Елена Калугина
68 дней
Глава 6
Лине позвонила мама. Приготовила к Новому Году коробку со всякими вкусностями, надо поехать забрать. Лучше сегодня, пока муж на смене в таксопарке. Мама часто подкидывает Лине деньги, дарит подарки, снабжает дефицитными продуктами – старается загладить вину за то, что однажды предпочла им с папой молодого таксиста и ушла к нему. Они живут в частном секторе, в большом добротном доме, недалеко от Гали. По советским меркам мама с мужем в полном шоколаде: зарабатывает Фёдорыч, мамин муж, очень хорошо, личные машины меняет каждые два года. Поскольку он хороший механик, каждый автомобиль доводит до идеального состояния и, поездив на нём, продаёт дороже, чем купил.
Мама работает барменом в ресторане "Обь". Хоть зарплата у неё скромная, место весьма доходное, если владеешь некоторыми профессиональными приёмами. Попросту говоря, надуть пьяненького клиента – как два пальца об асфальт. Здесь граммульку не долила, там чуть разбавила, ловкость рук, и никакого мошенничества. Общепит – золотое дно, Клондайк, если к делу подходить с умом. Мама как-то рассказывала Лине о хитростях, которые позволяют ей в конце каждой смены складывать в карман ощутимую сумму. Усушка, утруска, нормы естественной убыли, списание "разбитой" посуды и прочие лазейки позволяют персоналу, даже без откровенного воровства, строго в рамках закона, жить – не тужить, как сыр в масле кататься. Кроме того, поужинать в хорошем ресторане обычному гражданину с улицы не светит, существует система предварительной записи, и попасть в заветный список не так просто. Потому мама имеет доступ к разнообразным дефицитам в магазинах – тем, что продаются только своим. Достаточно назвать место работы, пообещать столик в любой удобный вечер – и двери подсобок, набитых товаром, не предназначенным для свободной продажи, открываются, как по волшебству.
Фёдорыч – мужик прижимистый, не любит, когда деньги из дома утекают, не одобряет постоянные попытки жены много давать дочери. Мама побаивается мужа, откладывает копеечку втихаря, приносит продукты для Лины с работы и тщательно прячет. Каждая передача продуктовых наборов превращается в глубоко законспирированную операцию. Отдавать дочке коробки сразу с работы, среди бела дня, несподручно – могут засечь, ОБХСС не дремлет, и это чревато большими неприятностями, вплоть до уголовки. Конечно, менты с проверками ходят, в основном, свои, прикормленные, но сильно наглеть тоже не стоит – охотников настучать хватает. Торгашей и общепитовцев простой народ и презирает, и одновременно страшно им завидует. Потому среди тех, кому доступ к "кормушке" не светит, регулярно находятся "доброжелатели", готовые расписать художества клятых торгашей на официальном бланке, не стесняясь в эпитетах, со всем пафосом классовой ненависти.
***
Лина ещё днём позвонила Максу и сообщила: сегодня надо зайти домой к маме, чтобы забрать продукты на их общий новогодний стол. Согласился, куда тут денешься. Завалились в дом, раскрасневшись с мороза. Мама тут же захлопотала, накрывая на стол, Лина помогала. Макс украдкой разглядывал богатую обстановку. Да, оказывается, мамаша у Линки упакована, как надо. Странно, что дочка у небедной родительницы одета скромно, хоть и видно, как старается тщательно подбирать наряды и соблюдать какой-никакой стиль. В целом, конечно, нормально она выглядит, пока не напялит свою убогую шубку. Ходить с ней под ручку по центральным улицам не очень хочется, если честно. Не то чтобы стыдно, но как-то не по себе – кажется, все прохожие видят, что она ему не пара. Это навязчивая идея про "не пару" пришла не сразу, не с самого начала, а только сейчас, вдруг, как будто на голову упала. Не нравится эта мысль Максу, вызывает какой-то неприятный внутренний зуд, протест. Ведь тянет его к Линке по-прежнему сильно, так сильно, что дышать без неё тяжело, все мысли только о ней.
