Елена Рабецкая
Самый тёмный час Мэрилин Монро
Осенью дом на Эрбол-драйв выставили на продажу, но Грейс не забрала с собой девочку по простой причине. Грейс решила стать официальным опекуном Нормы Джин, но суд потребовал доказательств того, что родители не могут осуществлять опеку. Вторым требованием суда было, чтобы перед усыновлением ребенок провел по меньшей мере шесть месяцев в окружном сиротском приюте до усыновления. Первое требование было выполнено, когда Грейс получила от врачей заключение о душевной болезни Глэдис.
Поскольку вилла на Эрбол-драйв перестала быть домом для семьи, единственным выходом стало помещение Глэдис в стационарное медицинское учреждение. Кроме того, штатная больница в Норуолке имела лучшую репутацию в области лечения хронических психических заболеваний.
В январе 1935 года Глэдис отправили в больницу в Норуолк. Там она провела ровно год до следующего переезда.
Норма Джин вспоминала, что ей было неприятно, что Глэдис болеет, но между ними никогда не было близких отношений. Они вместе проводили очень мало времени.
Со вторым требованием закона Грейс тоже справилась. Она узнала, что в сентябре следующего года Норма Джин может получить место в сиротском приюте Лос-Анджелеса. Тогда Грейс договорилась с семейством Джиффенов, которые жили в западном секторе города. Они должны были заботиться о девочке до этого времени.
Однако Грейс выяснила, что у Джиффенов уже было много детей, как своих, так и приёмных. Поэтому они не могли надолго оставить у себя Норму Джин.
Грейс заботилась о Норме Джин: каждую неделю она отправляла заявления и справки в разные инстанции, а также снова обратилась в суд с просьбой, чтобы они сняли с неё обязанность помещения ребёнка в приют для сирот. Она хотела, чтобы после пребывания у Джиффенов Норму Джин сразу поселили с ней. Когда Грейс сказала Норме Джин, что не отправит её в школу приюта, где ей пришлось бы жить с незнакомыми детьми, девочка была очень счастлива.
Через два месяца, проведённых у Джиффенов, пока суд проверит все документы, Норме Джин разрешили временно пожить с мамой Грейс, Эммой Уилетт Этчисон. Эмма жила в отдельной квартире на Лоди-плэйс в Голливуде. Это было красивое здание в испанском стиле с белой лепниной, черепичной крышей и цветущим двором. В центре двора журчал фонтан. Норма Джин поселилась там ранней весной 1935 года.
В это же время Грейс быстро преодолела все формальности, связанные с опекой над Нормой Джин. Она добилась от суда предоставления ей исключительного контроля над делами Глэдис Бейкер. Грейс понимала, что нужно решать финансовые вопросы официально, чтобы избежать захвата имущества Глэдис кем-то, кто может выдать себя за отца Нормы Джин, или налоговым ведомством.
Она знала, что инвестиции, обналичивание банковского чека или продажа недвижимости требуют осторожности, и понимала, что может брать деньги на содержание Нормы Джин от её имени. 25 марта она сделала заявление под присягой, что Глэдис нуждается в кураторе и что она, несмотря на несоблюдение условий предоставления права временно опекать сироту, была бы подходящей кандидатурой.
В апреле активы «имущества» Глэдис были оценены следующим образом:
– 60 долларов наличными на банковском счёте;
– 90 долларов в виде чеков без гарантированного покрытия;
– один радиоприёмник стоимостью 25 долларов с рассрочкой в 15 долларов;
– 250 долларов долга за седан «Плимут» 1933 года;
– 200 долларов, причитающихся за белый рояль.
1 июня 1935 года, когда Норме Джин исполнилось девять лет, Грейс Мак-Ки начала распоряжаться имуществом Глэдис Бейкер. Она продала машину, рояль и дом, а затем составила список расходов, за которые потребовала вернуть деньги.
Но вскоре Грейс познакомилась с мужчиной, который навсегда изменил её жизнь и судьбу Нормы Джин.
