Екатерина Верхова
Две стороны. Грань правосудия
Глава 2
– Если я в равной степени терпеть не могу как людей, так и отшельников, могу ли я считать себя новой кастой? – поинтересовалась я у Бирана, когда выпроводила Лиридану из отдела, посадив на служебную повозку и пообещав, что трупосильщики в целости и сохранности доставят тело мужа до ее «четыреста шагов от болота, после десять шагов от третьей справа березы на юго-запад, а там уже и моя лачуга…»
– Нет, ты просто принадлежишь к касте следователей, – ответил Биран. Напарник капал Жоржу Жоржастику какие-то мутные капли на бутон, тому казалось, что недосуккулент заболел. Жоржу это явно не нравилось, но он стойко терпел заботу своего любимого хозяина.
– Я не хочу ничего делать, – застонала я, откидываясь на спинку стула. Она с треском отклонилась назад, но выдержала. – А у меня еще этот несчастный материал о пропавших с витрины пирожках… Как будто, дладж, в этих пирожках золото было напихано. Хозяин лавки уже проел всю плешь!
В дверь постучали. В кабинет вошли двое стражников с ярмарки – Ларк с незнакомым мне напарником.
– Свитки по сегодняшнему телу, – тут же объяснил приход Ларк, помахав бумагами. – Биран, дня!
– Дня, – весело ответил мой напарник, отставляя Жоржа на край стола. – Как ваше стражеское ничего?
– Цветет и тухнет, – ответил Ларк. – Полночи сегодня носились по тавернам и разнимали пьянчуг, поймали пару малолеток и несколько попрошаек. В общем, ничего нового.
– Мм, а я так сладко спал, – потягиваясь, ответил Биран. – До конца квартала все мои ночные дежурства теперь Кирины.
Ларк удивленно вскинул брови, посмотрев на меня с немым вопросом. Я мысленно застонала, черт же дернул поспорить с напарником на такую высокую ставку.
– Дело в фокуснике, – пояснил Биран. – Кира говорила, что там есть явные признаки магии, а я говорил, что паренек исключительно руками работает и кошели срезает без использования магического резерва. Вот и поспорили. Экспертиза показала, что он чист, а те самые следы, которые Кира приняла за признаки, были ничем иным, как сглазами, которые насылали на фокусника те, кто не сумел сразу поймать за руку. Так пришлось открывать новое дело, но… зато я без ночных дежурств.
– Кира! Биран! – в кабинет вошел шеф, заполняя своими телесами все оставшееся пространство. – Опять в Королевскую канцелярию вызывают!
Я медленно и незаметно начала сползать под стол. Может, шеф и не заметит меня за Ларком, ненароком прикрывшим ему обзор.
– Я в прошлый раз ходил! – возмутился Биран. – Мне на всю оставшуюся жизнь хватило! Этот их начальник взял дело под свой контроль и теперь скрупулезно проверяет каждую мелочь, о которой мы сообщили в отчете.
– Кира, не пытайся спрятаться, я все вижу, – недовольно произнес шеф.
– Я там уже дважды была, – из-под стола возразила я. – Пусть Биран идет, а то у меня столько дел…
– Помыть полы, к примеру? – ехидно поинтересовался напарник. – Или у тебя улика упала и ты ее внимательно разыскиваешь?
– Улики я буду разыскивать только внутри твоего недокактуса, – огрызнулась я.
Жорж раздул лепестки цветка, искоса наблюдая, не смотрит ли на него шеф. Как будто маленький ребенок показывает язык и боится получить ремня от взрослых.
– Сразу после того, как съездишь в канцелярию, – безапелляционно дополнил начальник.
В моей голове возник коварный план.
– Шеф, а если я там совсем допоздна задержусь, то можно Биран за меня сегодня отдежурит? Вы же знаете, как выматывает всякая бюрократия, а они наверняка не из-за простого косяка позвали…
– Можно, – махнул рукой шеф. С лица Бирана тут же сползла усмешка, освободив место для недовольно поджатых губ.
