Евгения Лопес
Совершенный мир
5
Аэромобиль, управляемый послушным компьютером, двигался в транспортном потоке над столицей. Эзет откинулся на спинку заднего сиденья, глубоко задумавшись. Взгляд его рассеянно, машинально скользил по крышам зданий, огням улиц и пышной растительности парков.
Рассказ господина Атава о Планете поразил его. Конечно, из школьного курса он знал, что будет, если дать волю инстинктам, в масштабе как отдельной личности, так и всего человечества. Но в реальности с таким никогда не сталкивался. Описав ситуацию на чужой планете, Председатель ВПС словно нарисовал иллюстрацию к давно изученной теории. Иллюстрацию шокирующую и пугающую…
Во времена Ореза и Одама уже были известны основные принципы работы человеческого мозга. С них и начиналась программа Ореза, которую каждый церрянин, даже современный, знал наизусть…
«Поскольку очень давно, миллионы лет назад, люди произошли от животных, человеческим сознанием управляют два центра. Это – рептильный мозг, доставшийся нам с древнейших времен, отвечающий за инстинкты, и неокортекс – средоточие разума. Есть еще подсознание – хранилище данных различного типа. В нем, кроме обычной памяти для прошлой и текущей информации, присутствуют устойчивые программы: как инстинктивные, так и полученные в процессе воспитания: установки, ценности, готовые решения. Рептильный мозг и разум поочередно обращаются к подсознанию за ответами на свои запросы – но каждый сугубо со своей целью.
Рептильный мозг изначально мощнее и быстрее разума. Он реагирует всего за 200 миллисекунд, и его основной задачей является работа инстинктов. Их у человека три: инстинкт выживания, стайный и размножения. И каждый изначально настроен на управление поведением в определенных аспектах.
Инстинкт выживания толкает людей к добыванию и удержанию в личной собственности ресурсов: пищи и остального, необходимого для существования; а также принуждает стремиться занять более высокое положение в обществе: поскольку простые «солдаты» погибают первыми, «вожди» – последними, сохранить жизнь у них шансов больше. Стайный инстинкт «загоняет» людей в сообщества, объединяет в группы по той же причине – вместе легче выжить. Инстинкт размножения отвечает за влюбленность и секс, из которых получаются дети, причем, по «замыслу» инстинкта, чем их больше, тем лучше – кто-нибудь да выживет…
Руководят людьми инстинкты с помощью биохимии, создавая в организме особые состояния. Поступил, с «точки зрения» инстинкта, правильно – получай награду – какой-либо из гормонов счастья. Например, дофамин «награждает» за стремление к обладанию материальными ресурсами, начиная с продуктов и заканчивая предметами роскоши, а также за достижение целей; окситоцин – за дружескую привязанность; серотонин – за признание заслуг, ощущение своей значимости и ценности в социуме. Фенилэтиламин – гормон страстной влюбленности… Состояния подтверждаются надлежащими мыслями: «хочу денег», «хочу любви», «хочу власти» и другими подобными.
При этом синтез привлекательных гормонов длится недолго, уровень их быстро падает, возвращаясь к первоначальной концентрации – чтобы человек никогда не заканчивал свой «бег по кругу» за ресурсами и наградами.
Эмоции также порождает деятельность инстинктов. Реакция рептильного мозга на события варьируется в зависимости от совпадения или несовпадения реальности с ожиданиями. Если реальность совпадает с ожиданиями или превосходит их, человек чувствует радость; если происходящее хуже ожидаемого, это воспринимается как угроза. Начинается выработка неприятных гормонов – адреналина, кортизола и других – а вместе с ними – вспышки страха, гнева, негодования или отчаяния, уныния, обреченности…
А вот ожидания, с которыми рептильный мозг сопоставляет действительность, в виде убеждений и установок хранятся в подсознании. Здесь – и оценки, что хорошо или плохо, и обобщения «правильно – это только так…», и долженствования – свои и окружающих – словом, представления о себе, мире и остальных. Все они прочно записываются родителями, другими авторитетными людьми, общественным мнением или самим человеком как опыт от впечатляющих событий. Чем сильнее, жестче и ограниченнее установки подсознания, тем сложнее складывается судьба. Человек словно зашорен, находится в узких границах, создает в голове свой дозволенный, «разрешенный мир», за пределами которого находятся все прочие проявления жизни. Их он уже не в состоянии увидеть и воспринять…
А где же все это время находится разум? Разум трудится медленно и неохотно. Его работа крайне энергозатратна. При любых ситуациях он предпочитает «достать» из подсознания готовую, привычную программу действий. И только сталкиваясь с чем-то неизвестным, чужим, не вписывающимся в «разрешенный мир», начинает действовать. Включается, например, при анализе трудной проблемы, построении планов, творчестве…
Резюмируя, можно сказать, что человек большую часть жизни находится в бессознательном состоянии. Впечатанные в подсознание установки практически не меняются – только путем осознанной корректировки, но на такую работу разума способен далеко не каждый. Мотивы и механизмы поступков, желаний, эмоций возникают непроизвольно. Другими словами, человеком на 99 % все еще руководят инстинкты… А разум почти отключен.
