Евгения Кретова
Заслоняя радугу
– Понял, Зося… – он хотел сказать, что он лишился скутера, но связь снова оборвалась – в наушниках снова стало оглушительно тихо.
Мгновения, во время которого капитан отвлекся, чтобы отправить сообщение на корабль, хватило старцу – с неожиданной силой и ловкостью он набросился на землянина и повалил его на землю. Скафандр, не приспособленный к такой эксплуатации, хрустнул, шарниры и плечевые стыки заело, и Гайза теперь не мог даже подняться. Температурный датчик в уголке закрепленного на запястье информера замигал красным, показав, что воздух приближается к критическим отметкам – еще пара десятков градусов, и начнет отказывать воздушный фильтр, энергопотребление отправится в аварийный режим и с этого момента у капитана будет всего двадцать минут, чтобы каким-то образом выбраться из трубы, добраться до катера, покинуть планету или остаться на ней навсегда.
Время утекало, не оставляя возможности для раздумий. Фраппийцы прибыли на Киаллан в прошлый апогей. Вероятно, эта группа каким-то образом задержалась здесь и все это время обитала внутри этих «органных» труб, может быть, в состоянии анабиоза – ложементы в стенах трубы об этом говорили напрямую. Но сейчас они выглядели разрушенными, поврежденными. «Их обиталище разрушено», – догадался капитан, краем зрения рассматривая распахнутые внутренности ячеек.
Капитан чувствовал как его сильнее придавило к поверхности: на спине сидел старик, руки удерживали двое других фраппийцев, а девушка с выбритыми висками фиксировала их, приклеивая ко дну – в ее руках искрилась серебристая нить.
Юноша, отдававший команды, присел перед землянином, усмехнулся:
– Свага сфаа́раа́анда…
Переводчик смог перевести только часть сказанной фразы – «жертва». Гайза понял: фраппийцы планируют принести его в жертву, чтобы умилостивить богов холода. «Дикари», – пронеслось в голове капитана.
Посмотрев на остальных, юноша-фраппиец нахмурился. Жестом велел прекратить возиться с непрошенным гостем и вернуться в круг. Кожа фраппийцев приобрела землисто-синий оттенок, покрылась тонкой кристаллической сеткой, на лице острыми пиками собирался иней. Они замерзали.
– Освободите меня, я могу помочь! – Гайза пытался освободить хотя бы одну руку и включить аварийный передатчик. – Вы все погибнете!.. И я вместе с вами…
Он застонал – внешние ретрансляторы отключились, его никто не слышал. Пилигримы, не обращая на него внимания, снова уселись в круг, взялись за руки и, покачиваясь, затянули прерванную песню. Ледяные пики падали с потемневшего неба, рассыпались миллионами искрящихся игл, засыпая трубу. Гайза понял – если они не выберутся из трубы в ближайшее время, их всех просто засыплет. И его в заклинившем скафандре, привязанного к поверхности, – в первую очередь.
– Зося, где же ты! Капитану нужна помощь, – он надеялся, что сработает речевой протокол и искин сможет расшифровать его.
Небо окрасилось оранжево-желтым, рассекая ледяное крошево. замелькали прожектора.
– Зося!
– Капитан, я просил вас никуда без меня не передвигаться, – сварливо отметил искин.
Катер снижался.
– Я тоже тебе рад… Скутер сдох… И у меня скафандр заело, чувствую себя куклой…
Катер завис над его головой. Фраппийцы забеспокоились, закричали, ускользая от прожекторов катера, снижающегося над трубой. Старец снова бросился к землянину:
– Сфаан, – закричал.
Что бы это не означало, капитан собирался высвободиться и как можно скорее, Зося торопил:
– На город надвигается ледяная буря. В эпицентре штормовой ветер, температура ниже девяноста градусов по Цельсию. Боюсь, наше оборудование не выдержит такой нагрузки.
– Я даже экспериментировать не хочу, вытаскивай меня отсюда.
Световой луч коснулся энергетических нитей, которыми удерживался Гайза, те стали хрупкими и рассыпались., слоило капитану пошевелиться.
– Надо же, чувствительны к положительным температурам, – сообщил искин.
Гайза уже вставал. Он успел перехватить старца и оттолкнуть его в сторону, к стене. Температурный датчик, словно таймер, показывал все новые температурные антирекорды, отмеряя секунды, оставшиеся до гибели. «Черта с два», – решил капитал. Он достал из кармана парализатор – никогда бы не подумал, что базовый комплект скафандра на необитаемой планете может ему так неожиданно пригодиться. Первым выстрелил в юнца, отдававшего команды. Тот, коротко взмахнув руками, рухнул на дно трубы. Вторым, не раздумывая, – в старика. Отступая к стене, он метился в верхние части тел фраппийцев, те падали один за другим и замирали. Девушка с выбритыми висками, прижав руки к груди, стояла посреди площадки. Она не убегала и не пряталась, но с ужасом ждала своей участи.
– Плаа́нка леа́, свага сфан… – в ее голосе звучала мольба.