Мама накрыла стол, как на праздник. Впрочем, как всегда, уж Лина-то знает. Конечно, дочка в большой обиде на мать за то, что она предпочла ей молодого мужика. Конечно, мама не идеальна во многих смыслах. Но чего у неё не отнять, так это таланта сделать обильный и невероятно вкусный стол, принять гостей, как следует, чтобы ушли отяжелевшими, сытыми, довольными и непременно захотели вернуться. В этот раз всё как всегда, и даже чуть лучше. Мама раскраснелась, и румянец ей очень идёт. В молодости она была очень красива, да и теперь ещё хороша. Смотрит ласково, следит, чтобы тарелки не пустовали, и по рюмочке налила. Гость расслабился, улыбается, охотно поддерживает разговор. Всё выглядит так, будто Макс в этом доме мгновенно стал своим. Мама разговаривает с ним, словно знала его всегда, и это так естественно, что они пришли вместе, иначе и быть не может. Лина поглядывает на Макса украдкой и чувствует себя абсолютно, невероятно, невозможно счастливой, как будто попала в сказку с "хэппи эндом", где "они жили долго и счастливо и умерли в один день". Даже мысль промелькнула: "Вот бы сейчас взять и умереть, на пике счастья… Кто знает, что готовит завтрашний день? А если ничего хорошего? Если всё хорошее у нас уже было?.." Лина вздрогнула, услышав тихое шипение Умной Лины: "Да-да, ты права. Всё уже было! Ничего хорошего не жди. Дальше будет всё хуже и хуже! Ещё наплачешься". Лина мысленно прикрикнула на неё и велела не высовываться. Дай насладиться мгновением, злобная стерва. Не мешай.
***
Наступил день концерта. Лина не находит себе места, волнуется больше, чем обычно. Ещё бы, Макс будет в зале! Ей и страшно, и безумно, до дрожи в коленках хочется блеснуть перед ним талантами, показать, что она себя не на помойке нашла, что она тоже кое-чего стоит. Пусть увидит, как ею восхищаются люди. Пусть узнает, что она – королева этой сцены, и это признают все, кто придёт сегодня в зал. Пусть и он признает очевидное: японский магнитофон и дорогой прикид – ещё не всё, в этой жизни есть и другие ценности, которыми Лина обладает в полной мере. Она – звезда, она на взлёте, на крыле успеха. А Макс – где-то там, внизу, в толпе. Конечно, Лина готова протянуть ему руку и позвать с собой, ввести в этот чудесный мир, в клан артистов, небожителей, которых носят на руках. Разве не заманчиво? Кто откажется от восторгов публики? Это как наркота – раз подсел, уже не слезешь. И только здесь, на артистическом Олимпе они смогут стать равными богам и равными друг другу, смогут идти вместе к успеху, рука об руку…
Умная Лина тут как тут: "Размечталась! Да твой Макс положил с прибором на все твои финтифлюшки! Мишура это всё, несерьёзно. Завтра твой мнимый триумф станет вчерашней новостью. Зрители тебя забудут, как только выйдут за дверь. И Максик твой вместе с ними. Не обольщайся, ты факир на час и возлюбленная на день. День закончился, и хватит с тебя. Возвращайся в реальность, здесь тоже люди живут".
***
Макс сидит в тёмном зале и внимательно смотрит на ярко освещённую сцену. Линка сегодня чудо как хороша – причёска, макияж, платье. Тёмно-бордовое, в талию, с широкой струящейся юбкой и светлыми узорами на широких рукавах. Вроде ткани много, а фигурка вся, как на ладони. Макс с гордостью осознал – его девушка красотка, да. Есть в ней сегодня нечто неуловимое, нечто новое, раньше не замеченное. Что-то вроде искры в глазах, делающей её на сцене притягательной, манящей. Как будто она зовёт каждого, кто в зале, пойти за собой. Макс уверен, что слышит её зов лучше остальных. Он чувствует, что зов предназначен сегодня только ему, ему одному. Оглядываясь по сторонам, он замечает, как смотрят на сцену парни. Почему-то он уверен, что взгляды притягивает именно она, Лина. Остальные лишь создают ей оправу, как драгоценному камню. Музыка затягивает, завораживает, приглашает погрузиться в неё с головой, раскачиваться в такт, подхватить мелодию. Макс впитывает в себя голос Лины, вслушивается в слова, пытается почувствовать их музыку, но… Отвлекает раздражающий бубнёж по соседству.
Рядом с Максом сидят две девчонки, переговариваются громким шёпотом. Не захочешь, всё равно услышишь. Видимо, придётся вместо музона подслушивать чужие секреты.
– Севка такой хорошенький, прям не могу, так бы и съела!
– Ага, обломись. У него роман.
– Да ну? Бли-ин… С кем?
– Так с этой, которая за клавишами. Кислякова Линка, заочница. Она ансамблем этим рулит.
– Не-е, у них точно ничего нет!
– Откуда знаешь?
– Знаю! Линка занята, у неё парень есть. Мне лаборантка с экономики сказала. И это точно не Севка. Блондинчик, говорит, зелёный совсем.
