Елизавета Хейнонен
Хрустальный башмачок
1. Путешествие
В доме графа де Грюйера царила предотъездная суета. Но вот наконец чемоданы были упакованы, напутствия выслушаны, и граф сел в карету, которая должна была доставить его в Маусбаден, излюбленное место отдыха мышиной знати. На сиденье рядом с ним примостился его верный слуга и соратник Марсель.
Нет нужды говорить, что Марсель был необычайно доволен решением графа взять его с собой в это многообещающее путешествие. Однако по мере того, как экипаж удалялся от столицы мышиного королевства, оставляя позади одну милю за другой, Марсель все больше приходил в уныние: они ехали уже шестой день, и до сих пор ни одного приключения. Он уже был согласен, чтобы на них напали разбойники или, еще лучше, чтобы им пришлось спасать от разбойного нападения прекрасную даму, путешествующую в компании не менее прелестной служанки. Но, увы! Такая удача выпадает только на долю литературных героев. Ему же, видимо, было суждено умереть от дорожной скуки.
Погруженный в праздные мечтания, Марсель не сразу заметил, что пейзаж за окном кареты стал постепенно меняться. Стволы обступавших дорогу вековых дубов и буков становились все толще, а кроны все гуще: они въезжали в Черный лес.
Граф де Грюйер, всю дорогу клевавший носом, вдруг оживился и стал с интересом вглядываться в лесную чащу. Теперь карета ехала медленнее. Казалось, даже лошади почувствовали магию этого сказочного места и перешли с рыси на шаг.
Внезапно карета и вовсе остановилась. Граф высунул голову из окна:
– Что случилось, Маурицио?
– Не знаю, Ваша Светлость. Сейчас взгляну, – ответил кучер.
Кучер спрыгнул с козел и стал осматривать карету.
– Не пойму, в чем дело, – сказал он через некоторое время. – На вид все в порядке.
Он снова взобрался на свое место возницы и хлестнул лошадей: поехали! Но лошади не трогались с места.
– Может быть, их что-то напугало? – высказал предположение граф, выходя из кареты.
– Непохоже, – ответил кучер. – Посмотрите, как спокойно они стоят. Я бы сказал, что они скорее зачарованы, чем напуганы.
Граф огляделся по сторонам и вдруг почувствовал, как по его усам пробежала дрожь. В нескольких шагах от него стояло, довольно ухмыляясь беззубым ртом, чудовище из ночного кошмара безумной мыши: вместо носа – два круглых отверстия, красные на выкате глаза того и гляди вывалятся из орбит, кожа морщинистая, какого-то грязно-фиолетового цвета. На груди монстра зияла дыра, сквозь которую проглядывала листва деревьев, а из ушей, как волосы у старой мыши, росли пучки пожухлой травы.
Граф зажмурился и тряхнул головой, чтобы отогнать видение. Это помогло: когда он через несколько мгновений открыл глаза, чудища не было! Оно исчезло, а на его месте был лишь куст с незнакомыми графу фиолетовыми цветами.
«Привидится же такое, – подумал граф и еще раз окинул взглядом окрестности. – Поразительно все-таки, какие странные штуки может вытворять с нами наше воображение».
Он не успел додумать свою мысль до конца, потому что тут его взгляд упал на кучера, который стоял, уставившись на фиолетовый куст. Кучер явно пребывал в шоке. Но вот взгляд его стал более осмысленным, и, повернувшись к графу, он спросил, переходя на шепот:
– Что это было?
– Полагаю, нечто вроде лесного миража, – ответил граф не очень уверенно. – Оптическая иллюзия.
– А что случилось? – спросил Марсель, высовываясь из окна кареты и прислушиваясь к разговору своих спутников. Он понял, что пропустил что-то необычайно интересное, и безмятежное выражение на его мордочке сменилось разочарованием.
Граф собрался что-то ответить, но в этот момент лошади пришли в движение. Одна из них нетерпеливо замотала головой.