– Отличненько, – весело произнесла я, в глубине души надеясь, что с канцелярией все же разберусь быстро и смогу освободить себе вечер. Не медля, схватила небольшой ридикюль с крепкой цепочкой, не раз спасавшей мне жизнь, и скрылась за дверью.
Не успела я выйти на улицу и нажать кнопку, вызывающую служебный экипаж, как за мной выскочил Ларк с теми же свитками.
– Кира, подпись, – напомнил он.
– Ай, точно, – ответила, распахнув сумочку, чтобы достать самопишущее перо. На камень тут же упали монетки, несколько фантиков и пустых пергаментов. Ларк по-джентельменски преклонился на колени, бормоча что-то про магию женских сумок. Я невольно залюбовалась блестящей лысиной, которую стражник отчаянно скрывал собранными в хвост волосами.
А в сумке моей и правда была заключена магия. Разумеется, денег на настоящую сумку от «Пятумуса Измерениуса» мне бы не хватило, но на черном рынке однажды нашла прототип – небольшой дамский ридикюль, в котором могло поместиться до пятидесяти килограмм, но весить он при этом будет не более двух. Увы, как и у всей продукции кустарного производства, и у этой вещицы был недостаток – каждый раз из нее что-то выпадало.
– Ой, спасибо, – поблагодарила я, отвлекаясь от разглядывания Ларкового темечка. Гномью мазь ему, что ли, на день рождения подарить? Уж кто-кто, а бородачи знают толк в пышной шевелюре.
Ларк протянул выпавший хлам. Затолкав его обратно, я нашарила перо.
– Как у тебя терпения хватает работать с отшельниками, недавно они тебе всю кровь выпили, – внезапно произнес он, протягивая мятый свиток.
– Как у тебя хватает терпения работать с пропойцами и кретинами, – в тон ответила я, ставя на бумаге закорючку. – Это наша работа.
– Не пристало девушке прозябать в отделе, – недовольно произнес он. – Особенно такой.
– Какой? – легкомысленно поинтересовалась я. Из-за угла показался рабочий экипаж со знаком ведомства – зеленый круг, внутри которого были изображены весы. На одной части – человеческое сердце, символизирующее доброту и понимание, на другой – острый кинжал, являющий прообраз расплаты за злодеяние. Столбик обвивал зеленый, в тон кругу, плющ.
– Красивой и обаятельной, – усмехнулся Ларк и, забрав свиток, поспешил вернуться в отдел.
Красивой и обаятельной? Ха. На всякий случай глянув в стекло экипажа, я удостоверилась, что Ларк просто пошутил. Темные жесткие волосы, вопреки моде, свисали до середины шеи, с трудом прикрывая сильно выпирающие уши. Крупные серые глаза с не менее большими синяками под ними, нос полукартошечкой и обветренные губы.
Широкий каменный мост, как всегда, бурлил своей жизнью. Он был порталом из бедных районов в богатый. Туда-сюда сновали торговые повозки, экипажи с приезжими, пешие путники и простые жители. По поручням моста выхаживали павлины, созданные искусными магами для услады глаз прохожих и проезжающих. Легко колышущиеся хвосты переливались всеми цветами радуги, а перламутровые туловища приковывали взгляды тех, кто ранее не пересекал границу. Если с внешней стороны реки бедняки были готовы глотки друг другу рвать лишь за один лутий, то с внутренней ставки были на золотые слитки. Снаружи трахали портовых шлюх, а в центре предпочитали элитных проституток с родословной. Одни кутались в дешевую одежду, если не лохмотья, когда другие заворачивались в соболиные меха даже в летний зной. С внутренней стороны реки нужду справляли в блестящие фаянсы, а с внешней – в подворотнях или деревянных общих нужниках, мало кто мог себе позволить жилье с удобствами. Одни обливались потом на трех работах, а другие прыскались изысканным парфюмом. Богатые вкушали паштеты из фазанов, а бедные набивали брюхо похлебками и мокрым хлебом. Люди везде одни и те же, разными остаются лишь условия жизни и кон.
