Ева Василькова
Фальшивка
Глава 4
Отец уходит. Я прячусь у себя в комнате и минут десять просто сижу на краю кровати, гипнотизируя стену. Казалось бы, этот день уже не может быть хуже, но у меня есть ещё кое-что, что нужно сделать – попрощаться с лучшей подругой. Тянуть смысла нет, так что я встаю и иду одеваться.
– Кирилл, ты куда? – встревоженная мама появляется в коридоре.
Думает, я теперь сразу в загул уйду, как только выйду из дома?
– Мне надо сходить к Лёхе, – говорю я. – Она завтра уезжает в Питер, ты помнишь?
– Уже завтра? – ахает мама. – Да, тогда конечно. Только возвращайся не поздно, ладно?
– Хорошо, – соглашаюсь я.
Идти пешком нет никаких сил, поэтому я вызываю такси. Понимаю, что это была плохая идея, когда на первом же повороте чуть не впечатываюсь головой в боковое стекло. Пятнадцатиминутная прогулка меня бы точно не убила, а вот эта поездка – вполне возможно. Если с таким водилой мы не разобьёмся насмерть, меня точно доконает головная боль.
По дороге пишу Лёхе, что скоро буду, и про провал с поступлением. Она, как только открывает дверь, без лишних слов бросается мне на шею. Сжимаю её так крепко, что подруга начинает кряхтеть и вырываться.
– Кирилл, блин, раздавишь, – возмущается она. – И что это за ужас? От тебя перегаром несёт.
Отпускаю подругу и тяжело вздыхаю. Тащусь к ней в комнату, а по дороге коротко рассказываю про вчерашний идиотский вечер.
– Серьёзно? – прищуривается Лёха и качает головой. – И ты позвонил ему, а не мне?
– Я… Э-э-э… Не знаю, как так получилось, – смущаюсь я.
– Меня уже достал твой Морозов. Что ты вообще с ним вечно болтаешься? Зачем рассказываешь ему такие вещи?
– Он мой друг.
– Ага, конечно, – фыркает Лёха. – Уже забыл, как полгода назад руку ему сломал? Как терпеть его не мог? Как он…
– Я всё помню, – обрываю я её, но тут же начинаю оправдываться. – Просто я заходил к Толстому, он тоже вечно у него торчал. И оказалось, что он вообще-то нормальный.
– «Нормальный» – это не повод становиться друзьями.
– Лёх, я понимаю, что ты обиделась. Давай закроем эту тему?
– Нет уж, ты объясни, – говорит она, а когда видит, что я не собираюсь отвечать, спрашивает ещё раз. – Ну серьёзно, что ты в нём нашёл?
Я пожимаю плечами.
– Ему как будто вообще всё равно, как на него посмотрят другие люди. Вечно говорит, что думает, даже если это полная чушь, и делает только то, что хочет. Я не понимаю, как ему это удаётся.
– Кирилл, – начинает Лёха, но замолкает.
– А представь, что сделал бы со мной отец, если бы Морозов сам тогда эту историю со сломанной рукой не замял. И это при том, что он тоже меня терпеть не мог.
– Напишу ему письмо с благодарностями, – ворчит подруга.
– Лёх, нам с тобой кроме этого поговорить больше не о чем? – спрашиваю я.
– Да, извини, – смягчается она. – Просто я ещё не уехала, а ты уже…
– Ничего я не «уже». Ты собралась?
Я осматриваю бардак в комнате: впечатление, как будто кто-то высыпал сюда грузовик шмоток.
– Нет ещё, – говорит Лёха. – Не могу решить, что брать, а что оставить. У меня всего один чемодан.
– Ну тогда давай, собирайся, а я посижу с тобой.
Расчищаю небольшой участок на кровати и забираюсь туда, подогнув под себя ноги. Наблюдаю, как подруга вываливает из шкафа все вешалки, а потом перебирает вещи по одной и осматривает критическим взглядом.
Радуюсь, что Лёха не поднимает тему с поступлением, ждёт, когда я сам начну говорить. От того, как хорошо она меня знает, становится и тепло, и одновременно горько.
– Сыграем в «придурков»? – предлагаю я.
– Угу, – кивает она, – ты начинай.