Гайзе стало стыдно. Подергав рычажок внешнего ретранслятора все-таки смог его запустить, очевидно – в последний раз: рычажок хрустнул и отломился. Включив внешнюю связь, капитан заговорил на фраппийком:
– Вашей жизни и жизни ваших друзей ничего не угрожает, это парализатор, – он раскрыл в затянутой перчаткой ладони тонкую колбу с иглой на конце. – Вам опасно оставаться здесь, вы замерзните. Вас ждут дома.
– Дом… – Повторила девушка. Склонив голову к плечу, она сложила руки, будто в молитве.
Времени не оставалось. Эти несчастные, как бы они не пережили прошлую зиму, эту не перенесли бы – еще пара минут, и они превратятся в ледяные статуи, совсем такие, что несколькими мгновениями ранее Гайза видел на площади.
Он вызвал Зосю:
– Активируй лифт. Шлюз открывай с интервалом в десять секунд, – он прикинул, должен успеть. – Поехали!
Не обращая внимание на растерянную девушку и считая вслух, подбежал к ближайшему от себя фраппийцу, схватил его за ногу и потянул к середине площадки.
– Десять! – отскочил от фраппийца в сторону.
В днище корабля открылся люк, из него вырвался ярко-оранжевый луч. Подхватив тело, втянул его внутрь катера.
– Я догадываюсь, что вы хотите сделать, капитан, – отозвался из наушников Зося, – но вынужден предупредить. В условиях нынешней навигации катер не сможет поднять вес более, чем шести фраппийцев. Вы не сможете поднять на борт их всех.
– Значит, сделаем две ходки. – Гайза продолжал считать про себя. Крикнул – Восемь, девять, десять!
Он положил в центр площадки старца, световой луч тоже втянул того внутрь катера. Зося продолжал упираться:
– Не хватит энергии, капитан, мы не смогли зарядиться, если вы помните, а батареи сильно изношены.
Гайза сопел, подтаскивая на точку загрузки нового фраппийца.
– Десять!
Еще один световой луч.
Температурный датчик загорелся красным – температура упала еще на семь градусов.
– Плаа́нка леа́, свага сфан, девушка схватила его за рукав скафандра, заглянула за стекло. Повторила горячо: – Плаа́нка леа́, свага сфан. Толъи́бис тьяхи́ррро.
И показала на небо – его рассекали розово-зеленые всполохи, напоминавшие капитану Северное сияние.
Гайза кивнул, положил руку на ее плечо:
– Все будет хорошо. С орбиты Зося свяжется с вашим правительством, вас заберут в безопасное место.
Он схватил очередного фраппийца, подтянул его к центру:
– Меняем алгоритм. Теперь открываешь шлюз на счет семь, как понял, прием?
– Понял, капитан. Напоминаю, у нас будет перегрузка, катер с одиннадцатью пассажирами не сможет подняться на орбиту.
– А ты постарайся, Зося. Ты ведь для этого и придуман – обеспечивать безопасность и жизнеспособность экипажа… Семь!
Он торопился. Детей подтянул одновременно, надеясь, что лифт сможет принять их за одного взрослого. Уроде получилось.
– Семь! – в луче отправился на катер юноша, отдававший команды, девятый из группы фраппийцев.
Осталась девушка. Гайза повернулся к ней.
Поняв его намерения, девушка метнулась в сторону, поскользнулась и упала. От боли взвыла и, поджав под себя колени, накрыла голову руками.
– Вот черт, – Гайза бросился к ней, попробовал поднять на руки.
Девушка запричитала, перекрикивая шум работающих двигателей катера и приближающейся бури.
– Толъи́бис тьяхи́ррро! Плаа́нка леа́, свага сфан. Толъи́бис тьяхи́ррро! – она бессильно обвила руками его шею.
Потемневшее от холода лицо перекосила гримаса ужаса. Посмотрев на небо, девушка ахнула и потеряла сознание.
Гайза посмотрел на небо – над катером уже разворачивались рукава ледяного фронта. Перегруженный катер мог не взлететь, мог потерять управление и разбиться. «Может, Зося прав, оставить шестерых? Шестеро лучше, чем никто», – капитан с сомнением посмотрел на бесчувственную девушку. Она была красива для фраппийки, очень молода. Наверняка, из группы, которую он уже отправил на катер, есть кто-то близкий для нее. Может, активный старец, ее отец. А парнишка – сын или племянник? Что почувствует она, если обнаружит себя на корабле и поймет, что ее любимого оставили на верную смерть.
– Зося, принимай нас на борт. И сразу отключай связь, температуру в салоне ставь на минимум, давление тоже… Всю высвободившуюся энергию – на защиту корпуса и навигацию. Постарайся поднырнуть под надвигающийся ледяной шторм.
– Слушаю, капитан.
– На счет три. Конец связи…
Гайза положил девушку на пол и отошел в сторону.
– Три!
