу жить, но у меня нет шансов… Как вы там мои любимые? Михаил должен вернуться из командировки, а Оленька гостит у бабушки. Завтра они всё узнают. Правильно ли я поступила?».
После ухода дочки и мужа из больницы, Ирина много думала и всё больше склонялась к тому, что необходимо уехать. Она не могла позволить близким людям видеть, как она умирает, страдать от невозможности помочь. Врач поддержал выписку и за небольшое вознаграждение всё быстро оформил. Уже в субботу утром она вышла из больницы, заехала домой за минимальным набором вещей, купила авиабилеты и забронировала номер в гостинице на несколько ночей. Выбор места, лично для неё, был очевиден. Она всегда любила море. На всё это ей хватило оставшихся на карте сбережений от продажи родительской дачи, семейный депозит остался нетронутым. «Им деньги нужнее, а мне… На еду на несколько дней хватит, а там…», – Ирина даже в мыслях боялась оформить в слова крамольные планы. Выходя из дома, она положила на журнальный столик в гостиной прощальное письмо, в котором просила Мишу и Оленьку беречь себя и помнить о её любви.
Общая аура счастья и беззаботности царившая в небольшом курортном городе на берегу Чёрного моря тяготила израненную душу, но Ирина не могла отказать себе в удовольствии провести последние дни, наслаждаясь ярким солнцем и водными процедурами.
Именно шум музыки и общего веселья заставил её двигаться вперёд, навстречу опускающемуся вечернему сумраку. Ирина сама не поняла, как нашла это место, словно что-то внутри неё тянулось к мрачной скале, нависающей над морем. Ветер становился сильнее и проникновенно завывал, вторя бушующей водной стихии и крикам обеспокоенных чаек.
Ирина прислушивалась к окружающим звукам и собственным ощущениям. Сейчас, как никогда, она далека от людей, её душа искала покоя, понимания и сострадания. Человек по своей сути эгоистичная скотина, только близкие способны к самопожертвованию, и то не все.
«Оленька – обожаемый мой цветочек, Михаил, надеюсь, вы простите меня. Вам будет тяжело, но не вините себя. Я сделала выбор. Не держите в душе чувство вины и обиды, они сжигают и без того короткий отпущенный срок… Когда я осознала, что вы научились жить без меня, что Ксюша пытается занять моё место, то чуть с ума ни сошла от боли… Но потом смогла отринуть эгоизм и принять ваше предательство. Я видела, как пропадают неухоженные русые косички дочки, как она стремится поскорее выбежать из палаты и забыть… Про меня. Чуткое сердце знало, что родной Мишка утешился в объятиях другой, но сознание успешно сохраняло иллюзию… Ксюха – лучшая подруга, которая с детства рядом, бок о бок мы прошли школу, делились самым сокровенным и помогали в трудные минуты. Стоит ли винить её, что за столько лет совместной дружбы она разглядела в моём муже прекрасного человека? Одной ногой в могиле, глупо тратиться на мелочные обиды. Живите долго и счастливо», – подумала Ирина, подходя ещё ближе к краю пропасти.
Внизу в разгаре бушевала вечная битва двух непохожих и таких близких стихий. Она влекла и завораживала. Каждая новая волна с завидным упорством наступала с боем на неприступный берег, чтобы погибнуть, а затем вновь возродиться.
«Вот бы и мне так… Раз, и вновь здорова! Стоп! Хватит фантазировать, сказок не бывает. В реальности даже фениксы сгорают без остатка», – горько резюмировала Ирина и полной грудью вдохнула воздух, наполненный вечерней прохладой.
Непередаваемое счастье дышать, ходить, видеть, слышать, просто быть на этом свете. Жаль, что она поняла это слишком поздно, теперь уже ничего не изменить! Нет возможности повернуть время вспять, чаще говорить близким людям, как они дороги, не грустить по пустякам, любить жизнь такой, какая она есть пламенно и беззаветно. В её сердце осталось лишь одно желание – умереть без мук, уйти в мир иной спокойно, остаться в памяти родных не сломленной болезнью.
Волны поднимались всё выше и выше, готовые поддержать и забрать человеческую боль. «Пора, нет смысла тянуть! Один шаг, и я на долю секунды превращусь в птицу, – подумала Ирина. – Всегда мечтала летать».
