Евгения Кловер
Добро пожаловать в «Сладкую мечту»
Еще летом на столиках я размещаю вазочки с цветами, а осенью подставки со свечками-обманками, работающими от батареек, и подходящий под атмосферу декор. Вот только пока идеальная картинка, когда клиенты наслаждаются кофе на этой террасе не только в теплые летние дни, никак не претворялась в жизнь. С наступлением календарной осени все упорно прятались внутри «Сладкой жизни».
– Ого, как уютненько! – Присвистнул парень, шагнув следом за мной на территорию и остановившись совсем близко, так что я ощущала тот самый запах эвкалипта, исходящий то ли от его одежды, то ли от кожи. Потом добавил: – И атмосферно.
– Летом. Сейчас терраса пустует.
– Почему? – он искренне удивился.
– Многим зябко сидеть на улице осенью, даже если вид завораживающий.
– Просто не хватает пледов, чтобы защититься от ветра, – задумчиво сказал парень, а потом отвлекся на “Неувядающую розу”, поднял голову и стал тщательно и с интересом рассматривать дом.
Пледы! Теплые, чтобы в них можно было закутаться. И пока нет дождей, терраса вполне исполнила бы свою роль. От радости я чуть ли не запрыгала на месте и не захлопала в ладоши. Почему эта мысль не пришла мне самой в голову?! Но, конечно, исполнять победный танец не стала, нужно держать лицо, я все-таки не просто восемнадцатилетняя девчонка, а помощница управляющей.
– Поставь велосипед вот сюда, и подожди минутку, заплачу за испачканный свитер.
Не дожидаясь ответа, я вбежала внутрь кофейни. Меня тут же окутали тепло и запах кофейных зерен, корицы, сдобного теста и карамелизированного сахара. Даже когда кухня не работает, аромат остается. Стены словно отпечатком сохранили его на себе.
«Сладкая мечта» внутри была совсем небольшой, зонирована и обустроена как любая классическая кофейня. Пять столиков расставлены по залу, каждый рассчитан на компанию из максимум четырех человек. Приглушенное теплое освещение шло из навесных ламп и нескольких торшеров, стоявших по углам. Напротив входа по противоположной стороне разместилась стойка с кассой и рабочим местом бариста, там же установили стеклянные витрины для десертов и выпечки. Но было в «Сладкой мечте» то, что отличало нас от других заведений. На стенах помимо того самого диплома с курсов шоколатье висели фотографии. Не просто набор безликих снимков. Часть фотографий принадлежала моей семье, но большинство принесли местные жители. Разнообразие счастливых лиц, добрых улыбок, смешных мгновений, удачно пойманных и запечатленных на пленку. Ребенок на горшке, заливающийся слезами. Сейчас это уже тучный дядя Федор, который работает на верфи. Двое детей на качелях, демонстративно отвернувшихся от фотографа. Это Лена с сестрой Машей. Щенок соседской овчарки, высунувший язык, некогда бывший крошечным и мохнатым как комочек шерсти. Теперь этот пес был с меня ростом, когда вставал на задние лапы, и при желании смог бы слопать целиком. Висели и совсем потертые полароидные снимки как дань памяти прабабушкам и прадедушкам. И предложи мне кто-нибудь поменять дизайн интерьера на новомодный, который бы походил на кадры из журналов, я бы без раздумий отказалась. Эти фотокарточки как история, как часть жизни, как то, о чем никогда нельзя забывать.
Пока протискивалась между столиками, под ноги неожиданно выпрыгнуло нечто. Точнее, я то знала, чем являлся белый пушистый катушек. В прошлом месяце я подобрала подслеповатого тощего котенка, которого кто-то выбросил у мусорных баков ниже по улице, и выходила его. А кличку свою котенок заработал позднее. Никак иначе, кроме как Нечто, он называться не мог. За короткий промежуток времени котенок умудрился угробить два цветочных горшка, слопать целую плошку мяты, уронить на себя поднос с пирожками для гостей, и при этом не окочуриться. Ну, Нечто же?!