Это был Эрвин Силлимэн Годдард, «шатун» из Техаса с тремя детьми, который часто бывал без работы. Он понравился Грейс, и они спешно поженились, в августе 1935 года. После свадьбы они взяли к себе одну из его дочерей, Нону, и вся четвёрка поселилась в маленьком доме в Ван-Найсе, в долине Сан-Фернандо.
Норма Джин была робкой и замкнутой. Джоди Лоренс, одна из дочерей Годдарда, вспоминала, что они были невротичными детьми, которые часто с большой впечатлительностью реагировали на окружение. Дети совместными усилиями построили себе домик на перечном дереве, чтобы скрываться там от проблем, как в убежище.
Дом, где жили Годдарды, был скромным, скорее похожим на сельскую избу. Док и Грейс оба работали от случая к случаю и не имели сбережений. Годдард считал, что Норма Джин – это лишний рот, и предложил Грейс отдать её в приют для сирот. В сентябре девочка должна была переехать туда.
Для Нормы это было ещё одним ударом, ведь она только училась доверять женщинам. У неё не было опыта общения с ними, если не считать холодную и строгую Иду Болендер.
13 сентября того же 1935-го года Грейс собрала вещи Нормы и отвезла её в приют в Голливуде. Здание приюта было симпатичным, но находилось на территории учреждения для сирот. В нём могло разместиться от пятидесяти до шестидесяти детей, но не все из них были сиротами. В двадцатые годы треть воспитанников составляли сбежавшие и беспризорные дети. В тридцатые годы многие родители отдавали детей в приют на короткий срок.
Пребывание Нормы в сиротском доме продолжалось два года, до 26 июня 1937 года.
В здании приюта мальчики и девочки жили в разных крыльях и спали по пять-шесть человек в аккуратных комнатах. В приюте был персонал, который занимался уборкой и приготовлением пищи. Также детям платили по 5–10 центов за неделю за уборку и мытьё посуды.
В личном деле Мэрилин указано, что в 1935 году она была нормальной, довольной и не жаловалась. Ей нравился её класс.
В 1935–1936 годах Грейс часто приходила в приют за Мэрилин и забирала её на целый день. Они ходили в кино и обедали. Среди фильмов, которые запомнила Мэрилин, был «Бунт на "Баунти"» с Кларком Гейблом. Он напоминал ей темноволосого мужчину с усиками на фотографии в их доме на Эрбол-драйв.
Грейс часто повторяла Норме Джин, что пытается «организовать всё так, чтобы та могла вернуться туда, где её настоящее место», то есть под её опеку.
Мэрилин часто водили в Китайский театр Граумана и в парикмахерскую, где её учили правильно наносить макияж.
В 1935 году в Голливуде состоялись премьеры двух фильмов с участием Джин Харлоу, и Грейс Мак-Ки решила, что Норма должна быть похожа на неё: ослепительная платиновая блондинка в белых нарядах. Грейс перекрасилась в блондинку, а Норме покупала только белое. Она даже думала обесцветить волосы девочки до платинового оттенка, но потом отказалась от этой идеи, так как знала, что в сиротском приюте такие перемены во внешности подопечной не оценят.
После просмотра нескольких фильмов с Джин Харлоу «Нью-Йорк таймс» писала в на своих полосах:
«Именно благодаря Харлоу платиновые блондинки стали появляться везде – среди актрис, танцовщиц, статисток и блюзовых певичек… в метро, на улицах и в зрительных залах театров». Грейс не уставала повторять юной Норме Джин: «Ты – идеал, за исключением этого маленького бугорка на носу», – при этом Грэйс трогала маленькую родинку на носу Нормы Джин. – Но когда-нибудь ты станешь совершенством, как Джин Харлоу».
Грейс видела в Норме Джин молодую Харлоу, которая тоже была голубоглазой и с таким же скошенным подбородком. Цвет волос можно было бы поменять.
Иными словами, Норму Джин готовили к тому, чтобы она стала новым воплощением кинематографических грёз.
