Елена Владеева
Баллада луны
***
Шли дни за днями, незаметно складываясь в годы… Подрастала всеобщая любимица, веселая малышка Рози и все больше походила на свою красавицу-мать. А названные родители не могли надивиться на дочурку – так разительно отличалась она от грубоватых деревенских ребятишек. Поэтому Паулина всегда уводила ее подальше от чужих глаз, когда приезжали к ним покупатели за овечьим сыром или шерстью, и не позволяла ездить с отцом на рынок в город. Но зато каждую осень, на два-три дня они отправлялись с товаром на ярмарку в дальний городок за рекой, и для Рози с братишкой это был настоящий праздник! Они с пеленок были очень дружны, играли по целым дням в саду возле дома, а став постарше, надолго уходили с отцом на пастбище или собирали в лесу ягоды, грибы и орехи.
Тетушка Ханна варила из ягод отменное варенье и пекла замечательно вкусные пирожки с грибами и малиной. Еще она учила Рози рукоделию, и та становилась очень хорошей мастерицей, на ярмарках нарасхват покупали ее вышивки. Она была необычайной выдумщицей, придумывала разные узоры, и даже косички своей появившейся спустя пару лет младшей сестренке, заплетала по-особенному, вплетая в них разноцветные нити.
И глядя на ее утонченную красоту, на удивительные, цвета фиалок глаза, и слушая, как мелодично напевает она простые деревенские песни, Паулина тихо радовалась, благодаря Небеса. Но в самой глубине сердца чувствовала скрытую, неизбывную тревогу… "Неужели им до сих пор грозит опасность? И долго ли она сможет удерживать Рози вдали от людей? К ним уже и сваты из деревни пару раз наведывались, но Рози только отвечала шутками на эти предложения. А ведь ей скоро пятнадцать, весь век в девках не просидишь, и от людей не спрячешься. Что-то дальше будет? Ох, грехи наши тяжкие…"
Глава 3. Пастушка
После смерти Агнес герцог Конрад сделался мрачен и свиреп. В первом порыве ярости он приказал хоть из-под земли найти исчезнувшую повитуху, обещав солидную награду, и готовил ей лютую погибель, объявив, что она коварством извела герцогиню с новорожденным младенцем. Крошечный гробик, не открывая, закопали, как и положено, за церковной оградой, ведь ребенка окрестить не успели. Молоденькую служанку, которая была при герцогине в последние дни, с тех пор никто не видел. Кормилица знала не больше других: только, что ребенок внезапно умер, и ее отпустили домой. А люди в замке, а потом и в городе, всякое говорили, но тишком и опасливо оглядываясь…
И странное дело, пребывая в жестокой скорби, герцог еще до похорон спешно повелел доставить из замка тестя италийского зодчего и его помощника. Но гонцы вернулись с известием, что мастера, окончив работы, недавно уехали на родину. Герцог впал в такое неистовое бешенство, что даже верный Йохан старался лишний раз ему на глаза не показываться, слишком многие попали тогда под его скорую на расправу руку.
Отцу и брату Агнес было строжайше запрещено покидать пределы их вотчины. Горделивый тесть не смог вынести немыслимого унижения и через несколько дней скончался от удара. Мать Агнес, которой единственной из семьи было дозволено проститься с дочерью, следом похоронила и супруга. Брат Артур метался раненым зверем в бессильном отчаянии… То видя безмерное горе матери, он пытался хоть немного утешить ее страдания, но со свойственной ему чуткостью понимал, что они неизбывны вовеки. То безуспешно изыскивал способы отмщения герцогу, даже ценою собственной жизни! В глубине души он был твердо уверен – это герцог, сущее чудовище, убил их добрую милую Агнес. Но потом Артур спохватывался, что не смеет погибнуть и оставить мать одну на свете.
А сам Конрад постоянно был в мрачном расположении духа, все осточерчело ему. Ни турниры, ни охота больше не горячили кровь, и кутил он теперь безо всякого куража – просто напивался каждый вечер по-привычке. Только лет через пять он вновь надумал жениться. На сей раз его выбор пал на молодую вдову сопредельного правителя – Брунгильду, и правду сказать, лишь те земли были причиной для нового брака. Одна власть неизменно, по-прежнему влекла герцога. Состоялось пышное венчание, но никакой радости это шумное, на всю округу, событие никому не принесло. Сын Брунгильды восьмилетний Генрих, бывший предметом обожания старого отца, чувствовал себя совершенно потерянно в чужом замке, и со жгучей детской обидой видел, что суровый отчим едва терпит его. Но матушка ему сказала: "Мальчик мой, пойми – так надо!", и он молча глотал слезы…
Сама новая герцогиня никаких чудес от замужества и не ожидала – ее заботила только судьба единственного сына, ведь владения ее покойного мужа, зажатые между северным герцогством и южным графством, были столь малы, что постоянно подвергались опасности завоевания. Правда, имея неограниченное влияние на любящего супруга и очень умно маневрируя среди подводных камней соседских отношений, Брунгильда – где лаской, а где хитростью – умела сохранить независимость их земель и даже приобрести покровительственное расположение как графа, так и герцога Конрада, соперничавших между собой. Особенно старалась она, не уронив при этом чести мужа, но тонко намекая на угрозу от графа, привлечь к себе герцога, который сам явно был не прочь округлить свои владения в их сторону. Но овдовев, она поняла, что ей уже не сдержать поползновений Конрада, и самое разумное – скрепя сердце, принять его предложение, обеспечив тем будущее сына.