– Брысь, негодник! – шикнула я на него. – Видишь, мне итак тяжко. Если я уроню то, что сейчас осталось от тыквы, то в начинку пойдешь ты. Будет у нас не кофейня с булочками, а шаурма на вынос.
Нечто жалобно мяукнул, будто бы понял, чем ему пригрозили. Он немного потерся о мою ногу мокрым носом и отпрыгнул в сторону. А я услышала смех за спиной. Как оказалось, парень вошел следом за мной.
– Надеюсь, что при клиентах кофейни ты не упоминаешь возможность полакомиться кошатиной.
– Эй! – я резко развернулась на пятках и уставилась на парня. – Кофейня еще закрыта. Видишь, вон там висит табличка.
– Вот она благодарность!
Он сделал вид, что мои слова задели его, сомкнув губы и качая головой. А глаза при этом его лучились смехом с каплей иронии. Обычно на людей с таким выражением лица «добряков» обижаться и злиться невозможно.
– Я правда благодарна. Просто день не задался. – Невольно вздох вырвался из груди, и подобно граду из меня посыпались слова: – Сначала дурацкий будильник, из-за которого я опоздала за фруктами, потом злополучная цепь на велосипеде. И тесто на булочки подошло, тетя Василиса меня уже час как дожидается! И тыква разбилась. И я хочу заплатить за твой испачканный свитер, но не знаю, сколько нужно предлагать в таких случаях. В общем, кошмар! И при этом я сейчас тараторю и вываливаю все это тебе как какая-то дурочка, да?
Я тут же захлопнула рот, ощущая себя чрезмерно сконфуженной. Парень вновь расплылся в улыбке.
– Свитеру уже ни один год, так что он переживал события похуже, чем налипшие комочки грязи. Насчет дурочки, ты перебарщиваешь. И мне нравятся тараторящие невпопад люди. Они самые настоящие.
На его фразу я даже не сразу нашлась с ответом. А еще не покидало ощущение, что где-то манеру общения как у него я уже встречала. Парень тем временем с любопытством разглядывал кофейню, обращая внимание на каждую фотографию.
– Ладно, – наконец сказала ему. – Я не из тех, кто будет до последнего пытаться впихнуть деньги на химчистку. Мне же лучше. Но открывается кофейня и правда позднее, так что…
– Я могу помочь с готовкой.
– Нет, нет, какая помощь! – я удивленно взглянула на него, сначала подумав, что мне послышалось. – На кухню точно нельзя посторонним и…
Я не успела больше ничего сказать. Двери кофейни распахнулись, впуская внутрь поток свежего воздуха и маму, за которой вереницей шли наши постояльцы. Бабушка Женя как всегда громко болтала с бабушкой Таисией. Точнее, говорила только Евгения Алексеевна, не дожидаясь обратной связи. Таисия Константиновна обычно только кивала и улыбалась, так как начальная стадия деменции вносила коррективы в ориентации во времени и пространстве. Бабушка Катя, в отличие от них всегда угрюмая, шла третьей и несла в руках котомку с вышивкой, с которой никогда не расстается. Оба дедушки – Вячеслав и Матвей, замыкали стройный ряд и решали, кто из них в прошлый раз выиграл в карты и должен дать щелбан другому. Они так громко спорили, что еще чуть-чуть и задрожали бы графин с водой и стаканы у кофемашины, стоявшие для наших клиентов. Что, что, а воду мы наливали людям бесплатно, даже не задумываясь продавать. Шестой бабушки «Неувядающей розы» – Клавдии, не было. Она никогда не покидает свою комнату, какими бы уговорами я не пыталась ее выманить.
– Ульяна, солнышко, доброе утро! Завтрак у нас сегодня не по расписанию, наших достопочтенных дам и джентльменов везут на экскурсию. Так что давай их поскорее накормим. Автобус приедет через сорок пять минут. Василису предупредила, она нас ждет.
– Что?! Мам! Какая экскурсия?
Моя мама, Вера Леонидовна, с виду низенькая и худенькая, могла перемещаться как ураган. Она и сейчас прошмыгнула мимо меня в сторону кухни, чуть не сбив с ног. Я кинулась следом за ней. За спиной остался гул и громкие голоса. Старички приносили вместе с собой некоторое подобие хаоса.
