Елена Серебрякова
Ещё не вечер, господа!
© Серебрякова Е. А., 2023
* * *
Часть I. А сегодня мы все офицеры
Глава первая
Объяснить происхождение белых ночей мог каждый юнкер Михайловского артиллерийского училища. Но далеко не каждый сумел бы объяснить изменения в человеческой душе, когда сумеречный свет, начавшись вечером, сопровождает своим сиреневым оттенком ночь и раннее утро. Здания, набережные, мосты и вода в Неве окрашиваются в цветовую гамму, которую не способен воспроизвести даже самый талантливый художник. Начавшиеся в конце мая, белые ночи сопровождают июнь и только в первых числах июля все возвращается на круги своя. В июне кривая нарушений воинской дисциплины среди юнкеров Михайловского училища возрастает до максимума. Более всего – самовольные отлучки, опоздания и, главное, страдает успеваемость. Командиры и преподаватели знают про июньские заскоки учащихся и воспринимают их со снисхождением.
Юнкер Сергей Очкасов провел воскресенье в доме с родителями и теперь собирался в казарму согласно предписанию. Его семья жила в громадной квартире многоэтажного дома на Сергиевской улице. До Арсенальной набережной, где располагалась «Альма-матер», он всегда ходил пешком. Расчет по времени сложился еще на первом курсе и ныне превратился в биологический хронометр. До училища оставалось с четверть версты, когда Сергей начал догонять милую парочку молодых людей. Он, судя по форменной одежде – студент университета; она, невестинского возраста, из благородной семьи. Между молодыми людьми происходила ссора. Он громко жестикулировал и доказывал, с его же слов, непреложную истину. Девица молчала. Сергей сбавил шаг и прислушался к монологу студента:
– Сытые и довольные предлагаете просветительство. Но откуда тебе, дворянке, дочке высшего чиновника, знать, что нужно простому народу? Хождение в него уже пройденный этап и сей путь тупиковый.
– Отнимать жизнь у человека не по-христиански, то есть великий грех, – пропищала девица.
– А если эта жизнь мешает жить другим, если человек заслуживает казни. Мне надоело слушать твои нравоучения, прощай!
– Кирилл, постой, ты опять торопишься!
Но студент махнул рукой, перешел на другую сторону и зашагал так быстро, что казалось, из-под каблуков вот-вот полетят искры. Девица остановилась и, видимо, намеревалась заплакать. Сергей взял ее за локоть, отчего она вздрогнула, но, увидев военную форму, плакать передумала. Следующим движением она развернулась к Сергею лицом и посмотрела на него своими синими глазами. Внутри Очкасова что-то взорвалось. Он считал себя человеком серьезным, неподверженным лирике и прочей душевной ерунде.
– Просто не сдержался, а так Кирилл добрый и отзывчивый, – пропищал тонкий голосок в оправдание недавнего собеседника.
– Как к вам обращаться, сударыня, – первое, о чем спросил Сергей.
– Меня зовут Таисия, но друзья называют Тая. Удобно, верно?
Сергей посчитал сокращение имени фамильярностью и обратился как положено:
– К сожалению, Таисия, проводить вас до дома не временем. Но посадить на извозчика, время позволяет.
– Буду вам признательна…
– Считаю возможным предложить вам встречу со мной, положим, в следующее воскресенье на этом же месте в дополуденное время.
– Я согласна, я приду к одиннадцати часам.
В этот момент мимо проезжал извозчик, и Очкасов его остановил:
– Любезный, довезешь девушку туда, куда она скажет и, смотри, без лихачества, – Сергей вложил в руку извозчика деньги.
– Буду ждать в одиннадцать часов в следующее воскресенье, – выдал на прощание Сергей, еще не понимая, откуда взялась такая настойчивость.
Он усадил Таисию в коляску и, наклонившись, прислонился губами к ее руке.