Эту игру мы с Лёхой придумали сами. Так мы могли рассказать друг другу о своих стыдных желаниях и не получить за это осуждения.
– Если бы я был придурком, – начинаю я, сглатывая ком в горле, – то попросил бы тебя остаться.
Лёха застывает с вешалкой в руке и опускает голову. Похоже, даже игра не смогла сгладить эту неловкость.
– Твоя очередь, – говорю я и отворачиваюсь, спуская ноги на пол.
– Кирилл… – Лёха сегодня не намерена мне подыгрывать. Матрас сзади меня проминается. – Как бы я хотела взять тебя с собой. Можем купить тебе парик, будешь ходить на пары вместо меня. Разницы никто не заметит.
Я фыркаю от смеха. Мы уже как-то пытались провернуть подобный номер в детском саду, только вместо того, чтобы надеть на меня парик, обстригли Лёхе волосы.
Родители нас, конечно, сначала отругали, а потом долго смеялись, что мы стали похожи на двух одуванчиков. И тогда мы начали делать вид, что мы близнецы. Из-за этого подруга и превратилась из Алёны сначала в Алёшу, а потом в Лёху.
Вот только Лёха была старше на несколько месяцев, а в детском саду это имело большое значение. Именно она заклеивала мне разбитые коленки и вытирала сопли. Надеюсь, сегодня ей не придётся снова это делать.
Сейчас назвать Лёху одуванчиком язык не повернётся. Волосы у неё больше не вьются, а ещё она начала их чем-то подкрашивать и стала платиновой блондинкой, и в целом очень привлекательной девчонкой. Наверное, у меня была бы куча проблем с тем, чтобы отгонять от неё всяких идиотов, если бы не её паршивый взрывной характер.
– Если бы я была придурком, то сказала бы, что такой умный мальчик, как ты, мог бы и сообразить подать документы в другие ВУЗы, – говорит она.
– Ну ты и стерва, – усмехаюсь я. – Ты же знаешь, мне нужна была практика в клиниках отца, для того чтобы потом…
– Знаю, – перебивает Лёха. – Знаю, как ты не любишь, когда что-то идёт не по плану. Но вот что теперь? – она разводит руками.
– Думаешь, я сам не в курсе, что облажался? – огрызаюсь я. – Я просто не могу поверить, что даже Белый, который постоянно у меня списывал, поступил, а я – нет.
– Ты и про меня то же самое думаешь, да?
– Что? Нет, – я вдруг понимаю, как это прозвучало.
Лёха скептически поднимает бровь.
– Нет. Нет, я не думаю так про тебя, – настаиваю я.
– Слушай, я тоже не хочу оставлять тебя здесь одного, – говорит подруга.
– Забей, это просто игра, – натягиваю я фальшивую улыбку, хоть Лёху этим и не обманешь.
– А может и правда поедешь со мной? – вдруг предлагает она. – Никаких дел у тебя тут нет, съездишь на недельку, поможешь мне там устроиться. И лишний чемодан сможем взять. А ты развеешься, подумаешь спокойно, что дальше делать. Ну?
Я пожимаю плечами.
– Давай, – трясёт меня за руку Лёха. – Давай, будет круто! А то я там одна, в чужом городе, мне нужна твоя помощь.
– Может, уже и билетов на самолёт нет, – сомневаюсь я.
– Доставай телефон, сейчас узнаем.
Засовываю руку в карман, но вспоминаю, что вынул мобильный, когда пришёл. Шарю по кровати под горой Лёхиных кофточек и платьев.
– В твоём бардаке ни черта не найти.
– Сейчас позвоню, – говорит Лёха и прикладывает свой телефон к уху.
Из-под вороха шмоток раздаётся голос Гвен Стефани с просьбой «don’t speak». Роюсь в этой куче, пока не нахожу телефон. Только тогда сбрасываю вызов.
– Ты что, поставил на меня эту песню? – Лёха стоит, замерев в недоумении.
– Угу, – киваю я, избегая встречаться с ней взглядом.
– И давно?
– С тех самых пор, – говорю я слишком резко, но сразу жалею об этом и добавляю уже мягче: – Я поменяю.
– Не надо. Я тоже поставлю её на тебя.
– Зачем? – удивляюсь я.
– Не хочу забывать, что было в прошлый раз.
