Елена Маркина
Секрет кладбищенского дуба
Глава 3
Пока Майя бежала до подъезда своего дома, она вымокла до последней нитки. Ей было жутко холодно, нижняя челюсть снова начала трястись, и зубы ударялись друг о друга; всё тело покрылось мурашками. Вместо хвостика на голове у неё была мокрая спутанная в комок мочалка. Впрочем, её голову продолжала занимать лишь одна мысль. Мысль, от которой её трясло сильнее, чем от воды и холода. «План Б».
Майя точно знала смертельную дозу очень многих наркотиков, даже тех, которые не пробовала сама. Этот опыт ей передался, конечно же, не из книг, не из научной литературы, не из кино, а из жизни, а точнее, смерти её знакомых. Другой вещью, которую Майя точно знала, было вот что: такая доза имелась у неё дома.
Но девушка боялась такой смерти. Поэтому изначально она хотела избежать этого. Тем не менее Воробьёва не рассматривала вариант, например, повешения в каком-нибудь лесу. Здесь тоже играла роль эмоциональная составляющая: повешение не то чтобы пугало Майю ещё сильнее «плана Б», но вызывало отторжение. Один человек, один из немногих, относившихся к Майе с заботой, покончил с собой, когда ей было восемь, именно таким способом. Когда возникала мысль о верёвке, Майя невольно вспоминала его. И она не хотела себе такой смерти. Это будто бы была чужая территория, обраставшая чем-то горьким и пугающим.
В подъезде тускло светила лампа, загрязнённая роем дохлой мошкары. От стен шёл родной запах сырости и чего-то технического. Это была обыкновенная панельная хрущёвка, в которой остались жить одни старики. Майя начала медленно подниматься по ступенькам на третий этаж. Кэт шагала за ней.
‒ Как хорошо, что галлюцинации не промокают под дождём, ‒ сказала Майя с издёвкой, но мёртвая девушка ничего не ответила.
Кэт очень серьёзно размышляла над тем, что она может предпринять в данной ситуации. Допустить самоубийство человека, который хотел тебе помочь, ‒ отвратительно, так считала сама Кэт. А ведь Майя была не просто человеком, готовым ей помочь: она была единственным живым человеком, который мог её видеть. Потерять Майю означало для Кэт потерять возможность связи с материальным миром живых.
Кэт не промокла под дождем, потому что понятия не имела, как взаимодействовать с материальными предметами. Но девушка знала, что это точно возможно, и знала она это не из фильма «Приведение», а от других мёртвых, которых она встречала время от времени на мосте. Но практики у Кэт в этом деле не было никакой. Другие мёртвые описывали ей свой опыт: кто-то научился сразу, а кто-то учился несколько лет. Зависело ещё от конкретного предмета, с которым собираешься взаимодействовать. С живыми существами, например, это сложнее всего.
Майя тем временем резко остановилась посреди лестницы. Вовсе не потому что её впечатлили философские надписи на стенах или кучи окурков на полу. Её напугала мысль: «Максим. Что если он проснулся? И что если я разбужу его прямо сейчас?»
Стоит отметить важную вещь: Воробьёва жила не в своей квартире, а в квартире своего парня, где, кроме того, время от времени ночевали и развлекались с полдюжины других друзей Максима. Поэтому комнаты никогда не пустовали и в них нельзя было уединиться, чтобы заняться какими-то сугубо личными, секретными делами, как это сейчас планировала сделать Майя.
Стоит отметить также другую важную вещь: Максим, двадцатитрёхлетний наркоман с пятилетним стажем, старался контролировать каждое действие своей девушки. Он никогда не отпускал Майю никуда одну, особенно в сопровождении лиц мужского пола; следил, с кем Воробьёва переписывалась в соцсетях; старался не оставлять её одну в комнате. Если же Майя, нарочно или случайно, делала что-то против его правил, он решал этот вопрос единственным методом, понятным ему и всей его среде: насилием.
Поэтому это был первый раз за полгода, когда Майя вышла на улицу одна, да ещё и сумела оказаться так далеко от дома. И у неё получилось это, только потому что она очень хорошо спланировала всё заранее. На протяжении нескольких дней она внимательно следила за Максимом и поджидала хороший момент.
