bannerbannerbanner
Струны черной души

Евгения Михайлова
Струны черной души

Полная версия

Глава 3
Соколовская, на выход

Меня выпустили через полтора года по амнистии для женщин, совершивших правонарушения в условиях домашнего насилия.

Даже не знаю точно, в чем тут дело, но скорее всего руководство колонии похлопотало. Очень уж я приглянулась отряднику.

Характеристики у меня были такие, что странно: как меня не встретила делегация Госдумы, чтобы сразу вписать в свои кристально чистые ряды.

Доехала от вокзала на метро, взяла ключ у бывшей дворничихи Гали на первом этаже, прервала ее плач-причитание. Отстранила, когда она хотела меня обнять:

– Потом, Галя. Я пока прокаженная. Прокоптилась в дыму мерзости, воздуха убийц и вывернутых, страшных душ. Надо отмыться.

Галя собрала мне какую-то еду: горячую вареную картошку, хлеб, селедку в банке. Сбегала за бутылкой водки. И я вошла в свою квартиру. Туда, где были убиты покой, доверие, семья, любовь. И в этом убийстве я соучастник, неизвестно пока кого.

Я точно притянула злодея или целую банду своими подозрениями, своей больной, обостренной чувствительностью. Этой несчастной, страшной склонностью ждать только худшего развития событий. Видеть во всем приметы преступных желаний или намерений.

Как это могло случиться? Чье внимание коварно и подло притаилось в тени нашей обычной, внешне совершенно благополучной жизни? Кому мы понадобились? Чью невероятную ненависть, месть или зависть могли вызвать?

Пока это совершенно необъяснимо. Что-то подобное бывает там, где есть даже не большие, а слишком большие деньги. Или какая-то сумасшедшая страсть. Кого, к кому?

Я, возможно, совсем мало знала о муже. Я и о своей ненаглядной доченьке знала лишь то, что люблю ее больше жизни.

Я сидела и пила в кухне, пока Галя прибрала квартиру, постелила мне чистое белье на кровать.

Я сказала ей, чтобы налила в ванну максимально горячую воду. Влезла, кожа сразу стала багровой.

Я умом понимала, что это почти кипяток, но тело никак не отзывалось на боль.

Думаю, если бы я сейчас взяла нож и медленно резала себя вдоль и попрек, я бы не смогла разбудить физические болевые ощущения.

Все во мне было напряжено и собрано для одной задачи – не дать проснуться страданиям. Заблокировать воспоминания. И задушить свободное дыхание, которое позволяет независимо трепыхаться оттаявшему от жара и водки сердцу.

Только незаметные вдох и выдох для того, чтобы поддержать мозг до поры. До той поры, когда придет время во всем разбираться, читать прошлое.

Зона – неплохой тренер.

Когда я вышла, обнаженная, почти сваренная, ярко-кровавого цвета, то была уже к чему-то готова. Действовала на автомате, приступив к самым простым и трудным решениям. Собрала в ящиках столов все семейные фотографии, сложила в металлическое ведро и сожгла.

Оставила лишь два маленьких, но четких снимка Тани и Толи. Не для памяти: я их не забывала, а для возможных помощников в расследовании.

Мой компьютер не сразу, но ожил, впустил меня. И я за два часа уничтожила все снимки, кроме тех, где мы с другими людьми. Это тоже может пригодиться.

В почте оставила письма от тех знакомых, которые были достаточно близки к нам в реальной жизни.

Когда встала из-за стола и подошла к большому зеркалу – впервые за полтора года увидела свое полное отражение, – кожа на теле и лице приобрела нормальный, мой, смугловато-золотистый цвет. И я привычно поблагодарила заморскую бабку за генетику.

Я выглядела как всегда. Как до всего. Как будто вышла не из мясорубки, а из пены для Афродиты.

Глаза спокойные, широко открытые, губы свежие, а я думала, они высохли, сжались в узкие змейки, за которыми только колючая проволока терпения и затаенная злость.

Тело не похудело, не раздалось, не обвисло, не сморщилось.

Да, и тебе, отрядник, спасибо.

Мне это нужно? Конечно. Необходимо. Исключительно для битвы. Не знаю пока, какой.