На построение Сергей опоздал и, получив положенное за проступок, начал готовиться к отбою. Лежа на койке, снова проиграл в голове знакомство с Таисией. Его волновало, как он выглядел в глазах девицы. Во время занятий и после них он обдумывал куда пригласить Таисию. Надо, чтобы ей не было скучно, и самому не выглядеть занудой. Каждый раз после отбоя он долго не мог заснуть, таращился на сумерки за окнами и проигрывал детали будущей встречи.
Выбранный им партикулярный костюм состоял из темно-серого сюртука в мелкую полоску, такой же жилетки, черных брюк и серой сорочки со стоячим воротником. Он примерял котелки отца, их было целых три, но оказалось, что такой головной убор не по возрасту.
Таисия выпорхнула из пролетки, будто бабочка. С лучезарной улыбкой подошла к Сергею и сделала невыразительный книксен. Сергей склонил голову и, взяв руку Таисии, припал к ней губами.
– Предлагаю посетить Русский музей, точнее картинную галерею. Могу рассказать про картину Брюллова «Последний день Помпеи», про художника Ге с его «Тайной вечерей» и, конечно, восхититься «Девятым валом» Айвазовского.
– Честно скажу, в живописи смыслю мало. У меня имеется встречное предложение. В комнате Кирилла, дом находится здесь недалеко, объявлены посиделки. Придут очень милые люди.
– Слово какое «посиделки». Чем занимаются на таких встречах?
– Вы, Сергей, будто с луны свалились! Чай пьем, болтаем.
– У меня еще один вопрос к вам, Таисия. Вы разве помирились с Кириллом?
– Уже давно. Он просто вспыльчивый, а так очень добрый.
– Мы что-нибудь должны принести на эти посиделки?
– Совсем необязательно.
В голове Сергея засел вопрос – зачем она пришла к нему на свидание, ежели уже помирилась с Кириллом? Могла бы приехать и сообщить, что у нее изменились планы, или вообще не приходить на свидание.
То, что Очкасов увидел в комнате Кирилла, удивило его сильнее, чем декорации к пьесе «На дне» Горького. В помещении, очень малой по площади, уместилось человек десять. Посередине стоял круглый стол, на нем самовар, три немытых чашки и треснутый бокал. Видимо другой посуды в доме не водилось. Присутствующие были примерно одного возраста, но весьма разные по своему социальному положению: молодая женщина лет двадцати пяти, волосы расчесаны на прямой пробор и убраны назад, глаза тусклые, будто неживые, толстые губы контрастировали с очень малым подбородком; парень тридцати годов с нахмуренными бровями, с глубоко посажеными глазами полными напряжением мысли; других рассмотреть Очкасов не успел, заговорил Кирилл. Он верховодил и стало понятно, что парень прирожденный актер. В каждом жесте, в каждой произнесенной фразе, он наслаждался собой. Кирилл пригласил Сергея сесть на табурет и представиться. Сергей назвал свое имя.
– Нам, молодой человек, одного имени недостаточно. Какое в жизни занимаете место?
Сергей хотел встать и уйти, но посмотрел на Таисию и ему стало жаль эту беззащитную девочку.
– Я служащий почтового ведомства.
– Коли так, скажите нам, что нужно сделать, чтобы в нашей стране наступило всеобщее благоденствие?
– Если в слово благоденствие вы вкладываете смысл «счастливая жизнь», то она уже наступила. Просто вы сей момент пропустили. Скажите, остальные гости собрались по такому же поводу?
– Да, мы единомышленники и нам не безразлична судьба народа. Народа, который безмерно эксплуатируется богатеями и властолюбцами.
– Я же сказал, что благоденствие наступило, – отреагировал Сергей, – крестьянин счастлив, потому как уродился урожай; рабочий, что месяц прошел без штрафов; купец счастлив от высокой прибыли; чиновник радуется от очередного повышения. У каждого свое понятие счастья.
– Бывают неурожаи, задержка зарплаты на заводе, обвалы на рынках, – Кирилл решил поспорить.
– Тогда каким образом собираетесь помогать одним, вторым, третьим? Слишком разные начала.
– Можно все изменить одним ударом! – почти закричал Кирилл.