Кухня встретила идеальной чистотой. За порядком старшая Любимова следила самолично, и только попробуй кто-то из нас – я, тетя Василиса или Ленка, оставить мусор или не вымытую поверхность, головы не сносить.
– Вася, мы тут!
Мама на ходу нацепила на себя бледно-розовый китель, такой же висел на крючке и для меня. Наша пекарь тут же подскочила со стула и убрала в сторону телефон, в котором, как я подозреваю, разгадывала судоку или разбивала кристаллики в игровом приложении.
– Отличненько. Тесто как раз подошло. Жду груши для начинки, – голос у Василисы был басовитый, мужественный, и я иногда гадала, не потому ли к ней и приклеилось это сокращение от имени – Вася.
– Мам, я…эм… – тихонько я позвала маму, но та меня не слышала.
– Значит, мы на булочках. Сейчас глазируем груши, уложим слайсами на тесто.
– Постой, послушай, – уже чуть громче сказала я, но снова осталась без внимания.
– Ульяна пока сделает чай, Ленка все равно не приходит раньше начала своего рабочего дня. Вот в школу прибегала за полчаса до начала уроков, не то что на работу!
На кухне началось движение. Женщины принялись мыть руки и расставлять посуду.
– Мааааам! – я не выдержала и повысила голос.
Мама и Василиса тут же обернулись и уставились на меня. С кончиков маминых пальцев крупными каплями стекала вода и ударялась о раковину-нержавейку со звуком, который бил мне прямо по подкорке головы как будто молотком.
– Уль?
Мама выгнула бровь и оглядела меня с головы до ног. Кажется, она только сейчас заметила, в каком виде ее дочь. В глазах ее мелькнуло беспокойство.
– Я и хочу тебе кое-что рассказать, да ты не слушаешь!
Свитер с остатками тыквы и фейхоа шмякнулся на стол. Мама удивленно уставилась на него.
– Что это?
– Тыква и фейхоа – все, что смогла достать у Мананы. Там сегодня сплошной коллапс! Людей – вагон и целая тележка! И Петровы не смогут поставлять нам овощи и бакалею какое-то время, у них теплицы погорели. – Я на одном дыхании протараторила последние новости. – А еще со мной по дороге произошел небольшой инцидент. То, что на столе, из-за него.
– Дай угадаю, цепь слетела на велосипеде?
– Угу.
Мама вздохнула, потерла пальцами переносицу и принялась быстро изучать полки со снедью. Попутно она успевала меня журить.
– Говорила же, пользуйся отцовским пикапом. Да, старенький, но хотя бы не ломается так часто, как этот ужасный велосипед. И пора было вообще перестать совершать утренние вылазки! Нашла себе хобби, вставать ни свет ни заря, да мотаться в горку. Отец давно наладил оптовые поставки, зря что ли?! – А потом мама вдруг резко замолчала и подошла ближе, став меня ощупывать. Руки ее были влажные и прохладные. – Ты хоть в порядке? Нигде не болит?
Вот теперь точно узнаю старшую Любимову. Сначала идет стадия негодования, а потом беспокойства за других.
– Да, да, не переживай. Жива-здорова, как видишь. – Я растянула самую широкую улыбку, на которую была способна, и которая не казалась бы искусственной. Искренней радости я сейчас не испытывала, только груз ответственности и вину, что умудрилась проспать и не довезла до кофейни обещанных груш. – Насчет завтрака… можем сделать сахарных плюшек-сердечек для наших пожилых, раз тесто уже есть, фейхоа оставить на варенье. А для тех редких клиентов, что забредут в кофейню сегодня, предложим стандартное меню «С миру по нитке».
Название меню придумала я, посчитав его забавным. Входили туда те позиции, которые можно было состряпать из продуктов, обнаруженный на кухне здесь и сейчас. Обычно, это сэндвичи, сладкий хлеб, вафли с разными начинками. Однажды последние у нас были с желатиновыми мишками и арахисовой пастой за неимением ничего другого.
– Это меню «на черный день», – со скепсисом сказала мама. В отличие от меня, ее название для такого меню носило менее позитивный характер.