Ночь я провела на широкой кровати, вытянувшись по одному краю, как на нарах. Не разрешала себе шевельнуться, чтобы тело не вспомнило слишком резко человеческую или, не дай бог, женскую жизнь.

Утром позвонила папе, сказала, что приеду: мне нужна его помощь, чтобы срочно продать эту квартиру и купить другую.

По поводу расходов объясню не по телефону.

Часть четвертая
Территория свободы

Глава 1
За порогом враг

Утром я ступила на территорию свободы, уверенная в одном.

Мои движения, поступки, мой вид, мое состояние отслеживаются не только казенными «надзорными органами». Есть куда более опасные наблюдатели. И мы теперь идем друг к другу навстречу. Не знаю точно, ищут ли они сейчас меня, но я точно их ищу.

Я найду.

Такой выбор: или они у меня в руках, или меня нет в этой жизни.

С формальностями своего прохода через все металлоискатели в общество не криминальных элементов, а законопослушных граждан я справилась без особого труда.

Помог опыт контакта с правоохранительной публикой: тут главное – дать сразу понять, что ты знаешь, как обломать их уверенность в своих особых правах на других людей.

Проще говоря: не допустить ни хамства, ни скотства. Свои права я изучила не только по тем книжкам, которых они не читали.

На следующем этапе разобралась с ситуацией на рынке недвижимости, посмотрела цены. Пока чисто теоретически.

Я ведь даже не знаю, какая сумма у меня в колодце.

Стараюсь не думать о том, что там уже нет ничего. Полтора года…

Да, самое смешное. Я ведь вернулась с зарплатой.

Мой возлюбленный строго следил, чтобы меня не обманывали, не обсчитывали, даже премию давали за старание, которого вообще-то не было. Но на какие-то дни хватит.

Я в какой-то момент облегчения даже пошутила. Купила красиво изданный томик Цвейга с хорошими иллюстрациями, вафельный шоколадный торт и отправила посылку своему отряднику.

Написала на книжке: «Помни обо мне, как я о тебе».

Уверена, он сохранит это на всю оставшуюся жизнь. Будет показывать следующим фавориткам.

Когда восстановила права, ездила по разным делам и маршрутам, кроме пути к своему домику.

Наконец, решилась, поехала туда, выбирая самые окольные дороги, петляя, путая следы. Все оказалось на месте.

Дождалась ночи, втащила в багажник и самыми нелогичными путями поехала домой. Холодные и мертвые ноутбуки просто протерла от сырости. Деньги из сейфа вынула, пересчитала.

Нормально, я даже не ожидала.

Четыреста пятьдесят тысяч долларов и триста тысяч рублей. На что-то хватит. Устроила какие-то самодельные тайники – подняв в нескольких местах паркетную доску, сейф выбросила на дальнюю помойку. Особенно не старалась.

Эта не та сумма, из-за которой меня убьют.

Это даже не взяли после убийства Анатолия. И вообще кража для меня будет просто очередной проблемой, но никак не драмой.

К своему милому, терпеливому папе я приехала однажды ночью без предупреждения по телефону.

Да, допускаю прослушку со всех сторон. Вот он изменился. Сгорбился, стал не просто худым, а почти прозрачным. Светлый, тающий человек с облаком серебра над высоким лбом. Сухие, плачущие глаза.

Папа любил Таню даже больше, чем меня.

Только здесь, в родительском доме, я позволила себе оттаять в нежности, печали, приливе беспокойства за близкого человека. Последнего близкого человека.

Только в кровати своего детства спала крепким, забытым сном – таким, в котором горячее тело плывет в жарком тумане снов-грез о том, чего никогда больше не будет.

На следующий день мы обо всем договорились. Папа приедет в Москву и положит в банке на мое имя сумму из сейфа в качестве подарка.

Если кому-то захочется проверить его источники накоплений, тут мы все докажем.

Мой папа строитель, работал в хороших фирмах, неплохо зарабатывал. И всю жизнь у него было хобби – он классный краснодеревщик.

Когда оставил службу, оформился как индивидуальный предприниматель. Работал по заказам, платил налоги. У него бывали и большие суммы.

Другой вопрос в том, что он все мгновенно тратил.

Был не то что коллекционером: просто влюблялся в дорогую гравюру, редкую книжку, чаще всего оказывалось, что его безбожно обманули по цене. Но его это совершенно не беспокоило.

