Екатерина Оленева
Стальные сети
– Ваше Высочество, так не куда не годится. Где ваши куртуазные, рыцарские манеры? Я – дама в беде, находящаяся под вашим покровительством, я нуждаюсь в отдыхе…
– И получите его, обещаю. По крайней мере, препятствовать вашему сладкому сну я точно не буду. Всего-то и нужно поцеловать меня, и вечер подойдёт к концу.
Взгляд у принца был тяжёлый, по-мужски жаркий, обволакивающий. Он явно не собирался сдавать ей эту дуэль… и, хотя игра в гляделки была любимой игрой Вильмы, в этот раз она сдалась первой.
Поднявшись, он протянул Вильме руку. Поколебавшись, медленно и неуверенно, она вложила в его раскрытую ладонь свою и, как только их пальцы соприкоснулись, принц, ловко притянул девушку к себе.
Как только он поцеловал её, время остановилось, а земля поплыла у Вильмы под ногами. Всё вокруг растворилось, остался лишь вкус, мягкость и тепло его губ, ощущение твёрдых мышц под руками, нечто волнующее и опасное, что Вильма ощущала бёдрами несмотря на пышный ворох своих юбок. Внизу живота появилось томление. Хотелось, как кошка, прогнуться в спине и застонать.
Будь Вильма опытнее, возможно, ей было бы сложнее противостоять соблазну, но будучи девственницей, она испуганно отпрянула.
Принц попытался её удержать, но девушка принялась вырываться всерьёз. К чести Его Высочества, попытка удержать девушку была продиктована затуманенным страстью рассудком, а не желанием воспользоваться ситуацией. Поняв, что Вильма сопротивляется всерьёз, он нехотя разжал кольцо рук, позволяя ей высвободиться из клетки своих рук.
– Простите! Я не хотел испугать вас.
– Я не испугалась, – солгала Вильма.
Хотя, почему – солгала?..
– Понимаю, что моё поведение на руинах могло внушить вам ложное впечатление, что я легкодоступная женщина и со мной можно позволить себе вольности, – обиженно проговорила она, – но, уверяю вас, это не так.
– Все женщины время от времени позволяют себе вольности.
– Я – не все!
Вильма чувствовала себя скованно и странно. Её смущали собственные чувства, приводило в растерянность испытанное томление, желание, чтобы принц продолжил её целовать; раздражал страх перед тем, что он сочтёт её слишком доступной и, одновременно с тем, она меньше всего на свете хотела показаться маленькой, неопытной, провинциальной девчонкой, но подозревала, что именно так в его глазах она и выглядит. А так хотелось показаться роковой, умной, страстной, невинной и недоступной!
– Уж поздно, ваше высочество. Мне пора.
– Вас проводят до вашего шатра, леди Чарис. Спокойной ночи. Надеюсь, ваши сны будут приятными.
– Как и ваши.
Ей хотелось, чтобы он сказал что-нибудь ещё, попытался как-то удержать её рядом с собой, но принц молчал. Не оставалось ничего иного, как уйти.
ГЛАВА 7
Вильма проснулась от ощущения чего-то неправильного и жуткого. Будто в продолжении кошмарного сна тянулся неприятный, металлический скрежет, напоминая оглушительное эхо далёкого камнепада. Звук вибрировал, как от натянутой струны, рычал и…
Вильма села на ложе, застланном волчьими шкурами, внезапно осознав, что звук этот существовал лишь в её воображении – на самом деле вокруг царила тишина. Внезапная, абсолютная, невозможная тишина, которой в лесу просто неоткуда взяться: ветер, волки, людские голоса, конское ржание – всё не могло исчезнуть в один миг. Куда подевался мир? Куда подевались звуки?
«Может, я ещё сплю?», – подумала Вильма.
– Констанс? – встревоженным шепотом позвала она.
Чья-то ладонь зажала ей рот. Вильма возмущённо замычала от испуга, пытаясь высвободиться.
– Умоляю, тише моя госпожа.
– Констанс?.. Что ты делаешь?!
Служанка тяжело, будто только что бегом бежала по узкой лестнице вверх.
– Что происходит? – зашипела Вильма.
– Госпожа моя, что-то очень нехорошее. Не выходите из шатра!
Однако Вильма, рассудив, что, если опасность действительно существует, матерчатая стенка её всё равно не спасёт, змеёй выскользнула наружу.
– Вильма! – сдавленно крикнула Констанс вслед.
Лагерь купался в лунном свете, таком ярком, что оставалось лишь удивляться, как его источником могла быть луна, нависшая над лагерем тонким, острым серпом.
