Екатерина Витион
Тайна Марии Целесты
Вскоре двоих матросов нашли мёртвыми – с улыбкой на лице и водой, струящееся из уголков рта. Никто не мог объяснить, как бедняги могли утонуть, находясь на корабле. Бриггс запретил команде приближаться к трюму, но «пение» становилось всё громче и настойчивее. Оно мешало спать, думать, разговаривать, делать привычную работу. Мысли всё время сбивались, а тревога выбивала дрожь в мускулах. Рассудок туманился и пришла агрессия.
Драки вспыхивали по малейшему поводу, а некоторые матросы просто застывали, глядя в никуда, будто заворожённые. Один за другим, они начали совершать странные поступки – вырезать на досках палубы загадочные символы, разговаривать с пустотой, пытаться пробраться в трюм к существу.
Даже самые стойкие члены экипажа не могли противостоять зову. Старый боцман, всю жизнь проплававший по морям, однажды ночью просто шагнул за борт с блаженной улыбкой на лице. Юнга, самый молодой член команды, начал утверждать, что у него растет чешуя, и часами скоблил кожу до крови.
Бенджамин наблюдал, как ситуация с каждым днём всё больше выходит из-под контроля. Ни уговоры, ни приказы больше не действовали, вынуждая его принять радикальные меры. Не надеясь больше на помощь, капитан заколотил люк ведущий в трюм, но это лишь усилило напряжение на корабле. Пока Бриггс работал, весь экипаж молча собрался вокруг. Они застыли, напряженно вслушиваясь. Спустя мгновение все разом разошлись, спрятавшись в каютах. Они двигались беззвучно, механически. Палуба опустела и весь мир будто затих.
Так прошла пара мучительных часов в полнейшем вакууме, пока небеса и море не разразились неистовым штормом. Корабль стонал и скрипел, словно живое существо в агонии. Волны били в борта, а ветер завывал, как тысяча потерянных душ. Живых же на корабле становилось всё меньше.