Выходные, проведённые с Грейс, были приятной передышкой от школы и жизни в коллективе. Но Норму Джин пугала мысль, что «тётя Грейс» когда-нибудь вдруг может забыть о ней. Ведь её уже убрали из дома, когда там появился Док с одной из своих дочерей.
Грейс часто навещала Норму Джин, оплачивая её проживание в приюте и покупая ей одежду. В 1936 году она платила полную ставку – 15 долларов в месяц. Но ближе к концу года Грейс перестала приезжать к Норме Джин по субботам. Девочка боялась, что однажды Грейс исчезнет без предупреждения, как когда-то сделала её мать. Девочка стала по любому поводу разражаться спазматическим плачем.
В начале 1937 года состояние Нормы Джин ухудшилось. Педагог приюта писал, что девочка казалась обеспокоенной и замкнутой, она начала заикаться. Также Норма Джин часто болела простудой и кашлем. Если к ней не проявляли терпения и доверия, она становилась испуганной и настороженной. Тоска Нормы Джин по любви и утешению нашла выход в мире её фантазий.
Норма Джин вспоминала позже об этих событиях:
«Иногда я говорила детям, что у меня есть прекрасные родители, которые отправились в путешествие, но в любой момент могут вернуться за мной. И я даже написала сама себе открытку от их имени. Никто мне не верил, но мне не было обидно. Мне хотелось думать, что это правда».
Выдумывание идеальных родителей время от времени смягчало чувство одиночества маленькой Нормы Джин. Позднее ей было трудно выстраивать отношения с женщинами, как и когда-то она не могла выполнить указания Иды и Грейс, которые говорили ей, что она может «сделать лучше» и может стать «совершенством».
Её стремление к совершенству продолжится всю её дальнейшую жизнь. Она предъявляла высокие требования не только к себе, но и встречающимся на её пути мужчинам. Время от времени она будет возобновлять поиски идеального мужчины, но они всегда будут заканчиваться разочарованием.
Норма Джин часто выходила на крышу приюта для сирот и смотрела на башню с киностудиями в нескольких кварталах от приюта. Это место напоминало ей о её матери, которая когда-то работала на этих киностудиях. Когда эти воспоминания захватывали её, Норма начинала отчаянно плакать от одиночества. Но именно в это время у девочки появилась мечта – работать там, где создают фильмы.
***
Глава 2
В приюте, где жила Норма Джин, заботились о своих подопечных, но атмосфера казённого учреждения не способствовала формированию близких отношений между детьми и воспитателями. Из-за этого у воспитанников часто можно было заметить безразличие к судьбам других людей.
Однажды миссис Дьюи увидела Норму Джин, которая возвращалась с вечеринки. Девочка приближалась к зданию с новым макияжем, который она старательно нанесла вместе с Грейс.
«У тебя прекрасная кожа, – сказала миссис Дьюи. – Я знаю, ты не хочешь, чтобы твоё лицо блестело, но иногда ты прячешь его под слишком толстым слоем румян».
Грейс снова пообещала забрать Норму Джин к себе домой. В феврале 1936 года она в очередной раз подала документы на опеку, и весной 1937 года её просьба была удовлетворена. Так 7 июня 1937 года Норма Джин покинула ненавистный приют и приехала в дом Годдардов в Ван-Найсе. В этот же день по радио сообщили о неожиданной смерти Джин Харлоу.
Грейс разрывалась между скорбью о гибели молодой красивой женщины и убеждением, что благодаря этому событию будущее Нормы Джин станет более определённым.
Однако… пребывание Нормы Джин у Годдардов было недолгим из-за инцидента, который произвёл на неё сильное впечатление. Однажды ночью пьяный Док Годдард попытался её изнасиловать, но ей удалось сбежать. Этот опыт отделил в менталитете Нормы Джин секс от любви навсегда.
Естественно, Норма Джин немедленно рассказала об этом «тёте Грейс», и та отправила девочку к своим родственникам. Таким образом юная Норма Джин вела кочевую жизнь. То она жила у Годдардов, то у своих родственников, пока не стала взрослой и не переехала в Голливуд.