Инстинкты заставляют нас вести себя подобно животным. Мы, словно слепые безумцы, гонимся за все новыми дозами дофамина, серотонина, фенилэтиламина. Мы жадно хватаем ресурсы, рвемся к власти, влюбляемся не в тех, случайно производим на свет детей. И если так будет продолжаться, наша цивилизация обречена на гибель. Мы сможем жить, и жить счастливо, только в мире разума.
Разумеется, совсем отключить инстинкты не получится никогда. Придется поставить цель – свести их влияние на нас к минимуму, а разум научить работать намного больше. Именно такое общество мы и будем строить на новой планете.»
6
Таким образом, основная идея программы Ореза была сформулирована, как «обуздание» инстинктов и значительное увеличение роли разума в жизни человечества. Концепцию воплощали в жизнь несколько основных принципов.
Первым стал принцип обучения. С начальных классов школы на Церре всем без исключения преподавали дисциплину «объективный самоанализ». В результате любой подросток лет 15 уже четко понимал и мог объяснить влияние инстинктов, подсознания и разума на собственное поведение; причины эмоций и поступков и скорректировать их – словом, управлять своим мыслительным процессом. Эта наука включала также исследование установок подсознания, осознанное уничтожение негативных, ограничивающих свободу личности, максимальное расширение рамок «разрешенного мира». Главным девизом служило изречение великого Ореза: «Единственной установкой подсознания должна стать установка: «Возможно все!»»
При этом инстинкивность не осуждалась напрямую, но исподволь населению настойчиво внушалась мысль, что вести себя неосознанно, как животное – стыдно. Инстинктивное поведение постепенно становилось для церрян все более неприемлемым и даже неприличным.
Взрослые, оказавшиеся в затруднительных обстоятельствах, всегда, круглосуточно и бесплатно, могли воспользоваться помощью специалиста по нейроанализу. Эта профессия считалась на Церре почетной.
Как самая крайняя мера, существовал метод КНП – корректировки нейронных путей. Процедура представляла собой физическое вмешательство в деятельность мозга, была чрезвычайно болезненной, но применялась только при добровольном согласии пациента и по заключению врачебного консилиума.
Вторым базовым принципом стало создание безопасной среды. Основой для него послужил постулат: «поскольку природной задачей инстинктов является выживание, то сильней всего они проявляются в опасном мире; в безопасности же – засыпают.»
Изучались различные природные катаклизмы; наибольшее внимание уделялось прогнозированию; населенные пункты строились только на заведомо «неуязвимых» территориях.
Максимальные усилия были направлены на обеспечение всех базовых потребностей людей. Химики разработали метод изготовления «пищевых таблеток», состоявших из растительного сырья. Сбалансированный состав капсул включал все необходимые организму белки, жиры, углеводы и витамины. Отпала необходимость производства и продажи сложных, разнообразных продуктов; тем самым человечество экономило гигантское количество ресурсов, сил и времени. Кроме того, такая система питания положительно сказывалась на здоровье и продолжительности жизни.
Каждый гражданин по достижению совершеннолетия обеспечивался жильем и возможностью получить образование, а впоследствии – работой. Этому способствовала так же параллельная реализация третьего принципа – регулирование численности населения.
Поскольку планета должна была служить людям домом еще многие тысячи лет, а перенаселение могло существенно сократить этот срок, ученые рассчитали, что оптимальная численность человечества не должна превышать трех миллиардов. По аналогии с пищевой, были созданы «контрацептивные» таблетки, для мужчин и женщин, предельно простые в применении: достаточно было принять такую всего один раз в месяц.
