Елена Фили
Инстинкт сохранения
– Похоже, всё-таки молдаване между собой подрались, да убили Виталика этого. И машина стояла возле Пироговых. И матерились не по-нашему.
– А где я эту машину искать буду? – следователь совсем не обрадовался новой информации.
– Да кто бы согласился труп везти? А машина срочно была нужна! – загорячился Петечка, – дата, когда строитель пропал, известна – 10 июля. Ты подними заявления об угоне в городе машины с одной задней фарой за это число.
Из Правления Петечка вышел в приподнятом настроении. Всё-таки никто из тех, с кем он обычно здоровается, не виноват. Это приезжие строители. Что-то не поделили между собой. Весь оставшийся день он добросовестно обходил с опросом квартиры. Вдруг нашлись бы свидетели, которые случайно видели одноглазую машину?
…Ночью выпал первый снег. Посёлок под снежным покровом настороженно притих. Над домами нёсся еле слышный шёпот.
– В посёлке говорят, что это молдаване его… убили. Строители.
– Вот и пусть говорят. Значит, строители и убили.
– Когда ты приедешь?
– Завтра. Спи.
Клавин муж приехал на следующий день. Он сам позвонил Петру, сознался, что ни в какой командировке не был, ни сейчас, ни в июле. А был у любовницы. Она живёт в Москве, если надо, приедет в полицию и под протокол всё подтвердит. Потому что баба мировая.
– А Клава не мировая? – Петечка разозлился.
– А Клава – нет. Не мировая. И вообще, мы разводимся.
Петечка, закурив сигарету, медленно брёл по поселковой улице в сторону Правления, надеясь разжиться новостями по расследованию. Сегодня он опросил жителей оставшихся квартир, договор с участковым, получается, выполнил, и не знал, чем занять время.
– Петя, дай прикурить! – услышал он позади и остановился. Его нагонял Димон – рослый, полный, молодой, но уже лысеющий мужчина, Петя с ним не раз гонял летом в футбол на поле.
– Зажигалка сдохла!
Петя протянул ему свою зажигалку.
– Куда разогнался?
– В Правление, задолжал квартплату за два месяца, предупредили уже, что пеня пойдёт.
– А что так? – Петечка оглядел пышущего здоровьем Димона, – ты же у нас вроде как бизнесмен, владелец автосервиса?
– Да понимаешь, всё в одну кучу, как всегда. Аренду повысили в полтора раза. И налоги за девять месяцев нужно было оплатить. А сегодня деньга пойдёт. Видишь, снег? Сейчас все примчатся резину зимнюю ставить.
Снег падал крупными хлопьями и ложился плотно на дорогу, деревья и крыши домов.
Разговаривая, они дошли до дома Пироговых. Возле Тасиной квартиры стояла серая шкода. Два грузчика из Ашана в фирменных куртках заносили в открытую дверь стройматериалы.
Из коридора вышла Людмила и крикнула:
– Тася, я поехала! Вечером остатки привезу!
Она спустилась с крыльца, кивнула Пете и Димону, села за руль, подождала, пока грузчики разместятся на заднем сиденье и не спеша тронулась, приветливо моргнув задними фарами.
Димон резко остановился так, что Петечка ткнулся в его мокрое от снега полупальто.
– Меня участковый вчера спрашивал, не менял ли я кому из посёлка заднюю фару в июле, – медленно проговорил Димон, – я и забыл. Поселковым не менял. А вот Людмиле… Вот на этой шкоде… Менял. И как раз в июле. За бутылку коньяку.
Он посмотрел на окна Тасиной квартиры и перевёл взгляд на Петра.
– А ведь к Тасе ходит мой сын заниматься… Букву «р» не выговаривает.
– Ты в Правление шёл? Вот и иди. Я сам тут. А ты молчи пока. Ладно?
Петя решительно поднялся на крыльцо и открыл незапертую дверь.
В небольшой прихожей его встретила собака. Беспородная, пёстрой окраски и средней величины. Петя остановился. Собака не лаяла, не рычала, просто смотрела на Петю, но он знал, что дальше пройти не сможет.
– Это Пальма, – из зала появилась Тася, протянула руку и оттолкнула собаку с Петиного пути.
– Проходи, Пётр. Пальма не укусит. Мы её месяц назад из приюта собачьего взяли. Она пока не привыкла жить дома. Не доверяет людям.
Петя оглядел скудную обстановку в зале. Мягкий уголок с журнальным столиком между креслами, старомодный торшер и небольшой телевизор на подставке – вот и вся обстановка.
– Садись, – Тася показала Пете на одно из кресел, сама присела на краешек дивана.
Петя сел. Он молчал. Тася сцепила на коленях руки и тоже не начинала разговор. Только в глазах её, также как недавно в глазах Пальмы, растекался тревожный страх.
– А я ведь знал, что Людмила родом из Белоруссии. И слышал пару раз, как смешно она ругается.
Тася непонимающе приподняла брови.
– Бабуля Максимовна, что напротив вас живёт, видела, как в июле ночью грузили что-то тяжёлое в машину Людмилы, и кто-то матерился не по-нашему. Получается, это вы с Людмилой Виталика-молдаванина завалили. А потом труп за поле в перелесок вывезли и бросили в яме гнить. И дверь твою входную никто не ремонтировал, соврали вы… Старый там замок.
Петя встал, прошёлся по комнате туда-сюда и остановился против Таси. Она не шевелясь, смотрела сначала в одну точку, а потом перевела помертвевший взгляд на Петю.
– Что будет с моим сыном? – и уточнила, – когда меня посадят?
И вдруг её словно прорвало. Она зарыдала и быстро заговорила, глотая слезы.
– Он зашёл с дрелью, спросил, что ремонтировать, а потом, одна ли я дома и вдруг прямо в прихожей кинулся и стал задирать на мне платье. Я испугалась очень, закричала. А он… он ударил меня сначала по лицу, а потом под коленки. Я упала. Он сверху прыгнул. Но я вывернулась, вскочила, схватила дрель и … – Тася вдруг перестала плакать и уставилась на Петечку, а потом медленно подошла, показала рукой ему на голову и шёпотом договорила:
– Вот сюда. Сюда я его ударила. А он вдруг перекосился весь, схватился за живот и на пол упал. Я подошла, ногой дотронулась, а он… он…
Тася закричала:
– Он мёртвый!
Она упала на диван, и затряслась от рыданий.