В ноябре 1937 года Норма Джин Мортенсон переехала к своей двоюродной бабушке Иде Мартин, которая жила в Комптоне, пригороде Лос-Анджелеса.
Дом Иды Мартин всегда был полон тайн и загадок. Она была разведённой женщиной, которая получала от Грейс нерегулярную зарплату в размере от пяти до пятнадцати долларов в месяц. Ида была матерью Олив, которая вышла замуж за младшего брата Глэдис, Мариона. Однако в 1929 году он исчез, выйдя из дома за газетой. И с тех пор семья не получала от него никаких вестей.
Олив осталась одна с тремя детьми и жила в нищете до 1939 года. Когда Норма Джин приехала в Комптон, она впервые увидела своих двоюродных братьев и сестёр. Ида Мартин занималась детьми, а Олив работала на фермах. Все дети были примерно одного возраста: Иде Мэй было 10 лет, Джеку – 12, Норме Джин – 11, а Олив – 8.
Годы спустя Ида Мэй вспоминала, что Норма Джин говорила, что она никогда не выйдет замуж и станет учительницей с множеством собак.
В очередной раз Норма Джин оказалась в семье, где дети были предоставлены сами себе, а родителей не было рядом. Мужчины, которые появлялись в их жизни, были странными и непредсказуемыми. Их чувства были переменчивы, и это делало отношения с ними болезненными.
Ида Мартин заботилась о доме, но не могла объяснить отсутствие дяди Мариона или причину, по которой тётя Олив отдалилась от семьи.
Норма Джин старалась понравиться очередной приёмной матери. Она запомнила соседку, которая сидела на крыльце и бесконечно качалась в старом плетёном кресле. Семья пыталась отвлечь её просмотром иллюстрированных журналов про кино, а потом эти журналы доставались детям.
Мир вокруг был полон угроз и ужасов, и Норма Джин научилась притворяться, чтобы не поддаться этому ужасу и не сойти с ума.
Здесь Норма Джин второй раз, уже с кузенами, а не с Грейс, просмотрела фильм «Принц и нищий» с Эрролом Флинном в главной роли.
Флинн напомнил Норме Джин Кларка Гейбла, и, кажется, больше всего на неё повлияла идея обмена жизненными ролями.
Грейс Мак-Ки Годдард готовила Норму Джин к карьере кинозвезды и уверяла, что девочка унаследует корону после Джин Харлоу. Норма Джин проявляла изобретательность в описании судеб своей семьи. Чтобы всё расставить по своим местам, ей нужно было найти своего героического отца – например, Кларка Гейбла или Эррола Флинна. Тогда брошенный всеми ребёнок стал бы законным королевским отпрыском.
Склонность девочки к фантазированию можно объяснить двумя событиями того года. В марте к Норме Джин приехала Грейс. Она сообщила, что её мать Глэдис после побега из больницы перевели в более надёжное место – психиатрическую больницу в Эгнью, недалеко от Сан-Франциско. Глэдис пыталась сбежать, так как её бывший муж, Мартин Эдвард Мортенсен, с которым она развелась восемь лет назад, на самом деле оказался жив. Глэдис сообщили, что он погиб в штате Огайо в мотоциклетной аварии, но оказалось, что это был другой человек с такой же фамилией. Глэдис пытались убедить, что её бывший муж умер.
Норма Джин приняла известие о состоянии матери как уведомление о смерти.
Грейс пыталась смягчить боль Нормы Джин подарками: пляжным ансамблем, шляпкой и тремя парами новых туфель. У Нормы Джин на тот момент уже оказалось не менее десяти пар обуви, все они были куплены Грейс, что вызывало зависть двоюродных братьев и сестёр.
В том же году двоюродный брат Нормы Джин принудил её к сексуальным контактам. Это ещё больше укрепило её уверенность в том, что мужчины хотят её только для того, чтобы оскорбить или унизить. Ей на тот момент было около двенадцати лет.
