Екатерина Оленева
Стальные сети
ГЛАВА 9
Вильма высказала желание продолжать путь верхом.
– Доброе утро, – с улыбкой приветствовал её принц.
– Оно и правда чудесное, – расцвела Вильма улыбкой в ответ. –Особенно приятно встречать ясный рассвет после кошмарной ночи.
Принц в ответ засмеялся.
Перестук копыт было слышать сладко. Воздух казался свежим и лёгким, словно бальзам, вливался он в лёгкие. Грива у лошадки под пальцами на ощупь чувствовалась мягким шёлком – день обещал был чудесным.
– Вы тоже это чувствуете? – хитро взглянув на неё, спросил принц Амадей.
– Чувствую – что?
– Желание дать шпоры коню и помчаться вперёд?
– Есть такое, – кивнула девушка. – А можно?
– Какой смысл быть королевской особой, если не смеешь позволить себе исполнение простейших желаний?
– Всегда считала, что королям можно больше, чем простым смертным.
– Вы ошибаетесь, леди. На самом деле мы, царственные особы, несчастнее своих подданных. Почти ничего невозможно сделать так, чтобы на тебя не глазели каждую минуту сотни, а то и тысячи, глаз. Я уже не говорю о тяжести людских судеб, привязанных к нашим рукам.
Вильма строптиво тряхнула головой:
– О, нет, ваше высочество! Не желаю слышать о царских печалях! Ваш план понестись наперегонки мне нравится гораздо больше.
– Разве я сказал – наперегонки?
– Если не сказали, то это предлагаю сделать я. Давайте разогреем кровь? Ну, хоть немного?
– Поскачем до Орлиного Холма. Посмотрим, кто выиграет? Хотя исход предсказать несложно.
– Никогда не стоит недооценивать противника.
– Даже такого очаровательного, как вы?
– Особенно такого очаровательного, как я!
– Ну, что ж? С последним спорить и правда сложно. Вы не просто очаровательны, вы – прекрасны. Мой приз – поцелуй, леди Чарис. Когда я выиграю, вы меня поцелуете.
– Не «если», а «когда»? Ладно! Если же мне удастся прийти к финишу первой, вы подарите мне ваше кольцо, принц. То самое, с синим сапфиром, что сверкает сейчас на вашем пальце.
– Договорились. Сэр Лэйд? – подозвал он к себе своего друга-оруженосца. – Мы с леди Чарис хотим устроить небольшие скачки наперегонки. Дай нам знак.
– Разумно ли, ваше высочество? После вчерашнего нападения?
– Молния дважды в одно дерево не бьёт, дружище.
Не особо скрывая недовольство, рыцарь, между тем, вынужден был подчиниться.
Стоило ему дать знак старта, как Вильма, пришпорив лошадь, сорвалась с места –рывок вперёд, во всю прыть, навстречу ветру. Это неповторимое чувство, будто она летит вперёд, как птица, а жизнь – чудесная песня, полная приключений.
Вперёд, опрометью, мимо раскидистых деревьев, мимо полосок дождевой воды, поблескивающих в канавах. Вперёд, вперёд, к высокому холму Орлов, покрытому сиреневыми соцветиями диких цветов!
Но как она не старалась, принц Амадей держался впереди, на чёрном, как смоль, коне. В том, что он домчался до условленной цели первым, не было ничего неожиданного.
Скачка разгорячила кровь. Домчавшись до условленной цели, Вильма позволила вылиться напряжению звонким смехом.
Принц, спешившись, помог спуститься с седла и девушке.
Не в благости ль нежной любви благодать?
И ангелы любят друг друга…
Скажи же, зачем от любви нам бежать?
Веленью сердец воспротивясь?
Твёрдость поддерживающих рук, нежная улыбка, горячая близость принца были приятны, а от его слов кружилась голова. От быстрой, неистовой скачки пересохли губы, а сердце рвалось из груди. Прикосновение ветра навевало мысль о неге и страсти.