Всё вокруг светилось серебром. Необычным и пугающим было то, что месяц освещал лишь место стоянки, а дальше, вдоль опушки, свет обрывался, как ножом отрезанный. Бело-синие тени в нём выглядели чёткими, словно каждую обвели чёрным контуром.
Обычно свет успокаивает, но этот будоражил, вселял в сердца тревогу.
Свет освещал опустивших морды, лошадей; освещал спящих людей, рассыпавшихся по всей поляне, кто где стоял, будто поражённых магическим мороком.
Первое, что приходило в голову – сонный порошок, зелье, заклятие. Все люди, сопровождающие принца и Вильму, погрузились в тяжёлое лунное забытье, бодрствовали лишь Вильма, сам принц и его юный паж. Принц и юный слуга стояли в центре лагеря, держа в руках перед собой мечи. У мальчишки оружие заметно подрагивало.
Проследив за взглядом пажа, Вильма поняла, что рождает в нём испуг – он глядел на тени. Сквозь яркие, потусторонние полоски света они протягивались из темноты, то раздуваясь, словно капюшон у кобры, то сжимаясь, становились почти невидимыми.
Тени двигались сами по себе, разрастались, ветвились, как молния во время грозы.
– Что же там творится, госпожа, а? – услышала за спиной Вильма голос верной Констанс.
Её верная нянька был четвёртым человеком, кого не поразил колдовской недуг.
Ответа на вопрос у Вильмы не нашлось, да и дать бы его она не успела.
Одна из теней «дотянулась» до распростёртого на земле человека и «вошла» в него, сначала окружив чёрным облачком, потом втянулось внутрь тела, заставив человека несколько раз конвульсивно дёрнуться. Поражённый тенью он медленно, как сомнамбула, поднялся на ноги, всем своим видом напоминая марионетку, которую дёргают сверху за верёвочки.
Самое жуткое – глаза у поднявшегося светились, мерцали и переливались тем же лунным белым сиянием, что заливал всю поляну.
– Святые угодники! – охнула Констанс.
А с земли поднимался уж второй, третий – десятый «луноглазый».
– Вильма! – властно окликнул девушку принц, протягивая к ней руку, призывая прийти к нему, но между ними лежало пространство, где копошились люди, поднимаемые с земли луной и тенями. Пока ещё, слава богу, они двигались совершенно бесцельно и не проявляли агрессии.
Спящие всё поднимались и поднимались.
Схватив Констанс за руку, Вильма рванулась к мужчинам, стоящим в центре лагеря. Теперь они, четверо, стояли спина к спине. Мальчишка паж дрожал, как осиновый лист на ветру. Вильме даже казалось, что она слышит, как стучат его зубы, выстукивая барабанную дробь со страху.
– Что происходит? – шёпотом спросила она у принца, не слишком, впрочем, надеясь на ответ.
И правильно делала, что не надеялась – никто ей и не ответил.
Несколько человек так и остались лежать на земле. Тени, несколько раз попытавшись их атаковать, откатились, как волна, но большинство «восстало».
Поднимаясь, сверкая бело-синей пустотой в широко распахнутых, ничего не видящих глазах, чёрные, как ночь, фигуры, окружали их со всех сторон. Безмолвные, неподвижные, словно статуи, они ничего пока не делали, просто стояли, покачиваясь, как деревья, раскачиваемые ветром, на которого, к слову, не было даже намёка. Было так душно, будто их укутало одеялом или грозовым облаком.
Атмосфера весьма напоминало ту, которую ощущаешь перед тем, как разразится шторм.
Паж тихо, заунывным голосом начал тянуть слова непонятного заклинания.
– Заткнись, – тихо рыкнул на него принц.
– Я молюсь своим богам, – пояснил мальчишка.
– Боги тебе не помогут, – голос Амадея звучал тихо и спокойно, но от него веяло холодом. – Если я правильно понимаю суть происходящего, дальше будет только хуже. Не так ли, Вильма? – металлические интонации в голосе принца были острее ножа. – Леди Чарис, боюсь, что наше спасение теперь в ваших руках.
– Моих руках, ваше высочество? Клянусь, я бы охотно это сделала хоть что-то, если бы имела малейшее представление – как!
– Вы же чувствуете её?
– Что?..
– Магию.
– Боюсь, что я ничем не смогу помочь.
– Очень жаль. Откровенно говоря, без вашей помощи выбраться отсюда у нас шансов мало – магия вашего отца смертоносней ножа.
Новая партия теней протянулась из темноты через свет. В том, как чернильный морок вырастал, менял форму, переплетая щупальца-линии, было нечто завораживающее, от чего трудно оторвать взгляд, несмотря на пугающий эффект.
