Екатерина Лабазова
КОЛОДЕЦ
Маша отвела взгляд от пламени, куда до сих пор, не отрываясь, пристально и даже кажется, не мигая, смотрела, и открыто взглянув в глаза Михаилу, после недолгого молчания ответила:
– Секрет. Но я скажу тебе. Если бы не эти события, то, наверное, не сказала. А сейчас скажу. Возможно, буду жалеть. Но скажу. Моей второй мечтой всегда было стать твоей женой. – После этого признания Маша развернулась, и не глядя на Михаила, ушла в свою келью, плотно притворив за собой массивную дубовую дверь.
Михаил, как громом пораженный, остался стоять в коридоре «женского» крыла, который сейчас освещался лишь отсветами уже угасающего пламени печи. Смущение, какая-то невесомая радость, надежда и уверенность ожили в душе мужчины от такого неожиданного признания своей подруги детства, его Мышки-норушки. Эмоции, переливаясь одна в другую, словно жили своей жизнью. В конце концов, в его душе родилось новое, ранее неведомое его взрослой жизни переживание, которое Михаил определил для себя, как предвкушение чего-то очень уютного, светлого и радостного. Он легко улыбнулся, закрыл дотопившуюся печку, и вернулся в свою келью.
…Поняв бесплодность своих попыток заполучить недостающую часть информации о предмете, который позволил бы безраздельно господствовать над людьми планеты Земля, Сатана, Злобный Падший Дух, дабы утолить свою жажду злобы призвал Великого Князя одного из земных народов:
– Великий Князь, скажи, ты уже погубил вверенный тебе мною народ? Он уже полностью заражен тобой и поглощен злобой, враждой и ненавистью?
– Да, мой Царь. Большинство людей из того народа уже приняли меня в свою душу. Там уже нет больше единой земной церкви. Во главе того народа мной поставлен безумный правитель. А сам народ живет в постоянном страхе и скорбях.
– Ты принес мне хорошую весть, Великий Князь. Теперь я хочу, чтобы ты выбрал в том народе того, кто заменит мне моего предыдущего избранника. Он не оправдал моих надежд. Оказался трусом, и сбежал обратно из своей страны, когда понял, что купить ту вещь, которую я ему поручил, он уже не сможет. Но я его достану везде. Никому из людей я не прощал отступления от меня. Каждый из таких людей, кто захотел обмануть мое доверие, всегда умирал. И этот от меня не уйдет. Он и его женщина, которая удрала вместе с ним, когда ее папаша отдал душу. Мне же и отдал. Ха-ха-ха-ха-ха…
…Утро нового дня Михаил встретил с тем же радостным предвкушением чего-то нового и светлого. Он с непривычной для него теплотой вспомнил признание Маши, которое она сделала, возможно, лишь под влиянием последних событий их общей жизни. Но, тем не менее, сделала. И это новое знание, как бальзам, оживило душу Михаила, и вернуло ему памятные, но забытые за суетой чувства к своей соседке-мышке: желание оберегать, утешать и защищать ее, быть для нее отважным и непобедимым героем, делиться с ней самыми своими сокровенными мыслями и желаниями, а в ответ выслушивать ее сокровенные желания и мысли. Он с удивлением осознал, что ни одна женщина в его юношеской и взрослой жизни не вызывала таких чувств и желаний. Видимо, девочка Маша еще тогда, в детстве, раз и навсегда узурпировала их. Неожиданно он подумал: «А ведь лучшей жены для меня и быть не могло. И сейчас не может. Если, конечно, она осталась той же… Норушкой», – с улыбкой докончил свою мысль аналитик. Бережно сохраняя в своей душе новое трепетное чувство, Михаил отправился на поиски предмета своих мыслей. Маша встретилась ему у входа в гостиницу:
– Я ходила к настоятелю, взяла благословение помогать мыть и украшать храмы к Вербному воскресенью и Пасхе, да готовить гостиницу к приему паломников. – Маша старательно не смотрела на Михаила, подробно рассказывая, как проходят дни Пасхи и всей Светлой Седьмицы в монастыре, как торжественны и праздничны Богослужения в храмах, как организуют расселение и питание гостей.
Михаил понимал смущение и стыдливость женщины, и не стал напоминать о ночном разговоре. Он с неподдельным вниманием выслушал Машу, а затем неожиданно спросил:
– Маш, у тебя в келье много книг о православии. Можешь мне дать что-нибудь почитать?
– Конечно, – не задумываясь, улыбнувшись, ответила та. – Идем, прямо сейчас и подберу что-нибудь.
Они вместе направились к келье Маши, а по пути Михаил задал еще один вопрос:
– Можно ли как-то устроить, чтобы я тоже участвовал в подготовке к праздникам? Может, мне присоединиться к рабочим, которые мастерские ремонтируют? Когда-то подростком я неплохо ладил с молотком и малярной кистью, – улыбнулся Михаил.