Весь мир вокруг казался расплывающимся, шепчущим, волнительно-манящим…
– Моя маленькая искусительница. Сладостная лесная фея…
«Этот лес напоён любовью», – подумала Вильма, закрывая глаза.
Амадей припал к её губам, заставляя на краткий миг сначала окаменеть, а потом почувствовать себя такой свободной и лёгкой, как никогда раньше.
Правой рукой принц обнимал Вильму за талию, левую положил ей на затылок так уверенно, будто не сомневался в своём праве сделать это. Сам по себе момент казался сказочным. Хотелось, чтобы он продолжался вечно, но, к её разочарованию, принц отпустил её.
Тело всё ещё трепетало, а поцелуй горел на губах.
– Вам не следовало целовать меня, ваше высочество, – с упрёком произнесла она.
– Но вы проиграли, леди Чарис, так что я был в своём праве.
– И всё же…
– Вам же понравилось.
– Я…
– Понравилось – признайте это.
– Для вас это всего лишь игра.
– А для вас – нет? – с некоторой долей язвительности спросил принц. – Просто поцелуи не способны порадовать вас, юная леди? Вы жаждете чего-то большего? Может быть, трона?.. – с издёвкой спросил он.
Вильма несколько коротких секунд смотрела в красивое лицо принца, а потом, резко вырвав из его ладоней руку, направилась к лошадке, мирно щиплющей травку на лужайке.
Было обидно.
– Леди Чарис!..
Но Вильма, легко взлетев в седло без всякой помощи, вновь ударила пятками лошади по бокам, пуская ту рысью. К счастью, принц настиг её до того, как они вернулись к сопровождающему их отряду. Если люди и заметили ссору молодых людей, никто не посмел задавать вопросов.
Вильма решила, что будет проявлять холодность и безразличие. Она прилагала старания, чтобы в течении дня держаться от принца подальше – даже не смотрела в его сторону. Когда ей передали приглашение разделить с принцем ужин, Вильма, сославшись на крайнюю степень усталости и прошлую бессонную ночь, отказалась, к великой радости Констанс и не скрываемому одобрению Хаймэ.
Сердце жгло как угольком. Обидой? Горечью?
Это так тяжело, хотеть чего-то столь сильно… и не иметь возможности получить.
***
– Доброе утро, леди Чарис, – вежливо приветствовал принц девушку на следующее утро. – Хотелось бы загладить неловкость, проявленную мной накануне и в знак примирения преподнести вам этот скромный букет.
С этими словами Его Высочество протянуло действительно небольшой букетик тех самых цветов, что покрывали Орлиные холмы.
– Надеюсь, вы примите его? Чтобы заслужить ваше прощение, мне пришлось навестить место моего позора и убрать всех свидетелей. Теперь лишь в вашей воле казнить их, выбросив вон, или помиловать, пригрев в своей нежной руке?
У Вильмы невольно сильнее забилось сердце.
– Вы правда возвращались ради меня назад?
– Вы сомневаетесь в моём слове?
– Мне кажется это чистой воды безумием, но оно мне нравится!
– Так я прощён?
– Конечно, – улыбнулась Вильма, зарываясь лицом в букет полевых цветов.
– Значит, мы снова друзья?
– Друзья? – многозначительно протянула она, а потом, скромно потупив очи, добавила. – О, да!
Принц, вложив в тонкие изящные пальчики девушки дикие цветы, легко, с рыцарской галантностью коснулся губами её руки
– И чему только вы так обрадовались, госпожа, не понимаю, – вновь принялась ворчать её нянька, как только они остались одни. – Разве ж это достойный букет для леди? С виду – чистый веник. Им только полы подметать. Хотя, нет. Запах слишком резкий. У меня от такого всегда чих открывается. Даже на это он не годится.
– Много ты понимаешь! – рассердилась на неё Вильма. – Дело же вовсе не в цветах, глупая твоя голова, а в том, какой смысл Его Высочество вложили в свой подарок.