Мы оба понимаем, о чём речь, но про ту ссору, которая закончилась моим идиотским поцелуем, стараемся не говорить вслух. Вообще-то мы с Лёхой иногда ругаемся по три раза на дню, можем послать друг друга или накричать, но в тот раз всё было иначе. Это и ссорой-то сложно назвать, просто в наших всегда понятных отношениях вдруг что-то сломалось и запуталось. Тогда я правда думал, что потерял её насовсем.
– Поехали вместе, ты мне нужен, – просит подруга ещё раз, сжимая мою ладонь.
Забиваю направление полёта и дату в приложении онлайн-бронирования. Красная надпись: «Осталось 2 билета» заставляет меня быстро принять решение.
– Ладно, – улыбаюсь я. – Помогу тебе.
– Да! – подскакивает подруга на кровати. – Скорее бронируй.
– Разве я могу тебе отказать?
– Ты вообще никому отказать не можешь.
– Да? Ну давай проверим, – я в шутку отодвигаю телефон, но быстро сдаюсь, потому что Лёха набрасывается на меня.
Когда я возвращаюсь домой, в подъезде встречаю Толстого рядом с его квартирой. Рассказывать сегодня всё заново у меня нет никаких сил, поэтому, как только он открывает рот, я выставляю вперёд руку и говорю:
– Привет. Извини, я тороплюсь.
– Ладно. Привет, – отвечает он.
Я радуюсь тому, что Толстый не из тех, кто будет приставать с вопросами. Если бы это был любой другой мой одноклассник, он бы так просто от меня не отвязался.
Когда я захожу домой, на пороге меня встречает отец:
– Значит, гуляем? Решил, что у тебя бесконечные каникулы?
– Нет, – отвечаю я, не успев опомниться.
– Я теперь каждый день буду наблюдать, как ты шляешься со своими дружками-гопниками и протираешь дыры в диване?
– Серёжа, – вмешивается мама, – он к Алёне ходил.
– Да мне без разницы, к кому он там ходил, – ещё больше злится отец.
– Она же завтра уезжает в Петербург. Представь, как бы это выглядело, если бы он даже не зашёл попрощаться.
Отец замолкает и сверлит маму взглядом. Она никогда с ним не спорит, но иногда встаёт на мою сторону, используя против него его же аргументы. Выставлять себя в плохом свете перед друзьями семьи – такого отец не приемлет.
Его губы кривятся, он терпеть не может, когда мама так делает, потому что у него остаётся только два выхода из этой ситуации: либо отступить, либо выставить себя истеричкой.
– Кхм, да. Насчёт этого, – подаю я голос, чем вывожу отца из морального тупика, – я завтра с Лёхой поеду.
– Чего? – переспрашивает он, наклонив голову набок, как будто подозревает, что проблемы со слухом могут быть единственной причиной того, что он только что услышал.
– Я п-поеду с ней, – мямлю я и в этот момент уже понимаю, что проиграл.
Отец делает шаг вперёд, берёт меня за подбородок и разворачивает к себе.
– На меня смотри. Ты никуда не поедешь.
– Я уже решил, – начинаю я, но он меня обрывает.
– Ах ты решил? В университет поступить у нас мозгов не хватает, зато хватает «решать»! Взрослый такой стал? Ладно, – он поднимает руки вверх, – раз уж ты решил, сказать мне больше нечего.
Отец разворачивается и уходит в сторону кухни. Мама сжимает моё запястье и жестами просит идти в свою комнату. Я делаю так, как она хочет. Что ещё мне остаётся?
Вылет уже завтра утром, так что я достаю рюкзак и закидываю туда только самое необходимое. Неделю я могу походить в одном и том же, главное – перевезти то, что нужно Лёхе.
Через полчаса раздаётся осторожный стук в дверь.
– Заходи, мам, – говорю я.
Она протискивается в маленькую щёлочку и тут же закрывает за собой. Никогда не понимал, почему она всегда так делает.
– Кирилл, – мама садится рядом на кровать, – послушай, тебе лучше остаться дома.
– Мам, я уже пообещал Лёхе, что помогу. Я уже купил билет, забронировал гостиницу. Я вернусь через несколько дней, они ничего не изменят.