Культивировался разумный подход к созданию семьи: Всепланетное Бюро Знакомств действовало по принципу составления полной карты нейронных связей и подбора подходящих пар по схожести установок, ценностей и интересов – так образовывались прочные союзы. Если люди устраивали друг друга, они заключали договор о совместной жизни, где прописывали все права и обязанности. Договор мог быть расторгнут, но случалось такое крайне редко. Дети рождались только по согласию обеих сторон, и здесь требовался предварительный письменный договор с полным перечнем обязанностей отца и матери по воспитанию ребенка. Он согласовывался в Государственном Комитете по Регулированию Численности Населения; в соответствии с Программой Воспроизводства Населения, желающим обзавестись потомством выдавалось разрешение сроком на 5 лет – но строго в пределах квот, установленных расчетным путем с учетом средней смертности. Таким образом, уже несколько тысяч лет порог в 3 миллиарда не превышался.
И последний, четвертый принцип оговаривал целесообразность научных исследований. Любая идея проходила обязательный контроль в специальных управлениях, где со всей ответственностью прогнозировались последствия тех или иных разработок – с целью в будущем не навредить самим себе. Так, например, несколько сотен лет назад по этическим соображениям были запрещены изыскания в области приема-передачи мыслей между людьми или людьми и компьютерами. Этот вид воздействия использовался только для механических аватаров, трудившихся на тяжелых физических – строительных или подземных – работах, и мысленные сигналы считывались из мозга управляющего человека исключительно через специальный шлем. Узкими медицинскими рамками ограничивались проработки по изменениям человеческой памяти, клонированию, генетическим модификациям. Значительные успехи были достигнуты в области повышения интеллекта, способностей, однако практически методы «мгновенного обучения» чему-либо применялись только при особой необходимости. В школах и ВУЗах молодые церряне учились по традиционным программам – для правильного, естественного последовательного развития. Роботы производились в обличиях, не похожих на людей и занимались лишь тяжелой или рутинной работой.
В то же время грандиозный прогресс был достигнут в области компьютеров и сетей, построенных по квантовому принципу; защитных полей для органических и неорганических объектов; космических путешествий, передачи информации и материальных тел посредством лазерного коннекта. И, разумеется, в области медицины – передовые способы лечения и профилактики, от стволовых клеток гиппокампа, до наноботов, запускавшихся в организм для сборки-разборки молекул уровня ДНК, позволяли доживать до 130–140 лет.
Благодаря такому настойчивому и активному культивированию разумности, за тысячи лет мир церрян преобразился до неузнаваемости. Исчезли страхи, голод, бедность. Прекратилась бесконечная, бестолковая «дофаминовая гонка»: люди научились относиться к удовольствиям осмысленно, с точки зрения последствий. Канули в прошлое «пещерные» признаки привлекательности, навязанные инстинктами: женщины перестали выбирать мужчин по степени нахальства, мужчины женщин – исключительно по красоте; и для обоих полов это стало возможностью создания гармоничной семьи на основе общности мировоззрений и взаимного понимания.
Люди научились признавать право других на жизнь, свободу и собственное мнение; прекратились преступления и любые виды насилия. Отпала необходимость в таких службах, как армия, полиция, суды. Процветали профессии, относящиеся к бизнесу, строительству, науке, творчеству – при этом работы хватало всем, поскольку планете не грозило перенаселение. В сфере потребления воцарилась разумность – никто не стремился показать свое превосходство перед другими путем обладания вещами.
Эмоции, конечно, остались – они позволяли более полно чувствовать жизнь во всем ее многообразии. Но люди теперь умели понимать их происхождение, и, соответственно, управлять ими.
Ценностями человечества стали созидание, развитие, ответственность, уважение к себе и окружающим. Каждый ощущал себя значимым элементом общества…
Размышления прервал приятный низкотембровый сигнал автоводителя «иду на снижение». Очерчивая ровную дугу, аэромобиль скользил вниз, по направлению к дому. Эзет, словно в первый раз, вглядывался в лица своих соотечественников-церрян: доброжелательные, расслабленные, улыбчивые. Еще недавно он и представить себе не мог, что может быть как-то по-другому, что где-то возможна жизнь, полная страхов, ощущения опасности, незащищенности, неопределенности будущего, нелепых страстей, глупой борьбы. В обстановке, где существование превращается в выживание…
И, словно ставя точку в своих раздумьях, он мысленно поблагодарил судьбу за то, что родился на Церре.
