Екатерина Григ
Ангел Автострады

Полная версия

Пролог

Я не помню, кем был и не знаю, откуда взялся: закрываю глаза – ничего. Цветные образы поблекли, будто выгоревшие стекла в старом картонном калейдоскопе. Чем больше проходит времени, тем прозрачнее они становятся. Это хорошо. Это значит, когда-нибудь я освобожусь – от сомнений, сожалений и страха. И мы наконец-то будем только вдвоем: Дорога и я. Хранитель Автострады.

***

Комья снега обрушились с макушки дерева – зябко сегодня. Зима случилась на месяц раньше: землю укутало белым пушистым покрывалом в один момент. На этот раз обошлось без грязной каши и гололеда.

Люблю это время: трасса становится чистой и яркой, как сияющая нить. Хорошо бы лететь сквозь темноту вдоль нее, навстречу снежинкам, полностью растворившись в ночи. Хорошо бы. Но не сейчас. Был сигнал: что-то случится, а раз сигнал – значит, сегодня я занят.

Уселся поудобнее: ветка сосны спружинила, стряхивая остатки снега. Ворона, мирно дремавшая парой метров ниже, недовольно каркнув, сорвалась с места, ухнула вниз, в темноту. Прости, подруга, знаю, что помешал, но я здесь по делу.

Сохраняя равновесие, взмахнул крыльями. Да, крылья. Неожиданно? Пожалуй. Но так уж повелось: каждому хранителю положены крылья. Закон такой, с незапамятных времен. Зачем – не знаю, но в целом, штука удобная – летать можно, или трансформировать. В одежду, например.

Вот только левитировать я умею безо всяких приспособлений, да и не мерзну: сырость чувствую, сквозняки, но лишь как факт – холод и слякоть не приносят мне дискомфорта. Наши говорят: это ощущение – память из прошлой жизни. Рудимент, вроде крыльев.

…Стоп, кажется, вот оно: вдалеке, рассекая тьму, мчится красный автомобильчик. Он еще далеко, но я уже знаю, что угадал. Вот – цель. Приближаю изображение, всматриваюсь: за рулем… девчонка? Откуда она здесь? Лет семнадцати, худенькая – совсем подросток. Пепельные волосы, бледная кожа, а в больших темно-серых глазах… ликование. Слезы и восторг. Счастье. Имя которому – Дорога.

Все ясно. Это – мой человек. И мне ее защищать.

Темноту вдали разрезал свет фар. Рановато – по моим подсчетам, она не может так быстро ехать. Нет, ошибся – фура. Ползет будто гигантская черепаха через заснеженный лес, километров шестьдесят, не больше. А девчонка где-то сзади, сейчас догонит и повиснет на хвосте.

Да, вот она. Снова приближаю изображение: надо же! Угораздило ее: старенькая «Таврия» на издыхании, хорошо бы дотянула до города, а это без малого – сотня верст.

…что же ты делаешь, смертная?

Девчонке надоело тащиться сзади, красный автомобильчик рванул «в обход». Водителю фуры такой расклад не понравился – он поддал газку, слегка рульнул влево. Девчонка переключилась на третью и вжала педаль в пол. На встречке – пока еще далеко – показались огни. И тут я увидел будущее.

…В двигателе машины клинит шестеренку помпы, рвется ремень, автомобильчик теряет скорость. Она все еще отчаянно жмет на газ, а ее глаза уже слепнут от дальнего света большого автобуса.

Дальше все как всегда, «по сценарию»: искореженный металл, крики, боль, кровь, огонь, мигалки, врачи, больница, «Простите, мы не успели».

Странно, что Моро до сих пор не объявился. Или – это знак?

Я ринулся вниз – лицо обожгло ветром, – наперерез прямо к фуре, слегка придержал ее, а потом на полной скорости подтолкнул «Таврию». Успел! Автомобиль выскочил вперед, а девчонка – молодец! – вырулила на обочину. Там и притормозила.