– Думаю, что можно. Надо только взять благословение у отца эконома, – ответила Маша.
Так для нашего героя началось время зарождающейся новой жизни: утренняя побудка по колокольчику дежурного послушника с обязательным ответом через закрытую дверь «Аминь», трудничество в монастыре, великопостные трапезы, чтение богословских и святоотеческих книг, обязательная общая вечерняя служба в храме монастыря. Михаил периодически ловил себя на мысли, что такая жизнь ему совсем не в тягость. Поразительным для него было то, что он попал в мир, в котором денег будто бы и не существовало вовсе. Еда и кров в монастыре были бесплатными. Оплатой за эти блага Михаил считал свой труд вместе наемными рабочими. И этот бартерный обмен нисколько не унижал его. Не приходили Михаилу и мысли употребить в пищу что-то отличное от того, что подавали в трапезной. Хотя в эти дни Великого Поста пища даже для трудников и наемных рабочих монастыря была исключительно постной.
Мария и Михаил все следующие до Пасхи дни встречались только в Трапезной, да на храмовых Богослужениях. Ни тот, ни другая, не возвращались больше к разговору о тайной Машиной детской мечте быть женой Михаила. Но каждый из них понимал, что сказанное Машей произвело в душе обоих необратимые последствия, и разговора об этом будет не избежать. В день Вербного Воскресенья, после праздничной службы Михаил подошел к Марии и задал неожиданный для нее вопрос:
– Маш, скажи, а где здесь можно взять чистые листы бумаги и ручку?
– Много? В мир написать хочешь? – полюбопытствовала Маша.
– Нет, сказку записать хочу. Сказка у меня придумалась. Хочу записать, чтобы не забыть что-нибудь важное. – Затем, смутившись, продолжил. – Ну, и обещание бабушке надо начинать выполнять. Как думаешь?
Маша покраснела от неоднозначности реплики Михаила и ответила:
– Попроси у отца Василия. Это помощник эконома. Помнишь, он нас провожал к настоятелю в первый день?
Михаил вспомнил поразившего его своей молодостью монаха и утвердительно кивнул. Не сумев преодолеть свое любопытство, Маша спросила:
– А о чем твоя сказка? Скажешь?
– Ну, она пока только в идее и нескольких сюжетах. Но тебе скажу. История эта про одну сказочную бабушку, у которой жили начинающие волшебники-внуки: мальчик десяти лет и пятилетняя девочка. – Михаил, довольный произведенным на Машу эффектом, развернулся и, весело тихонько насвистывая, отправился искать отца Василия…
…Так прошло еще шесть дней Страстной недели, которые, если чем и отличались от предыдущих дней поста, то только еще большим усердием монахов в молитве, еще более строгим постом, и характерными только для этого времени поста Богослужениями. В остальном устоявшийся порядок жизни насельников ничем не изменился. В день Великой Субботы вернулся из своего уединения духовник Маши – батюшка Серафим, чтобы возглавить праздничное пасхальное Богослужение в центральном храме обители. Уже после обеда в монастырь начали прибывать первые паломники, и Маша с усердием принялась размещать тех, кто собирался остаться в монастыре на один или несколько дней, в гостиничные номера, которые в отличие от келейных номеров маленькой гостиницы, имели большие комнаты с двухъярусными кроватями. Маша знала, что местное население, в том числе и работники санатория, приходят лишь ближе к десяти часам вечера, когда начинают читаться деяния Святых Апостолов, да к началу ночной праздничной Пасхальной службы. Она с опаской ожидала этого времени, боясь, что те, кто преследовал ее и Михаила почти три недели назад в подземном ходе, захотят воспользоваться тем, что в монастырь можно свободно попасть в эти дни, и отыщут здесь их с Михаилом. Лишь мысль о том, что батюшка Серафим благословил их жить в монастыре именно до этого светлого пасхального дня, придавала Марии уверенности, что именно к этому сроку должно все устроиться именно таким образом, что они смогут вернуться к своей обычной жизни. Как именно устроиться, об этом Маша не задумывалась, справедливо считая, что это не ее дело. Да и понимая бессмысленность таких мыслей и переживаний, ведь повлиять на множество не зависящих от нее событий она все равно не могла никаким образом. Маша видела, что и Михаил заметно нервничает, постоянно приглядываясь к прибывающим паломникам. Однако оба избегали говорить об опасности быть пойманными при открытых воротах монастыря.