А герцог, опять страстно возмечтавший о наследнике, через короткое время понял, что и теперь надежды его тщетны. И с новой силой возненавидел покойную Агнес, свою нынешнюю жену и ее мальчишку. Но чуть поостыв, он стал припоминать, что вроде бы ни разу не замечал, чтобы округлилась хоть одна из хорошеньких служанок, приставленных управителем убирать его покои. Хотя девушки сменялись довольно часто, поскольку одни и те же ему скоро надоедали. Но похоже, дело не в женах… Выходит, это его судьба жестоко наказывает бездетностью за неведомые грехи. Посокрушавшись так, герцог неожиданно для всех приблизил к себе пасынка Генриха, стал часто брать его на охоту, подарил смирную лошадь и окружил полезными наставниками. Вскоре мальчик, унаследовавший спокойную рассудительность матери и внявший ее мудрым советам, даже пришелся отчиму по душе. Герцог принародно объявил его сыном и законным наследником всех обширных владений. И минуло еще десять лет.
***
Рози с младшей сестрой собирали землянику на опушке невдалеке от дома, когда совсем близко раздался многоголосый пронзительный лай, и из рощи вылетела большая свора пятнистых длинноухих собак. Сестры почти не испугались, ведь они с детства привыкли к своим пастушеским собакам-сторожам, но удивились необычайно. Затем послышались перекликающие мужские голоса, приглушенный мягкой землей топот коней, и вслед за собаками из-за деревьев показалось несколько охотников. Рози сразу вспомнила – однажды по дороге на ярмарку отец указал ей на похожих всадников и сказал, что они – охотники. Но то было далеко за речкой, а в их краях сроду никто не охотился, места тут слишком холмистые, только для овец и пригодные. Выехавший вперед статный молодой человек, и судя по всему – главный среди них, помедлил, не отводя восхищенного взгляда от Рози, а потом ласково обратился к ней:
– Как тебя зовут, милая девушка?
– Розалинда, мой господин.
"Эта очаровательная Розалинда – и здесь, при овечьей отаре? Удивительно!" – подумал Генрих.
– Розалинда? Какое неожиданное имя для пастушки! – он улыбнулся, явно любуясь ею.
– А как бы Вы назвали, Ваша светлость?
– Ну, может быть, Грета или Ханна…
– А Ханной зовут мою тетушку. Это она окрестила меня Розалиндой. – весело засмеявшись, ответила Рози.
Когда Паулина услышала звонкий лай охотничьих собак, она в испуге хотела кинуться искать Рози, чтобы увести в дом, но как на грех, ее уже несколько дней мучила упорная ломота в пояснице. И пока она, кряхтя да причитая, поднялась с лавки и доковыляла до порога, а уж Рози, нимало не смущаясь, беззаботно разговаривала с молодым, богато одетым всадником. А чуть поодаль остановились полукругом верховые охотники и егеря, у ног которых лежали, высунув языки, запыхавшиеся собаки. Сестренка, глядя во все глаза и даже приоткрыв от удивления рот, незаметно стояла в стороне. У Паулины душа мгновенно ушла в пятки. Этот всадник не мог быть никто иной, как юный герцог – наследник ужасного Конрада. Женщина попятилась обратно в дом… Хотя прошло много лет и она сильно постарела, но до сих пор страшно боялась, что кто-то неминуемо сможет ее узнать, и тогда не сносить ей головы! А Рози уже проворно спустилась в погреб, вынесла кувшин молока и подала напиться герцогу. Он выпил, не сводя с нее глаз, учтиво поблагодарил и вдобавок ласково сказал что-то, наклонившись к ней с седла, отчего Рози зарумянилась, довольная. Потом все ускакали.
А через три дня Генрих вновь привел охотников к их дому. Так получилось, что герцог Конрад недавно подвернул ногу – его конь неловко перескочил через поваленное дерево, и всадник не смог удержаться в седле. Благодаря этому случаю, Генрих впервые сам возглавил охоту. Но ему наскучило скакать все по одним и тем же, давно привычным местам, и несмотря на уговоры старшего егеря, захотелось посмотреть – что в дальнем лесу за холмами? С добычей там, и правда, не слишком повезло – поднятый олень ушел от погони – ведь ни егеря, ни собаки не знали тех мест – и пришлось им довольствоваться молодым кабаном. Но зато, когда лаем перепугав чьих-то пасущихся овец, собаки выскочили к домику на опушке леса, Генрих задохнулся от счастья – столь необыкновенна была встреченная ими девушка! Прекрасная и несравненная Розалинда!
А поговорив с ней он понял, что никакие силы в мире не заставят его отказаться от чудесной пастушки – ни сам герцог, ни любимая матушка. Но она, к великой его радости, ничуть не возражала против выбора сына и даже обещала как-нибудь уговорить мужа. Ведь она, как сегодня, помнила тот горестный день, когда саму ее, не спрашивая, выдали за пятидесятилетнего старика. Пусть лучше сын выберет жену по сердцу, чем герцог женит его на дочери кого-то из своих кичливых рыцарей. К тому же она не хотела отказать себе в удовольствии немного поквитаться с Конрадом за его всегдашнюю высокомерность.
***
И вот под предлогом новой охоты на оленя, Генрих примчался объясниться с возлюбленной Розалиндой. Попросив ее в придачу к молоку отрезать ему еще краюху хлеба, он вошел следом за ней в дом, и вскоре они появились на пороге, зардевшиеся, нежно держась за руки, и глаза у обоих сияли от счастья! Все окружающие с почтением им поклонились. А через неделю прибыл небольшой обоз с подарками для невесты и всей ее родни, а также швеей и башмачником, чтобы снять мерки и предложить Розалинде драгоценные заморские ткани для подвенечного наряда. Восторженно влюбленный Генрих очень торопился со свадьбой до Успенского поста.