– А знаете, как местные жители называют эту скалу? – неожиданно раздался приятный мужской голос.
Ирина испуганно вздрогнула и отшатнулась от края. Вниз сорвались несколько маленьких камней. Её глаза проследили их путь, а в голове прошелестело: «Вот так и ты полетишь… Неумело и быстро».
– Они называют её скалой самоубийц, – тихо продолжил он. – Не догадываетесь почему?
Ирина повернулась и посмотрела на незнакомца, нарушившего планы и сокровенность момента. Лунный свет, прорывающийся сквозь облака, позволил разглядеть высокий силуэт стройного мужчины лет сорока с резкими чертами лица. В его позе сквозила напряжённость. От ощущения пронизывающего взгляда и окружающей обстановки женщине стало не по себе.
– Не бойтесь, я не причиню вреда, – сказал незнакомец, приближаясь.
Удивительно, но она безоговорочно поверила и успокоилась. «Его кожа белая как снег, словно он специально прячется от солнца, – отметила Ирина. – Но его это нисколько не портит, наоборот, придаёт изюминку. Красивый, аристократичный и такой живой… Перестань! По мне тоже не видно, что я почти труп… Что ему надо?».
Незнакомец пронзил её понимающим взглядом и тихо, заботливо произнёс:
– Ничего, всё образуется. Пойдёмте ко мне, выпьем чаю, поговорим.
Ирина обескуражено заморгала и принялась вежливо отказываться:
– Что вы…
Мужчина протестующе поднял руку:
– Вас как зовут?
– Ирина.
– А меня… – Он сделал паузу, словно вспоминая своё имя или подбирая подходящее. – Артём. Будем знакомы… Давайте перейдём сразу на «ты»… Знаешь, я сюда как на работу хожу, так сказать, вольнонаёмный психолог, – хохотнул мужчина.
«Странный, – подумала Ирина, но знакомство прерывать не спешила, наоборот, спросила, копируя его тон:
– Так часто прыгают?
Завораживающий зов моря пропал, как, в прочем, и желание подобным образом поставить жирную точку. «Мимолетное помешательство… Да я бы и не смогла. Один раз уже задумывалась о счётах с жизнью. Даже вены пыталась резать, – вспомнила Ирина и грустно улыбнулась. – Смогла только напиться, сделать маленький разрез и грохнуться в обморок от вида крови и нервного истощения. Неразделённая первая любовь. Глупо. Теперь я знаю цену жизни, и это уж точно не разбитое сердце».
– Нет, – ответил Артём. – Куда чаще люди приходят сюда искать ответы, стоя на перепутье судьбы. Они запутались. Им нужен тот, кто способен выслушать и рассудить.
– И вы, то есть, ты решил взять на себя эту роль?
– Можно сказать, что здесь я лечусь от скуки и искупаю вину.
«Интересный мужчина и одет так строго… Весь в чёрном, брюки, рубашка. Не дальновидно, если учитывать здешний жаркий климат, но ему чрезвычайно идёт, – подумала Ирина, отвлекаясь от мыслей о своей незавидной судьбе. – Я мечтала на пенсии поселиться на окраине курортного городка на берегу моря. Чистый воздух, буйство зелени, расслабляющая тишина, особенно когда отдыхающие разъедутся, собственный дом с огородом. Единение с собой и окружающей природой. Вечерами бы обязательно ходила на берег моря и смотрела за горизонт, где вода сливается с небом, где время теряет быстротечность… Эх, всегда знала, что во мне умирает поэтесса. Как благозвучно мыслю… Только не суждено мне дожить до пенсии… Хотя мой собеседник на старца тоже не катит. От силы лет сорок пять. Что он здесь делает? Отдыхает? Гостит у родственников? Нет, иначе бы не маялся ерундой с заблудшими душами, а развлекался на полную катушку. Местный? Тогда почему такой бледный. Скорее всего, живёт здесь набегами, работает удалённо. Приезжает, когда становится совсем невмоготу от бешенного ритма мегаполиса. Возможно, не последнюю роль сыграло здоровье или свирепствующий кризис. Интересно, о какой вине он говорит? Может, сильно обидел кого-то или бросил в тяжёлой ситуации? Или, вообще, убил кого-то или довёл до самоубийства? Тьфу! Опять страсти в голову лезут».