В одиннадцать часов вечера в центральном храме монастыря началось Богослужение Пасхальной ночи. Огромное число мирян прибыло к этому торжественному моменту в обитель. Двенадцатичасовой крестный ход не смог вместить всех желающих принять в нем участие. Лишь небольшая часть паломников присоединилась к священнослужителям и монахам, идущим с хоругвями и лампадами под торжественный колокольный трезвон вокруг здания храма. Остальные верующие остались стоять на большой празднично освещенной центральной прихрамовой площади. И вот двери храма затворились, священники пропели по очереди Тропарь Пасхи. Лица всех без исключения присутствующих в этот торжественный момент перед закрытыми дверями храма, засияли открытой неподдельной радостью. Двери храма отворились. Все насельники монастыря и паломники под пение Тропаря: «Христос Воскресе из мертвых!» устремились внутрь. Началась Светлая Пасхальная Заутреня, во время которой много раз звучало жизнеутверждающее «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!». Лишь один раз в году уединение лесной монастырской тишины нарушалось этим радостным людским многоголосьем.
После пасхальной заутрени, выходя из храма, Михаил заметил Машу, которая, по-видимому, разыскивала его. Лицо ее было напряженным, она то и дело оглядывалась по сторонам, с трудом пробираясь через плотную людскую толпу. Михаил поднял руку и замахал, чтобы Маша увидела его. Через какое-то время она обратила внимание на подающего ей сигнал Михаила и с еще большим рвением стала пробираться в его сторону. Михаил так же поспешил ей навстречу.
– Все закончилось, – выпалила Маша, как только оказалась рядом с Михаилом.
– Что закончилось? – Не совсем включился Михаил в обычную жизнь после заутрени.
– Все! – повторила Маша. – Я сейчас разговаривала с нашим санаторным врачом. Ну, ты еще его Чеховым окрестил. Так вот он мне рассказал, что, пока нас не было, там произошло столько событий, – разгорячено и эмоционально частила Маша. – Во-первых, случился пожар, и сгорел мой «теремок». Во-вторых, от обширного инфаркта умер спонсор, который финансировал мои исследования, а его дочка сразу же со своим хахалем сбежала за границу, даже ребенка с собой не взяла. Директор санатория после всего этого тут же уволился и куда-то уехал. Его все ищут. Начальник службы безопасности тоже уволился. А тот… мой приятель-программист… ну, которого мы… в-общем, он, оказывается, от сердечного приступа умер. Его не убивал никто. Мы можем с тобой возвращаться. Слышишь? Нам больше ничего и никто не угрожает! – Теребила за рукав Михаила Маша и продолжала возбужденно тараторить. Потом посмотрела внимательнее в глаза Михаилу и осеклась. Она вдруг вспомнила, что ее спонсор – это тесть ее друга, а дочь спонсора – его жена.
– Ой, – растерялась Маша и даже, как будто, присела от неловкости. Она отпустила рукав куртки Михаила и добавила: – Извини. Я совсем очумела от радости. Прими мои соболезнования…
– Не извиняйся. Соболезнования принимаю. Но эти люди уже не имеют ко мне никакого отношения. Они отказались от меня и от моих услуг еще… в той, прошлой, жизни. Я правильно понял тебя, что дочь моей бывшей жены осталась одна?
– Да. – Растерянно подтвердила Маша. Твоя жена… бывшая жена сбежала, а ребенка с собой не взяла. Так мне «Чехов» сказал.
– Тогда нам надо поспешить. Дочка совсем одна теперь там осталась. – И на недоуменный взгляд Маши пояснил. – Юридически я являюсь отцом ребенка моей бывшей, хотя биологически она и не моя дочь. Думаю, что никаких сложностей забрать ее не должно возникнуть. Она хорошая девочка, вот увидишь. – Пообещал Михаил Маше.
– Когда увижу, – глупо спросила Маша?
– Как когда? Когда мы с тобой заберем ее себе. В наш дом. Ты ведь не передумала стать моей женой? – спросил Михаил ошалевшую от стольких событий за небольшой промежуток времени Машу. И продолжил: – Думаю, юристы быстро утрясут все формальности по моему разводу, и мы сразу с тобой поженимся и, конечно, обвенчаемся. Согласна?
– Согласна, – только и смогла вымолвить та. Из глаз ее потоком хлынули слезы облегчения и радости. Михаил обнял и крепко прижал к себе потрясенную Машу.
Когда Маша немного пришла в себя, они вернулись в гостиницу, чтобы собраться в дорогу. Затем они нашли отца Серафима, получили благословение и покинули гостеприимный монастырь, чтобы вернуться в привычную, но уже другую, новую для них, жизнь.
Возвращаться они решили той же дорогой, какой пришли. Через Монастырскую горку. Когда они поднялись по крутому склону горы к гроту, Михаил снова, как и первый раз, оглядел все нетронутое лесное пространство, видное до самого горизонта. Потом обратил внимание не другую гору, на которой, по словам Маши, находился тот самый, Чёртов колодец.