– Да один там смысл. Один! Этот перец мечтает залезть к тебе под юбку, а мне – держи ухо востро, а то потом ваш батюшка из меня живое чучело сделает! Вот уж не думала, что вы так легко поведётесь на пустые слова, пусть и сказанные с лаской. Я считала вас умной девушкой. А вы дурёха дурёхой на мою погибель. Ведь принц и даже не притворяется, прямым текстом говорит, что намерен вас использовать. Да будь на его месте кто другой, без этого «ваше высочество», вы бы его недостатки вперёд моего сообразили. А тут – поглядите-ка на неё? Глядеть тошно! Тьфу!
Пока Констанс трясла букет, из него с лёгким звоном выкатилось кольцо. Девушка с проворством газели опустилась на корточки, подхватилая кольцо с пола прежде, чем это сделает назойливая наставница.
– Что это такое? – грозно насупилась Констанс. – Что это такое, я вас спрашиваю?!
Впрочем, Констанс могла пыхтеть, сколь угодно грозно – настроение Вильме этим не испортить. Принц подарил ей фамильную реликвию. Когда мужчина дарит женщине кольцо – это всегда что-нибудь, да значит. Сердце её птицей летело в небо, а сама Вильма радостно засмеялась.
– Чему радуешься-то, глупая? – вздыхала Констанс.
Не отвечая, Вильма надела кольцо на палец. Чтобы то не соскальзывало, ей пришлось натянуть его не на безымянный, как принято, а на указательный. Чтобы не слушать причитания Констан, подхватив юбки, она выбежала из шатра.
Принц ждал её, держа в поводу двух лошадей. Рядом с ним стоял верный оруженосец Лэйд, а остальные воины из отряда уважительно держали дистанцию.
– Готовы, сударыня? Позвольте помочь вам подняться в седло?
– Как вашему высочеству будет угодно.
Вильма залилась краской смущения, когда сильная рука воина легко, словно пёрышко, подбросила её вверх.
– Благодарю вас.
– Не за что, – прозвучало в ответ.
Протрубил рожок, оповещая, что отряд снимается с места. Они двинулись вперёд лёгкой рысью, чтобы не утомлять коней.
Констанс осталась вместе с обозом и теми, кто должен был догнать их позже, собрав палатки и шалаши.
Глухие, мрачные леса остались позади, теперь по обе стороны от дороги бежали поля. Ветер шевелил волосы. Пели птицы. Мир снова казался сладким и увлекательным. Дорога была хорошо укатанной и ровной – купцы, доставляющие по ней товар в столицу, старались держать её в порядке.
Не сразу Вильма поняла, что, в отличие от неё, принц не выглядит воодушевлённым.
– Вы не в духе, ваше высочество? Что вас огорчает?
– Взгляните туда, сударыня.
– Куда? – не сразу поняла Вильма.
– На пустынные нивы.
–А что с ними не так?
– Вороньё.
– И?.. В чем дело, не понимаю. Это обычная стая птиц.
– Жаль вас разочаровывать, но «обычная стая птиц» кружит прямиком над виселицей, что стоит чуть дальше, у перекрёстка. И полагаю, не пустует. Трупы привлекает птиц.
– Виселицы? Никогда не видела их. Мой отец никогда никого не вешал.
– Да, я в курсе, что он предпочитает другие способы наказания.
Вильма сделала вид, что не заметила прохладу в голосе принца.
– Это виселицы заставляют вас грустить, ваше высочество? Конечно, печально, но ведь на виселицах вешают преступников?
– Или тех, кого объявляют таковыми. Чаще всего это простонародье, укравшее корочку хлеба или крестьянин, осмелившийся вытащить фазана из силков своего господина. Наши законы несовершенны и виселицы никогда не пустуют, увы.
– Если законы вам не по душе, почему не изменить их? Прикажите вашим министрам, пусть сделают их более милосердными. Или просто подпишите указ о помиловании. Ведь вы почти король!