Грейс в этот раз приехала, чтобы организовать празднование 12-летия Нормы Джин. Она потратила 11,74 доллара на новое платье и 6 долларов на причёску. Грейс накрасила девочку и повезла её в фотоателье, чтобы сделать серию профессиональных снимков, которые, по её мнению, были первым шагом к славе. В подарок она вручила Норме альбом для фотографий.
Постоянные старания Грейс сделать Норму Джин красивой вызывали у девочки лишь равнодушие. Ведь она привыкла считать себя объектом для чужого удовольствия. Грейс была опекуном Нормы Джин, и та зависела от неё в финансовом отношении.
Грейс решила, что в конце лета Норма Джин вернётся в Лос-Анджелес и пойдёт в школу для старших детей. Но жить она будет не в доме Годдардов, а у тёти Грейс – Аны Лоуэр.
Ана Лоуэр родилась в 1880 году. Она была сестрой отца Грейс. В 1938 году Ана Лоуэр развелась со своим мужем и жила за счет дохода, получаемого от аренды домов, которые они приобрели вместе. Во время кризиса её финансовое положение ухудшилось из-за того, что некоторые жильцы покинули свои дома.
Ана Лоуэр была полной, светловолосой и доброй женщиной. Она была приверженцем христианской науки и уже достигла звания «исцелителя». Она была очень религиозной, но без фанатизма. В ней не было надменности и напыщенности, как думали о ней другие.
Позже Норма Джин скажет , что в её жизни только Ана проявляла к ней подлинную любовь.
«Ана Лоуэр была первой женщиной, которую я полюбила и которая ответила мне взаимностью. – вспоминала Мэрилин Монро. – Она была удивительной. Однажды я написала стихотворение, которое потом потерялось. Мои знакомые, которым я его показывала, плакали от него. Оно называлось «Люблю её».
Ана была одной из многих женщин, которые пытались заменить мать Норме Джин, но она никогда не причиняла ей боль. Она просто не могла. Она была сама доброта.
Однако, как бы ни была добра Ана Лоуэр, это не меняет того факта, что она не смогла по-настоящему довериться Норме Джин как женщина.
Отношения между ними осложнялись страстной верой Аны в христианскую науку. В августе 1938 года и позже девочка регулярно посещала местные богослужения секты, в которой Ана пыталась убедить её, что реальным является только то, что находится в нашем разуме. Однако это не убеждало девочку, которая к тому времени уже слишком долго убегала от ненадёжной действительности в мир мечтаний, полный образов из просмотренных ею фильмов и её собственных детских фантазий.
В 1938 году в США было около двух тысяч конгрегаций Христианской науки, в которых состояло около двухсот семидесяти тысяч человек. Это сообщество, основанное в 1879 году в Бостоне, считает религию системой терапевтической метафизики. Целью учения является привести нереальное материальное тело в состояние гармонии с нашим реальным духовным состоянием.
Набожный человек в учении христианской науки стремится преодолеть ограниченность своего тела и разума. С этой доктриной связана теория «злой воли животного магнетизма». Эта сила может быть преодолена истинно набожными размышлениями и изучением комментариев миссис Эдди к Священному Писанию.
Ана Лоуэр, благодаря сложному парадоксу, не разделяла презрения к миру и телу. Она признавала развлечение и забаву, не была враждебна и к науке.
Когда у Нормы Джин начались месячные, Ана не смогла помочь ей облегчить их последствия, которые причиняли девочке сильную боль. Тетя утешала ее, обнимала, молилась вместе с нею, но ничего не помогало. Норма Джин так и не нашла ответа на вопрос, откуда эти пытки, если тела не существует и Бог представляет собой «всё во всём».
Школа, в которой училась Норма Джин, находилась в западной части Лос-Анджелеса и принимала учеников из разных районов. Среди них были и те, кто жил в Соутелле, недалеко от школы. Кварталы и микрорайоны так называемого западного побережья города, Соутелла, были заселены иммигрантами, давними калифорнийскими пионерами с Востока и Среднего Запада, а также недавними приезжими из Оклахомы и старожилами Лос-Анджелеса, как Ана Лоуэр.