– Подобное уже случалось. Чем закончилось, знаете? Плохо оказалось всем. Но ныне, видно, опять пошла мода заступничества за народ. Типа, как почтовые марки собирать или пустые коробки от спичек.
Кирилл попытался чем-то ответить, но не нашел слов. На выручку ему пришла Таисия.
– Сергей, зачем вы лукавите? Вы юнкер Михайловского училища.
Предательства Очкасов не ожидал, получилось, он с самого начала ошибался в данном существе женского пола:
– Господа, я попал к вам по ошибке. Доверился зову сердца, а надо было думать головой. Честь имею!
Дверью он не хлопнул, он ее аккуратно закрыл, вышел на улицу и понял, что жизнь прекрасна без упырей, которых он только что наблюдал.
Сергей двинул в Русский музей и там, наслаждаясь тишиной и неторопливостью других посетителей, постоял у «Вечери», «Помпеи» и «Девятого вала». Восприятие написанных событий, гармонии цвета и классики композиций, успокоили Очкасова.
Дома Сергей появился ближе к вечеру. Отец после приветствий пригласил его к себе в кабинет.
– Судя по тому, как ты переворошил свой гардероб, примерялся к моим котелкам, свидание ожидалось амурное. Но по твоему настрою видна явная неудача. Тем более, ты подтверждаешь мои догадки пересчетом пальцев.
Действительно, у Очкасова младшего имелся грех – в минуты особого волнения он дотрагивался по очереди большого пальца всеми четырьмя другими.
– Да, папа, ты прав. Мои ожидания от свидания с девицей оказались глубоко ошибочными.
– Дай угадаю! Не возражаешь? Против твоих ожиданий девица оказалась легкого поведения? Нет, не так. Ее внешний образ потерял соответствие с внутренним содержанием. От первого впечатления следа не осталось? Скорее всего она тебя чем-то шокировала. Чем сегодня легко можно удивить? Конечно, взглядами. Может быть она чересчур экзальтированна?
– Нет, ты не угадал.
– Я не отгадываю, я проверяю свои знания современных молодых людей. Самое модное нынче – недовольство устройством жизни. Возможно существо желает участвовать в переделке установленных порядков.
– В точку. Не только она одна. Она сопроводила меня к своим друзьям-единомышленникам. Сначала я удивился разночинности собравшихся, потом меня покоробила категоричность их суждений.
– Подобных реформаторов развелось предостаточно. Нынче только очень ленивый студент не думает о переделке или перестройке. Они-то и тянут за собой всех подряд. Но одно дело говорильня, а другое – действия. Порой за всем за этим стоят специально подготовленные люди, способные передать молодежи огнестрельное оружие, а может быть и бомбы. Мы уже проходили подобное.
– Еще я обратил внимание на актерство их вожака. Но я не стал спорить, сказал, что думал и покинул собрание.
– У меня к тебе имеется предложение. Сначала скажи, есть ли у тебя на курсе достойные ребята? Физически крепкие и не болтуны?
– Конечно имеются. В чем суть предложения?
– Днями я встречался со своим давнишним другом, зовут его Нил Константинович. Он поведал мне о своей поездке в Китай и на Тибет. Привез оттуда методику необычных приемов рукопашного боя. Вас чему обучают в училище?
– Фехтованию, кулачному бою на английский манер, еще борьбе.
– Нил Константинович предлагает совсем необычное. У него в доме имеется спортивный зал на пять-шесть посетителей. Если ты подберешь толковых ребят, то можно собрать группу и попробовать позаниматься тем, что предлагает мой знакомый.
В следующее воскресенье в дом Нила Константиновича Бахметьева пожаловали четыре юнкера Михайловского училища. Хозяин провел их в раздевалку и указал, где вход в спортивный зал.
– Готовьтесь к построению! – скомандовал он и дал десять минут.
Ребята начали переодеваться, кто-то спросил про Ваньку Иволгина.
– Он долго не думал, – ответил Очкасов, – сразу отказал, решил довести до мастерства владение стрелковым оружием.
– Он уже давно по воскресеньям ходит в частный тир, – сказал другой юнкер, – говорит, что там в наличии оружие всех систем мира.