– Лошади готовы следовать дальше, Ваша Светлость, – сказал кучер с явным облегчением. – Какие будут приказания?
– Трогай! – ответил граф, взбираясь в карету.
Ему вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого колдовского места. Кучер, видимо, полностью разделял это вполне понятное желание графа, потому что в мгновение ока взобрался на козлы и пустил лошадей рысью.
Уже в карете граф развернул дорожную карту, которую на всякий случай прихватил из дому.
– Если верить карте, до ближайшего постоялого двора часа два езды, – сказал он, обращаясь к Марселю. – Там мы сможем заночевать.
Однако предсказаниям графа суждено было сбыться лишь наполовину.
Действительно, через некоторое время карета выехала на большую поляну. Посреди поляны они нашли то, что еще не так давно было постоялым двором – кучи пепла да оплавившуюся жестяную вывеску, на которой можно было, если напрячь воображение, разобрать слова Постоялый двор «Красный петух». Чуть поодаль валялся обуглившийся кусок оконной рамы с торчащими из нее осколками стекла. Видимо, его отбросило в сторону взрывной волной. В воздухе еще можно было уловить запах дыма.
Трое мышей стояли, молча уставившись на пепелище. Марсель первым нарушил молчание.
– Что теперь? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Граф вопросительно взглянул на кучера.
– Лошади устали. Они нуждаются в отдыхе, – ответил Маурицио, правильно истолковав взгляд хозяина.
– Хорошо, – согласился граф. – Сделаем привал. Не знаю, как у вас, но у меня желудок сводит от голода. Мне показалось, Марсель, что из твоей дорожной сумки очень вкусно пахнет. Как ты думаешь, на троих твоих запасов хватит?
Марсель с неохотой поплелся назад к карете и начал рыться в дорожной сумке. Он действительно прихватил из трактира остатки вчерашнего ужина для несуществующей собачки, но явно не предполагал, что на его скромный трофей будет так много претендентов.
Через пять минут он вернулся с тремя свертками.
– К сожалению, это все, что у нас есть, – сказал он. – И у нас нет столовых приборов.
– Ничего, – ответил граф. – Половина мышиного мира как-то ведь обходится без ножей и вилок. Обойдемся и мы. Думаю, вот этот пень подойдет в качестве стола, а расположиться можно прямо на траве.
Кучер между тем распряг лошадей и, привязав их к дереву, остановился поодаль, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь приблизиться к двум другим путешественникам, которые уже успели примоститься у самодельного стола.
– Присоединяйся к нам, Маурицио, – пригласил его граф. – Сейчас не до церемоний.
– Покорнейше благодарю, Ваша Светлость, – ответил кучер, однако продолжал стоять, смущенно теребя шляпу.
– Садись же, – повторил свое приглашение граф. Он достал из-за пояса охотничий нож и теперь нарезал тонкими ломтиками хлеб, ветчину и сыр. – Считай, что это приказ. Бери пример с Марселя. Он уже давно научился презирать условности.
Кучер сел, и все трое принялись за еду.
День уже клонился к вечеру, и пока они ели, над лесом сгустились сумерки. Граф почувствовал, что его начало клонить в сон. Марсель тоже стал поклевывать носом, время от времени вздрагивая и обводя окрестности осоловевшим взглядом.
Беспокойное фырканье лошади вывело графа из состояния дремоты. Он поднял голову и его взгляд встретился с тревожным взглядом кучера.
Граф напряг слух, но кроме шороха листьев и шелеста птичьих крыльев ничего не услышал.
– Пойду взгляну, что могло насторожить лошадей, – сказал кучер, вставая.
Граф тоже поднялся и последовал за ним.
Лошади стояли смирно, но по их высоко поднятым и направленным вперед ушам было видно, что они к чему-то напряженно прислушиваются. Внезапно графу показалось, что он слышит отдаленное пение. Женский голос, высокий и чистый, выводил печальную мелодию. Вот к нему присоединились еще несколько голосов.
– Ты слышишь? – спросил граф кучера.