«Свет никогда не разгоняет мрак – он лишь подчёркивает его», – всплыли в памяти Вильмы слова отца. – «В отсутствии света никогда не понимаешь, насколько по-настоящему черна ночь».
– Всеблагой бог, помилуй наши души! – снова затянул мальчишка-паж.
Из теней, клубящихся общей массой, вырисовывали очертания жутких существ, куда более пугающих, чем любой хищник. Множеством длинных лап с острыми когтями, множеством ощеренных пастей, то с приплюснутой мордой, то с вытянутым рылом, щерили зубы; множеством острых рогов, украшающих самые жуткие физиономии эти чудовища угрожающе скалились сверкая то алыми, то синими, то белыми щелями глаз. И лишь страшнее было от того, что отчётливо видимое чудовище вдруг размывалось, как клякса, таяло, чтобы в следующую секунду принять уже иную, ещё более жуткую форму.
– Это ведь только наваждение? – голос Вильмы отчётливо дрогнул, как не пыталась девушка владеть собой. – Оно лишь пугает нас, да? Не способно нанести настоящий вред?
Температура стремительно падала. Чьё-то тяжёлое дыхание, похожее на дыхание охотящегося крупного зверя, плутающего в трёх шагах от них – зверя пофыркивающего, вынюхивающего свою жертву, зверя смертельно-опасного, – раздавалось в ушах Вильмы. Она слышала, как скребут длинные когти по чему-то тонкому, как шёлк; взрезают его, прорывая, прорезая, прогрызая себе путь. Свет и тень переплетались, свивались в единое полотно. Вильма кожей чувствовала, как неплотный кокон между миром, что окружал её сейчас и миром по Ту Сторону, готов вот-вот прорваться. Интуитивно она знала, что, как только это случится, произойдёт нечто непоправимо и страшное.
Слово – «Смерть» – витало в воздухе.
Тела спящих людей наполнялись Тьмой, превращая их в оборотней, что пожрут живых. Осознание того, что этой ночью с поляны никто не уйдёт живым, пришло к Вильме ясно и неотвратимо.
Если только… если только… Если только – что?.. Если она ничего не сделает и ничего не предпримет. Но что она могла предпринять? У Вильмы никогда не наблюдалось магических талантов, если не считать её необычной, завораживающей внешности, доставшейся от хайриманов. Как спасёт их всех её умение становиться невидимкой
Она никогда не колдовала.
Одна из теней выпростала чёрную клешню с белыми когтями. Амадей постарался парировать, выставляя на её пути меч, но чернота обняла меч, протекла по острому лезвию и ударила когтями по плечу принца, разрезая белую ткань рубашки, оставляя на ней следы: прорехи в материале и алое, расплывающееся пятно.
Сомнений не оставалось. Тени реальны и опасны.
Амадей успел отскочить назад. Тень шарахнулась, было, за ним, но принц, выхватив горящий сучок их костра, взмахнул импровизированным факелом, отважно вставая между плотоядным демоном, прорывающимся к ним, и остальными людьми, прочерчивая огненную дорожку с рассыпающимися искрами.
На несколько секунд Тень втянула щупальца и, казалось бы, оружие против ночных монстров найдено. Но в следующий момент в воздух выстрелило несколько щупалец с когтями и гибель Амадея казалось неотвратимой.
Вильма зажмурилась. Она изо всех сил желала, чтобы всё исчезло, оказалось стёртым, как некачественный рисунок стирают водой или ластиком. Захлопнуть картинку, как книжку и открыть другую, в которой всё спокойно, размеренно и тихо.
Это длилось несколько коротких секунд. Мысленно она перевернула страницу в невидимой книжке, потом – другую. Задёрнула несколько невидимых пологов, погасила синий страшный свет и смешала все тени воедино.
Пришла в себя она от саднящей боли в ладонях. С трудом открыв глаза, она увидела, что бело-синего, яркого сияния больше нет, а тени стремительно откатываются за границу лагеря. Люди, как марионетки, с подрубленными ниточками, падали обратно на землю, их било в конвульсиях, а потом они затихали.
В лицо ударил сильный, свежий ветер и стало темно. Просто – темно. Никакого месяца над ними не было – над головой стояли, которые в следующую секунду разразились ливнем.
Амадей стоял на одном колене, прижимая к раненному плечу ладонь. Факел в руки принца зашипев, погас. Но мир вновь вернулся. Несовершенный, полный ветра, волчьего воя, грязи и бог ещё знает, чего – но обычный, предсказуемый и родной – их мир!