И только сейчас она осознала свою единственную ошибку: к «плану Б» тоже нужно было подготовиться заранее. Нужно было взять всё с собой, чтобы не возвращаться в квартиру и чтобы принять золотую дозу наркотика прямо там, на мосте или где-нибудь в лесу неподалёку. Но Майя была уверена, что у неё получится спрыгнуть с моста, поэтому ей и в голову не пришло брать наркотики с собой.
«Ничего не поделаешь. Мне просто нужно будет делать всё максимально тихо, и всё получится. А если он проснётся… Запрусь в ванной, и сделаю всё по-быстрому там. Он и добраться до меня не успеет. Главное, чтоб сразу не вызвал скорую…»
Она медленно зашагала дальше.
Казалось, весь дом спал, настолько было тихо. Только шаги Майи отдавались эхом от синих стен, и глухо шумел ливень на улице. Добравшись до своей лестничной площадки, Майя начала искать в карманах ключи, когда откуда-то сбоку раздался громкий кряхтящий старушечий голос:
‒ Вот! Вернулась, гадина! Глянь, все руки в этих прыщах! И сейчас опять небось собралась пить, курить… А где была всю ночь? Неужели своему идиоту изменяла? ‒ на пару секунд голос прервался, а потом заворчал с новой силой. ‒ А ты кто такая? Чего припёрлась сюда? Одета, как шлюха. По старой памяти что ли?
Очевидно было, что второй вопрос относился к Кэт, и Майя с испугом обернулась.
У дверей квартиры напротив стояла её соседка баба Люся. Она выглядела, как обычно: одета в свой домашний синий халат, второй подбородок так же толст и здоров, на груди маленький серебряный крестик, а в правой руке, как всегда, пульт от телевизора. Майя сначала не поняла, в чем подвох…
‒ А вы чего так разговариваете? Сами-то, что здесь делаете?! ‒ Кэт нахмурилась, подбоченилась и вытянула вперед шею, что сделало её похожей на злого гуся.
‒ Что я тут делаю? Милочка, я тут жила! И до сих пор живу! Подохла здесь, и до сих лежу на кровати, гнию!
Майя вздрогнула: «Так вот почему в ванной так воняет в последнее время». Она отвернулась и начала медленно и осторожно открывать дверь ключом.
‒ А этим прекрасным соседям плевать! Вот так повезло мне: две соседние квартиры, а в обеих наркоманы! Такая молодёжь пошла! И никто не зайдёт на минутку, не проведает старую бабку! А я ведь не могу сама позвонить в скорую. Набрать-то номер наберу, а говорить ‒ меня не услышат! А знаете, какого это ‒ на своё мёртвое тело смотреть каждый день?
‒ Знаю, ‒ тихо сказала Кэт и опустила голову. За секунду её боевой жар испарился. ‒ Майя, давай поможем и позвоним.
‒ Это не мои проблемы, ‒ ответила девушка и тихо отворила дверь.
‒ Вот видите! Что я и говорила! Вот такие у меня соседи!
Неожиданно для себя Кэт заметила в руке у старухи пульт от телевизора, и её лицо озарила улыбка.
‒ Вы… Вы можете касаться предметов! Да, вы же только что сказали, что можете набрать номер по телефону!
‒ Конечно, могу! С чего бы мне не мочь?
‒ Научите меня! ‒ неожиданно Кэт набросилась на старуху и впилась своими длинными ногтями в её толстые жирные плечи. ‒ Я вас умоляю!
‒ Ты что? Вчера умерла? Вот молодёжь, сама ничему научиться не может…
Дальнейшего диалога Майя не слышала. Она так же тихо закрыла за собой входную дверь и осмотрелась.
Прихожая была погружена во мрак. Майя вдохнула воздух и чуть не раскашлялась. Кажется, впервые в жизни родной, въевшийся в стены этого дома и в её собственную кожу запах сигарет, алкоголя и пота показался ей абсолютно чужеродным. После утренней речной свежести это затхлое помещение, из которого она не выбиралась так много времени, перестало казаться ей таким комфортным и привлекательным. Впрочем, Майя сразу отогнала эти мысли от себя. Сейчас нужно сфокусироваться на другом.
Она посмотрела под ноги: в прихожей нигде не было обуви Максима. Этот факт сначала успокоил Майю, но через несколько секунд напугал: его здесь нет, но он может вернуться в любую минуту, а возможно он её уже заметил где-нибудь на улице.