В самом центре внутреннего островка, окруженного широкой речкой, возвышался дворец, шпили и узорчатую крышу которого можно было приметить еще с моста. Белый камень блестел, а стеклянные окна играли бликами в солнечных лучах.
– Остановите, пожалуйста, – крикнула я молчаливому кучеру, стукнув по стенке экипажа. Заскрипели колеса, на которые в ту же секунду бросили тормозные чары, фыркнула лошадь, и повозка остановилась.
Стряхнув с брюк невидимые пылинки и выправив рукава форменного укороченного жакета, прикрывающего лишь шею и плечи, я выскользнула на брусчатку. Кивнув кучеру, чтобы отправлялся в отдел – доберусь как-нибудь.
В такую мягкую солнечную погоду не грех десять минут потратить на прогулку. Узкие улочки, переходящие в широкие улицы, яркие аляпистые вывески, вкуснейший аромат свежеиспеченной сдобы, пестрые наряды, сверкающие каменьями на витринах одежных лавок, – красота.
В Королевскую канцелярию я пришла почти вовремя. Известив местную стражу, что я следователь из Ландивичева, я уселась на мягкие кресла в зале ожидания. Не успела я как следует расслабиться, как за мной спустилась молоденькая девушка, разодетая по последнему писку моды – в длинную, подметающую полы юбку и верх со строгим корсетом, украшенным цветочной вышивкой. Высоким голосом она потребовала, чтобы я следовала за ней. С Королевской канцелярией всегда так: даже если человек занимает пост обыкновенного помощника, к работнику районного отдела отношение будет пренебрежительное. Как по мне, так зря. Я бы хотела посмотреть на реакцию расфуфыренной барышни, если та увидит, предположим, утопленника, ну или к ней завалится великанша, со слезами на глазах заявляющая, что ее изнасиловал лепрекон. Когда мы с Бираном выяснили, чем именно он ее насиловал, то с трудом сдержали смех. Жорж Жоржастик же чуть не растерял все колючки, пока беззвучно трясся в конвульсиях – ему-то об этике думать не надо.
Девушка вела меня длинными коридорами, широкими лестницами и светлыми рекреациями. Перед большой темно-коричневой дверью она замешкалась, пропуская меня вперед.
Просторный кабинет в темном дереве, огромное количество полок с пухлыми пергаментными папками и свитками, большой стол, на котором царил идеальный порядок, Биран был бы в восторге – и чего только ехать не хотел.
– Подождите минуту, месье Леннарт скоро прибудет.
После чего дверь за девушкой тут же закрылась. Мда. Прекрасно… Вот и жди теперь. Усевшись на мягкий стул с высокой спинкой, я начала изучать живую карту на стене. По бумажной поверхности плавали корабли и рыбы, а по полям континента словно гулял ветер, шевеля нарисованные гущи деревьев. Это занятие подействовало настолько умиротворяюще, что я начала клевать носом, а после, подперев кулаком подбородок, заснула.
– Я. Сказал. Нет. – Жесткий громкий голос вырвал из сладостной неги, заставив вскочить на ноги. Хлопнула дверь, оставив за собой растерянную девушку, проводившую меня до кабинета.
– А вы еще кто? – недружелюбно поинтересовался мужчина, расслабляя верхний крючок у рубашки.
– Кира Форн. Старший следователь отдела по расследованию магических и немагических преступлений района Ландивичево, – на автомате ответила я, стараясь незаметно протереть глаза и губы. Как же неловко – заснуть прямо в кабинете «начальника всех начальников» – как в народе называли главу Королевской канцелярии. А Элександ мог бы предупредить, что именно на ковер к этому человеку меня проводят. Как там его зовут?! Девушка что-то говорила про Леннарта…
– А что вы делаете в моем кабинете? – тем же холодным тоном поинтересовался он. Видок у лорда Леннарта и правда был усталый, в глубине синяков под глазами он мог посоревноваться и со мной, а такую небрежную недельную щетину себе не позволял и наш кучер. Но светлые длинные волосы, собранные в хвост, блестели, а рубашка сверкала белизной.
