Елена Евгеньевна Тимохина
Ночной сторож
из-за того, что не может облечь мысли в слова. Не исключено, что он
находится под влиянием какого-то ложного представления о мире,
поскольку та часть его, владеть которой возможно лишь посредством
слов, остается для него недосягаемой. Подумать только, что он будет
страдать из-за этой химеры!
–
Одной из тех, под чьим влиянием находишься и ты, – заметил
Лев
.
–
Зато он раньше вступит на путь совершенства, – Сэр всегда схватывал оборотную сторону
явления.
– Так-то он ничего, разве что не говорит, – Лев покачал головой.
В свою очередь Сэр изрек непререкаемо:
– Спокойней считать: как ты действуешь, тому и следует быть.
Лев поставил бутылку водки на каменный пол. Неподалеку раздался звон стекла, и еще раз – уже вблизи.
–
И капли влаги упадут в наши пересохшие сосуды, – с чувством произнес Сэр.
–
А яблочко – мальчику, – указал
Лев
.
–
Твое здоровье, милый, – произнес Сэр. – Ты обо мне сказал
когда-то: у тебя все кончается словно обухом по голове. Хорошие слова,
мне понравились. Все верно – внутри как будто отбивная – каждый
норовит стукнуть. Ежедневно новая добавочка.
–
Твое здоровье, – откликнулся
Лев
.
–
Но главное все же твое! Тебя надо спасать, срочно спасать, в этом
я нисколько не сомневаюсь.
Лев засучил рукав и потрогал шарик, вздувшийся на вене.
–
По-видимому, сестра, которая сделала мне укол, рассуждала так
же.
–
Милое дело получается, – возмутился Сэр. – Принудительная инъекция со следами злого умысла. По-моему, прецеденту следует дать
ход.
–
Сдается мне, ты не отыщешь ничего лучшего, если, разумеется,
еще ищешь, – заметил
Лев
.
–
Послушай-ка, милый, кто тебе дел ал укол? – вдруг спросил Сэр.
–
Ночная сестра.
–
А, та симпатичненькая,
king
size
! Вот он, крючок на удочке. Не
безрассудство, но уверенность в себе!
–
Тут не имеет значения, что именно – укол или другое – на роль
судьбы, – пожал плечами
Лев
.
Однако Сэр, разыгрывая здравомыслие, возразил:
– Это в компетенции закона, а им нельзя пренебрегать…
– Мы страдаем от того же, от чего страдают и они – пациенты больницы и ее персонал. Не больница изобрела эти страхи, она открывает только новые формы прежней болезни.
И Сэр отступает, в нем неизменна готовность отступать под напором обстоятельств, впрочем, в его интерпретации это всегда звучит иначе.
– Погоди-ка меня, милый, я еще вернусь. Мальчику спать пора, надо его устроить. ~ И говорит сыну: – Ну-ка, малыш, ступай за мною.
Тот послушно вложил палец в его раскрытую ладонь, и Сэр к пальцу прижался, прилип. Колыхания палки снова наполнили емкость под плотом черной беззвездной водой.
–
Мы плывем? – спрашивал мальчик и дрожал – не согреться
улыбками.
–
Мы гребем, – отвечал ему Сэр, – вот этой палкой гребем. Мы
будем грести и тогда, когда все поплывут по течению.
Несколько раз он окликал Льва, потом он исчез, скрылся из вида. Все зависело от лампочки, а лампочка в подвале была весьма не ахти.
–
Знаю, куда он пойдет, – вдруг произнес мальчик.
–
Не беспокойся, сынок, все будет хорошо, – ответил Сэр. – Не
нам судить о том, что заставило нас уйти, а его остаться, – о причастнос
ти к силам высшего порядка, силы эти вряд ли придутся тебе по душе,
от них людям становится страшно. Так восхищение безбрежностью
нашего моря они превращают в страх перед неизмеримостью простран
ства, малую долю которого мы называем действительностью. А случись
мне оказаться вовлеченным в рискованное противостояние этим силам,
я бы умер, умер от ужаса. Но мы-то с тобой сделаем спасительное
отступление, сынок. Наш разум регулирует все необычное, помещая его
в рамки нашего мира, и это поистине спасительный выход. Можешь не бояться за папку, сынок. Мы воспользуемся этим спасительным слаби
тельным и пустим все неисчерпаемое через ж…, мы навалим его вот
такую кучу – все великое достояние разума.
–
А тот, кто говорил с тобой? – спросил мальчик.
–
И он пойдет домой баиньки, – сказал Сэр.
–
Нет, он пошел туда, – настаивал мальчик и указывал в сторону
черного нутра подвала.
–
Не говори глупостей, малыш, – сердился Сэр. – Вечно ты
сочиняешь. Ай-ай-ай, вот уж не думал, что ты у меня такой трусишка. Но
это ничего. Ведь и у тебя есть своя сила, и, если к этой силе ты прибавишь
маленькую тоненькую палочку, у тебя получится руль, и ты сможешь
плыть, куда захочешь.
–
Я не боюсь, – возразил мальчик. – Только жалко, что мы
уходим, я бы еще за ним последил.
Сэр достал из кармана несколько камешков и стал бросать их один за другим в воду.
– Это хороший человек, сынок. Он скорее позволит сделать себе укол, чем даст другим пример к неповиновению. Так и мы, милый, обуздаем свои сомнения, дабы восстановить мир в сердцах.
И уже устроившись в теплом и сухом углу и расположив мальчика на ночь. Сэр почувствовал, что устал, и лег на спину. Он долго томился зловонием, время от времени поглядывая на часы, но часы остановились и показывали вечность. Мальчик высоко держал голову, чтобы не уснуть; окруженная кудрями кожа теплела от золота, которым одарила его мать, будь по ее, вырос бы красавцем и умницей. Но скоро он уснул.