Девушка осторожно прошла в спальню. Такой же мрак и такая же затхлость: окна заклеены газетами; на столике перед старым телевизором несколько смятых банок пива и энергетиков; из дивана со всех сторон торчат пружины; над грязным матрасом вырезки из «Playboy» и «Максима» с женщинами, призывающими присоединиться к их интересной жизни; весь пол в окурках. Родной дом.
Майя всегда спала на матрасе, что лежал на голом полу. Родной матрас, запятнанный всевозможными напитками, соусами, жиром и разного рода человеческими жидкостями, именно под ним хранилась её «заначка», аккуратно сложенная в несколько целлофановых пакетов и связанная скотчем. Это были наркотики не для рядового приёма, а на «чёрный день». Привычку создавать такие тайные сбережения имел Максим и приучил к этому Майю. Сначала она относилась к этому несерьёзно, но именно сейчас осознала, насколько это важно. Чёрный день наступил. Пора.
Майя села на корточки, одной рукой приподняла матрас, другой потянулась за своим богатством, за своим спасением, за своим «планом Б». Пакетики приятно зашуршали. Модели с плакатов весело и одобряюще смотрели на нее, сверкая белоснежными улыбками. Давай, давай, не бойся. И поторопись.
Майя поднесла драгоценный пакетик к бледным губам и поцеловала. Бесценный порошок, лекарство от всех болезней. Чего там всё люди страдают? Вот же оно ‒ помощь во всём и от всего. Хотя дома никого не было, Воробьёва всё равно решила исполнить «план Б» в ванной на случай, если кто-то неожиданно явится обратно. А что будет дальше с кем-то из них ‒ уже вообще не её проблемы.
«Не мои проблемы», ‒ произнесла Майя вслух и ещё раз поцеловала пакетик.
‒ Какие проблемы?
Майя обернулась. На неё были устремлены два круглых сонных пьяных глаза. Сзади девушки на диване лежало огромное сальное тело, принадлежавшее хорошему другу Максима ‒ Сашке.
Сашка. Она забыла про него. Забыла, что он остался ночевать у них. Не заметила его. А ведь его обувь стояла в прихожей. Она видела её, но больной мозг никак не воспринял и не обработал эту информацию.
‒ Майка! А ведь Макс тебя искать пошёл!
Он с грохотом вскочил на ноги. Высокий, с круглым пузом, грязью под ногтями ‒ это была не какая-то эфемерная галлюцинация, не что-то призрачное и невесомое. Материальный, живой и до сих пор не протрезвевший ‒ это был настоящий Сашка, который не отрываясь смотрел на Майю, которая казалась такой маленькой, по сравнению с ним.
Он начал приближаться к ней, и Майю охватил оцепеняющий ужас, как это было с ней совсем недавно на мосте. Мышцы её закостенели, она застыла на месте, сердце снова болезненно запульсировало в ушах и висках. Как действовать? И есть ли смысл? Перетерпит она сейчас этот ужас, эту боль, но потом сразу же она покончит с собой, и всё забудется, вся эта ситуация не будет иметь никакого значения. Но почему опять? Почему опять кто-то хочет распорядиться её жизнью, её телом, её болью?
Пересилив себя, Майя дёрнулась с места, но одна тяжёлая рука схватила её за запястье, а вторая обхватила горло. Пакетик с заветным содержимым выпал из руки Майи. Трахею пронзила острая боль: Сашка давил на её шею всё сильнее и сильнее.
‒ Я обещал Максу, что не отпущу тебя, если ты вернёшься, Майка, ‒ он глупо захихикал. ‒ Думаю, он не будет против, если мы развлечёмся немного, пока ждём его.
Глаза Майи один за другим начали заволакивать тёмные фиолетовые пятна, а внутри горла всё горело. Во рту пересохло, голова закружилась, всё поплыло. Теперь «план Б» тоже провалился.
Воробьёва попыталась то ли вскрикнуть, то ли что-то сказать, но из её рта вырвался лишь слабый хрип. Она с трудом могла дышать. Перед глазами её была только размытая, будто в тумане, пьяная улыбка Сашки. Девушка закрыла глаза.