– Ой! Мало ли, кто что сказал?! Я точно знаю: Севка по ней давно сохнет, с первого курса. Ну, и она…
– Что она?
– Точно не знаю, но говорят… Вроде, спит она с ним. Изредка. От скуки. В перерывах между романами. А он и рад, дурачок.
– Сама ты дура! Севка классный! Артистичный, обалдеть! И хохмач. У нас девки в группе все по нему кипятком ссут. Ничего, всё равно мой будет!
– Ага, держи карман. Ты посмотри на Линку и на себя. Она – королевишна, у неё поклонников половина этого зала, а ты… Вот что я тебе скажу, подруга, без обид, но не тебе с такой звездой тягаться. Забудь Севочку.
– Ой-ой! Подумаешь, звезда! Смазливая, фигуристая, знаменитость, спорить не буду. Но Севка всё равно рано или поздно устанет за ней бегать. А тут я, вся такая милая, симпатичная, на всё согласная. Вот и посмотрим, чья возьмёт!
У Макса пылает лицо. Ему кажется, что весь зал шушукается о Линке, о её бурных романах и постельных подвигах. Косятся на него. Кто он для них? Лошара, достойный лишь презрения и жалости? Нестерпимо захотелось провести ладонью по волосам: вдруг там рога пробиваются?.. Когда уже антракт? Подойду, спрошу напрямую, в глаза посмотрю. Увижу, что мне надо. Если что… В общем, тогда всё. До свидания. Как говорится, была без радости любовь, разлука будет без печали.
***
Час пролетел, словно в тумане, как одно мгновение. Лина играла свою партию на автомате, как привыкла, как репетировали. Софиты били в глаза, слепили, делали зал непроницаемо тёмным. Но она знала, чувствовала, где сидит Макс. И пела только ему. Ему одному, как будто вокруг никого. "Квинту" долго не отпускали, даже требовали исполнить "Цветочницу Анюту" на бис. Что делать, если публика просит… Звучит вступление, и песня потекла, как ручей, от Лины туда, вниз, к Максу. Каждое слово наполнено смыслом, движением души, биением сердца.
Но однажды весной
Лейтенант молодой
Целый час простоял в магазине.
Он фиалки купил,
А когда уходил,
Он унёс моё сердце в корзине…
Без любимого я
И сама не своя,
Так томительно время проходит…
Я не знаю причин,
Только к нам в магазин
Молодой лейтенант не заходит…5
Не заходит. Не заходит. Эти слова крутятся в голове снова и снова, будто игла соскакивает на царапине заезженной пластинки. Почему? Откуда-то со дна души поднимается тревога, чувство неумолимо приближающейся грозы. Молний ещё не видно, но поднялся ветер, горизонт затянуло тучами, и раскаты грома всё слышнее. Грядёт буря, и от неё не спрятаться.
Песня закончилась. Снова аплодисменты. Лина стряхнула наваждение, вышла на авансцену, поклонилась и жестом показала на остальных квинтарей – мол, что я, это всё они, я без них ничего бы не сделала. Короткий антракт, Лина стоит возле ступенек, ведущих на сцену, ищет взглядом Макса. И не находит. Вот она, первая молния, первый удар грома среди ясного вечера! Он что же, ушёл?..
– Лина! – этот голос она узнает среди тысяч других.
Макс пробрался к ней сквозь толпу. Что у него с лицом? Ладно, не важно, потом разберёмся. Отработали на "ура", показали всё, на что способны, играли чисто, пели вдохновенно, с настроением. Зал принимал отлично. Ну, теперь можно послушать и Макса, что он скажет. Поди, дар речи потерял, бедолага. А вот, такие мы молодцы! Знай наших!
– Как тебе концерт? Что скажешь?
Макс помолчал, словно подбирал слова.
– Ну, так…
Не это сейчас волнует Макса, совсем не это. Но надо ответить. Хоть что-то.
– Нормально. Бывает хуже.
На языке крутится самый важный, самый главный вопрос. Её ответ решит всё.
– Вот как? Бывает? Хуже? – Лина вспыхнула, глаза мгновенно заледенели и стали жёсткими, чужими.
– Сева! – елейным голоском позвала Лина.
– Я здесь, моя королева! – Севка выскочил, как чёртик из коробочки.
Глядя Максу прямо в глаза, нарочито чётко выговаривая слова, Лина произнесла.
– Ну как, Сева, твоё приглашение на романтический вечер для двоих в силе?
Севка сориентировался за долю секунды.
– Само собой! Готов, хоть сейчас!
– Вот и славно. После концерта.