Папа сам выбирал свои сокровища, для него они бесценны.

Я вернулась домой. Мой клад был на месте. Мертвые ноутбуки давили сознание, как могильные плиты. Как искать программиста? Кому все это доверить?

Я долго ничего не предпринимала в этом направлении, пока идея вдруг сама не постучалась в мозг. Как будто прилетела со стороны.

Это должен быть один человек – тот, который поможет открыть тайну ноутбуков, и тот, кто пойдет со мной по следу убийц.

Глава 2
Простые истины

Как быстро свобода съедает время. На зоне день тянулся, как год. А тут два месяца пролетели, как час. Насыщенный час.

Мы с папой многое успели. Просто не было у меня границ, разделяющих дни. Не было ночей для забытья, не было дневного режима, как в бывшей жизни с семьей. Не было даже обычных, неосознанных потребностей: в какое-то время есть, в другое – работать, в третье – отдыхать.

Все теперь стало моей бессонной работой.

Как ее назвать? То ли выживание, то ли подготовка к смертельному прыжку.

А в этой подготовке не было мелочей.

Я привела себя в порядок.

Да, я не похудела, не поблекла, но для того, чтобы прокаленная шкура зэчки стала кожей уверенной, независимой женщины, мне нужно было все изменить в своем внешнем облике. Истребить то, что, возможно, другие люди и не замечали, но я тащила это, как тяжелые кандалы на ногах, петлю на шее.

Это смрад барака, который я ощущала в своих волосах.

В нем разлагаются остатки достоинства вырванных из жизни людей, бывших женщин. Это напряженность всех внутренних органов, как у животных перед забоем. Это стянутость кожи, готовой только к ударам и боли. И злобная затравленность в зрачках.

 

Но психика женщин очень мобильна, она может приспособиться к внешним изменениям, другим ощущениям, щадящим прикосновениям открытой и позитивной среды. И следствие станет причиной.

Когда я довела свою внешность до совершенства собственных представлений, именно она стала моей печатью, вытеснив клеймо позорного во всех глазах прошлого.

Одно дело убийца, которая смотрит, пахнет, выглядит и даже дышит, как убийца.

Другое – уверенная в себе, ухоженная, в меру доброжелательная, в меру высокомерная женщина.

Это мера ее красоты. Это царство ее власти, влияния на восприятие других людей.

Может, я что-то преувеличиваю, но на меня стали смотреть по-другому даже эти истуканы в разных службах. А бывшие знакомые, в глазах которых я сначала видела только испуг, затаенное презрение и острое любопытство, – они стремительно менялись при встречах. Мои натянутые нервы ловили малейшие выражения в глазах, в движениях, в интонациях.

Я стала роковой женщиной с непостижимой тайной, с никому не понятным, но притягательным в своей порочности опытом.

Никто точно не знал, что тогда произошло со всеми нами, но по реакциям именно женщин я понимала: они готовы видеть во всем исключительно страсть. Сгорали от нетерпения услышать подробности. А содружество женщин – родина сплетен и, стало быть, источник новой репутации.

Вот так.

Там, где другие просто причесываются, меняют гардероб, млеют под руками массажисток и косметичек, я поднималась по ступенькам своей полноценности. Поднималась из глубокого подвала униженности и рабства к вершине своей независимости.

Я испытывала удовлетворение от сознания своей значимости в самом мелком контакте. От мимолетного превосходства, примет добровольного подчинения окружающих.

Объясню, в чем разница между тем, что понимала и чувствовала я на территории новой свободы, и теми смешными радостями, которые могла ощущать счастливая домохозяйка Ита.

Она, почти посторонний для меня сейчас человек, была способна утешаться женским тщеславием, наслаждаться завистью подруг, балдеть от мужского поклонения.

Я, Соколовская из рабочего барака, вернувшаяся домой, плевать на все это хотела. Не было на свете человека, который мог бы заставить меня вздохнуть взволнованно, радостно или горестно. Я просто ощущала, как крепнут силы, и ждала часа их употребить по назначению.

Мысль воспользоваться чьей-то рекомендацией в поисках хорошего юриста, программиста или частного детектива я отвергла сразу. Никаких советов, никакой утечки информации, никакого влияния, ничьих услуг.