– Он сегодня итак не разноцветный, – буркнула в ответ, и мы втроем глянули на свитер с тыквой, чей сок уже пропитал ткань. Я поморщилась, надеясь, что не придется прощаться с любимой вещью. – В холодильнике оставались ингредиенты для сэндвичей и начинка для венских вафель – мороженое и взбитые сливки. Дети только спасибо скажут. Да, Вась?
Женщина задумалась. А потом утвердительно кивнула. Она приходила в «Сладкую мечту» рано утром, выполняла основную работу с выпечкой, а к обеду готовила несложный ланч и спокойно уходила домой нянчить маленькую внучку. То, что я сейчас предлагала, давало ей возможность не нарушать привычный распорядок дня.
– Хорошо. Тогда так и сделаем. Фруктов все равно нет. – Мама вздохнула, но согласилась. – А что с тыквой?
– Тыква…
– Я могу сделать тыквенный латте. А тем, кто не пьет кофе, горячий молочный коктейль из тыквы и пряностей по собственному рецепту.
Мы втроем отреагировали одновременно – синхронно обернулись. В дверях кухни стоял тот парень, который мне помог, и про которого я успешно позабыла. Глаза мои распахнулись, я едва удержалась, чтобы не шикнуть и не выпихнуть его прочь из кофейни.
– Простите, но Вы кто? – спросила мама.
Она оценивающе разглядывала его. Но не так, как смотрят на «сыновей маминых подруг», а взглядом настороженным и цепким. Этот парень выглядел как неформал, а такие вызывают ряд вопросов и предубеждений. И хоть Вера Леонидовна относилась к числу самых тактичных людей во всем мире, из-за усталости и волнения она могла перегибать палку. В моей голове завертелись шестеренки, хотелось что-то придумать, дабы он не попал под горячую руку, а быстро ретировался прочь. Но мой спасательный круг дожидаться не стал, ответил сам.
– Меня зовут Марк. Марк Кравец. У меня на сегодня назначено собеседование, и Ульяна мне тут все показывала. Я претендую на вакансию бариста. Но и готовить умею, если что. С радостью помогу.
Моя челюсть медленно поползла вниз. Так, значит, это тот самый Марк с сопроводительным письмом. Тот парень, которому я на сегодня назначила встречу. Человек, вызвавший у меня интерес как личность, и теперь представший во всей своей красе. И сказав, что он был симпатичным, я бы вовсе не слукавила. Вот только в отличие от меня Марк сразу понял, с кем имеет дело. Да еще умудрился изловчиться и соврать насчет начала собеседования! А вот это баллы ему не добавляло.
– Вы уже начали собеседование? Так рано? – мама удивилась, но вопрос ее носил чисто риторический характер. – Рада с Вами познакомиться, Марк. Меня зовут Вера Леонидовна, я управляющая домом престарелых «Неувядающая роза» и этой кофейни. Идея проверить Ваши навыки неплохая. Что думаешь насчет тыквенного латте и молочного напитка, Уля?
– Я…эм…
Что я думаю? Что день сегодня точно странный. И парень этот странный. И мама, которая вдруг решила ему доверить кухню и кофемашину, странная. Хотя, может, из всех это именно я была такой. Руки мои безвольно повисли вдоль тела.
– Ко мне можно на «ты». Наверное, Ульяна переживает, потому что не проверила еще мои документы. – Он мельком взглянул на меня, разглядев на лице смесь противоречивых эмоций, и тут же полез в рюкзак, все это время висевший за спиной. Своим взглядом он будто бы просил подыграть ему, и я окончательно растерялась. – Санитарная книжка, трудовая книжка, паспорт…
– Медицинскую книжку я гляну сейчас, а остальное потом, время тратить не будем. Давайте уже накормим наших бабушек и дедушек и откроем, наконец, кофейню. Проверим, как воспримут твои напитки наши постоянные клиенты.