Фура с воем пронеслась мимо, прогрохотав, скрылся вдали автобус, девчонка осталась одна. Что дальше?

Поднялся повыше, прислушался: она пыталась завести двигатель – тщетно. Что ты шепчешь, зачем уговариваешь – машине кирдык. Телефон есть? Звони друзьям, родителям кому-нибудь-там-еще, пусть спасают, сколько можно с тобой возиться?

Словно услышав, девчонка вытащила из кармана телефон. Включила фонарик и выбралась наружу – длинные волосы разметало ветром. Откинула крышку капота, уставилась на двигатель. Посмотрела, нырнула в салон, вернулась. Что это? Зачем тебе свечник? Вот упрямая!

И тут рядом притормозил «Жигуль».

Как я не заметил их раньше? От них несло – опасностью, насилием и смертью. Заведенные, агрессивные, ищут приключений. Не нужно быть хранителем, чтобы понять: и водитель, и пассажир – в доску. Как раз до такой степени, когда все трын-трава, главное – рефлексы.

– Смотри, кто тут у нас!

– Тебе помочь, сладенькая?

Девчонка растерянно улыбнулась, и, прижав свечник к груди, отступила. Чуть не упала, по колено провалившись в сугроб. Парни заржали.

…Ну всё, мой выход.

Глава 1

Так и знала, что встряну – было с утра мерзкое предчувствие, сердце обрывалось и перехватывало дыхание. А потом еще раздавленная кошка на выезде из Аннинска – жуткое зрелище, плохая примета из моего личного набора примет. Впрочем, я думала, будет хуже. Хотя… ну что может быть хуже, чем встать вот так на морозе посреди трассы? Ладно, хоть под фуру не влетела, а ведь могла – машина почти встала, только потом из последних сил рванула на обочину. Она меня никогда не подводит, хорошая моя. Теперь еще бы понять, почему заводится.

Включила аварийники, дернула рычаг капота, толкнула дверь и почти выпала на улицу. Ох, до чего же холодно! Еще вчера термометр показывал плюс три, а сегодня минус пятнадцать и все замело снегом. Так может быть только в Сибири – резкоконтинентальный климат… Ладно, ерунда, сейчас самое главное – завестись.

Я ни на секунду не допускала мысли, что машина сломалась – этого просто не может быть. Никакой паники, Алька, сейчас все заработает…

…А если нет? Так, молчи!

Хуже всего – родители не знают, где я. Мама в Питере, у нее очередной полугодичный контракт с рекламным агентством. А папа уехал к другу на дачу погостить. Там речка рядом: зимняя рыбалка и все такое. Взял с меня клятвенное обещание, что не буду сильно гонять, и со спокойной душой свинтил. Еще бы, разве могло ему прийти в голову, что дочь уедет за триста километров? Да-а-а, боюсь разборки мне не избежать.

Плюс ко всему еще и знакомые – теперь точно начнется: «мы тебе говорили, на этой развалюхе ездить нельзя, не позорься со своим «Запорожцем». Что б они понимали в дорогах и машинах…

Ох, а ведь отец может «Таврию» отобрать – за обман… Нет, даже не думай об этом, Алька, лучше делом займись.

Откинув крышку капота, я заглянула под нее. Папа говорит: если машина не заводится, сначала надо проверить свечи. И что тут у нас? На первый взгляд, выглядит обычно, но кто его разберет? Метнулась в кабину, достала свечник, вернулась на свой «пост». Наклонилась над двигателем, дернула провод с одной из свечей, крутнула ее ключом. Серо-белый цилиндрик пошел легко, как по маслу, несколько оборотов и – выскользнул из гнезда. Теперь бы еще выяснить, рабочая свеча или нет. Рассмотрев ее со всех сторон, я поняла, что не понимаю – ни-че-го. И неудивительно, ведь ремонтом машины всегда занимался отец, я технической стороной никогда не интересовалась. И попробуй теперь разберись, чем отличается «живая» свеча от «мертвой».