Над головой раздался тупой удар. Давление на горле начало ослабевать, а через несколько секунд и вовсе исчезло. Запястье Майи так же освободилось. Бум: перед Майей как будто рухнул тяжёлый шкаф.
Девушка подняла отяжелевшие веки: под её ногами, растянувшись на полу, лежал лицом вниз Сашка. Левая сторона его головы кровоточила. Над ним в воздухе висела Кэт, держа в руках кухонный стул. В тёмных глазах её светилось весёлое безумство.
‒ Дорогуша, техника бабы Люси действительно работает! ‒ с этими словами она выронила стул, который упал прямо на жирную спину Сашки. Тот не шелохнулся.
Майя попыталась вдохнуть воздух, но её гортань снова пронзила острая боль, как будто туда была вставлена пара десятков игл. Кашель безудержно вырвался из её горла, но кашлять было так больно, что из глаз девушки брызнули слезы. Голова продолжала кружиться, и Воробьёва, прижавшись спиной к стене и держась руками за горло, скатилась на пол.
Озорство мгновенно исчезло из глаз Кэт. Да, она всё ещё забывает, насколько всё это серьёзно. Живые люди, окружающие её, ‒ вовсе не персонажи видеоигры с возобновляемым количеством жизней; на самом деле они… живые люди. Какой и Кэт была когда-то. Нужно относиться к ситуации серьёзнее.
‒ Господи, прости меня! Ты в порядке? ‒ она мигом оказалась на корточках перед Майей.
Какое-то время Майя продолжала кашлять и хрипло дышать. Руки её тряслись, тело не слушалось. Она только стирала слёзы с глаз. Безумство. Просто безумство. Один раз в жизни она решила поступить так, как сама посчитала нужным, и столько преград образовалось на её пути. Как будто весь мир настроился против неё. Когда кашель прекратился и дышать стало менее болезненно, Майя снова подняла глаза и посмотрела на Кэт, сидящую перед ней в растерянности и с чувством вины в лице. В этот момент Воробьёва вспомнила о лежащем рядом Сашке, который может очнуться в любую секунду, вскочила на ноги и со всей силы рванула из квартиры на улицу. Даже не прикрыла дверь за собой.
Глава 4
Ливень кончился так же быстро и неожиданно, как и начался, правда Майя этого даже и не заметила. Асфальт вокруг дома проели огромные лужи, отражавшие в себе облачное небо. Лужи были единственным, что заметила Майя, потому что она никак не могла решить, как обойти их так, чтобы не промочить ноги ещё сильнее. Хотя с чего бы это вдруг её в принципе волнуют такие вещи? Какая разница, мокрые ноги, сухие ноги, заболеет она или нет, а может, ей как раз надо заболеть и не лечиться?.. Этот поток мыслей прервал голос сзади:
‒ Стой! Куда ты?
Майя обернулась. Конечно же, это была Кэт, догоняющая её. Ну хотя бы спасибо, что не Максим.
Тут Майю вдруг переполнила смесь злости и отчаяния. Почему всё настолько плохо? И ведь всё началось именно с этой страшной девки! До этого у неё всё получалось, всё шло по плану, вселенная была благосклонна к её желаниям. А значит…
‒ Это ты во всём виновата!
Забыв про лужи, как и вообще про всё остальное, из чего состоит мир, Майя накинулась на Кэт. И ведь она попала, Кэт оказалась прямо в её яростных объятиях, с одним «но»: Майя тут же провалилась сквозь свою главную врагиню и упала в глубокую лужу.
‒ В чём виновата? ‒ Кэт недоуменно посмотрела на неё.
‒ Во всём! ‒ Воробьёва поднялась на ноги. Теперь она была не только мокрой, но ещё и грязной. ‒ Ты не просто привидение! Ты чёрт! Демон! Дьявол!
‒ Да с чего бы я дьявол?
‒ Потому что ты всё время пытаешься мне помешать!
‒ В чём помешать? Я пытаюсь тебе помочь! Я пытаюсь тебя спасти! Демон стал бы тебя спасать?
‒ Да от кого ты всё меня спасаешь?! ‒ от неконтролируемых эмоций сердце Майи снова пустилось в дикий пляс, а щеки её покраснели. От прилива крови Воробьёва даже перестала чувствовать холод.