В Лос-Анджелесе было сильно развито чувство классовой принадлежности, которое влияло и на школьную жизнь. Жители района Соуттелл, где были только пивные и рюмочные, считались бедняками. Ана Лоуэр, не будучи ни безграмотной, ни безработной, была родом из этого района, и её школьные подруги считали Норму Джин «девочкой из социальных низов».
Учебные предметы, которые изучала Норма Джин, не казались особенно интересными с научной точки зрения. Она была «средней ученицей», и по её виду можно было подумать, что о ней не очень хорошо заботились. В 1938 году она не относилась к числу хорошо развитых детей.
Двадцать лет спустя Мэрилин поделилась некоторыми подробностями:
«В первый год пребывания в Эмерсоновской школе у меня было всего два синих костюмчика, доставшихся мне ещё из приюта для сирот. Тетя Ана расширила их, но всё равно они мне не годились».
Норме Джин было трудно заводить друзей.
«Она была аккуратной, но бесцветной. Ещё она была немного робкой и замкнутой, не было новых друзей», – вспоминал одноклассник Рон Андервуд. Мариэн Лосмэн (позднее Зейч) сказала: «Она, пожалуй, всегда была одна».
После того как Норме Джин исполнилось тринадцать лет, у неё стало ещё больше проблем с поддержанием связей с женщинами.
1 июня 1939 года Грейс привезла её в Сан-Франциско, где в психиатрической клинике находилась её мать. Но во время ланча Глэдис, мать Нормы, не произнесла ни слова.
Лишь на прощание мать бросила одну фразу:
«У тебя всегда были такие маленькие симпатичные ступни».
Жизнь с тётей Аной была нерадостной, а отношения с окружающими не складывались. Но с Аной Лоуэр хотя бы было безопасно. Девочка нашла у неё дом, но не семью.
Когда весной 1939-го года Норма Джин пошла в восьмой класс Эмерсоновской школы, её социальная жизнь оживилась.
В период с лета до осени 1939-го года Норма Джин претерпела настоящую метаморфозу: она выросла до 165 сантиметров, а её женские формы – грудь – стали более заметными. Она начала носить мужскую одежду и вызвала сенсацию в классе, когда надела брюки и вывернутый наизнанку жакет. Её дважды отсылали домой, чтобы она переоделась, но безрезультатно.
«Вдруг всё началось заново», – так она потом вспоминала об этом периоде.
Даже девушки стали обращать на неё внимание.
Норма предпочитала ходить в школу пешком, окружённая несколькими ребятами, которые спорили, кому нести её учебники и пакет с едой. То же самое происходило днём, после уроков.
«Физически она развилась быстрее, чем большинство из нас, и не стеснялась подчёркивать свою фигуру», – рассказывала Глэдис Филлипс.
Её тело просвечивалось сквозь свитер, а на губах всегда была ярко-красная помада. Казалось, что детские мечты о внимании окружающих частично становились явью. Норма не ленилась вставать рано утром и тратила много времени на макияж.
Грейс, её опекунша, учила её краситься и подчёркивала, что она может преобразить себя, изменив внешность. В Лос-Анджелесе можно было купить самую дорогую косметику, и Норма Джин воспользовалась этим, чтобы стать привлекательной. Она хотела использовать только это своё новое обретение – внешность, потому что никто не считался с её мнением и чувствами.
В 1939 году, когда она демонстрировала чувственность, это не означало сексуальной доступности, хотя некоторые считали её «несколько вызывающей». Но в этом не было обещания или угрозы, она владела ситуацией.
В те времена тема секса в средней школе не была столь распространённым явлением, как позднее. Противозачаточные таблетки ещё не были изобретены, а средства контрацепции для мужчин и женщин были труднодоступны. Боязнь венерических заболеваний была связана с несовершенством антибиотиков.
Воображение подростков могли разжечь развешанные киноплакаты.
Глэдис Филлипс и другие одноклассники Нормы вспоминают, что в школе ходили слухи об «испорченных» девушках и «разнузданных» юношах, но никогда эти сплетни не касались самой Нормы Джин.