Почувствовав приближение паники, постаралась отбросить плохие мысли. В конце-концов, у меня есть запасной комплект, буду менять свечи по очереди – вдруг чудо случится и «Таврия» заведется.

Размышления прервал шум мотора: прищурившись, я уставилась на трассу. Ждать пришлось недолго – из темноты показался «Жигуль». В автомобиле орала музыка и двигался он на удивление медленно: решись я – успела бы выскочить на дорогу, проголосовать и попросить у водителя помощи. Но, справившись с первым порывом, я приказала себе оставаться на месте. Ночь, лес, кроме меня ни души – мало ли что. Снова склонилась над двигателем – как можно ниже – может, не заметят?

Зря старалась. Водитель все равно притормозил – полюбопытствовать, а потом заметил – меня.

Дверь «Жигулей» приоткрылась, от музыки зазвенело в ушах: что-то попсовое, в ночной тишине загремело эхом со всех сторон. Сначала обрадовалась – все-таки первые встреченные мною люди в этом лесу, но мгновением позже поняла: вот теперь-то я точно… влипла.

Они были пьяны – оба. И похожи, как братья – дурной огонек в глазах, крепкие, коренастые, бритоголовые, один чуть выше другого. Несколько мгновений незнакомцы рассматривали меня, потом синхронно осклабились.

– Серый, ты посмотри, кто тут у нас есть! – Заорал тот, что пониже, пихнув приятеля локтем, – У-ти какая, киса! Тебе помочь, сладенькая?

– Давай, Паха, в машину ее, – подхватил второй. – Девочку согреть надо… растереть, приласкать!

Парни заржали и двинули ко мне.

– Н-нет, спасибо… – я отшатнулась назад и по колено провалилась в сугроб. Это показалось им особенно забавным:

– Ты нас боишься? – проблеял высокий, – Не бойся, мы будем очень не-е-ежными.

Они схватили меня за руки, выдернули из снега, подтолкнули к «Жигулям». От ужаса замутило, свечник упал под ноги, я рванулась от них, вцепилась в дверь «Таврии».

…И тут появился он.

Я так и не поняла, откуда в этом кошмаре возникло еще одно действующее лицо – парень словно вышел из воздуха. Или, если быть точнее – из леса. Он двигался в сторону дороги легко, не проваливаясь в сугробы, словно снег сам выталкивал его на поверхность. В тоненькой курточке, джинсах, кроссовках, высокий и хрупкий – не чета пьяным гопникам. Но, несмотря на контраст, напуганным он не выглядел. Остановившись, парень прищурился и, кивнув мне, как старой знакомой, спросил:

– Что здесь происходит?

– Это еще кто?

Серый и Паха тупо воззрились на незнакомца.

– Ты че пришел? Тебе че надо?

Он снисходительно улыбнулся и медленно, словно детям, объяснил:

– Я – ее друг. Мы торопимся. Да и вам пора – домой, баиньки.

– Че ты сказал? – взвился Паха, – Жить надоело?

Незнакомец повернулся ко мне и кивнул в сторону «Таврии».

– Иди в машину, Аля. Замерзнешь

Ужас стал отпускать, как оглушенная, я побрела к пассажирской дверце. И вдруг споткнулась на ровном месте: Как он меня назвал? Откуда он знает?!

Захлопнув дверь в кабину, уставилась в окно. Казалось, все трое мирно беседуют: мой спаситель что-то тихо говорит, а те, даже не думают спорить, лишь кивают часто-часто, как послушные ученики.

Разговор длился недолго – всего пару минут. А потом незнакомец, замолчав, повернулся к «Таврии». И тут случилось невероятное – Серый бухнулся на колени и… попытался поцеловать ему руку. Это стало последней каплей – я немедленно провалилась в забытье.