– Подумай об отце. Ты очень расстроил его. Знаешь же, как он надеялся…
– Знаю. Вообще-то я тоже надеялся. Это же Я не поступил в универ. И это МНЕ нужно время, чтобы подумать, что делать дальше. А отец… Может, к тому времени, как я вернусь, он остынет.
Глава 5
Утром я беру рюкзак и тихонько выскальзываю из квартиры, чтобы избежать лишних разборок. Иду к Лёхе пешком, погода сегодня солнечная, но уже по-осеннему прохладная. Наверное, надо было взять куртку – когда я вернусь, здесь может быть уже совсем холодно. Но места в рюкзаке мало, так что придётся как-то обойтись без неё. Наш рейс вылетает рано, на улице ещё никого нет, только редкие машины нарушают тишину.
Я собирался помогать подруге спускать чемоданы, но, когда я подхожу, она уже стоит внизу в окружении своих вещей и родителей.
– Кирилл, – Лёхина мама первая замечает меня, – иди к нам. Как же хорошо, что ты поедешь с Алёнкой. Можно хоть не беспокоиться, что она доберётся живой.
– Ну ма-а-ам, – ноет Лёха, – я и сама могу.
– Конечно, ты у нас всё можешь, – подтверждает её папа, – но, если с тобой поедет Кирилл, нам будет спокойнее.
– Начинается, – закатывает глаза подруга.
– Ты же сама меня позвала, – говорю я. – Уже передумала? Мне домой идти?
– Нет. Ты будешь моим носильщиком, – ворчит она.
Все вместе мы загружаемся в такси. Я сажусь впереди, а Лёха оказывается зажата сзади между родителями и всю дорогу выслушивает полезные советы по выживанию в большом городе. В аэропорту я позволяю им попрощаться наедине, а потом заверяю, что со мной Лёха не пропадёт, и мы обязательно будем звонить каждые десять минут, чтобы они не волновались.
После рамок металлоискателей слышу, как подруга шмыгает носом. Достаю из рюкзака упаковку бумажных платков и протягиваю ей один. Она громко высмаркивается.
– И с такими манерами ты поехала жить в культурную столицу?
– Да иди ты, – пихает меня Лёха.
Прижимаю её к себе, она тяжело вздыхает, опустив плечи.
– Страшно? – спрашиваю я.
– Да. И грустно уезжать.
– Уверен, у тебя всё получится.
Лёха снова шмыгает в платок. Мы забиваемся в дальний угол зала ожидания, подальше от туристов и орущих детей.
– И я рядом, если что, – добавляю я.
Она кивает, не поднимая глаз.
– Расскажешь, что нам сегодня надо будет сделать? – прошу я.
Подруга сразу собирается и начинает перечислять обязательные дела. Я слушаю её вполуха, а сам смотрю в окно на взлетающие самолёты и, кажется, заражаюсь Лёхиным настроением. Вообще-то я не особенно люблю своё родное захолустье, но от мысли, что можно уехать отсюда насовсем, как-то неприятно давит в груди.
Полёт проходит быстро, мы с Лёхой включаем музыку и делим одни наушники на двоих. Было бы удобнее каждому слушать своё, но нам всегда нравилось делать именно так. Как будто музыка создавала вокруг нас дополнительное общее пространство.
Аэропорт в Питере в разы больше, чем у нас дома. Несколько минут мы тратим на то, чтобы пройти по бесконечным коридорам и эскалаторам к лентам выдачи багажа. Ещё какое-то время наблюдаем за каруселью сумок и чемоданов, пока там не появляются наши вещи. Я снимаю их с ленты и выкатываю в общий зал.
– Сколько нам ещё ехать? – спрашиваю я Лёху, которая осматривается по сторонам.
– Около часа, – говорит она.
– Тогда возьмём попить в дорогу? – предлагаю я, кивая на магазинчик со всякой ерундой, которая может понадобиться пассажирам.
– Ладно, только давай побыстрее, – соглашается подруга.
Я захожу внутрь и сразу направляюсь к холодильнику с напитками. Ставлю на кассу бутылку воды, прикладываю карту.
– Ой, извините, – говорит девушка-продавец, – у нас тут связь не всегда хорошо ловит, надо немного подождать.
– Ладно, – киваю я.
– А вы прилетели домой или… – она поднимает на меня глаза и смущённо улыбается.