Абсолютное недоверие как единственный способ торговли и битвы с судьбой. И придется положиться только на интуицию. Она спасала меня даже в моменты групповой расправы и самой откровенной опасности.

Днем я занималась выбором новой квартиры, собой, присматривалась к возможным вакансиям. Ночью изучала рынок специфических услуг.

На очень скромном сайте этого частного детектива я задержалась по нескольким причинам, решительно забраковав десятки подобных.

Очень сдержанный текст, ни одной грамматической ошибки, есть слова, которые выдают начитанного человека. На маленьком фото, видимо, для паспорта, человек, так же мало похожий на сыщика, как я сейчас на убийцу. И я не почувствовала того отторжения, которое во мне стали вызывать люди в своем большинстве. Оно может возникнуть при непосредственном знакомстве, тогда просто продолжу поиск.

Я просто готова соскочить в любой момент, чуть что пойдет не так.

Глава 3
Очень частный сыщик

Первый раз я поговорила с частным детективом Сергеем Кольцовым по телефону, купленному на рекламной распродаже одного оператора, где к телефону дарили бесплатную симку. Поговорила, задавала очень продуманные вопросы, запоминала дословно ответы.

Я даже имени своего не назвала. Ни одной документальной детали. Просто обозначила условную суть. Затем неопределенно пообещала перезвонить, когда приму решение, и выбросила телефон, предварительно уничтожив симку.

После разговора искала другие варианты, занималась своими делами и ни на минуту не прекращала анализ того разговора.

Наконец, я сказала себе: «да».

А встречу назначила уже в новой квартире. В новостройке тихого зеленого района Юго-Запада, где никто никого не знал и, что самое приятное, никто к знакомству и общению не стремился. А на своей площадке я вообще была единственной собственницей.

Он приехал в девять пятнадцать вечера. Вошел и протянул мне крошечную еловую ветку в каком-то стакане. Сказал, как будто встретил давнюю знакомую после долгой разлуки:

– Продавали на улице. Я подумал: вы могли забыть, что через неделю Новый год. Посчитал по срокам. Два года точно не встречали. Здравствуйте, Маргарита.

В нашем телефонном разговоре я не только не называла имени-фамилии, но и не упоминала ни о каких сроках.

Но я не удивилась. Не такой уж сложный трюк для сыщика – найти дело по самым пунктирным моментам короткого разговора.

Кстати, он сам тогда согласился на сотрудничество сразу. И почему-то я поняла: это не из-за того, что человек не упускает никакого заработка. Его просто что-то очень заинтересовало. Как бы там ни было, начало встречи мне понравилось.

Сергей прошел в гостиную, с любопытством огляделся по сторонам:

– Хорошая квартира. И ремонт нормальный. Вещи еще не перевезли?

– Вещей нет, – сказала я. – Только то, о чем я вам говорила. Вот стол купила и два стула. Можно сказать, для первого гостя. Поставлю сюда вашу елочку – и можно считать, новоселье состоялось. Не подумала о шампанском. Да, действительно, когда-то был Новый год. Но для первого разговора это вряд ли требуется. Кофе сварила.

Я вышла на кухню, отметив, как непринужденно сыщик откинулся на спинку стула. Кажется, с трудом удержался, чтобы не забросить ноги на стол.

Естественный человек. И настолько красив, что выделится в любой толпе. Не слишком удобная внешность для детектива.

Мы пили кофе и говорили для знакомства о случайных вещах. Так кому-то могло показаться. На самом деле мы напряженно, цепко и подозрительно прощупывали друг друга насквозь. Делали далеко идущие выводы. За обманчиво искренней синевой глаз моего собеседника я увидела личность сильную, жесткую, возможно, даже беспощадную.

Мелькнула мысль: если он узнает какую-то страшную для меня правду, если придет в поисках к выводу о самых нежелательных причинах моего горя, – он ни на секунду не задумается перед тем, как убить меня этим.

О чем речь – очень больно объяснять. Но скажу: это добровольная, настоящая, осознанная, не преодолевшая лишь последнюю границу любовная связь моего мужа с моей дочерью.

Настолько крепкая и трагическая, что она могла оборваться только двойной гибелью. Кто был еще втянут, кто помог или расправился с ними, – это в таком раскладе даже второй вопрос. Но я и тогда не откажусь от ответа.