Принц Амадей взглянул на Вильму с весёлым недоумением:
– Вы сейчас говорите серьёзно, сударыня? Какое милое представление о мире. Хотя, чему тут удивляться? Вы ведь ещё почти дитя. С вами сложно не попасть впросак. Порой вы кажетесь умудрённой опытом, а порой, как сейчас…
– Глупой?..
– Наивной. Неопытной. Увы, нет, я могу отменить чью-то казнь росчерком пера при желании, но о скольких казнях в моём королевстве я не имеют ни малейшего понятия? Вельможи чинят закон на своих землях по своему усмотрению, иногда творя произвол…
– Возможно, что я действительно наивна, но человеческий фактор не отменит и самый совершенный свод законов.
– Возможно, вы правы. Не будем о политике. Вам ведь наверняка скучно?
– Вовсе нет, – соврала Вильма.
Между тем они спустились к реке, через которую был переброшен горбатый каменный мост. На переправе королевские стражники взимали с проезжих плату. Народ толпился. Сборщик мостовой пошлины не спеша собирал подати, явно получая удовольствия от процесса, не упуская возможности почувствовать над другими людьми хоть маленькую, но власть.
– Дорогу его высочеству, принцу Амадею Вайтхорнскому! – протрубили в трубы.
Люди поспешно старались отодвинуться, освободив путь королевскому отряду. Все знали, что знатные особы не терпят проволочек.
Путь им преграждал лишь фургон, успевший взгромоздиться на мостик. Хозяевами фургона оказалась супружеская чета с четырьмя маленькими детьми. Мать семейства сидела с печальным лицом, держа младшего ребёнка на коленях, а отец пытался сторговаться с несговорчивым сборщиком. Все в этой компании выглядели измученными и голодными. Судя по той части перебранки, что удалось застать, бедняк пытался снизить цену за проезд, обещая отдать долг на обратной дороге, сборщик упрямился и не соглашался.
– Сэр Лэйн, – подозвал к себе принц начальника своей охраны. – Вот, –протянул он мешочек с деньгами. – Оплатите проезд. Заплатите и за этих людей тоже. Остатки раздайте милостыней.
– Слушаюсь, ваше высочество.
Поступок принца вызывал у Вильмы восхищение. Конечно, невозможно заплатить за всех бедняков, но правда в том, что большинству людей и круга вообще бы не пришло в голову помогать беднякам.
Она не отдавала себе отчёта, что с каждым мгновением всё сильнее влюблялась в синеглазого трубадура.
ГЛАВА 10
Вильма с детских лет обожала верховую езду, ей казалось, что она может провести в седле весь день. Но путешествие в столицу сделало для неё открытие – так только казалось. Спустя несколько часов непрерывной скачки она устала, мышцы начали ныть, ей становилось то холодно, то голодно и она возвращалась в карету. Дорога успела прискучить. Ничего романтического и интересного – одна сутолока, пыль и напряжение.
Королевских застав на дорогах было совсем не так много, как Вильма себе представляла, зато заброшенных ферм и замков – хоть отбавляй. Порой тянуло едкой гарью и Вильма чувствовала «мёртвое место», живые погибли здесь совсем недавно, кровь едва успела впитаться в землю и, кажется, сама природа и небо ещё носило траур.
– Впереди харчевня, сударыня, сегодня будем ночевать будет там, – доложил обстановку верный Хаймэ.
– Убогая какая-то, – вынесла свой вердикт Констанс, когда, выбравшись из нутра возка, окинула взглядом длинное, словно вросшее в землю, строение, темнеющее чуть вдали от дороги. – Это точно харчевня, а не разбойничий вертеп?
Из-за частокола, окружающего харчевню, раздался дикий, заливистый лай собак. Констанс не сдержала испуганного возгласа, когда огромный волкодав вылетел им навстречу.
– Пошёл прочь, – тихо фыркнула в его сторону Вильма и огромный зверь, поджав уши и хвост, поспешил убраться.
– Кажется, он вас испугался, госпожа? – с невольным уважением проговорил Хаймэ.
– Не госпожи он испугался, идиот, а её силы. Сдаётся мне, лгал ваш батюшка, утверждая, что вам её не досталось. Ишь как эти твари вас боятся!