– Ирина, пойдём отсюда.
– Я не из тех, кто ходит домой к первому встречному, – холодно отрезала она.
– Может, стоит начать? – вкрадчиво поинтересовался Артём.
Его приятная хрипотца вызвала у Ирины давно забытое чувство влечения: «Что это со мной? Напоследок гормоны шалят? Странно, такой явной реакции на противоположный пол у меня даже в подростковом возрасте не наблюдалось».
– Я обещаю, что не сделаю ничего, что ты не захочешь.
«Звучит как-то двусмысленно… Хотя чего я боюсь? Стою одной ногой в могиле и беспокоюсь о моральном облике. Глупо! Может, меня останавливает верность мужу? Ещё более глупо, ведь он уже нашёл мне замену… Надо быть откровенной с самой собой, я не желаю возвращаться в гостиницу и оставаться наедине с мыслями и надвигающимся будущим», – подумала Ирина и слишком бодро отозвалась:
– Впрочем, почему бы и не сходить в гости, раз приглашают.
Артём усмехнулся и, развернувшись, направился по узкой тропинке, ведущей к старому кладбищу.
«Милое местечко… Вдруг он маньяк? Какая разница? Наоборот, он возьмёт грех на душу, а я отправлюсь в рай. Правда, я давно не верю во всё это. Бабушка старательно прививала мне знания о Боге, рассказывала о добре и зле, настояла на крещении. Серебряный крестик вскоре переселился с моей шеи в шкатулку, вместе с верой в справедливость. Потеряв отца, бабушку и дедушку из-за пьяного урода на грузовике, я отказалась от просьб к Всевышнему. Поэтому, при любом раскладе для заблудшей овцы место на облаках не найдётся» – подумала Ирина и внезапно перед глазами потемнело.
– Осторожно, – сказал Артём, поддерживая оступившуюся женщину.
«Какие у него холодные руки, – автоматически отметила Ирина. – Видимо, как и я, мается с сосудами. Меня муж часто в шутку называет лягушкой. – Она тряхнула головой, словно собака после купания, избавлялась от ненужных мыслей. – Зачем себя травить? Пустое дело. Живым – чувства, отдых, планы, а мёртвым – белые тапочки и могила с надгробьем. Несправедливо, но реально. Вот, как раз через несколько месяцев или максимум полгода я перееду в подобное место». Она огляделась, вбирая в себя атмосферу мрачного пейзажа. Покосившиеся оградки, облупившаяся краска, кресты в потёках ржавой крови, железные памятники, изредка чередующиеся с мраморными монументами, буйство зелени и почти осязаемая, леденящая скорбь людей по близким, от которой, кажется, даже воздух горчит.
«Если бы кинулась со скалы, то родным не пришлось тратиться на похороны, смотреть, как моё тело погружают в гроб и закидывают землёй, а потом реветь, сотрясаясь в конвульсиях… Они могут представить, что я пропала без вести или что меня украли инопланетяне, вылечили и оставили в качестве питомца. Ерунда! Утопленницы не пропадают бесследно, они всплывают, и их выносит на берег. Кому-то напоследок отдых испорчу… В любом случае, это лучше, чем каждый оставшийся день проходить через принудительное прощание с близкими, – подумала Ирина, доверчиво следуя за Артёмом. – Взять напоследок и замутить интрижку. Чем я хуже героинь романов? Со мной случится неземная любовь, мы будем встречать и провожать солнце, купаться в море, научусь рисовать. Нет, напишу роман, а лучше – поэму. Люди прочитают и скажут: какой талантливый человек ушёл от нас». – Она усмехнулась и спросила:
– Мы долго будем идти по столь неуютному ландшафту?
– Не очень, – ответил Артём, не обернувшись.
Только сейчас Ирина ощутила осторожный шёпот страха. Темнота смыкалась, могилы стояли памятниками смерти и, казалось, наблюдали за ней невидимыми глазами. Ветер неистово трепал одежду и волосы, норовя схватить и утащить за собой.
«Странно, что я ещё не потеряла инстинкт самосохранения», – подумала Ирина, вглядываясь вперёд и пытаясь найти очертания домов.
– Не бойся, мы уже почти пришли, – внезапно сказал Артём.