– У меня есть наличка, – влезает Лёха, кидает сторублёвую бумажку и выпихивает меня обратно в общий зал. – Пошли на улицу.
– Можно я хотя бы попью? – возмущаюсь я.
– Можно, – благородно разрешает подруга. – А я пока такси вызову. Связь здесь, кстати, отличная.
Пока я утоляю жажду, Лёха долго возится с приложением.
– Тебе помочь? – предлагаю я.
– Оно постоянно меняет время ожидания и сумму, ничего не понимаю.
– Давай посмотрю.
– Нет, – останавливает она меня. – Мне важно научиться делать всё самой. Ты нужен только для поддержки.
– Лёх, у тебя будет для этого ещё куча времени. Пока я здесь, я могу помочь.
– Кирилл, пожалуйста, давай сделаем так, как я хочу.
– Ладно, – соглашаюсь я и не вмешиваюсь ни во что.
Глава 6
На входе в общагу нас встречает турникет с электронными пропусками и будка вахтёрши. Лёха сбивчиво объясняет, что она приехала заселяться, а я ей помогаю.
– Документы, – рявкает тётка.
Вид у неё такой, как будто она уже устала от жизни вообще и от нас в частности. Лёха протягивает паспорт, и вахтёрша переписывает её данные в толстый журнал, разлинованный синей шариковой ручкой.
– Ты тоже, – она тычет в меня толстым пальцем с ярко-малиновым ногтем.
– Мне-то зачем? Я только помочь пришёл, жить тут не собираюсь.
– Вот и прекрасно, – тётка изображает улыбку так, чтобы мы поняли, как сильно отравляем её существование. – Все помощники записываются здесь. Без документов не пущу.
– Ладно, – сдаюсь я и вытаскиваю паспорт из рюкзака.
– И после десяти чтобы я тебя тут не видела, – злобно зыркает она на меня. – Будете нарушать правила общежития – выселю, – продолжает вахтёрша с ещё более мерзкой улыбкой. – Знаем мы вас: понаедут из своих деревень якобы учиться, а сами только парней в койку таскают.
– Ну так надо городских таскать, – поддерживаю я разговор. – Я-то ей зачем? Или вы думаете, мы специально из своей деревни приехали, чтобы в вашей общаге потрахаться? Представьте себе, этим можно не только ночью заниматься.
– Кирилл, – Лёха дёргает меня за рукав, и я понимаю, что переборщил.
Эта мерзкая баба потом её со свету сживёт. Натягиваю очаровательную улыбку, немного наклоняюсь ближе к окошку и говорю:
– Не обижайтесь, я просто подшучиваю над вами. Очень хорошо, что вы такой порядок тут поддерживаете. За нас можете не переживать – мы брат и сестра. Сводные, – добавляю я, пока она не спросила про разные фамилии.
Вахтёрша недоверчиво хмыкает, но ничего не отвечает.
Наконец мы преодолеваем эту преграду и идём в комнату. Повезло, что она на втором этаже, а то Лёха набила оба чемодана так, что до четвёртого я бы их, наверное, не дотащил.
В коридоре пахнет пельменями, «бич-пакетом» и ещё чем-то подгоревшим, отовсюду слышны голоса и смех – видимо, многие студенты уже приехали к началу учебного года.
– Да у тебя тут просто люкс, – говорю я, тяжело дыша. – И сервис какой дружелюбный.
Лёха только пыхтит в ответ. Она тоже тащит сумку, и сил на перепалку, похоже, у неё нет. Вскоре мы находим нужную комнату, подруга некоторое время возится с ключом, а потом распахивает дверь.
Застываем на пороге, осматривая её новые хоромы: у противоположных стен стоят две кровати, а точнее, два их скелета без матрасов, два письменных стола, один шкаф с двумя мизерными отделениями, в которые не поместится и половина Лёхиного гардероба, а больше ничего. На полу протёртый линолеум, на стенах антивандальное покрытие, какое бывает в поликлиниках или МФЦ.
Я собираюсь отпустить ещё какое-нибудь саркастичное замечание, но сжаливаюсь над подругой и молча закатываю чемоданы внутрь. Я надеялся, что мы сможем передохнуть, когда доберёмся, но тут даже присесть некуда.