‒ Я тебя от самой себя и спасаю! ‒ не сдержавшись, закричала во всё горло Кэт.
Майя застыла. Почему-то именно в эту секунду она почувствовала себя маленьким беззащитным ребёнком, совершившим какую-то непонятную ему самому ошибку, сделав её по причине обычной детской неаккуратности и глупости. Как можно винить ребёнка за это? Но на него кричат. На него кричит… мама. Мама. Так кричит только мама. Такие слова произносит только мама.
Майя, сама того не замечая, заплакала. Теперь она плакала не по причине физической боли или даже не из-за какого-то душераздирающего чувства, ужасной мысли или тяжёлого воспоминания. Она заплакала так, как плачут только дети: от беспомощности, от непонимания происходящего, от жалости к себе, от нестерпимого желания оказаться в руках мамы.
Майя сделала несколько шагов назад, приземлилась на холодные ступени, ведущие в подъезд, и полностью погрузилась в рыдания. Кэт, снова чувствуя вину, осторожно села рядом с ней. Она молчала и терпеливо ждала, когда Майе станет лучше. Потому что после слез всегда становится лучше, мёртвая девушка это хорошо знала.
Вытерев с глаз последние слезинки, Майя достала из кармана мятую пачку сигарет и зажигалку, но сигарета, промокшая насквозь, не подчинялась ей. Кэт чувствовала, что должна вставить какую-то дружелюбную успокаивающую фразу, но не смогла придумать ничего лучше банального:
‒ Всё будет в порядке.
‒ Уже никогда ничто не будет в порядке, ‒ совершенно спокойно ответила Майя, шмыгая носом, и положила бесполезные сигареты обратно в карман джинсов.
‒ Из-за этого ты хочешь покончить с собой?
‒ Да, типа того. Когда ты поломала всю свою жизнь уже в шестнадцать лет, ничто уже никогда не будет в порядке, ‒ Воробьёва тяжело вздохнула. ‒ Ты прости, что я всё время какой-то бред несу. Меня сейчас кидает из крайности в крайность, я сама не понимаю, что я на самом деле думаю и что я хочу.
‒ Да ладно! Думаю, это абсолютно нормальное поведение после того, как тебя пытался задушить жирнющий хрен под сто килограммов. Мне вот даже страшно представить свою реакцию!
‒ Нет, у тебя была бы другая реакция. Я уже поняла, что ты намного смелее меня, ‒ Воробьёва слабо улыбнулась. ‒ И… наверное, мне нужно сказать тебе спасибо.
Глаза Кэт засияли, будто их тёмная пугающая глубина наполнилась радостными светлячками.
Майя осмотрелась вокруг. Старый микрорайон на краю города примыкал к деревне, а деревня в свою очередь ‒ к лесу. По правде говоря, и деревня, и лес сейчас активно уничтожались: здесь шла крупная стройка нового многоэтажного комплекса. Над пустующими недостроенными зданиями, закрытыми высоким металлическим забором, высились два башенных крана. Длинные, яркие, жёлтые они были чем-то необыкновенным, будто из другого мира. Майя схватилась за голову: сколько уже длится эта стройка? Явно больше нескольких месяцев. Но она заметила её только сейчас. Всё это время прямо перед её носом находились два великана, два жирафа, два динозавра, тягающие массивные блоки. И она не видела их. Они для неё не существовали. Теперь Майя спокойно сидела, забыв обо всём, и рассматривала краны во всех подробностях.
Сейчас стройка пустовала и было совсем тихо, рабочие либо ещё не вышли на смену, либо всё ещё прятались от дождя. Но всё-таки появился один объект, который вывел Майю из этого хрупкого, неожиданно образовавшегося душевного равновесия.
На заборе, свесив ноги в грязных пыльных брюках, сидел мужчина. Что-то в его облике было неправильным, неестественным, и что конкретно это было, Майя поняла только спустя несколько секунд: вместо головы у него на шее сидела мясная кровавая лепёшка, местами, словно кремом, смазанная мозгами; два глаза, такие же плоские, как голова, будто вылепленные из грязного красного пластилина, удивлённо рассматривали Майю и Кэт. Никаких признаков носа или челюстей у мужчины не наблюдалось; из макушки местами торчали клочки волос.