Выстроились в линейку и к ребятам вышел Нил Константинович.
– Значит так, господа юнкера, впредь прошу меня называть учитель, или, если угодно по-китайски, лаоши или сяньшен. Учиться будем военному искусству, что в переводе на китайский означает ушу. Ушу, будет вам известно, берет начало в глубокой древности, с летоисчислением до нашей эры. Ушу – это умение выживать в самых неблагоприятных условиях, умение реагировать на изменение ситуации, принимать верные решения. Ушу не только рукопашный бой, это психорегуляция, дыхательная гимнастика, акробатика и фехтование. Ушу знает три вида единоборств. Мы начнем с цюаньшу, единоборство без оружия.
После первого занятия, названного словом «разминка», ребята выползали из спортивного зала на четвереньках. Через четыре занятия все вошло в норму, в теле появилась легкость, походка стала пружинистой, но главное – у всех четверых появилась общая тема. Ушу захватила их и повлияла на образ мыслей.
К весне в городе запестрели афиши, зазывающие на цирковое представление лучших артистов Франции. На афишах много места отводилось картинкам с трюками акробатов-прыгунов Жервиль. Как можно пройти мимо, когда сами недавно научились крутить заднее сальто с фуса и с помоста, делать рондат фляг.
После очередного занятия у Нила Константиновича все четверо пошли в цирк Чинизелли на набережной Фонтанки. До этого Сергей в цирке был один раз. Его водил отец в семилетнем возрасте. Запомнился только один раскрашенный дядька, который все время падал. Тогда до конца представления мальчик не досидел. Стал искать себе занятие. Сначала обратил внимание зрителей, а потом и артистов. Отцу пришлось покинуть цирк вместе с возмутителем.
На сей раз Сергея интересовал только аттракцион акробатов-прыгунов. Свет погас и заиграла скрипка, вывела нежную мелодию и к ней подключился альт. Потом рояль и, наконец, марш подхватили духовые инструменты. Зажегся яркий свет и на манеж высыпали в костюмах пестрых расцветок артисты. Постояли немного и под музыку убрались за кулисы. Музыка стихла, вышел дядька во фраке и вытянул свои руки вперед. Сергей узнал, что в цирке тот, кто объявляет номер, зовется шпрехшталмейстер, а откуда выходят артисты – форганг. Три легкие женские фигурки поднялись над зрителями и оказались на трапециях. Снова вступила скрипка, и под лучами прожекторов гимнастки начали исполнять трюки. Ахал весь зал и у Сергея замирало сердце. Ему стало неимоверно жаль трех сестер Легран, которые не смогли найти другой работы и каждый вечер рискуют жизнью. В этот раз обошлось и под гром аплодисментов сестры убежали. Зрители продолжали хлопать и сестры вернулись, потом снова выключили свет, но быстро зажгли. Сестры исчезли, а на манеже образовалась скульптура из двух атлантов. Руки закинуты за голову, плечи и спины наклонены под неизвестной тяжестью. Артисты действительно напоминали изваяние. Появился рыжий клоун с узелком. Сел на пьедестал атлантов, достал бутылку и кусок сыра. Хотел было выпить, но атлеты схватили его за плечи и медленно подняли наверх. Рыжий ловко сбросил пиджак, разорвавшийся на две половинки, вернулся на пьедестал, с него сделал длинный кульбит и исчез. Тут же один атлант полез на плечи партнеру, упер свои руки в его голову и вышел в ровную, как свеча, стойку. Артисты снова замерли, дождались аплодисментов и тогда вернулись на свои места. Один трюк следовал за другим. Исполняли трюки медленно, артисты демонстрировали свою мускулатуру и мощь. Потом вышли униформисты и пьедестал с скульптурой покатили за кулисы. Тут же выбежал рыжий с громадным чемоданом. На середине манежа взялся за веревку с крюком, зацепил чемодан и тот пополз вверх. Вдруг рыжий крикнул «стоп» и вынул револьвер. Долго прицеливался и все-таки выстрелил. Крышка чемодана открылась и мягкий тюк упал на манеж. Упав, начал расползаться. Оказалось, самая настоящая змея. Рыжий с криком бросился на нее и завязалась борьба. Возня сопровождалась криками. Потом рыжий вскочил, змея ухватила его за заднее место, да так сильно вцепилась в портки, что рыжий убежал вместе со змеей. Пока зрители отвлекались на клоуна, униформисты выставили на растяжках четыре турника в виде квадрата. Шпрех громко объявил:
– Семья Дюмаж, турнисты.