7
– Стыковка завершена, – отрапортовал бортовой компьютер.
Эзет смотрел, как неспешно, плавно раздаются в стороны многослойные створки выходного шлюза. Еще минута, и он окажется на экспедиционном корабле…
На следующий день после разговора с Атавом он отправился в Космический Центр, где в течение недели команда из трех специалистов занималась с ним подготовкой к путешествию. Курс занятий включал как физическую тренировочную часть, так и теоретическую: небольшой экскурс в науку перемещения материальных тел в космосе методом лазерного коннекта (разборка, архивация, передача и сборка атомной структуры). Кроме того, за 2 сеанса «быстрого обучения» в память были внедрены 100 языков планеты Одама. Затем, на космодроме, его поместили в передающую станцию – сложное, чрезвычайно замысловатое на вид сооружение размером с небольшой дом; несколько минут отключения сознания, похожее на сон – и очнулся он уже в приемной станции.
Приемная станция была выстроена на безжизненной планете в системе звезды, расположенной недалеко от звездной системы, интересующей церрян. По прибытии его встретил командир космических разведчиков. Еще несколько часов пути – на этот раз уже относительно медленного скольжения в завораживающем своей величественностью и стылой красотой пространстве – и в поле видимости показалась голубая поверхность обитаемой планеты. Экспедиционный звездолет неподвижно висел над ней.
Когда компьютер возвестил о начале стыковки, Эзет взял свою дорожную сумку и в сопровождении командира прошел в выходной шлюз. Там еще минут пять они терпеливо ожидали окончания маневра. И вот металлические «двери», наконец, распахнулись…
Вновь прибывшие шагнули в широкий длинный коридор, опоясывающий по окружности научный корабль. Их встречали Капитан и Яс; все четверо поздоровались. После этого разведчик перекинулся с Капитаном парой фраз и вернулся в свой лайнер. Шлюзы медленно закрылись.
– Ну, пойдем, – сказал Яс. – Покажу тебе здесь все.
Внешность Яса, высокого, стройного молодого человека, еще на объявлении результатов конкурса вызвала у Эзета ассоциации с образом «холод». Холодный белый цвет волос, уложенных на косой пробор, из-за чего длинная челка постоянно рассыпалась и спадала на лоб; Яс то и дело откидывал и поправлял ее. Холодный цвет ярких голубых глаз. Лицо, правильное и довольно красивое, было очерчено все же резковато, что вызывало дополнительное ощущение некоторой жесткости. Он развернулся и зашагал вдоль коридора. Эзет последовал за ним, гадая про себя, насколько же характер его нового коллеги соответствует внешности.
– Часть звездолета занимают технические отсеки, еще часть – узел управления, – на ходу рассказывал Яс. – Там работают пилоты, бортинженеры, техники. Есть один врач. В общей сложности 8 человек. Их обязанности – обеспечение жизнедеятельности экспедиции. А вот наше крыло.
Через короткий узкий коридор они вышли в просторное округлое помещение с двумя высокими, от пола до потолка, иллюминаторами. Посередине комнаты располагались несколько небольших, удобных диванчиков и кресел, чуть поодаль – низкий прямоугольный стол. Часть стены представляла собой экран довольно внушительных размеров.
– Это общая каюта, мы называем ее «гостиная», – пояснил Яс. – Здесь мы собираемся для обсуждений, а также для сеансов связи с ВПС. Кроме того, на этот экран можно выводить изображения с поверхности Планеты и любых ее сетей. По вечерам мы обычно смотрим здесь новости из разных стран. Теперь налево.
Обогнув гостиную слева, молодые люди оказались на площадке с несколькими дверьми.
– Здесь – медицинская кабина, – показал Яс, открывая первую из них.
Эзет кивнул и мысленно улыбнулся сам себе: «как дома».
На Церре в каждом жилом доме, в нижних помещениях общего назначения, обязательно имелась медицинская кабина, пользоваться которой могли все желающие. Аппаратура внутри нее сканировала тело особым излучением, безвредным, но очень чувствительным к малейшим дефектам или сбоям в работе организма. Результаты обследования выводились на экран и по желанию отсылались на телефон. Весь процесс занимал не более 10 минут.
– А вот твоя каюта.
Вслед за Ясом Эзет вошел в «жилую» комнату, небольшую, но довольно уютную. Взглянул на компьютер и информационные носители на столе, и, не решаясь задать вопрос, замялся, но по его чуть растерянному виду Яс догадался сам.