«Проницательный. Хотя кому комфортно ночью на кладбище? – Ирина передёрнула плечами. – В детстве я обожала читать ужастики, по типу, чёрная простыня, зелёная рука. Дух захватывало от пирожков с человеческим мясом, привидений, вурдалаков и старух, заманивающих в ловушку… А что если? Перестань! Пошла с ним, так продолжай топать ножками, стоило думать раньше. В любом случае от тебя догонит и прибьёт, поэтому не зачем разводить понапрасну панику».
Кладбище осталось позади. Тропинка вела их дальше, поднимаясь, петляя и обходя природные препятствия в виде камней, редких сосен, дубов и почти оборвалась, наткнувшись на стену зарослей вишни вперемешку с шиповником.
– Мы тут пройдём? – выразила неуверенность Ирина.
– Не волнуйся, я прекрасно знаю дорогу… Не первый год здесь живу.
– А там можжевельник или тис ягодный? – полюбопытствовала она, ткнув пальцем влево, сгущающаяся темнота мешала ей разглядеть встречающие деревья и кустарники.
– Не интересовался.
– Зря. Между прочим, можжевельник хорошо обеззараживает воздух, а тис ягодный ядовит. По незнанию, можно съесть ягодку или сделать из веточек шампур для шашлыка и отправиться на тот свет. А ещё из его древесины делают дорогую мебель…
– Красное дерево, – закончил за неё Артём.
– Ну вот, а я хотела блеснуть знаниями… Я экономист по образованию, но занимаюсь флористикой и ландшафтным дизайном. У меня своя фирма, – похвасталась Ирина, забыв о самом главном. Нет уже той жизни. Кончилась. С того самого дня как медики озвучили приговор. Она прерывисто вздохнула, вновь принимая опустошающую мучительную истину. Вести светскую беседу ей расхотелось, но просто развернуться и уйти не получится. Следовательно, стоит взять себя в руки. – А ты чем занимаешься?
– Я? – задумчиво переспросил Артём. – Наверное, художник.
– Наверное? – улыбнулась Ирина.
Его ответ позабавил, и она вновь потеряла оковы, связывающие её со словами врачей. Ей было интересно узнать Артёма поближе. Она словно погружалась в другой незнакомый мир, где люди живут в райском климате и в своё удовольствие, плевав на законы современного бытия – деньги, карьеру, выгодные партии, инвестиции.
– У меня много интересов. Я люблю читать, иногда и сам сочиняю, по настроению способен весь день потратить на поиск кулинарного шедевра, но чаще рисую недурственные пейзажи, – ответил он, на секунду повернув лицо.
Лунный свет скользнул по Артёму, заставив Ирину вздрогнуть. Тёмные глаза мужчины стали золотыми, а зрачки… вытянулись в струну, словно у кошки или змеи. «Боже!» – Она резко зажмурилась и тут же шагнула в острые объятия шиповника.
– Ой! – пискнула Ирина от неожиданности и лёгкой боли: «Теперь с оцарапанной мордой ходить буду… Красавица!».
– Дай, посмотрю, – сказал Артём враз охрипшим голосом.
Ирина вздрогнула и попятилась. Блеск его странных глаз и жадное дыхание поднимали внутри первобытный, почти животный страх. Она хотела побежать, но ноги отказались слушаться, из горла не вырвалось ни звука, хотя всё внутри вопило от ужаса. «Кошмар! Боже, спаси и сохрани», – мысленно повторяла Ирина, словно заклинание.
Его холодные руки нежно дотронулись до её разгорячённой кожи.
– Не бойся, – прошептал Артём ей в самое ухо и слизнул капли крови. – Ты такая сладкая. – Затем резко отпрянул и еле слышно пробормотал: – Чем-то похожа на неё. Неужели, я дождался второго шанса.
«Маньяк, – заунывно пропел её внутренний голос. – Погибну в мучениях, разрезанная на мелкие кусочки. От злого рока не убежишь – мне суждено умереть, корчась от боли».
– Ты дрожишь, – удивился Артём. – Почему?
Она еле разлепила губы и спросила:
– Вы меня убьёте?
– Давно я не общался с людьми, – горько хмыкнул Артём и, отвернувшись, продолжил идти по тропе. – Кстати, мы перешли на «ты».