Взорвалась музыка и на манеж высыпали пять артистов. В середине девушка и по два парня с боков. То, что они стали вытворять, Сергей сперва не поверил своим глазам. Двое на противоположных турниках крутили солнце, кто-то крикнул «алле» и они полетели навстречу друг другу, но не столкнулись, а поменялись местами. Потом еще двое встали на стойку, и Сергей понять не мог, как можно держать равновесие на ладонях, сжатых в кулак. Настал черед девушки. Она зацепилась за турник, начала раскачиваться и, выкручивая солнце, перелетала с одного турника на другой, даже на боковые. У Очкасова закружилась голова. Выполнив трюк, артистка подбежала к краю манежа и замерла, подняв одну руку вверх. Зал загрохотал аплодисментами, но Сергей, сидя на третьем ряду, встретился с ней глазами, и она ему улыбнулась. В ходе номера она еще дважды занимала место на краю манежа и дважды встречалась с Сергеем глазами.
В памяти всплыла безобидная улыбка Таисии, ее невинный взгляд и ужимки. Артистка улыбалась подругому, она как бы звала Сергея с собой. После турнистов Очкасов еле дождался конца представления, перед глазами стояло лицо гимнастки. Сергей считал себя волевым человеком и делал все, чтобы забыть зовущую улыбку. Из всего представления юнкера вынесли только трюк с горизонтальной стойкой в номере турнистов. Держась руками за стойку, гимнасты выпрямлялись будто свечи. После такого примера стали тренироваться везде, где находили подходящие вертикальные столбы.
Что Сергея позвало на набережную Фонтанки, он и сам объяснить не мог. В сквере у цирка увидел ее, не такую красочную и величественную, как на манеже, обычную девчонку или молодую женщину, к ней подходило и то, и то. Она первая подошла к нему и сказала: «привет» так, будто они давно знакомы.
– Меня зовут Настя, а тебя? – молвила гимнасточка.
– Меня Сергей. А как же семья Дюмаж?
– Ладно тебе, ты что маленький, не понимаешь! Мы скоро уезжаем, еще два выступления и прощай Петербург.
– Часто приходится переезжать?
– Вся жизнь на колесах. А ты мне понравился тогда, на представлении. А я тебе?
Сергей пытался оценить номер, но быстро понял, что артистка спрашивает о другом. Он откровенно сказал, что у него имеется печальный опыт знакомства с женщинами.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Настя, девушка оказалась не такой скромной, какую из себя строила, – пойдем, я покажу тебе цирковое закулисье.
Именно этот день запомнился Сергею на всю жизнь. Где-то в уголках на реквизите из мягких тюков он переступил порог, за которым находилась греховная страсть, порочная любовь, неимоверные страдания и наслаждения. Где-то там в наивном прошлом остались белые ночи и всякие иллюзии.
Глава вторая
В январе 1903 года военный министр направил на имя государя докладную записку с обоснованием создания секретного подразделения военного ведомства. Новая структура должна была заниматься розыском иностранных шпионов и изменников. В составе такого органа полагалось содержать военных специалистов и специалистов по тайному розыску. Государь наложил резолюцию «Согласен», и 21 января 1903 года было создано разведочное отделение Главного штаба под руководством жандармского ротмистра В. Н. Лаврова.
Поручик Очкасов после окончания Михайловского артиллерийского училища для дальнейшего прохождения службы был направлен в город Псков. В местном разведочном отделении попал под водительство майора Неустроева Кронида Нифонтовича. К распределению приложил руку отец поручика – Иннокентий Аристархович. Он хорошо знал Неустроева и был уверен, что майор научит сына всему, что умел сам.