– Нет, это не каюта Изгера, – сказал он, и голос при этом прозвучал напряженно и глуховато. – Изгер жил в другой. Но его компьютер и материалы я сюда перенес. Все на этих носителях.
– Понятно, – Эзет непроизвольно вздохнул.
– Через час будет сеанс связи с ВПС, ждем тебя в гостиной. А пока располагайся, отдыхай. До встречи.
– Спасибо, – поблагодарил Эзет.
– Не за что, – и Яс вышел, закрыв за собой дверь.
8
Эзет огляделся. Обстановка каюты была выполнена в стиле, привычном для церрянина: капсула для сна с прозрачной крышкой, меню снов и отчетным экраном, сообщавшим по утрам количество и продолжительность фаз отдыха; робот-уборщик в углу, пока выключенный; зеркало с функцией выбора комплектов одежды; на иллюминаторе – панель регулировки цвета и степени затемнения. Если бы не оригинальный «пейзаж» в виде поверхности незнакомой планеты за окном, подумал он, можно было бы решить, что находишься в обычной церрийской квартире…
Он разобрал сумку, настроил центральный жилой пульт управления на свой голос, распорядился увеличить температуру в помещении на полградуса, почистить одежду в шкафу и разбудить его завтра в семь утра. До встречи в гостиной, назначенной Ясом, оставалось еще 20 минут. Он подошел к иллюминатору, чтобы получше разглядеть Планету.
Близкая, огромная, она величественно вращалась – словно шевелилось гигантское, массивное живое существо. Вздыхали, испуская тяжелый, дымчатый белый пар, мощные океаны. Сияние огней теплыми островками разливалось по буро-зеленым материкам. Это была Жизнь – в самом грандиозном и великолепном из ее проявлений…
В нем всегда, с самых детских лет, жило глубокое, искреннее восхищение Жизнью во всех ее формах – от самой простейшей клетки, умеющей дышать, от самого слабого, тонкого зеленого ростка, пробивающегося сквозь землю, до млекопитающих – многоуровневых молекулярных биохимических систем, безупречная «конструкция» которых позволяла сложнейшее функционирование. На одной из мириадов планет когда-то зародилась и развилась жизнь – уникальность и значимость этого явления вообще, наверное, никогда не в силах будет до конца осознать человеческий мозг. На крошечной песчинке громадной, необъятной Вселенной, среди бесконечного мрака и пыли – Жизнь, словно гимн свету и радости…
Люди стали вершиной эволюции живых существ и получили в дар от Природы способность к отвлеченному сознанию. Так как же они используют этот дар? Вместо того, чтобы трепетно беречь свою единственную на много Галактик планету, это хрупкое, нечаянное совершенство, уничтожают его в пылу удовлетворения жестоких требований своих инстинктов…
На Церре природные богатства считаются величайшей ценностью и тщательно оберегаются как законодательно, так и фактически. Что происходит на этой Планете, он, Эзет, уже знает со слов господина Атава. Разумеется, ему еще предстоит многое изучить, разумеется, он не собирается принимать никаких решений о судьбе планетян без тщательного объективного анализа экологического состояния. Но сама мысль о бездумном потреблении ресурсов крайне огорчает его своей очевидной недальновидностью и неразумностью…
Он глубоко вздохнул, словно стряхивая с себя налет размышлений, и, развернувшись, зашагал в гостиную.
Яс был уже там. Он расположился на диване в центре, кивнул Эзету и жестом указал на место рядом.
Через минуту в гостиной появилась и Айни.
Это была невысокая, миниатюрная изящная девушка, с длинными светло-каштановыми волосами, волнами спадавшими ниже плеч, густыми ресницами и глазами редкого, необычного золотистого цвета – словом, очень красивая внешне. Однако в ее фигуре, походке, манере держаться едва уловимо ощущалась какая-то обреченность, тоска; может быть, такое впечатление создавали поникшие плечи, а возможно, осунувшееся лицо и бесцветный, рассеянный, словно расфокусированный, взгляд.
Она медленно подошла к Эзету и протянула ему маленькую узкую ладонь.
– Привет. Я Айни.
– Эзет, – представился он, пожимая руку.
– Приятно, – без улыбки произнесла она, и пройдя дальше, уселась в кресло чуть поодаль.