Иными словами, зимой 1939–1940 годов ожидания Грейс стали оправдываться. Норма Джин начала становиться звездой средней школы имени Эмерсона. Она пыталась привлечь к себе внимание, чтобы её заметили, ведь дома этого не происходило. Норма Джин отчаянно желала, чтобы ею восхищались, но дом не мог удовлетворить эти потребности. Поэтому она начала искать признания в школе.
Летом 1940 года четырнадцатилетняя Норма Джин расцвела и научилась надевать свою единственную блузку с цветочным узором по разным поводам.
Все оглядывались на неё, когда она гуляла в Вествуде, одетая таким образом, в популярном зале Тома Крамплера, где было принято пить содовую, у миссис Грэдис, где Норма встречалась с парнями, и в баре «Хи-Хо», где можно было не выходить из машины.
Именно в этом баре «Хи-Хо» Норма Джин и познакомилась с Чаком Мореном, который учился в старшем классе. Он был заметным парнем, пользовался популярностью среди девочек, потому что хорошо играл в спортивные игры и умел делать комплименты. Они проводили время вместе на танцах и прогулках. Однако в отношениях Норма Джин оставалась очень скромной и не позволяла Чаку заходить дальше, чем ей было комфортно. Это пугало его.
Позже она познакомилась с Элинор, второй дочерью Дока Годдарда, которая была её ровесницей. В это же время Ана Лоуэр начала жаловаться на проблемы со здоровьем, поэтому Норма Джин вернулась к Годдардам и подружилась с Элинор, которую близкие называли Бебе.
Бебе Годдард была на шесть месяцев младше Нормы Джин. На момент рождения Нормы ей уже исполнилось четырнадцать лет. Бебе с детства была смелой и стойкой, жизнь вынудила её стать такой.
Родители развелись, когда ей было всего полтора года. После развода она воспитывалась у матери вместе с братом и сестрой. Однако у матери началось психическое заболевание, и она стала опасной для окружающих. После этого Бебе передавали от родственников к чужим людям в Техасе. Ухаживая за братом и сестрой, она взрослела.
Многие события из детства Бебе Мэрилин напоминали о своих первых годах жизни. Легендарные истории о двенадцати-тринадцати приёмных семьях, физических наказаниях и избиениях Мэрилин «одолжила» себе у Бебе и использовала в своих воспоминаниях.
Обе девушки были яркими, весёлыми и энергичными. Они заимствовали друг у дружки одежду и косметику, давали советы по макияжу. Именно в компании Бебе Норма Джин начала смеяться, резвиться и проказничать.
Норма Джин посещала среднюю школу имени Эмерсона вплоть до окончания девятого класса. Её выпускные оценки по разным предметам были средними, можно сказать, посредственными.
Любопытным может показаться тот факт, что фамилия Нормы Джин Бейкер часто фигурировала в общешкольной газете «Эмерсонец», так как она писала в рубрику «Всякая всячина».
Перу будущей звезды принадлежит заметка:
«Идеальной девушкой была бы блондинка с медовым оттенком волос, изящной фигурой и правильными чертами лица, притом элегантная, интеллектуальная и одарённая в спортивном отношении, лояльная подруга».
Норма описала себя, включая те черты, которыми она хотела бы обладать. Одной из таких черт было преодоление страха перед публичными выступлениями. Однако ей так и не удалось справиться с этим недостатком, что подтверждалось её плохими результатами на уроках по ораторскому искусству. Чем больше учитель призывал её действовать, тем больше она замыкалась в молчании, в итоге это привело к заиканию.
В школе и за её пределами Норму Джин знали как «девушку Ммммм», потому что она смогла превратить своё лёгкое заикание в светское достоинство.
Первый семестр десятого класса она провела в средней школе Ван-Найса, потому что эта школа находилась ближе всего к дому Годдардов. Там она получила ещё более худший аттестат. И это всё из-за того, что внимание Нормы Джин от учебы отвлекал высокий, темноволосый и голубоглазый молодой человек по имени Джеймс Доухерти или Джим.