– Добро пожаловать, господа! – выскочил им навстречу лысый толстяк в замусоленном фартуке. – Мы ждали, что вы прибудете. Те, кто приехали до вас, сказали, что часть их отряда отбилась и будет чуть позже. Милости просим к нашему двору!
Вильма невольно спрятала нос в надушенный платок – двор бы изрядно унавожен. Прямо в лужах грязи валялись две толстые перемазанные свинки, громко и возмущённо хрюкая при виде чужаков.
Карету принялись распрягать. Чтобы дать передохнуть лошадям, последних отвели под навес.
Вильма до последнего надеялась на чудо, но чуда не случилось. Внутри халупа оказалась такой же убогой, как и снаружи. Несколько чадящих факелов освещали тёмную комнату. Длинный стол не знал чистящего скребка, балки чернели от копоти, по углам– грязь и паутина. Очаг чадил, дым от него слоями висел под закопчённым потолком, запах гари противно смешивался с запахом влажной кожи и немытых тел.
– Понимаю, здесь не дворец, – раздался над её ухом голос принца. – Но потерпите ещё немного. Вскоре будем на месте. Ночь будет ветреной, одна из тех, когда лучше иметь пусть даже такой кров, чем никакого. Да и людям требуется отдых.
Громкий, пронзительный возглас прервал только что начавшийся, было, монолог. Молоденький оруженосец принца вскочил из-за стола так резко, что опрокинул лавку, на которой сидел. Его трясло, глаза едва ли не вылезали из орбит, зубы лязгали. Показывая в тарелку, он что-то нечленораздельно мычал.
– Что случилось, пацан? – гаркнул один из воинов, высокий латник с лицом, обезображенным шрамом. – Что там такое? Тебя отравили? Или сглазили?..
Парень замотал головой и снова выразительно указал на свою тарелку, продолжая издавать непонятные звуки, из которых Вильма поняла только «Там! Там».
Лорд Лэйн подошёл и резко встряхнул мальчишку, но оруженосец вырвался из его рук и рванул к выходу, зажимая рот.
– Какая муха его укусила?
Артур Лэйн, склонившийся над столом, заглянул в придвинутую миску и тоже изменился в лице. Подняв глаза, выразительно взглянул на своего господина. Принц подошёл к Лэйну и, бросив в тарелку взгляд, помрачнел лицом.
– Привести сюда хозяина!
Вильма ещё ни разу за эти дни не слышала, чтобы голос Его Высочества звучал так холодно, повелительно, отрывисто и резко.
Воины стремглав бросились исполнять приказ и через секунду толстяка поставили перед принцем на колени.
– Что нужно от меня благородным господам? Я ничего не знаю! Я ничего не сделал! – заныл он жалобно.
– Кто готовил суп?
– Моя сестра.
– Приведите её.
Сестрой оказалась не менее дородная и не более опрятная особа, чем её брат. Вильма про себя порадовалась, что не успела ничего здесь съесть.
– Что угодно господину?
Принц перевернул миску и на пол пролилось её содержимое. Жидкость быстро впиталась в земляной пол, осталось лежать лишь несколько кусков мяса. В одном их которых безошибочно угадывалось… тут многие зажали рты руками.
– Это человеческое ухо. Вы кормите путников человечиной?
– Может быть, мясо и человеческое – откуда мне знать. Мы ж скотину у себя забиваем не часто, а всё больше в городе покупаем. Времена нынче беспокойные. Может, какие лихие люди кого и убили? Мне почём знать?
– Ты брешешь, гадина! – возвысила свой громогласный голос Констанс. – Будто, разделывая мясо, можно не понять, куриные это потроха или человеческие уши!
Женщина злобно блеснула глазами в сторону верной служанки Вильмы, но голос её оставался таким же тусклым и монотонным:
– А я свет не зажигала, так, в потёмках, и готовила. Зрение у меня плохое. Как могла, там мясо и разделала. Ну, не заметила я вашего уха. Что тут такого?