Тот молча кивнул.
– Кто бы это мог быть? – спросил граф.
– Должно быть, русалки. Я слышал от парней в трактире, их много в здешних местах, ведь это край лесных озер. Они песнями заманивают путников к озеру и, опутав их водорослями, увлекают за собой на дно. Редко кому удается избежать смерти после встречи с ними. Особенно холостяки должны быть очень осторожны. Говорят, что по какой-то причине русалки предпочитают их женатым мышам.
– Ну, в таком случае тебе, Маурицио, нечего опасаться, – заметил граф с улыбкой. – А вот за Марселем нужно будет присматривать в оба.
Последние слова граф произнес достаточно громко, и Марсель, услышав свое имя, открыл глаза.
– Я только одно не могу взять в толк, – сказал Марсель, когда граф с присущим ему юмором рассказал молодому слуге о распространенном в этих краях поверье. – Как они отличают холостяка от женатого? Ведь на лбу это не написано.
– Видимо, так же, как и другие представительницы прекрасного пола. Срабатывает женская интуиция. А может, у них есть свои колдовские приемы, – ответил граф, и непонятно было, шутит он или говорит серьезно.
Графу приходилось читать о духах природы, населяющих леса и водоемы, но он был склонен думать, что все это не более, чем мифы, порожденные сознанием суеверных мышей. Однако легко рассуждать, лежа дома на диване, и совсем другое дело оказаться ночью посреди дремучего леса, где в каждом шорохе чудится что-то зловещее.
Краем глаза граф уловил какое-то движение слева от себя. «Кажется, у меня начинают сдавать нервы», – подумал он и, повернувшись к кучеру, отдал приказ:
– Запрягай, Маурицио! Мы уезжаем. Сдается мне, оставаться здесь на ночлег небезопасно. Даже если русалки не сочтут нас достойными своего внимания, мы можем заинтересовать других, более реальных, обитателей леса. Некоторые из диких животных настолько неразборчивы в своих гастрономических предпочтениях, что не побрезгуют и мышами. Лучше не испытывать судьбу. Если мы поспешим, то еще до наступления полночи доберемся до следующего постоялого двора.
Через десять минут они уже были в пути. Лошади неслись так быстро, что Маурицио даже не приходилось их подгонять, и, когда путешественники прибыли на место, еще не было и одиннадцати часов. Но, несмотря на этот еще не столь поздний час, постоялый двор был погружен во мрак. Лишь слабый отблеск свечи в одном из окон первого этажа говорил о том, что дом обитаем.
На стук им никто не открыл. Лишь после второй попытки за дверью послышались шаркающие шаги, скрежет запоров, и наконец дверь распахнулась. На пороге возник, на полголовы возвышаясь над графом, грозного вида субъект, по всей видимости, сам хозяин постоялого двора. Если он и обрадовался появлению гостей, то виду не подал.
– Конюха мы не держим, поэтому лошадьми вам придется заняться самим, – буркнул он вместо приветствия.
Маурицио тут же отправился на поиски конюшни, а граф и Марсель проследовали за хозяином в некое подобие таверны.
– Ужинать будете? – спросил хозяин.
– Если это вас не затруднит, – вежливо ответил граф.
– Жена уже спит, – поставил его в известность хозяин, – но, если господа желают на ужин что-нибудь горячее, я ее разбужу.
– Не стоит. Мы мыши неприхотливые. Несите то, что у вас есть, – сказал граф, усаживаясь за массивный стол и делая жест Марселю сесть рядом с ним.
– По воле случая мы сегодня оказались без ужина, – добавил он, стараясь немного смягчить хозяина. – Собирались перекусить в «Красном петухе», но нам не повезло. Хотя, если подумать, хозяину постоялого двора не повезло еще больше.
На лице здоровяка появился проблеск интереса.