‒ Эй, привет! ‒ Кэт замахала рукой, заметив мужчину.
Тот испугался и поспешно отвернулся.
‒ Да ладно тебе. Не стесняйся! ‒ крикнула ему Кэт. ‒ Это всё ерунда. В аду на такое никто внимания обращать не будет! Ну, мне так кажется.
Мужчина пожал плечами и махнул рукой в знак того, что он в порядке и спокоен на этот счёт. За другой стороной забора послышались голоса. Безликий мужчина ещё раз помахал Кэт рукой, в этот раз в знак прощания, и спрыгнул с забора к своим товарищам.
‒ У нас принято здороваться с незнакомцами. Мы, мёртвые, должны держаться вместе. Хотя, конечно, полным-полно затворников, ‒ пояснила Кэт Майе. ‒ Ты в порядке?
Майя продолжала с открытым ртом смотреть в ту точку, где до этого сидел строитель. Тут она вскочила, отбежала в сторону, и её вырвало прямо на клумбу под окнами дома. Воробьёва снова закашлялась.
‒ Какого хрена, Кэт?!
‒ Я думаю, на него упала плита или типа того. Не знаю, спрашивать у мёртвого, как он умер, ‒ дурной тон.
‒ Да я не об этом. И не хочу знать о нём никаких подробностей, ‒ Майя закрыла глаза и сделала глубокий вдох в надежде стереть из памяти увиденное. ‒ Какого хрена, Кэт? Я серьёзно. Всё началось именно с тебя. До этого я такого дерьма не видела. И… и что? Теперь это будет всё время?
‒ Не знаю, Майя, честно. Не могу ответить ни на один твой вопрос. Я сама впервые вижу живую девушку, способную видеть нежить!
‒ Тогда пошли отсюда. Я больше не хочу видеть этот район.
‒ Стоп! ‒ Кэт взлетела и остановила её жестом. ‒ Баба Люся.
‒ Что баба Люся?
‒ Ты должна вызвать ей скорую помощь, чтобы они забрали её тело и по-нормальному похоронили.
‒ Чего сделать? Кэт! Она всю жизнь относилась ко мне, как к дерьму! ‒ Майя сделала обиженное лицо.
‒ Майя! Благодаря ей, я смогла спасти тебя. К тому же я теперь круто взаимодействую с материальными предметами, ‒ она довольно улыбнулась.
Майя, сделав такое лицо, будто ей приходится психологически насиловать себя, переступая через собственные моральные принципы, всё-таки позвонила в скорую, назвала нужные улицу, дом и квартиру и сразу же после этого отправилась прочь в случайном направлении.
Вокруг были серые пятиэтажки, затопленные дождём детские площадки с ржавыми скрипучими качелями и небольшие магазины на первых этажах домов. Обычная скучная картина, которая сейчас казалась Майе совершенно новой, будто бы она оказалась в совершенно другом измерении, и вокруг неё за раз выросли, как декорации, эти дома, склеенные из квадратных кусочков картона, и пластиковые деревья. Но всё это было настоящим и, более того, очень старым. Сам район Майя знала с детства. Здесь, кроме Максима и его шайки, жила её одноклассница Даша Морозова. Такая маленькая, с круглыми мягкими щёчками, глупым русым пучком на голове и розовым блеском на пухлых губах. Послушная тихая отличница, которая никогда не говорит ничего против и только сдержанно улыбается. Кого она может не бесить?
И теперь та девушка в спортивных лосинах и розовой толстовке, бегущая впереди навстречу Майе, имеет с ней явно что-то общее. Но не в манере движения ‒ слишком уверенно для Даши. И не в самом факте бега ‒ Даша никогда не занималась спортом. Но чем ближе становилась девушка, тем отчётливее было видно: это не какая-то случайная незнакомка, а настоящая Даша Морозова. Аккуратная, чистенькая Даша, которая вот-вот поравняется с мокрой, грязной, растрёпанной Майей.
Нужно было срочно куда-то деться, куда-то спрятаться, свернуть куда-нибудь, вопреки всем законам физики испариться или провалиться под землю, лишь бы не столкнуться с ней, ‒ вот всё, чего желала перепуганная Майя, искавшая взглядом место, куда бы приткнуть своё тело. Но было поздно.