Ирина должна была убежать, спастись, но зачем-то последовала за ним, словно невидимые нити тянули к мужчине, заставляя не отставать ни на шаг.
– Прости, – тихо сказала Ирина, глядя в его спину.
– За что?
– Не знаю.
Жалость к себе подступала всё ближе, затапливая её сознание, хотелось расплакаться, рассказать о наболевшем.
– Я скоро умру, – выпалила Ирина. – Мне остался месяц.
Артём резко повернулся, она не успела среагировать и налетела на него. «В первый раз встречаю такие необычные глаза. Сначала тёмно-карие, похожие на кусочки мягкого шоколада, в лунном свете золотые с вытянутыми зрачками… Опять я ерунду собираю. Мне это показалось. Сейчас же всё в порядке. Только его глаза, словно впитали тьму, обрели силу заглядывать в самую душу… Брр! В этом мужчине сочетается умопомрачительная притягательность с отталкивающей загадочностью. Он не похож ни на кого из тех, кого я знала… Что он скажет на моё признание?», – подумала Ирина и заметно напряглась.
– Ты этого не хочешь, – задумчиво пробормотал Артём.
Ирина удивлённо вскинула глаза и воскликнула:
– Конечно! Неужели кто-то желает смерти?
«Никто по доброй воле не стремиться окунуться в небытие. Хотя помню, прабабушка постоянно стонала, что устала и хочет отправиться на небеса к своим близким. Её можно понять, остались позади восемьдесят пять лет, счастливое и не очень прошлое, а впереди постоянные болезни и каждодневное сидение на постели. Когда нет здоровья, жизнь теряет краски, но всё равно неимоверно ценна», – подумала Ирина.
– Всякое бывает. – Артём снисходительно улыбнулся и опять пошёл вперёд. – Некоторые устают жить.
«Хоть бы пожалел, – обиженно подумала Ирина. – Я ему призналась, а он… Что я жду? Вопросов? Пустых слов сочувствия? Скажи спасибо, что он не стал вежливо прощаться. Обычно живых мертвецов не любят, от них шарахаются, а дети говорят, что смертью пахнет… Знала ли я, что данная чаша возникнет передо мной и придётся сделать горький глоток? Нет, каждый считает, что с ним ничего плохого не случится, а впереди обязательно счастливое будущее… Я была любима родителями, но их больше нет, меня баловал муж, появилась чудесная дочурка, но в один миг, холодные слова врача оборвали надежду и кинули в пропасть. Я боролась, стиснув зубы, и верила в победу, но ничего не вышло. Передо мной пугающей чернотой развернулась пустота, из которой нет иного выхода».
– Вот и пришли.
Его слова выдернули Ирину из потока мрачных мыслей и заставили заметить большой двухэтажный коттедж из красного кирпича, расположившийся в опасной близости от обрыва. Внизу шумело море. Забора, как впрочем, и участка, не было. Плотным кольцом дом окружила зелёная стена деревьев, скрывая от посторонних глаз.
«Кажется, это плодовые деревья. Только сейчас толком не разглядеть, какие именно. Я бы посадила яблоню, сливу, гранат и, конечно, инжир. Наверное, весной здесь просто дух захватывает от ароматов… А какой потрясающий вид должен открываться из окон, – резюмировала Ирина. – Только я бы не смогла здесь жить, да ещё и постоянно. Слишком уединённо. Мало ли кто может сюда забрести».
– Добро пожаловать в мою обитель, – сказал Артём, гостеприимно распахивая массивную сейф-дверь.
«Настоящая крепость», – отметила Ирина. Она не успела перешагнуть порог, как под ноги бросилась огромная пушистая чёрная кошка. Её раскосые зелёные глаза с оценивающим прищуром смотрели на гостью, а хвост недовольно распушился и ходил из стороны в сторону.
– Эсмеральда, – познакомил Артём.
Кошка мяукнула, потёрлась о ноги хозяина, оглушительно мурча, затем бросила презрительный взгляд на гостью и устремилась на улицу. Против воли губы Ирины растянулись в улыбку: «Надо же так кошку назвать. Неужели в честь героини романа Виктора Гюго? Не перестаю удивляться новому знакомому. Он безусловно многогранная личность, безумно харизматичная и притягательная. Вроде не делает ничего, а меня так и тянет, на манер его пушистой любимицы напроситься на ласку».