– Да, слышали уже, – проскрипел он. – Но он сам виноват в том, что случилось. Нельзя нарушать негласных законов леса. Будь он уроженцем этих мест, всего этого, конечно, не произошло бы. Бедняга еще дешево отделался. То ли русалка в последний момент сжалилась над обитателями постоялого двора, то ли проклятье оказалось недостаточно сильным, но все остались живы.
– Русалка? – переспросил граф. – При чем здесь русалка?
– А при том, что все это дело рук одной из наших водяных красавиц. Ну, да что с вами говорить! По глазам вижу, что вы мне не верите. Пойду лучше посмотрю, чем вас можно накормить.
Хозяин направился к двери, за которой, видимо, находилась кухня. Не успел он скрыться за дверью, как с галереи второго этажа послышалось негромкое покашливание. Граф поднял голову и увидел господина средних лет довольно солидной наружности.
– Я вижу, у меня появились соседи, – сказал незнакомец, спускаясь по лестнице и подходя к столу, за которым разместились граф де Грюйер и Марсель. – Позвольте представиться. Моя фамилия Остеркрон. Простите меня за бестактное вторжение, но вот уже несколько дней, как я не видел ни одной мышиной души, кроме нашего не в меру гостеприимного хозяина и его не менее приветливой супруги. Даже двух слов перемолвиться не с кем.
– Максимилиан Грюйер, – представился граф, опуская титул, чтобы не смущать нового знакомого. – А это мой компаньон Марсель. Пожалуйста, присаживайтесь.
– Насколько я могу судить, вы впервые в этих краях, – констатировал Остеркрон, усаживаясь напротив графа.
– Почему вы так решили?
– Потому что вы не поверили в историю хозяина о русалках. Ну, и по вашему выговору, конечно.
– По правде говоря, мы не имели возможности составить мнение о том, что произошло, потому что хозяин нам толком ничего не рассказал. Он лишь дал нам понять, что пожар на постоялый дом наслала русалка. Согласитесь, это очень смахивает на сказку.
– В глазах чужаков, пожалуй. Но не в глазах тех, кто прожил в этих краях всю жизнь.
– А что, собственно, произошло? Вы в курсе?
– Я не только в курсе, но и знаю эту историю из первых лап, так сказать. Я уже был здесь, когда погорельцы и двое их постояльцев пришли просить приюта в «Лесной нимфе» – так называется это заведение. Из бессвязной истории, рассказанной хозяином «Красного петуха», я понял, что родом он откуда-то с севера и гостиный двор он приобрел после того, как жена его заболела и врачи посоветовали ему каждое лето возить ее в Маусбаден на минеральные воды. Такую роскошь он не мог себе позволить, и потому, прочтя в газете, что продается постоялый двор в менее чем пятидесяти мышиных лье от Маусбадена, да еще и по довольно приемлемой цене, он, недолго думая, продал свое дело и переехал с женой в Черный лес. А подумать стоило. Когда городской житель переезжает жить в дремучий лес, это уже само по себе довольно рискованно, но если он к тому же не прислушивается к советам старожилов, то это уже полнейшее безрассудство. Вы согласны со мной?
– Более чем.
– Поэтому, когда однажды поздно вечером – время близилось к полуночи – парень увидел на пороге гостиницы русалку, он так растерялся, что просто захлопнул дверь. Представьте себе: вы открываете дверь, а там совершенно нагая дева поблескивает влажной шкуркой. Решила заглянуть на огонек. Когда он немного пришел в себя и выглянул наружу, незваной гостьи и след простыл. Русалка, видимо, неправильно расценила его смущение как отказ в гостеприимстве и затаила обиду, а при случае отомстила, наслала на гостиный двор красного петуха.
– Но ведь пожар мог возникнуть по любой причине, – возразил граф.
– Совершенно с вами согласен. Но вот жители окрестных деревень нас, боюсь, не поддержат. К тому же обстоятельства, при которых возник пожар, были не совсем обычны. В тот вечер была сильная гроза и в дом ударила молния. Деревянное здание вспыхнуло, как шведская спичка. И что самое удивительное, дождь, который до этого лил, как из ведра, мгновенно прекратился, иначе он мог бы помочь потушить пожар.