Служба началась с того, что Неустроев поселил Сергея на съемную квартиру в отдалении от центра. Выдал деньги на покупку гражданской одежды под образец купеческого приказчика. Велел военную форму повесить в шкаф и в новом обличии явиться на другой день к десяти часам до полудня по адресу Великолукская улица, дом 7. Предупредил, что на двери имеется вывеска «Контора по совершенствованию отчетности перевозок».
– Будем считать, что сие заведение отныне место твоей службы, – завершил знакомство Неустроев с подпоручиком.
Приталенный кафтан, картуз с мягким козырьком, сапоги с короткими голенищами преобразили Сергея так, будто он всю жизнь работал счетоводом или являлся зажиточным артельщиком.
Контора располагалась на втором этаже. Длинный коридор шел от входной двери до окна в торце. Вдоль стен слева и справа располагались двери. За дверью с номером 5 в небольшом кабинете сидел Неустроев.
– Проходи, садись, – предложил Кронид Нифонтович, – говорить тебе много не стану, сам до всего дойдешь. Вот два архивных дела для тебя взял, вот тебе тетрадь, сиди, читай и записывай свои вопросы.
– Что за дела такие? – взял в руки два пухлых тома Очкасов, – о чем они?
– Одно дело об изготовителях фальшивых паспортных книжек, в другой папке сказ про изобретателя металла очень похожего на золото. В делах написано, как мы прознали крамолу, как раскрыли ее и какие добыли доказательства для судебного заседания. Читай и учись ремеслу нашему нелегкому.
Сначала Сергей ничего не понял. Он уехал далеко от родного города служить Отечеству в секретном отделении, а вынужден в образе приказчика читать книжки. Ни тебе погони, ни перестрелки, ни засад. Сплошная сидячка. Кабы не надзор со стороны Неустроева, положил бы он под голову пухлые тома и вздремнул часок, другой. Пробежал глазами первый лист и ничего интересного не нашел. Второй лист тоже оказался ни о чем.
– Уже дошел до убийства пристава? – спросил Неустроев, – что-то медленно познаешь азы ремесла. Эдак и до вечера не войдешь в тему.
Очкасов сделал вид, что ему очень интересно и начал искать бумагу об убийстве. Но зацепился за справку о беседе с «М». Документ начинался с того, что источник познакомился в трактире с мужчиной по имени Сашка, по приметам очень похожий на вора в розыске Мишку Карацюпу. Источник предложил продолжить знакомство за карточным столом у надежного человека. Вдвоем они поехали к Родьке Седому. Но в тот день игры не было и решили еще выпить. «М» дал денег, и Родька накрыл угощение. Когда выпили изрядно, Сашка начал хвалиться, что теперь ему ничего не страшно, у него новая паспортная книжка, и он теперь человек женатый с двумя детьми и имеет постоянное проживание в Смоленске. Родька спросил про цену за паспортную книжку. Сашка назвал пятьдесят рублей. Заметил, что дорого, но зато надежно. Вечер закончился тем, что Сашка засобирался на вокзал, хотел уехать вечерним поездом в Петербург. Справка заканчивалась предположением о наличии в городе шайки по изготовлению фальшивых документов.
Дальше опять стало не интересно. Десять листов содержали сведения о проверке жителей города, отбывших наказания за похожие преступления. Результатов проверка не дала. Очередная справка о встрече с осведомителем Сергея так разочаровала, что он даже выругался. Не такой большой город Псков, чтобы в нем невозможно найти группу злоумышленников. Неустроев уловил реакцию подопечного, поднял голову, посмотрел в его сторону и довольно улыбнулся. Конечно, он предполагал, что сын Иннокентия Аристарховича найдет себе место в их отделении и теперь получил подтверждение своим прогнозам.