Послышались звуки ругательств – кто-то из людей просыпался. Оставалось только надеяться, что ночное происшествие и встреча с Тенями никак не повлияет на них дальше, ночное происшествие не оставит следов.
– Леди Чарис, – тихим, но уверенным голосом приказал Амадей, – возвращайтесь в свой шатёр. Я нанесу вам визит позже.
ГЛАВА 8
Вильма очнулась от ощущения чье-то присутствия рядом – принц сидел рядом со спящей девушкой и, как любовник из баллады, не сводил с неё глаз. Смущённая, она натянула волью шкуру до самого подбородка.
– Ваше высочество?.. Я, кажется, проспала? Простите.
– Спящая красавица – прекрасное зрелище. Не смущайтесь, прошу вас, для смущения нет причин. Напротив, я пришёл поблагодарить за вашу чудесную ворожбу, спасшую всем вчера жизнь.
– Откровенно говоря, благодарить не за что. Во-первых, я спасала в первую очередь себя. А, во-вторых, мне и самой не понятно, что я сделала и как. Всё будто само собой получилось. Надеюсь, повторять это не придётся, потому что не уверена, что смогу.
Принц Амадей скрестил руки на груди, либо его скорбно вытянулось: Впрочем, стоило ему обратиться к Вильме, как голос и взгляд потеплели:
– Совсем недавно вы интересовались, что привело меня в эти края и неслучайна ли наша с вами встреча? Тогда я не решился сказать всю правду, но сегодня ночью имел несчастья убедиться, что худшие мои подозрения оправдались.
– Вы про это не-пойми-что? Да, уж! Никогда не думала, что можно так бояться то, что, по сути, даже описать трудно.
– Тени. Это всего лишь тени, леди Чарис.
– Они ужасны.
– Да, – согласился принц, – но как раз сами тени не так сильно пугают меня, как тот, кто их породил.
– Не могу похвастаться тем, что хорошо понимаю вас, ваше высочество.
– Прошу, – протестующе вскинул руку принц. – Давайте обойдёмся сейчас без титулов? Столица, дворцы, придворная свита – всё так далеко, к чему эти огрызки этикета? Возвращаясь к теням, скажу – их всегда порождают люди, как в прямом, так и аллегорическом смысле.
– Ну, это, честно говоря, не так. Предметы тоже вполне себе способны эти тени порождать. Так что вы хотели мне сказать?
– Только то, что тени не приходят, если их не позвать. Их вызвать способен только маг.
Вильма нахмурившись, недовольно взглянула на собеседника:
– Вы сейчас говорите о моём отце?
На этот раз улыбка принца была многозначительной и грустной:
– Знай ваш отец о нашей встрече и дружеских беседах, остался бы недоволен.
– Это абсурд. Какой отец будет недовольным дружбой дочери с единственным наследником короны? «Это великая честь для нас», не так ли, милорд?
– Милорд? – удивлённо вскинул бровь принц.
– Вы же сами просили избегать дворцовых титулов?
– Да, конечно, просто… просто непривычно.
– Режет слух?
– Не слишком. А что касаемо нашей дружбы – ваш отец определённо не будет рад никакому союзу между мной и вами. Он – правая рука короля.
– Вашего отца?
– Да. А мой король-отец не просто не любит меня – он видит во мне врага.
– Разве такое может быть? – недоверчиво спросила Вильма. – Думаю, вы ошибаетесь. Не существует родителей, ненавидящих своих детей, чтобы там дети по этому поводу не думали.
– Мой отец существует. И он меня ненавидит.
– Скорее всего, вы слишком остро что-то воспринимаете. Это нормально, когда отцы и дети по-разному смотрят на вещи. Истины, что говорят нам родители, кажутся порою устаревшими и мы, дети, верим, что способны лучше делать то, что делали до нас, родители же сердятся на это и обижаются. Но обиды и непонимание – это не ненависть.
– Вильма, – вкрадчивый и грустный, с металлическими нотками голос принца заставил девушку стихнуть. – Дело вовсе не в непонимании между нами. Отец способен возненавидеть сына, если видит в нём соперника в борьбе за власть. Отец, с подачи своих советников, предполагает, что я жажду занять его место. Он ревнует меня к моей молодости, к популярности у народа. К тому же, не стану отрицать, на некоторые вопросы управления мы с ним действительно смотрим по-разному. Несколько раз я имел неосторожность возразить ему в Совете, что, боюсь, только утвердило его в уверенности, что я плету заговор против него у него за спиной.
– А вы не плетёте?
