Елена Черткова
Бруша реки Алва
Упавшие деревья, прогнившие и заросшие мхом, никто не убирал. В свете полной луны они походили на вылезающих из земли криволапых насекомых. Вильям признался себе, что сам бы даже не вспомнил об этом месте. Теперь же, ступая по узкой тропинке к дому Сомбриа, он понимал, что лучшего места для затаившегося чудовища в округе не найти.
Между тем каменное сердце в мешочке не просто нагрелось – оно заметно потяжелело и пульсировало жаром все сильнее и сильнее. Казалось, что еще вот-вот – и оно начнет толкать сомкнутые на нем пальцы. Пожалуй, впервые за последние несколько лет молодому солдату было искренне страшно. Страшно настолько, что даже не получалось до конца вдохнуть. Он корил себя за то, что не взял даже элементарного оружия. Да, бруша велела лишь найти виновного, а дальше обещала сделать все сама. Но сделать что? Во-первых, он не привык прятаться за спинами женщин. Живых или нет – неважно! Во-вторых, с оружием он чувствовал бы себя чуть увереннее. Впрочем, могло статься, что оружие тут бессильно.
Показавшийся из-за деревьев дом выглядел брошенным: заросшая мхом и папоротником черепица, отлетевшая кое-где плитка, вросшая в траву калитка, которую давно никто не пытался закрыть. Слепыми глазницами окон с плотно сомкнутыми ставнями он смотрел в пустоту перед собой, не замечая ночного гостя.
Стараясь ступать как можно тише, Вильям размышлял о том, когда призвать брушу. Да, он был уверен, что злодей находится за этими стенами, но кто? Достаточно ли найти логово виновника или нужно выманить его наружу?
С этими мыслями солдат остановился у калитки. Окажись он здесь пару дней назад, побоялся бы перепугать одиноких женщин ночным визитом Сейчас же воображение рисовало, как обе они бросаются на него с порога, разевая нечеловечески широкие пасти. Да и дом мог оказаться вполне самостоятельным чудовищем. Слыхал Вильям и о таком. Потому решил для начала обойти его по периметру и внимательно осмотреть.
Юноша проскользнул в сад и прокрался к веранде заднего двора. Поверх потемневших и кое-где уже просевших половиц лежали сухие листья и ветки. На скамье забыты были старый вязаный плед и книга. Страницы иногда лениво шелестели на легком ветру. Словно вторя им, с тихим скрипом приоткрылась деревянная створка оконных ставней. Будто специально приманивая незваного гостя.
Он приблизился и заглянул в темноту. Видно было немногое. Мореного дерева шкаф, стол, оставленный неприбранным, картина на стене, на которой с трудом, но можно было разобрать морские волны.
Вдруг шею ему оцарапала наброшенная через голову шершавая палка. Не стало воздуха. Обломанные сучки вонзились в кожу. Кто-то, стоящий за спиной, пытался задушить его.
Вильям схватился свободной рукой за палку, а потом резко согнулся, пытаясь оторвать нападавшего от земли. Уловка не сработала – вероятно, стоявшая за спиной имела необычно высокий рост. Впрочем, она была и необычайно сильна. В том, что это женщина, сомнений не возникало – виднелись рукава и подол уличного платья.
Тогда молодой солдат, наоборот, прогнулся назад, заставляя их обоих упасть, а потом перекатился на бок. Один конец палки уперся в доски веранды, и это позволило Вильяму сделать вдох.
В тот же миг он услышал грохот. Скорее даже почувствовал! Это отяжелевший до невыносимого мешочек с каменным сердцем выпал из его руки, и, казалось, все вокруг подпрыгнуло от этого удара. Женщина за спиной зашипела, словно взбешенная кошка, и еще сильнее прижала жертву к себе. В глазах юноши запрыгали круги. Из горла выходили лишь хрипы.
Сначала Вильям пытался ударить женщину локтем или схватить за волосы, но та словно не чувствовала боли. Уже в полузабытьи он начал шарить вокруг, надеясь нащупать хоть что-то.
Матерчатый мешочек обжег ему пальцы.
Недолго думая, он сорвал травяную завязку и изо всех сил прижал выскочивший из тряпки камень к противнику. Наугад. Женщина взвыла. Жутко. Не по-человечески. С рыком и хрипом. Хватка ее чуть ослабла, но все еще не позволяла выбраться.
– Луиза… – просипел Вильям. – Луиза…
Камень стремительно тяжелел и раскалялся, будто взятый из печи уголь. Не в силах удерживать его больше, парень извернулся и сунул его женщине за ворот платья.
Новый крик, еще более пронзительный и звериный, сотряс темный сад. Очередным рывком Вильяму наконец удалось выбить палку из рук нападавшей. Глубокий и жадный глоток воздуха… А потом к воплю ведьмы присоединился его собственный крик:
– Луиза-а-а!!!
Перед глазами все плыло. Он отполз и поднялся на одно колено. Теперь можно было разглядеть ту, что напала на него.
На полу веранды корчилась очень высокая и крепкая женщина. Он не раз видел племянницу сеньоры Сомбриа, но сейчас узнавал ее с трудом. Казалось, ее тело наспех натянули на рослого мужчину, отчего черты и без того не самого миловидного лица стали еще грубее. А теперь, искривленные агонией и изуродованные глубоким ожогом в полщеки, смотрелись и вовсе пугающе.
Строгое платье в районе груди вздымалось, будто за шиворот женщине запрыгнула крупная крыса. Пуговицы частично поотлетали. Белизна внутреннего платья перемешалась с чем-то густым и темным.
И все же ведьма перевернулась, оперлась на руки и испепеляющим взглядом вцепилась в Вильяма.
Она прыгнула вперед, словно хищник, с четверенек. Солдат успел упасть на спину и ударить ее сапогом. Женщина повалилась набок, сшибая столик на чугунных ножках, будто тот был собран из хвороста. И была готова снова ринуться в бой – но в этот момент сад озарился яркой белой вспышкой. С треском и свистом, мгновенно обугливая попадавшиеся на пути ветви, к веранде неслась гигантская шаровая молния. Вильям закричал, ослепнув от яркого света. Потом – нарастающий треск и оглушительный грохот…
Секундой позже парень понял, что еще жив. Зрение возвращалось постепенно. Из мрака и месива мельтешащих бликов проступила лежащая на полу женщина. Руки и ноги ее были раскинуты в стороны, голова запрокинута. Грудная клетка провалилась вовнутрь, и от пульсирующей впадины расходился в обе стороны чернеющий разрыв. Казалось, что это жуткое существо было нарисовано на мешке, напоминавшем по форме человека. Мешок вспороли, и его ткань стремительно стлевала. Сморщиваясь и съеживаясь, втягиваясь в центр.
Шаровая молния в это время кружила по саду, словно желая подлететь ближе, но не решаясь. Она уменьшилась втрое, поэтому было легко разглядеть расходящиеся от ее центра в стороны голубоватые пучки, щелкающие и подвижные. А еще – извивающийся хвост, которым светящийся шар будто ощупывал то землю под собой, то стволы деревьев. И всюду от этих касаний оставалась черная копоть.