Тем временем Сергей читал про полицейскую облаву в придорожном трактире «Поворот». О задержании некого домушника по кличке Мякиш. При обыске у него обнаружили совсем новую на вид паспортную книжку на имя Курлова Вениамина Андреевича, сорока годов, женатого, отца двоих детей, проживающего в городе Смоленске. При допросе Мякиш показал, что документ нашел на улице и хотел его сжечь, но запамятовал. За отсутствием улик его отпустили. Поручик Федоров послал запрос в Смоленск для проверки указанного в паспортной книжке адреса. В ответе сообщалось, что данного адреса в городе Смоленске не существует. Отрицалось даже наличие подобной улицы. Пока исполнялся запрос, Федорову дали группу филеров для наблюдения за Мякишем. Трое суток филеры не сводили глаз с Мякиша и его дома. Тот будто почувствовал и вел себя так тихо, что почти не выходил из дома и ни с кем не встречался. Тогда поручик Федоров обратился с рапортом к своему руководству за разрешением задержать Мякиша и допросить его об изъятом при облаве паспорте. На допросе Сухинин Тимофей по кличке Мякиш, без определенных занятий повторил слово в слово сказанное им во время облавы. Тогда Федоров довел до него, что Курлов Вениамин Андреевич сорока годов, постоянно живущий в Смоленске на Западной улице, доме 15 в апреле прошлого года совершил нападение на пристава третьего участка полиции и убил его ударом ножа в грудь.
– Получается ты и есть тот самый Курлов Вениамин Андреевич из города Смоленска и тебе держать ответ.
– Нет, господин следователь, еще раз подтверждаю, что книжку я нашел.
– Думаешь у нас других забот нет, как искать Курлова? А ведь прокурор почитай каждую неделю спрашивает. Так, что отвечать тебе.
– Но я не убивал пристава.
– Паспортная книжка изъята у тебя, приметы и возраст совпадают, посему ты и есть Курлов. Я тебя задерживаю и отправляю в камеру.
– Я не убийца! – взмолился Мякиш.
– Грош цена твоим словам.
Наставник позвал Сергея на обед. Тот наотрез отказался и попросил разрешения остаться в кабинете. Неустроев ушел, Очкасов снова окунулся в дело. Федоров сообщал, что Мякиша поместили в камеру с агентом «Шамилем». Тому за ночь удалось выяснить, что Мякиш сожительствует с белошвейкой Клавкой Сутягиной. Любовь требует много денег, а их в городе много не срубить. Клавдия предложила Мякишу поработать в столице. Тот воспротивился потому, как в Петербурге после событий пятого года документы проверяют на каждом шагу. А на него по всей империи стоит сторожевой лист. Тогда Клавка предложила добыть чистую паспортную книжку, даже с указанием другого города. Мякиш согласился, и Клавка взялась за исполнение. Уже совсем скоро от него потребовалось семьдесят рублей. Мякиш отнес к барыге последнее добро, добытое в чужих домах, и расплатился с Клавкой. В тот день, когда случилась облава, он собирался ночным поездом уехать в столицу. «Шамиль» раззадорил Мякиша подсказкой про его Клавку. Она специально добыла книжку на человека, состоящего в розыске. «Шамиль» высказал предположение, что Клавка служит в полиции. Домушник пытался возражать и в оправдание сообщил, что знает к кому Клавка обращалась. Липу она заказывала Печеному, местному часовщику, Печерникову Станиславу Карловичу. Мякиш пытался доказать, что Печеный никак не может быть связанный с полицией. Тогда «Шамиль» предположил, что Печеный и Клавка состоят в любовных отношениях, а его, дурака, подставили, чтобы избавиться.
Федоров два дня не вызывал Мякиша на допрос и за это время узнал, что Печерников Станислав Карлович носит фамилию жены, а его первородная фамилия Шиманский. Участвовал в беспорядках в Москве в 1905 году. На третий день Мякиш сам запросился на допрос. Чистосердечно во всем признался.
Неустроев деликатно дал понять, что рабочий день окончен и подпоручик может идти домой. Но Очкасов попросил разрешения остаться.