– Нет, – твёрдо возразил принц. – Но лорды, в том числе, боюсь, и маг Чарис, настраивают короля против меня, а я, по молодости, неопытности, недоразумению, несколько раз оказался ввязанным в не слишком красивые истории.
– Всё это очень печально, но…
– Но какое имеет отношение к вам? Самое прямое. Ваш отец, как я уже сказал, действительно оказывает большое влияние на короля. Иногда мне даже кажется, что тут не обошлось без колдовства.
Вильма напряглась, услышав данное утверждение, а принц продолжал:
– Отец отдал мне весьма сомнительный приказ прибыть в эти земли, чтобы разобраться с в конец распоясавшимися разбойниками. Я отправил в разведку верных людей и был неприятно удивлён их докладами. По всему выходило, что мне подстраивали ловушку.
– Ловушку?.. – испуганно повторила Вильма.
– Да, леди Чарис, ловушку.
– Зачем им подстраивать вам ловушку, ваше высочество?
– Отец не может убить сына так, чтобы ни у кого не вызывать подозрения. Но если несчастный случай произойдёт далеко от дворца, мало кто сможет правильно сложить факты. А если и сложит, то без доказательств что значат подозрения?
– Хотите сказать, что мой отец намеривался вас убить? – недоверчиво протянула Вильма.
– Именно это я, увы, и подозреваю. Если не так, то скажите, каким образом Тени сегодня вошли в наш лагерь? Хайриманов, способных зачаровать или нейтрализовать их, в нашем королевстве, кроме вашего отца, нет.
– Но это же… – Вильма хотела сказать глупо, но слова не пошли с языка. – Бессмысленно. Зачем? Зачем убивать вас таким образом? Когда узнают, что вас убили демоны, или кем они там приходятся, эти твари, подозрения сразу упадёт на магов.
– Здесь лесная глушь, леди Чарис. Если выживших не останется, кто докажет, что это были Тени? Демоны овладели ли бы людьми, заставили их перерезать друг другу глотки, а случайно выжившие просто сгинули бы в ближайшем болоте. Не осталось бы никаких следов. Магия потому так и страшна, что у тех, кто не владеет ей, нет никаких шансов противостоять колдунам. У непосвящённых порой даже не хватает ума понять, что на самом деле происходит. При встрече с магами люди обречены.
– Однако не маги истребили людей, а наоборот, – сухо проговорила Вильма. – Ваша теория не состоятельна. Отец не стал бы рисковать моей жизнью.
– Он не знал, что мы будем вместе. Иногда господин случай смешивает всё карты.
«Случай ли?», – закралось у Вильмы подозрения, но она тут же отбросила их в сторону, посчитав недостойными.
– Зачем моему отцу ввязывать в ваши с королём ссоры? С чегу ему желать вам гибели?
– Роль серой тени за спиной правителя, которым он манипулирует, как марионеткой, его вполне устраивает. Как человека истинного мудрого, лорда Чариса не интересует атрибутика власти – только она сама, а она у него уже есть, и он не намерен её терять. Я вынужден защищаться. Считаю справедливым, что, раз у короля есть маг, то и у принца он тоже должен быть. Вот мне и пришла на ум мысль, что мы с вами, сударыня, вполне может поладить. Поступи я иначе, был бы уже мёртв. Меня бы убили тени, а вас – люди. Мы нужны друг другу, леди Чарис.
– И всё же я не могу поверить. Мой отец благородный человек. Он никогда бы опустился до таких интриг.
– Так ли хорошо вы знаете своего отца?
– Лучше, чем вас, – отрезала Вильма.
– И это повод опровергать мои слова, даже если они подтверждаются фактами?
– Тени – это не факт, это всего лишь случайный ужас.
– Нет, леди Чарис, факт. Они появились в том месте, в котором были запланированы, там, где для них был оставлен Вход. И нейтрализовать их могла только та же Сила, что призвала. То, что одно ваше присутствие заставило демонов уйти, является доказательством моих слов. И вины вашего отца.
– То, что произошло, могло быть чистой случайностью. Я не умею колдовать.
– В определённых условиях, когда нам грозит гибель, человек интуитивно делает всё возможное, чтобы выжить. Магия – часть вас, как голос, взгляд, дыхание. Есть действия, требующие определённых навыков и умений, а есть то, что происходит само по себе, без особых стараний с нашей стороны.
– Вы пытались найти меня, обаять и перетянуть на свою сторону?
– Мне нужны друзья, леди Чарис. Такие очаровательные, сильные и талантливые, как вы. Врагов у меня, как видите, хватает. А сейчас позвольте покинуть вас, леди Чарис, – галантно поцеловав девушке руку, принц вышел из палатки.