В этот момент вернулся хозяин с подносом, заставленным всякой снедью, и рассказчик замолчал.
– Интересно, куда подевался Маурицио, – сказал граф, обращаясь к Марселю.
Марсель тут же поднялся:
– Пойду посмотрю. Может, ему нужна помощь.
– Выпьете с нами? – спросил граф нового знакомого, указывая на графин с вином.
– Не откажусь.
Хозяин между тем поставил поднос на стол, достал из стоявшего у стены буфета столовые приборы и сказал, обращаясь к графу:
– Надеюсь, дальше господа управятся без меня. Я отправляюсь спать. Когда вернутся ваши друзья, пусть запрут дверь на засов. Все верхние комнаты, кроме комнаты господина коммивояжера, свободны. Выбирайте, какие вам больше понравятся. Приятного аппетита. Да, и вот еще что. Окна лучше не открывайте, иначе эльфы не дадут вам спать.
Остеркрон многозначительно посмотрел на графа, словно хотел сказать: «А я вам что говорил?»
Когда хозяин ушел, он позволил себе озвучить свою мысль:
– Для здешних мышей русалки и эльфы – такая же реальность, как и они сами.
– А вам самому доводилось видеть эти мистические существа? – спросил граф.
– Эльфов? Нет, видеть не доводилось, хотя в качестве коммивояжера мне часто приходилось бывать в этих краях. Но, видимо, я недостаточно молод и недостаточно хорош собой, чтобы заинтересовать эльфийских дев. К тому же утверждают, что эльфы боятся солнечных лучей и днем прячутся в своих подземных чертогах. Говорят, что солнечные лучи искажают облик этих очаровательных созданий до неузнаваемости, превращая их в такие жуткие и омерзительные существа, какие не приснятся и в кошмарном сне.
В памяти графа вдруг отчетливо всплыла таинственная встреча в лесу. Неужели это все-таки не был обман зрения? Граф непроизвольно подался вперед.
– Но я их слышал, и не раз, – продолжал коммивояжер, не замечая волнения собеседника. – Известно, что эльфы любят повеселиться, поплясать под музыку. Иногда они даже приглашают мышей, оказавшихся ночью в лесной чаще неподалеку от того места, где эльфы водят свои хороводы, присоединиться к ним. И горе той мыши, которая откажется принять их приглашение! Как и русалки, эльфы очень мстительны по натуре.
В этот момент послышался скрип плохо смазанных дверных петель и легкий порыв ветра принес с собой звуки и запахи леса. Граф готов был поклясться, что он уловил среди этих звуков обрывки какой-то дивной мелодии. Он мог бы даже назвать музыкальный инструмент, который исполнял эту мелодию. Это была флейта.
– А где Маурицио? – спросил граф, увидев, что Марсель вернулся один.
– Он сказал, что ему лучше побыть с лошадьми. Они что-то нервничают.
– Это они чувствуют присутствие эльфов, – сказал коммивояжер. – Если верить нашему хозяину, их подземное жилище где-то неподалеку отсюда.
Марсель собирался еще что-то сказать, но, услышав последнее замечание их нового знакомого, так и застыл с открытым ртом.
– Что-то еще, Марсель? – спросил граф, от которого не ускользнула смена выражений на мордочке слуги.
– Ах да! – не сразу сообразил Марсель. – Маурицио просил, чтобы мы оставили ему немного из того, чем нас попотчует наш хлебосольный хозяин.
– Так не лучше ли отнести ему немного домашнего сыра прямо сейчас? Не знаю, как ты, но за себя я поручиться не могу. Могу прикончить все подчистую и только потом вспомнить, что где-то на конюшне есть еще одна голодная мышь – так я хочу есть.
Марсель нехотя поднялся. Опять он пропускает что-то интересное! Но ничего не поделаешь. Приказ графа, в какой бы завуалированной форме он ни отдавался, оставался для него приказом. Положив на одну из тарелок всего понемногу, слуга направился в конюшню.