– Смотри, а сегодня огонек не светится. И тумана нет, – обратился он к Маше.
– Ничего удивительного. Ведь сегодня Пасха. Христос Воскрес! Ад разрушен! Сатана посрамлен! На всю Светлую седьмицу каждый год этот колодец становится абсолютно безопасен, как ягненок. Можно даже жить там эту неделю, ничего не опасаясь.
– Что-то не хочется, – ответил Михаил. – Даже подходить близко к ним не стоит. Ну, что, идем. – Предложил Михаил, устремляясь к гроту.
– Подожди. – Маша остановила Михаила. – Надо немного подождать.
– Чего? – Удивленно спросил Михаил.
– Увидишь, – улыбаясь, загадочно ответила его спутница.
В этот момент восточный горизонт осветился первыми восходящими лучами Солнца. Окружающая природа будто замерла. Даже птицы перестали перекликаться. Постепенно солнечный диск полностью показался над горизонтом. Но что это было за Солнце. Оно жило. Оно играло, изливая из себя волны света и меняя форму. Оно ликовало! Оно торжествовало! Так вся природа и само Солнце приветствовали Воскресшего Спасителя! Михаил не мог оторвать взгляд от чуда солнечных переливов. Он как завороженный смотрел и смотрел. И вдруг с необычайной сокрушительной силой Михаил ощутил в своей душе самую настоящую весну. Именно в душе, а не вокруг. В этот самый миг Михаил понял, что в нем что-то кардинально и навсегда изменилось. Что прежним он уже никогда не будет. А Маша стояла рядом, все понимая, и тихо радовалась, переводя взгляд, то на Солнце, то на ее когда-то потерянного, но вновь обретенного единственного мужчину.
Вот, дорогой мой читатель, и подходит к концу наша сказочная история. Про то, как Злые духи преисподней попытались испортить жизнь моему другу, а, возможно, даже убить его. Да про то, как чудесным образом удалось ему избежать этой смерти и найти свое истинное счастье. Сколько в этой истории вымысла, а сколько правы, решать тебе, мой любимый читатель. Только, если ты повнимательнее присмотришься к жизни знакомых тебе людей, то наверняка обнаружишь подобную, а может быть даже и более невероятную историю. Не сомневаюсь так же, что ты заметишь и людей, в душе которых стоит свой такой «Чёртов колодец». Но найдутся люди и с противоположным, живительным, источником-колодцем в душе.
А наши герои благополучно вернулись к обычной своей жизни. Михаил забрал приемную дочь к себе. Вскоре он оформил развод и женился на Маше. Поселились они все в отремонтированном и обновленном бабушкином доме. Соседнюю усадьбу, где стоял дом родителей Маши, они тоже облагородили и объединили со своей. Оба внука выполнили каждый свое обещание бабушке. Михаил стал-таки писать сказки, которые совсем скоро стали очень популярны. Маша продолжила заниматься психологией, используя сборы трав собственного приготовления для травяных чаев, которые помогали ее пациентам быстрее и результативнее решать свои проблемы. Бабушкин, а теперь и наших героев, дом наполнился множеством новых людей и событий.
Бывшая жена Михаила с ее первым мужем вскоре после оформления развода с Михаилом, так и пропала за границей. Никто не может сказать, где они, и что с ними. Бывший директор, переждав время, вернулся из своего потайного уголка, в котором скрывался. И теперь служит управляющим в другом санатории, так как прежний оказался заброшен и никому не нужен. Во всех его постройках внезапно обнаружился густой слой черной плесени, от которой ничем так и не смогли избавиться. Она каждый раз снова и снова проявлялась на стенах, полах и даже потолках зданий. Полностью отстраивать новые здания оказалось нерентабельным, поэтому люди благоразумно решили покинуть это отравленное место. Формальной владелицей банка, в котором раньше служил Михаил, после смерти его бывшего тестя и пропажи его бывшей жены, в конце концов, оказалась приемная дочь Михаила, как единственная наследница контрольного пакета акций. Михаил предпочел сам не возобновлять свою работу в качестве управляющего. Лишь исполнял роль опекуна своей юной дочери-акционерки. Заповедный лесной уголок русской глубинки остался прежним. Все так же живет монастырь, и все так же усердно молятся в нем монахи. По-прежнему стоят, обитаемые людьми, небольшие разбросанные по округе деревеньки. Продолжает функционировать и корпус НИИ. И все так же бдительны охранники на КПП при въезде в заказник.
Но так же и время от времени из глухой чащи леса на лысой вершине горы, где стоит Чёртов колодец, раздается, похожий на человеческий, крик неизвестной болотной птицы.