Мама захлопала в ладоши, возвращая меня на землю из вороха мыслей, в которые я погрузилась. Оставалось лишь выдавить улыбку и утвердительно кивнуть. А потом наблюдать, как Марк Кравец шустро стягивает свитер, оставаясь в облегчающей светлой футболке, повязывает фартук, забирает волосы в новый пучок и надевает козырьком назад кепку, выуженную из своего рюкзака, чтобы в один миг перевоплотиться в сотрудника кофейни. Он будто бы всю жизнь у нас проработал. Уверенный, быстрый, знающий, что делает. О том, что он пройдет тестовое задание с напитками, сомнений не оставалось.
3. Пройденные испытания
Можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и… как парень умело работает с кофемашиной. Когда это делала Лена, все происходило в рамках ежедневной рутины. Она на автомате выполняла порядок заученных действий, что за чем включить, что куда всыпать и поставить, каким способом залить молоко. Ни разу еще я не замирала рядом с барной стойкой как завороженная, чтобы понаблюдать за работой девушки. Сейчас же было иначе. Марк мастерски создавал шедевр на моих глазах, казалось бы, не прилагая усилий, но нельзя было не заметить, что он вкладывал часть собственной души. Держа холдер в своей руке, засыпая в него кофе с небольшой горкой, прессуя его темпером и легким движением стряхивая ненужные остатки, парень будто бы вел партнершу в танце. И как итог по воздуху витал аромат, от которого текут слюнки, не прогорклый и не соломенный.
Старушки в кофейне притихли, наблюдая за тем, как работает новый бариста. Да, мысленно я уже принимала его как сотрудника. Было бы ошибкой упустить сейчас человека, согласившегося на нашу небольшую зарплату, и который преуменьшил свой талант в резюме. Кофемашина работала, стол вокруг нее был идеально чистым, а на пенке в стаканчиках появлялись узоры. Чаще всего сердечки, чем Марк еще больше импонировал нашим постояльцам.
– Не парень, а ходячий секс.
Я, наблюдающая за работой парня, тут же быстро и удивленно глянула в зал. Но какая из бабулек это сказала, не поняла. Морщинистые лица были безмятежны, а на моем же начали проступать розовые пятна. Почему это мне стало неловко?! И где вообще старческое брюзжание по поводу неформального внешнего вида Марка?! Где выставленные на вытянутой руке кресты и приговорки: «Изыди, нечисть»?! Вот же современные старушки-извращенки!
– Сынок, мне покрепче!
Евгения Алексеевна подмигнула Марку. Я и не заметила, когда она умудрилась навести на лице марафет. Чуть впалые щеки покрылись оранжево-перламутровыми румянами, а на губах появилась красная помада. Настоящая кокетка! Теперь ясно, кому принадлежала предыдущая реплика.
– Бабушка, врач запретил Вам кофеин! – крикнула я в зал так, чтобы Марк расслышал серьезный и непреклонный тон моего голоса.
– Врачи вечно запрещают то, что приносит радость жизни, – заворчала Екатерина Витальевна, не отрывая взгляда от спиц, которые с какой-то космической скоростью рассекали воздух в ее руках, превращая пряжу в нечто оформившееся.
Краем глаза я заметила легкую улыбку, играющую на губах Марка, и быстрый кивок. Последний был адресован мне. Рука парня потянулась к пачке декаф кофе. Он провернул подмену кофе как фокусник, ловко и практически незаметно. Десять баллов Гриффиндору Кравец.
– И куда же столь очаровательная компания сегодня собирается на экскурсию?
Марк решил вовлечь пожилых людей в разговор. Это тоже у него происходило легко. За последние несколько минут он умудрился со всеми перезнакомиться, послушать их рассказы из молодости, и даже переброситься парой-тройкой шуток с дедушками, которые никто из представительниц женского пола не понял, включая меня.
– В дендрарий, пропади он пропадом. Не сидится этим метелкам дома.
Голос подал Вячеслав Петрович, при этом поглядывая на столик дам.
– Метелкам?!
Екатерина Витальевна отложила спицы. Бледно-зеленый шарф, которому не хватало до завершения нескольких петель, упал на стол. Женщина прищурилась, слегка надула щеки и подалась чуть вперед грудью подобно хищнику, готовому выпрыгнуть на добычу. Я поняла, что сейчас в который раз начнется перепалка.