– Это мейн-кун? – поинтересовалась Ирина, вспомнив название модной породы больших кошек.
– Нет, – ответил Артём, почему-то усмехнувшись. – Проходи. Чай или лучше вино?
«На юге предпочтительнее пить вино. Полезнее. Тьфу! Я словно издеваюсь над собой. К чему подобные мысли? Да я сейчас могу тоннами гамбургеры есть и «колой» запивать. Со своим здоровьем я носилась как с писаной торбой, баловала его правильным питанием, витаминами, регулярно делала зарядку и не брезговала спортзалом. А в результате оказалось, что главное не это, а судьба… Хватит! Я опять раскисаю. Оставшееся время не следует омрачать подобными рассуждениями», – решила Ирина и ответила:
– Если можно, то бокал красного.
Он кивнул и ушёл, оставив её с интересом осматривать убранство гостиной. «Скорее уж тронного зала. Комната огромная, метров сорок не меньше. Прямо как в поместье графа очутилась. Мебель из красного дерева, журнальный столик с малахитовой столешницей, кожаный диван с креслами, шикарный ковёр, огромный жк-телевизор. Всё так и кричит о достатке владельца. Жаль, освещение от люстры-канделябра слишком тусклое, толком ничего не видно, – вздохнула Ирина, бросая любопытные взгляды на картины на стенах и внушающие книжные шкафы. Она подошла к камину и дотронулась до камня. – Мечта! Придти с мороза, зажечь огонь, постелить рядом плед и смотреть, как пламя лижет дрова и танцует, стремясь вверх».
Артём вернулся с двумя бокалами, штопором и бутылкой вина.
– У тебя здесь здорово. Необычно и уютно.
– Спасибо. – Мужчина улыбнулся, сел в кресло рядом с журнальным столиком и, открыв пробку, разлил рубиновую жидкость по бокалам. – Присаживайся.
Ирина решила устроиться напротив гостеприимного хозяина и села на мягкий диван, отделанный чёрной кожей.
– За знакомство, – предложил он тост.
– За знакомство, – повторила Ирина и пригубила напиток.
Холодное, кисло-терпкое вино приятно освежало и навевало на романтический лад. Приглушённый свет дополнял располагающую атмосферу.
– Ты живешь один?
– Да, уже давно.
– Странно.
– Почему?
– Ты красив, обеспечен, умён, – ответила Ирина, покрывшись лёгким румянцем.
– У меня много недостатков и дурных привычек, – хмыкнул Артём.
Ирина почти физически ощущала скользящий по её телу оценивающий взгляд, сердце норовило выпрыгнуть из груди. «Словно кровь закипает. Боже! Почему я так на него реагирую?» – в очередной раз удивилась она и, опустив глаза на толстый шерстяной ковёр, сказала:
– У каждого есть недостатки, но любящий человек даже в них видит достоинства или безобидные причуды.
– Ты считаешь, что дамы, бегающие за богатством, способны любить?
Ирина задумалась лишь на секунду и ответила:
– Да, но не всех.
– Я не такой доступный, как ты себе представила и не нуждаюсь в бабочках, летящих на яркий огонь.
Она покраснела, запутавшись в попытках понять нового знакомого. Он ей нравился – это факт. Вопрос в другом, чем она привлекла его? «Сейчас моя фигура – наглядная демонстрация анатомии человека, а цвет лица сравним с мыслями, серыми и угнетающими… Раньше я смело относила себя к красивым женщинам. Среднего роста, стройная, с хорошей фигурой и миловидным лицом. Притягательный контраст светлой кожи и больших синих глаз. Одноклассницы часто подтрунивали, что я похожа на ожившую куклу. Меня это расстраивало, хотелось, чтобы парни видели во мне что-то большее. В студенчестве поклонников также хватало, но я предпочла скромного и умного Михаила. Казалось, мы половинки целого».
– А ты?
– Что я? – Ирина оторвалась от воспоминаний и удивлённо посмотрела на Артёма.
– Замужем, влюблена, свободна?
– Всё сразу, – отозвалась Ирина и, повинуясь внутреннему порыву, поделилась краткой историей своей жизни.