– Тогда так, вот тебе ключ, вот пенал и печатка. Дела сложишь в железный ящик, специально приготовил для тебя. Впредь, что касается службы, храни только в нем. Нынче как закончишь, дела и тетрадь положи в ящик, закрой его на ключ, ключ в пенал, а веревку на крышке залепи мастикой и приложи печатку. Пенал сдай дежурному на выходе. Нынче дежурит вахмистр Иван Степанович, наш старейший работник. На выходе ему представишься, он любит новичков. Начнет советы давать. Слушай и соглашайся, худому не научит.
Очкасов вернулся к своим злодеям и преждевременно полагал, что Печеный и есть тот самый изготовитель фальшивок. Но его ожидало разочарование. Далее вскрылись два полиграфиста из Новгорода, работники полиграфкомбината. Там печатали бланки для паспортных книжек. Учет был строгим, но раз в месяц была выбраковка испорченных бланков. Тем самым существовала возможность хищения. Печати готовил псковский гравер Моисей Габрилович. Бланки заполнял приемный сын Печеного, ученик выпускного класса гимназии. За организацией предприятия стояли революционеры. Они платили немалые деньги за то, что Печеный снабжал беглых ссыльных, а также тех, кого разыскивала полиция паспортными книжками. По ним можно было уезжать за границу.
Очкасов перелистнул последнюю страницу, далее сделал, как велел наставник, и с пеналом в руке двинул на выход. Но Иван Степанович еще целый час учил его уму разуму про сохранение служебной тайны.
На другое утро подпоручик вошел в кабинет, когда Неустроев уже разложил на столе свои бумаги и читал принесенные с собой газеты.
– Через полчаса будь готов задавать вопросы по делу.
Вопросы Очкасова уложились на десяти листах толстой тетради: включали дальнейшую судьбу всех фигурантов, место службы поручика Федорова в настоящее время; касались отношений с департаментом полиции и прочее и прочее; главное место занимали вопросы о тех, кто помогал в разоблачении злоумышленников.
– Привлеченный к сотрудничеству осведомитель, источник, агент – все одно и то же, – начал Неустроев, – называй, как тебе нравится. Главное, чтобы информация от него была своевременной, полной и объективной. Дабы не подвергать расшифровке конкретного человека, его фамилию и имя прикрывают либо одной литерой, либо вымышленной фамилией, либо как-то по-другому. Привлекать человека к сотрудничеству работа кропотливая и не быстрая. Человек должен к тебе привыкнуть, и ты к нему тоже. Он должен понимать, что вы делаете нужное дело. Будешь интересоваться ерундой, собирать сплетни, гоняться за интимными сведениями, твоему человеку это быстро надоест, да и сам измельчаешь. Помнишь, на что «М» обратил внимание? На приметы разыскиваемого преступника. Федоров всегда своих негласных осведомителей просвещал о тех, кто в розыске. Еще «М», поняв с кем довелось познакомиться, проявил инициативу, повел подозреваемого к знакомым. Там и вылезла злосчастная паспортная книжка. Не случись первого сообщения, и неизвестно сколько еще времени Печеный делал бы фальшивки, сколько врагов Отечества сбежало от правосудия.
– Что за личность такая агент «Шамиль»? – спросил Очкасов.
– Называют их по-разному «подсадка, наседка». Мы таких ценных помощников зовем с уважением – «внутрикамерниками». Привлекаем к сотрудничеству тех, кто находится под следствием не по тяжким статьям, либо тех, кто уже получил срок и отбывает в тюрьме наказание. Смотри, как лихо «Шамиль» среагировал на рассказ Мякиша и поиграл на его чувствах.
– И что мне тоже позволено вот так искать агентов?
– Тебе позволено много, но главное не злоупотреби этими возможностями. Для начала попробуй просто найти себе приятеля, способного без мыла в любую щель залезть. Начни знакомство с ним на равных. Сразу представишься, толку не будет. Одно дело необходимость, а другое – свободный поиск. Завтра с утра сходи на городской рынок, понаблюдай за людьми, выбери себе подходящего человека и подружись с ним. Прикинься заезжим приказчиком откуда-то из Новгорода.