Так получилось, что в «Неувядающей розе» собрался целый спектр всевозможных темпераментов и характеров, по которому хоть докторскую диссертацию по психологии пиши! Но были две особенно эксцентричные личности, которые ни в какую не смогли ужиться друг с другом. Дед Слава и бабушка Катя. Он – этакий старичок-хулиган. То пошутит, то дерзнет, направляя все свои инсинуации прямиком в сторону прекрасного пола. А она же – чисто женщина холерик. Если бабушки Женя и Тая легко закрывают на колкости Вячеслава Петровича глаза, то Екатерина Витальевна загорается как спичка. Их шумные и эмоциональные перебранки как перекидывание шарика от пинг-понга то в сторону одного, то в сторону другой, могли бы длиться часами. Даже когда остальные уставали и расходились, оставляя этих двоих наедине, дед Слава и баба Катя словно этого не замечали и погружались в свой изолированный мирок, в котором было важно одно – доказать друг другу собственную правоту. Они до сих пор не сошлись во мнении, было ли лучше жить во времена советского союза или сейчас. Как и не определились, есть ли идеологическая составляющая в фильме «Касабланка» с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман. Странно, что последний был любимым произведением кинематографа у обоих.
Обычно рефери между старичками выступает кто-то из моих родителей. Чаще мама, потому что в семье у нее самые стальные…кхм..нервы. Но сейчас она была занята на кухне, и я уже мысленно приготовилась к оглушающим ста децибелам.
– Дед Слава, да Вы – мастер делать тонкие изящные комплименты!
Голос Марка заставил всех тут же обратить внимание в его сторону.
– Чегось?
– Вы же про метелку – соцветие с красивыми цветами на концах ветвей? Как сирень? – Марк лукаво поглядывал в мою сторону, и я догадалась, что он пытается разрядить обстановку. – Соглашусь, что присутствующие здесь дамы как прекрасные садовые растения, радующие глаз.
В кофейне наступила тишина. Слова парня прозвенели как остаточная вибрация от соприкосновения двух бокалов. Дзинь.
– Слышала, метелка?
– Как не услышать, старый пень?!
А потом неожиданно бабушка Катя засмеялась. Искренне, громко… как еще ни разу не смеялась. И к ней подключились все остальные. Никакой вспышки сравнимой с ядерной бомбой, споров и пререканий. Я перевела взгляд на Марка, не понимая, какую магию он только что сотворил. Правда что ли фокусник?
Марк посмотрел на меня своими глазами цвета оливок и пожал плечами. А потом протянул латте в фарфоровой пузатой кружке, напоминающей тыкву, что показалось очень символичным. Тыквенный латте в тыквенной кружке. Причем, одной из моей любимых. В «Сладкой мечте» не повторяется посуда, что тоже было особенностью, которую я внедрила.
– Попробуй и скажи, прошел ли я тестовое задание.
Старички в зале уставились на нас. Смеяться перестали. Я почувствовала себя как в императорской ложе во время гладиаторских боев, когда от моего большого пальца, поднятого вверх или вниз, будет решаться судьба человека. Я вдохнула пряный аромат и, прикрыв глаза, сделала небольшой глоток. Рецепторы тут же уловили нотки разных вкусов. Было что-то еще помимо молока, кофе, тыквенного пюре и ванильного сахара. Мускатный орех? Гвоздика? Имбирь? Нужно будет обязательно это уточнить, запомнить, попросить рецепт на всякий случай…но пока я могла просто наслаждаться.
– Ммм, это вкусно.
По кофейне пронеслись вздохи облегчения.
– Значит, секси-красавчик будет работать тут постоянно?! – обрадовалась вслух Евгения Алексеевна, и ее подружки захихикали.
Я усмехнулась и едва заметно покачала головой. Кому под восемьдесят, кому под девяносто лет, а на деле еще девчонки.
– Почему никто не спорит и не шумит? – высунула голову из-за двери, ведущей на кухню, мама. – Марк, ты случайно не подсыпал в напитки успокоительное?
– Только щепотку своего уважения и любви.