– Так на чем я остановился? – спросил коммивояжер, возвращаясь к прерванной беседе.
– Вы говорили о том, что духи природы очень мстительны.
– Да, да. Но и чувства благодарности они тоже не лишены. Если вы окажете им услугу, они воздадут вам сторицей. Вот послушайте, что мне рассказал наш хозяин. Кстати, его имя Манфред. Давно, еще в пору ранней молодости, он прогуливался в лесу с одной юной и очаровательной мышкой, на которой мечтал жениться, и женился бы, если бы ее отец не противился их браку. У нашего хозяина в ту пору не было ни гроша за душой, и реакция папаши вполне понятна. Потому юные влюбленные встречались тайком, подальше от мышиных глаз, выбирая для прогулок такие места, где они вряд ли могли натолкнуться на кого-нибудь из односельчан. В лесной чаще было, конечно, небезопасно, но молодость, как вы знаете, безрассудна. Ну так вот. Бредут они, значит, по лесу, и вдруг видят перед собой небольшой холмик, поросший густой травой. Барышня присела на траву и тут же вскочила, как ужаленная. Ее спутник порылся в траве и вытащил на свет – что бы вы думали? – хрустальный башмачок, такой, какие носят эльфы. Сами того не зная, влюбленные набрели на холм, который облюбовали для своих забав эльфы. Видимо, башмачок упал во время танца с ножки какой-нибудь прелестной эльфийки, и его хозяйка не смогла отыскать его в высокой траве. Впрочем, с таким же успехом обладателем башмачка мог быть и какой-нибудь благородный эльф. Хрустальные башмачки носят представители обоих полов, и это не просто предмет одежды. В этих местах бытует поверье, что волшебная сила эльфов таится именно в их хрустальных башмачках, и что эльфы не скупятся на вознаграждение для тех мышей, которым посчастливится набрести на пропажу и вернуть ее эльфам.
Коммивояжер сделал глоток из стоявшего перед ним бокала и продолжил:
– Нужно было отыскать такое место, где эльфы заметят башмачок. Манфред обвел глазами окрестности и обнаружил у подножия холма пенек, который находился в некотором отдалении от окружавшего холм подлеска и был хорошо заметен. Решив, что лучшего места им не найти, они оставили башмачок на пеньке. На следующий день Манфред вернулся на это место проверить, нашли ли эльфы башмачок. И что вы думаете?
Вопрос был явно риторический, но граф на него ответил:
– Башмачка, я полагаю, не было.
– Именно. Но возле пенька, там, где еще вчера буйно росла трава, была небольшая проплешина. Манфред разгреб землю в том месте и –
– И обнаружил клад, – закончил за него граф.
– Если бы это была сказка, так бы оно и случилось. Но на самом деле все произошло иначе. Сколько Манфред ни рыл, он ничего не нашел. Видимо, проплешинка была там и вчера, просто он ее не заметил. Расстроенный, он вернулся в деревню. Однако история на этом не закончилась. На следующий день отец его возлюбленной пригласил его к себе домой и сказал, что согласен на брак Манфреда с его дочерью, а в приданое за ней дает вот этот самый гостиный двор. Манфред уверен, что это эльфы заставили сурового и непреклонного родителя изменить свое решение. Не знаю, жалел ли наш хозяин впоследствии о своей находке, но в тот момент он был вне себя от счастья.
С этого места разговор повернул в новое русло, и когда вернувшийся из конюшни Марсель присоединился к собеседникам, он застал их за обсуждением глубоко философского вопроса – что лучше: иметь или не иметь?
Уже в своей комнате, граф, вопреки предостережению хозяина, открыл окно, но, как он ни прислушивался, звуков флейты больше не услышал.
Дальнейшее путешествие прошло без происшествий, и на третий день после вышеприведенного разговора граф уже обедал в Маусбадене, в ресторане «Гранд отеля», который славился своей изысканной кухней и эксклюзивными винами.