Яс внимательно посмотрел на нее.
– Ты как? – спросил он; вопрос прозвучал с некоторой ноткой сочувствия.
– Нормально, – отстраненно ответила она.
Яс чуть-чуть, едва заметно покачал головой с выражением явной досады, но продолжать разговор не стал, и, взяв пульт, включил экран, на котором появилось изображение одной из новостных планетных программ. Эзет повернулся к экрану: было очень интересно увидеть, как живет Планета.
Ему не понадобилось много времени, чтобы прийти в состояние ужаса и отвращения, очень неприятное и непривычное, поскольку на Церре он не испытывал такого никогда. На кадрах репортажей поочередно мелькали взрывы, разрушенные города, жалкие оборванные люди – взрослые и дети, самолеты, сбрасывающие бомбы, ракетные установки, лица каких-то высокопоставленных деятелей, явно неуравновешенных, краснеющие и злые; демонстранты на улицах, кричащие, дерущиеся с полицией; карты распространения эпидемий, наводнения, ураганы, сносящие здания, крушения и аварии. Шокированный парадом всех этих жутких зрелищ, он непроизвольно потрясенно выдохнул:
– Да как же они там вообще еще живы?!
Яс усмехнулся.
– Хороший вопрос. Сам постоянно им задаюсь. Полагаю, только засчет беспорядочного размножения, – и добавил с откровенной, нескрываемой ненавистью и презрением: – У них практически нет разума. Это просто звери. Дикие звери. Даже слово «животные» делает им слишком много чести. Попасть туда – все равно, что зайти в клетку с дикими зверями.
– Ну, не совсем, – тускло возразила Айни. – Дикие звери не разговаривают.
– А эти – лучше б и не разговаривали, – брезгливо фыркнул Яс. – Вываливают наружу все установки своего подсознания, косные, уродливые, убогие… Впрочем, продолжим позже. Переключаю на связь с ВПС.
Экран на секунду погас, вспыхнул вновь, и присутствовавшие увидели один из кабинетов здания ВПС на Церре. Несколько советников во главе с Атавом сидели за длинным столом. Они приветливо улыбались.
– Добрый день всем. Господин Эзет, как Вы добрались?
Участники экспедиции поздоровались в ответ.
– Спасибо, прекрасно, – отозвался он.
– Как самочувствие?
– Мы в порядке, – отчитался за всех Яс.
Эзет заметил, что Айни старательно подобралась, выпрямила плечи, сосредоточилась. Девушка, по-видимому, не хотела, чтобы ВПС знал о ее истинном состоянии.
– Мы очень рады, что у вас все хорошо. Господин Яс, напоминаем, что Ваш доклад запланирован через два дня.
– Да, я буду готов.
– Вам еще не удалось прийти к согласию относительно судьбы Планеты?
– Пока еще нет.
– Будем надеяться, что после доклада о состоянии общества на Планете единое решение будет принято достаточно оперативно.
– Мы приложим для этого все усилия.
– Хорошо, – кивнул Атав. – Ну что ж, тогда всего доброго и до встречи через два дня.
– Да. До свидания, господа.
– До свидания.
ВПС отключился. Айни расслабилась, обессиленно распластавшись в кресле. На экране снова замелькали новостные сюжеты, уже из другой страны и на другом языке, но суть их не изменилась: все те же войны и катастрофы. Яс отключил звук.
– Знаешь, Яс, – задумчиво сказала Айни. – По-моему, к ним (она кивнула головой в сторону экрана), нельзя применять те же критерии, что и к церрянам. Им живется намного тяжелее. БОльшая часть наших проблем была решена с изобретением пищевой таблетки. У них ее нет. Поэтому им приходится добывать множество составляющих, чтобы обеспечить организм необходимыми веществами.
– Это верно, корень огромного количества их бед действительно в этом. Но отсутствие пищевой таблетки не может служить оправданием. В начале эволюции у них был такой же разум, как и у церрян. Что мешало им направить его усилия на ее создание? Ты думаешь, что если вот сейчас мы дадим им технологию производства таблетки, то они радостно организуют его, накормят всех и наступит всеобщее благоденствие?
– Да, именно так я и думаю.