– Ожидаю вас, – вежливо ответила я.
– А как вы в него попали? – пристально уставившись мне в глаза, поинтересовался лорд Леннарт.
– Девушка, которой вы ясно дали знать о своем несогласии с ее позицией буквально полминуты назад, впустила и наказала ожидать, – еще более сдержанно ответила я.
– А, Лора, – раздраженно кивнул лорд. – Она пару дней тут, еще не освоилась, а уже мнит себя знатоком. Терпеть не могу этих выскочек, идущих в органы следствия за романтиками и женихами… Сами только вчера пяльца из рук выпустили, а уже учат жизни всех вокруг.
Я замерла, задержав дыхание. Судя по тому, что говорили об этом человеке, нечасто от него услышишь подобные речи. Несколько раз видела «начальника всех начальников» издали, он производил впечатление действительно жесткого, фактически безэмоционального человека. Видимо, эта девица его совсем доканала…
– Дладж! Женщинам вообще не место на такой работе, все им хиханьки да хаханьки…
Воистину дладж! Теперь из-за этой барышни мне выслушивать стенания лорда по отношению ко всем женщинам, и ко мне в том числе.
– Старший следователь, говорите? – уточнил он, облокачиваясь на свое кресло.
– Кира Форн, старший следователь, – в урезанном варианте повторила я.
– Прелестно, – поморщившись, проговорил он. – А что случилось с Бар… Бур…
– Бираном. Он ведет несколько срочных дел. Но не переживайте, именно я собирала материалы дела, которое вас так интересует, и могу предоставить информацию не хуже напарника.
– То есть Биран, получается, младший следователь? – уточнил лорд Леннарт.
– Именно, – осторожно ответила я. Стоит ли лорду знать, что при распределениях званий «младший» и «старший» мы учитывали лишь то, кто одержит победу в игре булыжник-резак-пергамент. Победил тогда Жорж Жоржастик, но его никто и следователем называть не планировал.
– Куда катится мир… – вполголоса произнес Леннарт.
– Лорд Арне. – Я вспомнила его фамилию! – Не могли бы мы перейти к сути вопроса. В десять часов вечера мост закрывается, а мне совершенно не хочется поднимать на уши стражу и требовать, чтобы меня пропустили обратно, и объяснять, что я задержалась исключительно по рабочим делам.
– Не переживайте об этом. Думаю, записка главы Королевской канцелярии раскроет для вас ворота моста и вы в полной мере насладитесь вечерней прогулкой. Может, пару преступлений за это время успеете раскрыть.
Я начинала закипать. На редкость неприятный тип… Но о начальниках либо хорошо, либо ничего, потому мне оставалось лишь молча смотреть ему прямо в переносицу. Об этом ходе мне рассказал Биран: смотришь человеку в переносицу, а ему кажется, что в глаза.
– Чай, кофий? – из-за двери раздался голосок той же девушки.
– Лора, – зарычал Леннарт Арне. А потом уже на градус мягче мне: – Вы будете кофий?
– Не откажусь, – массируя виски, ответила я. – Буду надеяться, что ваша помощница туда не плюнет.
– Она может, – глухо ответил лорд, подав знак Лоре. – Итак, Кира Форн…
Леннарт Арне встал с кресла и подошел к шкафу. Покопавшись в одном из отсеков, он извлек пухлую стопку пергаментов, перевязанных красной лентой.
– Поступила на службу три года назад, до этого была помощником. Год назад стала старшим следователем, – блуждая пальцем по бумагам, читал он. – За время службы раскрыла триста восемнадцать дел…
Что, правда так много? А я и не считала. Разумеется, всякие кражи веников в расчет можно не брать, но тем не менее показатель…
– … чем повысила раскрываемость преступлений отдела на двадцать процентов, а по всему Заречью на три процента. За время службы дважды состояла в длительных отношениях, в последних из которых дело шло к свадьбе, но жених оставил Форн прямо у алтаря.