В средней школе Ван-Найса Джим участвовал в школьных представлениях, был звёздным футболистом и выиграл выборы на пост председателя ученического совета. Чтобы помочь своей семье, он отказался от спортивной стипендии в колледже.
Осенью 1941 года он работал на авиастроительном заводе «Локхид», где встретил Норму Джин, которая трудилась в ночную смену на том же заводе. В октябре его мать Этель со своей подругой Грейс Годдард попросили Джима забирать Норму Джин и Бебе из школы на машине. Из-за переезда на Одесса-авеню добираться до школы стало гораздо дольше. В тот год Бебе серьёзно болела и не ходила в школу, поэтому Норма Джин каждый день «садилась в машину к Джиму капельку ближе», как потом рассказывал молодой человек позже.
Для Нормы Джин Джим был идеалом мужчины, благодаря его усам, конечно же. Он был старше её на пять лет, но несмотря на разницу в возрасте, она считала его «неплохим старичком». Доухерти не воспринимал её всерьёз, ведь в их возрасте пять лет считалось огромной разницей.
Однако Грейс Годдард, ставшая свахой в этой истории, заметила блеск в глазах Нормы Джин и решила действовать. Через пару дней после нападения на Перл-Харбор она спросила Этель Доухерти, можно ли Джиму сопровождать Норму Джин на рождественскую вечеринку фирмы «Адел пресижн продактс». Джим согласился.
На рождественском приёме он танцевал с Нормой Джин и заметил, что она больше не чувствует себя ребёнком. Грейс всячески поощряла их общение. Она давала девочке деньги, чтобы та ходила с Джимом в кино, предлагала им автостопом прокатиться на холмы в Голливуд-Хилс, на лодке по озеру Попс-Уиллоу, а также в округ Вентура, где они навещали сестру Джима и разбивали бивак на берегу озера Шервуд. Джим был счастлив проводить время с Нормой Джин.
Иногда они останавливались на вершине горы Малхолланд-драйв, чтобы просто поговорить. Норма Джин призналась, что она – незаконнорождённая, и это не вызвало в Джиме неприязни. Он обнял её, а радио передавало шлягеры: «Эта старая добрая чёрная магия…» и «Больше никогда не полюблю я». Норма Джин была более развитой физически и полностью полагалась на опеку Джима.
В начале 1942 года, когда Норме Джин было около шестнадцати лет, компания «Адел пресижн» предложила Доку Годдарду стать менеджером по продажам на всём Восточном побережье. Грейс и Бебе должны были отправиться туда вместе с ним, но они, посовещавшись, решили, что не могли больше содержать Норму Джин. Однажды утром Грейс сообщила об этом своей подопечной, но пообещала, что её муж «работает над чем-то замечательным».
В очередной раз Норма Джин почувствовала себя ненужной, преданной и отвергнутой. Эта информация сильно подействовала на девушку, и Грейс окончательно потеряла уважение в её глазах.
В конце января все начали готовиться к переезду, и Норма Джин вернулась к своей подруге Ане Лоуэр. В феврале и марте Джим всё ещё приезжал к Норме Джин, и она с благодарностью принимала его ухаживания. В школе некоторые заметили, что она стала слишком шумной и очень громко разговаривает. Некоторые стали считать ее слегка пристукнутой.
В марте Грейс нанесла ещё один удар юной девушке, сообщив, что Норме Джин придётся вернуться в приют. А Этель Доухерти спросила у Джима, не планирует ли он жениться на Норме Джин, которой в июне должно было исполниться шестнадцать лет, и она могла бы уже выйти замуж.
«В тот момент я подумал, что Норма Джин ещё слишком молода для меня, – вспоминал Доухерти. – Я не планировал жениться на ней, но согласился, потому что чувствовал, что под крылом моей матери она найдёт свой дом. К тому же я считал её чудесной девушкой, с которой мне будет хорошо».
Сама Норма Джин согласилась на этот брак, потому что у неё не было другого выбора. Позже она говорила, что вышла замуж за Джима, потому что не хотела возвращаться в сиротский дом.