Она мягко улыбнулась сначала ему, а потом повернулась ко мне и подмигнула. Мама тоже одобрила кандидатуру. Значит, остаются лишь формальности.
– Слушай, Марк, пока мы здесь больше не нужны, – я кивнула на поднос с горкой плюшек, который мама понесла в зал, – пойдем в подсобку, чтобы завершить наше «собеседование».
– Нужно смолоть кофейные зерна и дочистить бункер. Я подойду через пару минут.
Он принялся сосредоточенно доделывать работу, а я немного покраснела. Сейчас он показал себя большим профессионалом, чем я. Вздохнув, поплелась в наше служебное помещение, в котором родители поставили узкий рабочий стол со стареньким ксероксом, два стула, небольшой стеллаж и вешалку. Я вытащила распечатанное резюме и сопроводительное письмо Марка из папки и пробежалась взглядом по данным, пытаясь теперь собрать образ этого молодого человека воедино. Ничто в напечатанных строчках не выдавало в нем профи в своем деле, кроме бахвалистого и в какой-то мере шутовского упоминания «золотых ручек». Но он был профессионально обучен, это не вызывало сомнений. При чем интуиция мне подсказывала, что обучен не из-под палки. Почему он не указал образование или курсы в резюме? Как он наткнулся на наше объявление на работном сайте? Почему из всех мест остановил выбор на «Сладкой мечте»? Что крылось внутри Марка? Почему-то последний вопрос меня интересовал больше всего.
В дверь легонько постучали, а потом Кравец аккуратно шагнул в подсобку и сел на стул напротив меня. Он не забыл свой рюкзак, из которого достал документы и который небрежно бросил под ноги.
– Прости, что немного приврал там перед твоей мамой. Я не сразу понял, что ты – та самая Ульяна, которая назначила мне собеседование. Сначала думал, что просто штатный работник. А потом сложил два плюс два, и вот такая импровизация вышла. Если это будет галочкой в колонке «почему Кравец проваливает вон», я пойму.
– За короткий промежуток времени я поняла, что тебе палец в рот не клади, – только и смогла я бросить в ответ, хотя обрадовалась, что он извинился за обман.
– Нуууу, можешь попробовать.
Он игриво выгнул бровь, но не найдя отклика на шутку, вернул прежнее сосредоточенное выражение лица.
– Во-первых, давай без вот такого юмора. Я даже на похабные шутки одноклассников никогда не реагировала. Во-вторых, я закрою глаза на нелепую ситуацию с началом собеседования, но провести его по-настоящему все-таки нужно.
– Согласен.
Марк выпрямился на стуле, показывая готовность отвечать на вопросы, снял кепку и расправил плечи. Я едва удержалась, чтобы не расплыться в улыбке. Никогда не привыкну быть кем-то вроде «босса».
– Итак, тебя зовут Кравец Марк Валерьевич. Тебе девятнадцать лет. Ты родом из Санкт-Петербурга. Образование среднее, но не указано подробностей.
– Все верно. Окончил лицей номер десять, проучился одиннадцать лет, последние в классе с гуманитарным направлением.
– Никуда после школы не поступал?
– С этим все сложно. Родители хотели запихнуть меня в один университет, а я желал другого. В итоге, учебу бросил.
Я кивнула, принимая такой ответ. Не мне, которая даже документы не рассылала по учебным заведениям, судить о выборе своего пути другими людьми.
– А где же ты научился работе бариста?
– То там, то тут. В Питере много кофеен.
Я принялась задавать ему ряд уточняющих вопросов. Про опыт работы, про прошлые места, про отношения с коллективом и стрессоустойчивость. Сайты, где я подглядела примеры собеседований, советовали делать акценты на этом. Некоторые вопросы были проективные, с подковыркой. Очень хотелось применить ту информацию, что я половину ночи изучала, и из-за которой проспала. Парень легко и спокойной отвечал на все. И лишь те вопросы, что немного затрагивали что-то личное или про семью, заставляли Марка немного от меня закрыться.
– Почему ты здесь? – наконец, спросила, чувствуя усталость от болтовни.
Он потер затылок, немного растрепав свой пучок.