– Надо сходить за матрасом, – видимо, Лёха думает о том же, о чём и я.
– Давай только откроем проветрить, а то тут дышать нечем.
Я подхожу к окну и распахиваю его настежь. На улице тепло и солнечно, а от свежего воздуха в комнате даже становится как будто повеселее. Лёха встаёт рядом со мной, и мы разглядываем вид, который открывается из её нового жилища: небольшой двор с узкой полоской газона, мусорными контейнерами и парковкой для велосипедов.
– А вон и склад, – подруга указывает на дверь здания напротив, откуда два парня выносят стулья.
Мы, не теряя времени, направляемся туда. Матрас, скрученный плотным рулоном, оказывается не только очень тяжёлым, но ещё и норовит всё время выпасть из рук на землю, поэтому мы с Лёхой тащим его через двор вместе.
– Смотри-ка, – говорю я, когда мы останавливаемся передохнуть на ступеньках крыльца, – тут ты сможешь любовников к себе водить.
Лёха следит за направлением моего пальца – по решетчатой стенке можно легко забраться на козырёк, а с него при определённом акробатическом таланте влезть в раскрытое окно.
– Вот уж повезло, так повезло, – закатывает глаза она.
Кое-как затащив этот дурацкий матрас наверх, мы решаем, что надо хотя бы помыть пол, прежде чем разбирать вещи. Правда, у нас нет ни вёдер, ни тряпок – купить мы их пока не успели. Но Лёха мужественно идёт решать эту проблему и уже через десять минут возвращается со всем инвентарём. «У соседей одолжила», – поясняет она. Мы трижды моем пол, после чего подруга заставляет меня оставлять кроссовки около двери.
– Неужели твои родители не могли снять для тебя квартиру? Общага – это как-то… – я морщусь.
– И не говори, – возмущается Лёха. – Жить с посторонними людьми, ходить в общий туалет, – она закрывает глаза и замолкает, видимо, пытаясь пережить этот удар судьбы. – Но родители вбили себе в голову, что в общаге мне будет безопаснее.
– С чего бы? – удивляюсь я.
– Типа если вечером поздно придётся возвращаться с пар, то я буду не одна. Или если что-то случится, кто-нибудь сможет помочь. Охрана какая-никакая есть.
– Ты про злобную тётку на проходной?
– Ага. Кирилл, я сама знаю, какая это чушь, но они настояли. Хотя бы удалось получить комнату всего на две кровати, а то некоторые рассчитаны на шестерых.
– А если твоя соседка окажется больной маньячкой?
– С одной-то я справлюсь, – усмехается подруга. – А вот если бы их было хотя бы две, они бы сто процентов объединились против меня.
– Где она, кстати?
– Комендант сказал, через неделю только приедет заселяться. Так что можно пока спать спокойно.
– Сомневаюсь. Уверен, тут полно тараканов, клопов или ещё какой-нибудь мерзости.
– Ещё одно слово, и ты получишь, – угрожает Лёха.
– Спорим, через два дня вас уже закроют из-за эпидемии вшей, – шучу я и тут же вскрикиваю от пинка по колену. – Тихо, тихо, я же о тебе забочусь. Может, поживёшь у меня в гостинице, пока я не уеду? Оттянешь это удовольствие? – я обвожу рукой унылую комнату.
– Нет уж.
– Подумай, у меня там ванна и всё такое. Когда ты ещё такую роскошь увидишь?
– Никогда, – ворчит подруга. – Помоги лучше бельё постелить.
Мы ещё час раскладываем вещи, забираем под расписку у завхоза стулья и тумбочку, а я смиренно таскаю это всё допотопное добро на себе. Лёха составляет список, что ей в первую очередь нужно купить: кастрюли, посуда, полотенца, чистящие средства. На пятнадцатом пункте я понимаю, что нам, похоже, придётся заказывать грузовик.
– Как бы ты одна с этим всем справилась? – удивляюсь я.
– Спасибо, что поехал со мной. Без тебя я бы уже сдохла, – улыбается Лёха. – Давай сходим куда-нибудь поесть? Я должна тебе по меньшей мере один обед. Потом погуляем, посмотрим универ. А закупаться пойдём уже завтра. Что скажешь?
– Идея супер, – одобряю я.