– Ты ошибаешься. Будет еще хуже. События могут развиваться по 2 сценариям. Либо власть имущие просто запретят таблетку, поскольку она создаст угрозу их собственным личным ресурсам. Либо начнется такой передел глобального рынка на всех этапах процесса, от стадии сырья до стадии готовой продукции, что Планету захлестнут еще более жестокие войны. Ничто не сможет преобразить к лучшему мир, в котором нет разума. И я собираюсь доказать это. В своем докладе.
Айни слабо улыбнулась.
– Хорошо. Я буду очень внимательно слушать твой доклад, – она поднялась из кресла. – А сейчас я – спать. До завтра.
– Спокойной ночи.
Айни вышла из гостиной.
Яс посмотрел ей вслед сожалеющим, сокрушенным взглядом.
– Все-таки фенилэтиламин – страшная штука. Разум отключает напрочь.
– Фенилэтиламин? – удивился Эзет. – Здесь кто-то в кого-то влюблен?
– Айни и Изгер. Поэтому она в таком состоянии. Я не осуждаю, тем более, что Изгер был моим другом. Но факт есть факт – объективной она сейчас быть не может.
– Подожди-подожди, – Эзет сделал останавливающий жест, словно пытаясь замедлить собственные мысли, чтобы осознать неожиданную новость. – Так они что, знали друг друга раньше? Тестировались в базе знакомств?
Яс устало вздохнул.
– Да в том-то и дело, что нет. Познакомились на объявлении результатов конкурса, сразу очно. А здесь их обоих и накрыло, взаимно. Они оторваться друг от друга не могли. От ВПС мы, конечно, скрывали. По счастью, исследованиям это не мешало. Но ты представляешь, сколько теперь ее мозгу требуется времени, чтобы наладить нормальную работу? Она ужасно себя чувствует. В первые дни после гибели Изгера я вообще боялся, что она что-нибудь с собой сделает.
– Это очень плохо, – неодобрительно покачал головой Эзет. – Допустить инстинктивную страсть, не зная даже, подходит ли тебе этот человек? Абсолютно неразумное поведение.
– Согласен, – кивнул Яс. – Я ж и говорю, фенилэтиламин – штука страшная. Врагу не пожелаешь… Ладно, пойдем тоже по каютам. Поздно уже.
Эзет вернулся к себе, но сразу лечь спать не смог. Опустился в кресло, ощущая растерянность от всех впечатлений этого вечера. Решить судьбу целого человечества – и так невероятно сложная миссия, а тут еще фенилэтиламин…
На Церре каждому школьнику известно, чем опасна такая неразумная любовь. Рептильный мозг, отвечающий за инстинкты, выполняет свои задачи, но никогда не заботится о последствиях. Локальная задача инстинкта размножения – оставить потомство. У него свои – животные – критерии подбора пары: на основе внешности, манеры поведения. И без контроля разума человек может увлечься, утонуть во влюбленности…
Ловушка заключается в том, что фенилэтиламин по определению не может вырабатываться долго – не более трех лет. И если за это время создалась семья, а тем более появились дети, начинается тяжелое «расхлебывание» последствий безумства…
Партнеры обнаруживают, что не имеют ничего общего – ни ценностей, ни увлечений, ни планов. Их подсознательные установки радикально разнятся: что правильно для одного, нелепо для другого. Они не интересны друг другу, не понимают друг друга, не слышат. В совместную жизнь входят взаимные упреки, обвинения, разочарования…
Чтобы избежать такого развития событий, каждый церрянин, которому на уроках объяснили этот механизм, обязательно разумно планирует свою личную жизнь, подбирая партнера со схожей картой нейронных связей в Бюро Знакомств. И семьи живут долго и счастливо. Ведь им не приходится разъяснять или навязывать друг другу неприемлемые убеждения – их представления о мире совпадают изначально. Да, в таких отношениях обычно нет пылкости и жарких эмоций, но зато есть взаимное уважение и спокойное, комфортное существование, не омраченное ссорами.
Конечно, и на Церре, хотя и крайне редко, случается, что инстинкты парализуют разум, и людей, толком не узнавших друг друга, ослепляет страсть. Но инстинктивное поведение считается на Церре постыдным. В лучшем случае таких влюбленных снисходительно жалеют, в худшем – осуждают и советуют процедуру корректировки нейронных путей. Поскольку окружающим ясно, что несчастные заведомо обрекают себя на разбитую жизнь и долгие страдания…
Конечно, ему, Эзету, жаль Айни. И непонятно: ведь, судя по победе в конкурсе, она очень умная девушка. Как же с ней могло произойти такое?..