– Вроде я писал в сопроводительном письме. Мне близка атмосфера маленькой кофейни, такой как «Сладкая мечта».
– Нет, почему ты переехал из огромного города с массой возможностей в такое захолустье, где ноль перспектив?
– Можно ответить вопросом на вопрос? Почему ты не уехала в большой город за возможностями и перспективами?
– Нельзя на собеседовании отвечать вопросом на вопрос! – запротестовала я, включив девочку. А потом вернула спокойный тон начальницы. – Я здесь выросла, это мой дом.
– А я хочу найти место, про которое смогу сказать так же.
Я удивленно посмотрела на Марка, но его лицо оставалось непроницаемым. Какова вероятность получить на свой вопрос подобный ответ?! И как реагировать на такие слова? Они же как зацепки на одежде, хочется потянуть за ниточку, даже рискуя оставить дыру. Но я поборола желание дальше копаться в его личном деле и соваться в душу, которая согласно пословице потемки. Все-таки есть такие уголки, в которые человек должен допускать добровольно.
– Ты уверен, что останешься здесь надолго? Что не сбежишь через пару месяцев?
Я не могла не задать этот последний вопрос, даже если со стороны он казался с нотами отчаяния. Все же найти того, кто не горел бы амбициями и не рвался уехать подальше, в нашем городке сравнимо с иголкой в стоге сена.
– Не сбегу.
– И готов работать практически без выходных? Заменить тебя может только моя мама, а у нее часто дел невпроворот.
– Готов. Но означают ли эти вопросы, что ты меня принимаешь на работу?
– Давай сюда документы, проверю, – мягко улыбнувшись, вместо «да» сказала ему.
После того как я все тщательно изучила и сняла ксерокопии, мы с парнем пожали друг другу руки.
– Рад с тобой познакомится, Ульяна.
– Взаимно, Марк. Надеюсь, мы сработаемся. И больше не вводи мою маму в заблуждения. Как и меня.
4. Тонкие нити, что тянутся между нами
Стоило шумной возрастной гурьбе вывалиться из кофейни на свежий воздух в ожидании экскурсионного автобуса, как воцарилась идеальная для утра тишина. Конечно, она была относительная, ведь из кухни доносились приглушённые звуки готовки – стук ножа о разделочную доску, гудение бытовых приборов и шкворчание еды на сковородках, а еще тихонько играла музыка из колонки. Но без громкой перебранки и болтовни звуки кофейни ощущались по-особенному. Так “жила” и “дышала” наша “Сладкая мечта”.
В спокойной атмосфере я провела Марку быструю экскурсию, решив, что более подробно все объяснит и покажет Лена. Как-никак этот парень был ее заменой, пусть она немного напряжется и вкусит ответственности напоследок.
– Теперь ты тут ждешь своего наставника, – я указала Марку на ближайший к барной стойке стул. – Ее зовут Лена. По компетенциям бариста к ней, по более серьезным вопросам ко мне или Вере Леонидовне.
– А с живой дружеской беседой к кому? – Марк то ли пытался пошутить, то ли спрашивал на полном серьезе. С той улыбкой, что появилась на его лице, и не угадаешь.
– Сначала работа, а потом все остальное.
– Люди часто забывают про это самое «все остальное». У каждого второго идет сначала работа, а потом снова работа.
Он мне подмигнул, а потом подхватил оставленные на барной стойке грязные кружки от наших постояльцев и унес на кухню. Так шустро двигался, что я снова не успела сориентироваться и как-то отреагировать на его фразу. Мне стало казаться, что Марк делает это специально. Оставляет меня поразмышлять, не давая высказать слов, что рискуют сорваться с языка.
Чуть позднее я подхватила поднос с завтраком для того, кто так и не пришел на него в кофейню, и направилась в «Неувядающую розу». По пути наткнулась на Лену, влетевшую на территорию тютелька-в-тютельку с началом своих рабочих часов. Сколько ее помню, девушка ни разу не опоздала, но и раньше положенного времени не приходила. Я дала ей распоряжения, обрисовав ситуацию с новичком. На первый план выходили их знакомство и обучение. А какими методами пользоваться, оставила на ее усмотрение.