И это действительно была Даша. Та самая Даша, внешне почти не изменившаяся: маленькая, с круглыми мягкими щёчками, глупым русым пучком на голове и розовым блеском на пухлых губах. Лишь внешне. Взгляд и лицо её имели совсем другое выражение, нежели всего лишь год назад.
Майя надеялась, девушка сделает вид, что не заметила её, и просто пробежит дальше, но Даша уже с расстояния в пять метров одарила Майю неожиданной доброй, но при этом уверенной улыбкой, какой может улыбаться начальство самому любимому и продуктивному сотруднику. В наушниках её играло что-то танцевальное, играло так громко, что было слышно с большого расстояния, но, как только Даша поравнялась с Майей, она сразу выключила музыку. И остановилась.
‒ Майя, привет! Я так давно не видела тебя, надо же! А тут встретились в шесть утра, ‒ она улыбнулась ещё шире.
Вся свежая, румяная, полная физической и духовной энергии, Даша сейчас представляла полную противоположность Майи, и вторая это очень хороша чувствовала. И сейчас Воробьёвой стало стыдно дважды. Во-первых, за то, что лежало на поверхности: за свой ужасный внешний вид, за свое собственное физическое и духовное состояние, находившееся сейчас в полном упадке. Во-вторых, за то, что лежало в самой глубине её души и её воспоминаний, что-то специально спрятанное и хранящееся под замком. Сейчас это что-то изо всех сил старалось вырваться, чтобы огромной волной поглотить мозги Майи и сделать ей ещё хуже. Люди, неспособные на рефлексию, неспособные признавать собственные ошибки, двигаться дальше и развиваться, всегда закапывают такие воспоминания в самую глубокую могилу в гробу на десяти замках, ведь если покойник случайно проснётся и выберется из своей темницы, он устроит полный переполох в психике и может заставить пересмотреть отношения ко многим вещам, изменить ценности. А такого Майе не нужно было. Вот и сейчас она продолжала старательно удерживать себя от потопа из воспоминаний.
‒ Привет, Даша, ‒ Воробьёва постаралась говорить максимально нейтральным тоном.
‒ Куда направляешься в столь ранний час?
Куда Майя направлялась? Знать бы ей самой. Она не понимала, что делать дальше, не понимала, что чувствует и что хочет, но знала одно: нужно уходить из места, где за ней охотятся её парень с его лучшим другом и где обитает это жуткое изуродованное несчастной смертью существо. Майя хотела уйти, но вот куда уйти ‒ вопрос из совершенно другой системы координат. Но нужно придумать ответ. Куда? Куда может отправляться человек так рано, если он не отягощён учёбой или работой?
‒ В магазин за сигаретами, ‒ тихо ответила Майя. А ведь ей действительно не помешало бы купить новую пачку сухих и свежих.
‒ Отлично! А я тут бегаю. Уже четвёртый месяц стараюсь бегать каждое утро. Просто хочу стать сильнее, увеличить объём лёгких и всё такое.
Даша говорила всё это настолько искренне и без какого-либо хвастовства, насколько это в принципе возможно для живого человека, и это ставило Майю в ещё более неудобное положение.
‒ Это круто.
Наверное, это был самый неудобный разговор для Майи за всё последнее время. Но после следующего Дашиного вопроса он стал ещё более неловким.
‒ Не хочешь пойти выпить кофе? Тут буквально в двух шагах чудесная кофейня.
‒ У меня с собой деньги только на сигареты.
‒ Я всё оплачу! Ведь это я приглашаю! После кофе день всегда ощущается лучше, ‒ неожиданно Даша весело подхватила Майю под руку и повела куда-то направо.
Что она делает? Чего она хочет? Чего она добивается? Специально издевается над ней? Хочет поставить на место? Посмотри на себя, убедись, что ты не только наркоманка, но ещё и нищенка, у которой даже нет лишних ста рублей на кофе, ‒ представительница самого низшего слоя общества?
Кофейня, находившаяся на первом этаже одного из домов, была довольно милой и уютной. Стены и мебель в светлых пастельных тонах, обои с незамысловатыми узорами из кофейных зёрен, свежие пирожные всех сортов на витрине рядом с кассой, картины, изображающие романтичные силуэты людей, элегантно сидящих за столиками, спокойная тихая музыка ‒ всё такое тёплое и аккуратное, прямо как сама Даша. Неудивительно, что ей так нравится это место.