Я вспыхнула. Не очень-то хотелось вспоминать тот случай…
– Проживает в съемной квартире в районе Ландивичево, в Застройном переулке. На ее имя записан небольшой дом в деревне Лиговке, в котором проживает сестра с мужем и тремя детьми. Характеристика от начальства положительная, из негативного отмечают лишь то, что отношения с напарником натянутые, не доверительные.
– Неправда, – не удержавшись, ответила я. – Биран мой единственный друг на данный момент.
– Я не закончил, – строго ответил лорд, перелистывая стопку. – В остальном с коллегами отношения строятся нормально, без ярких недовольств. В настоящее время ни с кем в отношениях не состоит, но иногда во сне произносит имя некоего Жоржа.
Я икнула. Жоржа?! Вот ведь мерзкий суккулент!
– А цвет моего нижнего белья там не указан? – скрывая ехидство и подражая лорду в холодном тоне, уточнила я.
Лорд Арне и ухом не повел, лишь пролистал несколько страниц и тем же тоном произнес:
– Черное.
Я икнула.
– Я мог бы прочитать вам всю вашу характеристику, которую мои люди ведут на каждого сотрудника отделов по расследованию магических и немагических преступлений. Но, боюсь, тогда вы и к утру не поспеете. Хотя у вас сегодня должно быть ночное дежурство, которое вы оставили на коллегу, так что времени у нас много… Мне продолжать?
Я невнятно помотала головой. Интересный у него способ вести диалог с подчиненными – вводить их в состояние оцепенения. В кабинет вошла Лора, поставила передо мной кружку с черным напитком, разносящим по комнате приятный мягкий аромат. Подождав, пока помощница Леннарта выйдет, я пригубила. С нашей истолченной бурдой в отделе и не сравнится – привкус корицы гармонично вливался в терпкий кофий, раскрываясь с каждым глотком в более глубокий вкус.
– Так вот, старший следователь Кира Форн, не стоит просить начальство перейти сразу к делу. Оно-то, может, и перейдет, но вам, скорее всего, не очень понравится.
– Вы настолько плохи? – ляпнула я. Ох, не привыкла я общаться с высоким начальством, у нас-то все по-простому, да и язык подозрительно перестал меня слушаться… А лорд разозлился, теперь от прожигающего ненавистью взгляда никуда не деться.
– Я не отвечаю на провокационные вопросы, – практически по слогам произнес лорд.
– А я не слушаю провокационные ответы на вопросы, которые даже не были заданы. Иными словами, монолог по поводу моей характеристики я не очень поняла, особенно с перечислением моих близких связей, – оскорбленно ответила. Что-то я слабо контролирую свою речь. Может, дело в кофии?!
– Вам не кажется, что вы забываетесь?
– А вам не кажется, что подсыпать в напиток подчиненного зелье искренности не совсем этично? – снова ляпнула я, буквально прикрывая рот руками. Лорд Арне ухмыльнулся.
– Вашему напарнику потребовалось больше времени, чтобы это понять. Теперь вижу, что звания старшего следователя вы добились не через постель.
– А у вас это обычная процедура? – уточнила я, уже даже не пытаясь молчать. Зелье искренности было из разряда запрещенных и редких. Но кто осмелится обвинять в таких грязных средствах Королевскую канцелярию? Верно, никто. Потому остается только терпеть.
– Вы про постель или про зелье?
– Знаете, про постель даже не подумала уточнять, но вот теперь вопрос прям напрашивается, – съехидничала я.
– Какие факты вы умолчали по делу об отшельниках? – внезапно спросил он. Понятно, допрос начат.
– Никаких.
– Всю ли информацию вы включили в отчеты?
– Всю, которой располагали.
– Кхм… Проявили ли достаточное рвение в поимке преступников и поиске свидетелей?