Луч мелькнул, подхватив бесчувственное худенькое тело. А в наушниках воцарилась гробовая тишина, прерывавшаяся только воем ветра наверху, над трубой.
Катер, погасив внешние визиры и проблесковые огни, отключив прожектора, рванулся вверх, прорывая куполом ледяной фронт и бурю. Мгновение – его силуэт растаял в небе. Стоило катеру отделиться от поверхности, как в трубу повалил ледяной воздух. Он оседал тяжелыми языками на поверхность, засыпал трубу мелкой крошкой так стремительно, что Гайзе приходилось теперь перебираться через сугробы.
«Выбраться на скутере?» – прикинул, сможет ли он добраться до жилого модуля и как долго проработает система жизнеобеспечения в нем. Получалось очень призрачно – скорее всего легкий скутер, даже если ему удастся его запустить после аварии, снесет первым же порывом ветра и разобьет о стены. Гайза огляделся: взгляд упал на ложементы – простая и очевидная мысль, что материал стен каким-то образом позволил фраппийцам выжить все это время, – подталкивала к принятию рискованного решения. Температурный датчик, показав минус шестьдесят восемь градусов, погас. Система жизнеобеспечения скафандра не рассчитана на такие задачи.
Щелкнул динамик:
– Капитан, катер на борту, но я не обнаружил вас на нем.
Гайза рассмеялся:
– Потому что меня на нем нет. Ты передал данные правительству Фраппи́и об обнаружении их потерявшейся группы?
– Я сделаю это, оказавшись за пределами ледяного фронта… Меня гораздо сильнее волнует, как я могу вас забрать с поверхности.
– А никак, – решение пришло внезапно и даже развеселило землянина. – Ты передаешь фраппийцев домой, подзаряжаешь полные баки, передаешь обновленные данные в ЦУП на Землю и возвращаешься за мной.
– Вы к тому моменту рассыпетесь в ледяной прах. Киаллан, достигнув точки афелия, промерзнет до минус пятисот градусов. Ни скафандр, ни жилой модуль не защитят вас и уже в ближайшие пару часов вы, вероятнее всего, умрете от переохлаждения.
– Зося, они же как-то выжили, верно, эти фраппийцы? Они живут примерно в таких же как мы условиях, однако как-то справились. Как минимум одну зиму пережили. – Капитан утаил от искина то, что ложементы выглядели поврежденными. Снова покосился на них. – Вот и я воспользуюсь их рецептом.
– Капитан!
– Отставить разговоры, Зося, это приказ. Твоя задача – обеспечить безопасность людей на борту. Я оставляю включенным передатчик. Вернешься за мной как сможешь. Все, выполняй!
Он отключился. Холод уже пробирался под защитную оболочку скафандра, эластичные стыки дубели и опасно похрустывали при каждом движении. Гайза посмотрел на небо – он светлело. Яркие языки ледяного пламени струились, словно фата невесты на ветру.
«Скорее, похоронный саван», – мрачно отметил Гайза и опустился на колени.
Он видел, как мороз медленно спускается внутрь трубы, стекал по гладким стенам, стелился дымчатым ковром по дну, обволакивая все кругом, проглатывая. Это было похоже на марево от костра, когда свет преломляется и рассыпается в мягком межвременьи, перемешиваясь с искрами от горящих поленьев. И ты тонешь в этом мареве, словно в омуте.
Из глубины соседних труб еще лилась песня, но внезапно смолкла, оборвавшись на высокой ноте.
«Успел», – подумал с облегчением о тех десяти, которые спаслись на его катере, и улыбнулся.
Прислонившись к стене и запрокинув голову, капитан любовался перламутровым потоком – смертельно опасным. Но от того еще более притягательным. Вот он коснулся дна, собрался в небольшой водоворот. Разлился масляным пятном. Подхватив ледяное крошево, потревожил его, раздвинул. Забросил на гребень и тихонько двинулся к человеку.
Ощущение потери опоры мгновенно вывело капитана из оцепенения – спина, опиравшаяся о стену, провалилась в небольшое полукруглое углубление. Гайза был готов поклясться, что ничего подобного здесь не было. Он положил ладонь на образовавшееся углубление – оно оказалось теплым, датчики сообщили о слабом электрическом импульсе, шедшем из глубины материи.
Углубление в стене повторяло форму его скафандра.
«Этого не может быть».
Гайза пригляделся – прямоугольник клапана воздушного насоса, прямоугольный портативный передатчик с эмблемой «Заслона» на щитке, зубчики терморегулятора: в камне, словно в воске, отпечатался фрагмент защитного скафандра со всеми элементами, в том числе мелкими.
Мужчина встал.
Потревоженный его внезапным движением ледяной ручеек отодвинулся в сторону, замер. Гайза прошел к ближайшему ложементу, подсветив фонариком, заглянул внутрь. Внутренняя поверхность капсулы оказалась не такой гладкой, как стены трубы – мелкий рубчик ткани, овал плечевого сустава, узор бляшки. Капитан присел на корточки, посветил вниз и увидел два отчетливых отпечатка стоп.