Она резко развернулась и пошла на сцену – готовиться ко второму отделению. Макс было дёрнулся к Севке, глядящему на него с торжествующей ухмылкой, но остановился. Ещё чего, было бы глупо навалять этому хлыщу здесь, сейчас, да ещё перед выходом на сцену. Будет скандал, и зачинщик драки окажется полным идиотом, виноватым по уши. Макс ограничился тем, что процедил сквозь зубы.
– Ну, давай-давай, Ромео грёбаный, вперёд и прямо. Удачи.
И вышел из зала.
Лина на ватных ногах поднялась по ступенькам и села за рояль. Руки ходуном ходят. Да как он посмел так оскорбить её?! Так уничижительно отозваться об их труде, стараниях и явном успехе?! Злость бушует внутри, раздирает грудь, ищет выход. Хочется крушить, ломать, ударить так больно, чтобы он задохнулся! Чтобы его согнуло пополам! Но… Пора играть вступление. Руки на клавиши, сосредоточилась. Дальше всё идёт, как по накатанному: Лина играет механически, по памяти. Вот, наконец, подходящий момент: вложила всю ярость в первые аккорды арии Мефистофеля. Лёха запел.
По земле весь род людской
Планомерно расселился,
И нужда в экономистах
Возникает тут и там.
В упоении сердечном
За столом сидит декан.
Он доволен: с разных стран
Присылают нам запросы.
И тут дурными голосами завопили Толик с Севкой.
Мы поедем в Магадан!
Мы поедем в Магадан!6
Зал ржёт и аплодирует. Всё идёт по плану, зрители принимают прекрасно. Что ещё надо артистам?
Лина понемногу отошла, к концу оперы уже улыбается, вместе со всеми вышла на поклон, вызвав ещё одну волну аплодисментов. Фигня, пусть Макс засунет своё долбанное мнение куда подальше. Мы молодцы, это же очевидно! А кому не очевидно, тот пусть идёт… грузить металл чугуний, вот так!
Концерт окончен, зрители расходятся, надо ещё аппаратуру на место утащить, в репетиционную комнату. Микшер Егор забрал, квинтари собирают остальное. Полчаса, и зал пуст. Всё, можно закрывать, ключ на вахту.
Из Лины как будто воздух выпустили. Злость развеялась без следа, осталась тоска и смутное чувство вины. Севка мнётся рядом, ждёт, хочет что-то спросить. О, боже! Как она могла забыть?! Назначила свидание. С Севкой. При Максе. Дура!.. Макс наверняка принял всё за чистую монету. И что теперь? Умная Лина знает, что: свободна ты теперь, звезда эстрады, как сопля в полёте. Упустила своего журавля в небе окончательно. Иди домой, рыдай в подушку. Пора. И Лина пошла рыдать, решительно отправив домой Севку.
Макс шёл по улице к остановке, внутри всё клокотало. Как она могла? Шлюха, шлюха, грязная шлюха! Водила за нос, крутила яйца, целку из себя строила, а сама… Дрянь, дрянь, дрянь! Скольких через себя пропустила, пока Макс вокруг круги нарезал? Дурак, идиот, надо было заломать её тогда, под Пинк Флойд, никуда бы не делась, дала бы, как миленькая, и шёлковая бы стала! Видно же, что влюблена в него, в Макса, а не в этого хмыря Севку! Не так она смотрит на него, совсем не так!
Макс добрёл до дома, разделся и пошёл сразу к себе. Мать звала ужинать, отказался. Врубил музон, лёг на диван, уставился в потолок. Нет, так невозможно! В груди жжёт, как будто внутрь затолкали паяльник и включили в розетку. Сколько сейчас времени? Что-то около одиннадцати, почти ночь… Где она сейчас? Что делает? Трахается "от скуки" со своим Севкой?.. Жжение нарастало и становилось нестерпимым.
Макс вдруг вскочил, набросил полушубок и со всех ног помчался на остановку, к телефону-автомату. Набрал номер. Длинные гудки. Хотел уже повесить трубку, но услышал знакомое "алло"… Голос какой-то странный, как будто у неё насморк. Что-то романтический вечер быстро закончился. Или не было ничего? Наврала!? Устроила для него показательные выступления…
"Алло. Вас не слышно… Алло… Макс, это ты?.. Макс!" – Лина кричала в трубку, звала, потом судорожно всхлипнула… Вот оно что… Плакала, значит.
Макс повесил трубку на рычаг и пошёл домой. В груди таяли остатки боли, тело с каждым шагом наливалось свинцовой тяжестью. Надо поспать. Говорят же, утро вечера мудренее. Но сначала… Что там мама про ужин говорила?