– Да. Мы с Бираном несколько недель фактически ночевали в отделе, заполняя бумаги о том, как днем прыгали по болотам в поисках затворнических общин. Мы, может, не самые добросовестные работники, но не дебилы и прекрасно понимали всю важность данного дела, как и его опасность по отношению ко всему обществу. И да, не при особах высшего положения будет сказано, мы задницы рвали, чтобы найти как свидетелей, так и преступников, работая с утра до утра, поддерживая друг друга магией и не забывая еще и про текущие дела. Наверное, именно для того, чтобы добравшийся до высокого поста павлин отпаивал нас вредными запрещенными зельями, устраивал допросы, вместо того чтобы идти по горячим следам.
Лишь спустя мгновение до меня начал доходить весь смысл того, что я сейчас наговорила. Плакало мое повышение, плакала моя работа… Видимо, придется возвращаться в деревню к сестре и племянникам.
– Начнем с того, что к своему месту я пришел точно так же, впахивая. Кроме того, я высоко ценю проделанную вами работу, но вынужден признать, что из-за сложности дела не хватает многих фактов. И я не обвиняю вас с напарником, мне важно понять, не утаили ли вы намеренно какую-то информацию. Как вам может быть известно, случаи с подкупом следователей не так уж и редки, хоть и прискорбны. И лишь под воздействием зелья искренности у меня есть шанс докопаться до правды. А в заключение я хочу сказать, что вы можете выпить антидот, не уверен, что выдержу еще парочку оскорблений от девушки, которая на порядок ниже званием. На прошлые, так и быть, глаза закрою, посчитав, что вы были слегка не в себе.
Леннарт протянул маленький бутылек с прозрачной жидкостью.
– Берите, берите, – увидев замешательство, почти доброжелательно произнес лорд. – Иначе еще до утра будете правду говорить, а потом мучиться с головной болью.
– Наш допрос окончен? – уточнила я.
– Лишь один вопрос. Кто-нибудь в вашем отделе занимался помимо вас с напарником этим делом?
– Нет, – на секунду задумавшись, ответила я. – А мне вопрос можно задать?
– Задать – можете.
– К чему было это представление с «а где Биран»? Вы же изначально рассчитывали увидеть именно меня, о чем и сообщили моему начальству.
Леннарт Арне на секунду задумался, вперившись в меня задумчивым взглядом с хитрым прищуром, а после ответил:
– Понимаете, Кира. Зелье искренности полноценно подействует лишь на человека, поймавшего такую эмоцию, как раздражение. Следовательно, снимаются иные блоки напряжения, а мысли фокусируются только в одном направлении. Потому вся первая часть представления была разыграна исключительно на вас.
– В вас погибает великий актер, – кивнула я и, взяв бутылек со стола, уточнила: – Теперь я могу идти?
– Пока да. Возможно, в будущем придется привлечь вас или Бирана для очной ставки. И подойдите, пожалуйста, к Лоре, чтобы подписать свиток о неразглашении.
– Нет, ну это уже совсем наглость! – выпалила я.
– Кира, антидот, – холодно напомнили мне. После чего я поспешила к выходу.
Лора ждала тут же и с наклеенной улыбкой протянула мне расправленный на деревянной резной дощечке свиток с мерцающими буквами и тонкое белое перышко. Свиток о неразглашении! Надо же, какие мы важные! Напоили гадостью, так еще требуют, чтобы молчала об этом!
Свиток работал таким образом, что любой, кому стала известна тайна, о которой в свитке говорилось, в нем же и появлялся, списком. А сам «болтун» приобретал себе адскую головную боль и ожог на внешней стороне руки на неопределенный срок.
Пробежавшись глазами по пергаменту, я раздраженно подписалась и направилась прочь. Обратно меня уже не провожали.
Сперва от антидота я хотела гордо отказаться, но после подумала, что такая фляжка еще может пригодиться. К примеру, перед следующим вызовом к лорду можно будет принять жидкость, и зелье искренности на меня уже никоим образом не подействует. Спрятав трофей в сумку, я вышла в вечернюю прохладу.