За кассой стояла девушка лет двадцати с длинным русым хвостом, одетая в фирменный чёрный фартук кофейни. «Покофейничаем?» ‒ было написано крупными буквами на груди, а чуть ниже, более мелким шрифтом: «кофейня Бабурина». Девушка рассматривала что-то в своем телефоне и улыбалась, но когда вошли клиентки, сразу же отложила смартфон в карман своего фартука и поприветствовала их.
Даша, как и обещала, заказала два капучино. Майя же, пока кофе находился в процессе приготовления, продумывала план побега.
‒ Что с тобой? ‒ обратилась к ней Кэт.
‒ Я не могу так, ‒ зажмурилась девушка. Она стояла в полуметре от Даши, но всё равно старалась говорить очень тихо.
‒ Да посмотри, как тут хорошо! Отогреешься заодно, горяченького попьёшь.
‒ Это, конечно, супер, но… Ты просто не знаешь. Не понимаешь.
‒ Чего? Тебе подруга дарит кофе! А тебе как раз надо взбодриться.
‒ Не понимаешь. Не понимаешь, ‒ говорила она, стиснув зубы. ‒ Она мне не подруга. Никогда не была подругой.
‒ А кто тогда? Она так по-доброму смотрит на тебя. Неужели она твоя врагиня?
‒ Типа того.
‒ Она издевалась над тобой?
‒ Нет, ‒ Майя выдержала паузу. ‒ Я над ней.
‒ Кофе готов! ‒ Даша, улыбаясь своей фирменной милой улыбкой, стояла с двумя бумажными стаканчиками. ‒ Давай сядем вон там. Тут очень мягкие удобные стульчики.
‒ Черт, ‒ прошептала Майя для Кэт. ‒ Конечно! ‒ улыбнулась она для Даши.
Они присели, и уровень неловкости повысился раз так в пять. Но лишь для Майи. Даша свободно продолжала разговор.
‒ Как твои дела? Вопрос банальный, но очень важный!
‒ Нормально, ‒ Майя не решалась поднять глаза и рассматривала молочную пенку кофе, ‒ А у тебя?
‒ Майя, расслабься! ‒ Кэт стояла рядом, опёршись локтем на стол. ‒ Чего ты как запуганный дикий зверь?
‒ Я и есть, ‒ прошептала Майя.
‒ У меня сейчас всё просто отлично! Начинаю потихоньку готовиться к ЕГЭ, очень хочу поступить в ВУЗ в Москву, где сестра учится. Да! Влада сейчас здесь! Приехала буквально три дня назад. Когда я ей сказала, во сколько встаю по утрам, она была просто в шоке. Сказала, чтобы я её так не будила!.. На самом деле, она очень устала от Москвы.
«Да, не хватало ещё встретить эту Владу ненормальную», ‒ подумала Майя.
‒ Да чë хоть ты всё в телефон пялишься?! ‒ за спиной Майи, словно гром посреди ясного неба, прорычал низкий мужской голос.
Майя автоматически обернулась.
За витриной с пирожными, рядом с девушкой-кассиршей стоял низкий смуглый мужчина с густой бородой, в которой тут и там уже начали появляться седые волосы.
‒ Что вы всё там смотрите такое особенное?! Для чего я тебя нанимал?! Пришла и даже ничего не протерла, посмотри, все столы грязные!
Но девушка не только ничего не отвечала, она даже не поднимала глаз от экрана своего гаджета, ведь она досматривала напряжённую финальную серию своего любимого шоу ‒ как тут можно оторваться? Какие к чёрту столы, когда решается судьба любимых героев?
‒ Полы не помыла, даже не подмела! Мусор со вчерашнего вечера не вынесла! Аня, это всё твои обязанности! ‒ продолжал кричать мужчина, но уже без злости, но с оттенком агрессивного отчаяния.
‒ Майя, ты в порядке? ‒ тихо спросила Даша, не понимая, на что так испуганно смотрит Майя, и та сразу обернулась.
Даша не слышит и не видит этого странного мужика? Неужели он опять из этих? Из мёртвых? Как же неловко и глупо Майя снова выглядит! По крайней мере, так казалось самой Майе.