После ужина сон куда-то пропал. Так и пролежал до утра, глядя в потолок. Она наврала, всё наврала! Спектакль для него разыграла, артистка хренова! Что у них там происходит, за кулисами? Какой жизнью они живут? Что их волнует, над чем смеются, что обсуждают? Наверное, не только ноты, или кому когда начинать играть… Это другой мир, незнакомый Максу. Сегодня у него на многое открылись глаза. Они с Линкой как будто с разных планет. Она в лучах прожекторов, как рыба в воде, так и притягивает к себе взгляды. Купается в восхищении. Её обсуждают, её хотят парни, к ней ревнуют девчонки… Что она такое? Правда, что ли, звезда из другой галактики?
К рассвету Макс додумался вот до чего: чтобы быть вместе с ней, на равных, чтобы не смотреть на неё, как на недосягаемую звезду, надо встать рядом, на одну ступень. Проникнуть в её мир, стать в нём своим. Стать таким, как она. Конечно, Макс не музыкант. Но именно в ту ночь он понял, в чём его сильная сторона, где он может проявиться так, чтобы чувствовать себя не хуже, чем Линка. Посмеиваться над всеми со своей собственной высоты. И притягивать восхищённые взгляды. Женские, конечно.
***
На следующее утро Макс летел на работу, как на крыльях. Теперь он знает, что делать. И для начала стоит извиниться перед девушкой. Вот, прямо сейчас, разденется и поднимется к ней. Если она ещё не пришла – подождёт, сколько потребуется. Она, конечно, тоже хороша, но вот этой фигни "бывает хуже", слетевшей с губ Макса случайно, без всякого злого умысла, она не заслужила. Надо исправить, сгладить, пока она не накрутила в своей хорошенькой головке, фиг знает чего.
Зашёл в новый корпус, взял ключи на вахте и пошёл в самый конец длинного коридора. Возле двери уже кто-то маячит, фигура вроде женская. Лина?.. Так рано и здесь? Не утерпела, не может больше ждать. Это замечательно! Значит, она тоже хочет разрулить вчерашнюю фигню. На этот раз Макс всё возьмёт в свои руки. По праву мужчины.
Никого не стесняясь, девушка бросилась к нему на шею и заговорила горячо, сбивчиво, пытаясь объяснить, что её вчера какая-то муха укусила. Макс особо не прислушивался, просто обнял её, гладил по волосам и чувствовал, как разливается по телу тепло, спокойствие, умиротворение. У них всё хорошо, они вместе, она рядом, живая, тёплая, податливая. Льнёт к нему, прижимается… Так, приехали, ещё стояка не хватало. Стоп-стоп, Макс мягко, но настойчиво отстранился. Никакого секса на рабочем месте, милая девушка, держите себя в руках. Поцеловал Лину в щёчку и сказал, что зайдёт к ней в лаборантскую, чуть попозже. Вместе на вечер что-нибудь придумают.
Лина взлетела на четвёртый этаж, как на крыльях. Хотелось петь, танцевать, любить весь мир. Все недоразумения разрешились, на все вопросы, мучившие её бессонной ночью, получены ответы. Они с Максом по-прежнему пара, их отношения стремительно развиваются, всё прекрасно и замечательно! Впереди Новый Год, феерический праздник в общаге. Пора готовиться. Подарок Максу она уже приготовила. Очень необычный подарок.
Два Рода в тревоге. Общая аура детей всё больше наливается тяжёлым свинцом и приобретает оттенки грозового облака. Они не справляются с силами, которые пробудили. Им дали дом на двоих и дрова – топливо для поддержки тепла в очаге. Но они не стали учиться топить печь. Вместо этого дети сложили дрова посреди дома и подожгли. Смотрят на пламя и радуются, не понимая, что огонь разгорится и спалит дотла весь дом. Вместе с ними.
Навесили на детей сферу неприязни, теперь о них недобро судачат все вокруг. Старшую сестру Галину подключили, она сделала, что смогла – наговорила младшей жестоких слов. Дали Максиму подслушать разговор о неверности Полины. Всё тщетно, они слепы, как котята, и готовы сгореть, лишь бы остаться вместе. Это невозможно, этого нельзя допустить. Пора задействовать того, кто наверняка сможет всё разрушить. Есть такой человек на примете. Злобный, обиженный на весь мир неудачник с омерзительной аурой и очень плохой кармой. Этот подойдёт, этот справится.
А пока Максима надо как-то оттянуть от Полины. Он готов сломаться, подстраивая себя под её желания. Пора побыть одному, опомниться. Пусть заболеет.