– Это ваше последнее слово, женщина?
– А что тут много говорить, когда сказать нечего?
– Допросите-ка её брата, лорд Лэйн. Да добавьте побольше огонька, чтобы всё хорошо было видно.
Долго работать не пришлось, трактирщик раскололся почти сразу, поведав о том, что вот уже почти год они промышляют тем, что добывают провизию, убивая одиноких путников. Времена тяжёлые, выживать как-то надо? Этот способ не хуже других.
– Не хуже других? – презрительно скривился Артур Лэйн. – Ну-ну!
Лишь напряжённые скулы и потемневшие синие глаза принца выдавали его истинные чувства, ни один мускул не дрогнул, когда он отдавал приговор повесить трактирщиков. Напрасно, стеная и заливаясь слезами брат и сестра просили помилования, напрасно голосили во всю мощь лёгких – их повесили на суку большого дерева возле ворот частокола.
Вильма, удивляясь собственному бесстрастию. Она не испытывала к жертвам сострадания.
Один из людей в отряде принца прочёл молитву. Первый табурет вышибли из-под грузного тела женщины. Мужчина сопротивлялся так, что в петлю затащить его удалось только совместными усилиями.
– Запрягайте коней, мы не останемся в этом проклятом месте, – распорядился принц Амадей.
– Разумно ли это, Ваше Высочество? Кони устали, люди – тоже.
– Прикажите седлать лошадей, лорд Лэйн, – ледяным, не терпящим возражения голосом, приказал принц.
Вильма выдохнула с облегчением, когда проклятая харчевня осталась позади. Последние рыцари бросили факелы в покрытую мхом и плесенью солому крыши. Та занялась, распускаясь оранжевым цветком.
– Пусть огонь очистит эту землю, – удовлетворённо кивнул принц, поднимаясь в седло. – Леди Чарис, держитесь неподалёку от меня.
***
Занялся новый день. Их путь продолжался. Край оказался болотистым, дорога – чудовищной, а если точнее, то дороги-то никакой и не было. Они двигались вперёд вдоль реки, затопленной заливом. Лошади увязали в иле, с трудом преодолевая сплошные заросли тростника. Приходилось то и дело петлять, объезжая какие-то препятствия.
Принц Амадей всё время держался во главе их отряда. Полы его плаща развевались, как знамя. Его доспехи ярко сияли даже в свете тусклого дня.
Вильма уже шаталась в седле от усталости и думать могла исключительно о надёжном укрытии.
Неужели в мире правда существуют нормальные стены, кровати и еда? Хотелось искупаться и вытянуть нывшее от долгой скачки тело на мягких пуховых перинах.
Но кое-что из этой поездки Вильма для себя уяснила на всю оставшуюся жизнь: даже будучи принцем крови, ты остаёшься простым смертным. Каким бы высоким не было происхождение, но в пути, будь ты принц или даже король, ты идёшь так же, как и простой солдат, тебя подстерегают те же опасности, мучают зной, холод и голод.
Дождь усиливался и вскоре влил, как из ведра, даже плащ не способен был защитить. Зубы выбивали дробь. Вильма так озябла, что не чувствовала ни рук, ни ног в стременах.
– Потерпите немного, сударыня, – приободрил её принц. – Осталось немного.
– Мне не кажется, что столица где-то поблизости? Места выглядят дикими.
– Впереди не столица. Всего лишь мой замок. Веселей! Мы вскоре окажемся под крышей, сможем обогреться и перекусить!
Вскоре появились очертания замка. Чёрная крепость выглядела зловеще.
Оруженосец протрубил в рог. В ответ тут же загремели цепи подъёмного моста. Путники вереницей въехали под тёмную арку, где им освещали путь несколько слуг с бронзовыми фонарями. В конце прохода замерла фигура в чёрном капюшоне. Высокая и худая. Одинокая. Но почему-то у всех при виде её возникло ощущение довлеющей угрозы.
Фигура сделала шаг вперёд и медленно откинула капюшон.