Сергей поймал мою мысль и задал прямой вопрос:

– Я правильно понял: вас устроит только истина? Это не поиски злодея, разоблачение которого поможет вам разгладить прошлое и найти успокоение для будущего?

– Именно так. Я справлюсь с любой правдой. Самая страшная пытка для меня – это истязание сомнением. Любым. Это в принципе несовместимо с каким-то будущим. И лично для вас: никогда правда не разрушит то, что принадлежит только мне. Моя преданность, моя кровная привязанность, которая сильнее смерти, не пострадает ни в каком случае. Я – женщина, а не баба.

– Понимаю, – задумчиво сказал Сергей. – Задачу понимаю.

Я выдохнула страшное напряжение, которого потребовало от меня последнее признание. Впервые я произнесла вслух то, о чем даже думать могла не всегда.

Да, то была спасительная идея, возможно, самообман – версия о совершенно посторонних убийцах, о преступлении, которое не имело отношения к самой болезненной тайне. Тайне, скрываемой от меня. Она ведь, возможно, есть. Пережила моих близких.

– Мне кажется, мы прояснили свои позиции. Заключаем договор, – сказала я. – Можно на прощание простой тест? Как называла меня дочка? Она не называла меня мамой.

– Минутку. Маргарита… Дочь называла вас – Ита? Так?

– Да. Смешной вопрос. Вы, конечно, сообразили, что она так обошла букву «эр», когда не умела ее произносить.

– И это. И то, что вам идет такое имя. Ита. Ранимая, нежная женщина, которой было уютно только в детстве, а потом она ступила в жизнь взрослого, даже жестокого человека из-за обостренного чувства справедливости. Так бывает. Если бы я был с вами где-то рядом, мог бы предупредить: на этом пути мало радости. Если она вообще там может случиться. Я приеду через пару дней с программистом. Пока найду дело, вникну во все, что они тогда нашли, попробую побродить по тем вашим местам. Вы не против, если я кому-то буду задавать вопросы?

– Нет, конечно. Вы ведь прекрасно поняли. Я открыла для вас двери в самые темные и опасные подробности своей жизни. Это значит только одно. Мне нужен очень частный сыщик. Больше, чем личный врач. Мне нужен патологоанатом.

Он ушел.

Я бросилась к подоконнику, на котором мертвыми плитами лежали ноутбуки – Тани и Анатолия. Приложила ладони к их погребальной мерзлоте.

Да, это нужно было оставить. Зарыть в могилу. Посадить цветок. Но я решила взломать мертвый сон и не свои тайны.

Я готова за это заплатить отравленным навеки покоем, адскими терзаниями, страхом никогда не уснуть. И в помощь мне только частный детектив из виртуального пространства. Он смотрит безмятежным, почти ласковым взором, в котором блестит клинок. Отличная компания для нежной Иты с оскалом Соколовской из барака.

И вдруг лавина прорвала сухость моих глаз, застывший мрамор кожи.

Я взмокла от макушки до пят, я пылала и ничего не видела из-за потока горючих слез.

Сколько лет я не плакала? Мне кажется, этого не было еще никогда. Только так я и могла залить жажду своих ран и стон своих потерь: всем телом, слезами, которые лились из глаз, сочились из пор, розовели от моей кипящей, рвущейся из вен крови.

Часть пятая
В сумрачном лесу

Глава 1
Коварный лазутчик

Сергей очень сухо и лаконично делился со мной своей информацией. Выводами вообще не делился. А я почти со страхом понимала, насколько мне необходим именно такой человек. Такой коварный лазутчик моей агрессивной миссии в мире остальных людей.

Он в отличие от меня сумеет втереться в любое доверие, вырвать самые неосторожные признания. У него уже есть своя, автономная цель. Это та правда, которая может быть неудобной всем, и в первую очередь мне самой.

Ради нее он, конечно, готов обмануть любого. И я для него не исключение.

Но я сделала свой выбор.

В отличие от Данте я даже не могу сказать себе, что прошла земную жизнь до половины. Во мне живет отчаяние обреченной души, осознающей себя только в этот миг.

Да, я в сумрачном лесу.

Но мой поиск, мои натянутые нервы, мое нетерпеливое сердце, страшный груз моего прошлого – все это готово к полному исчезновению. Хоть через минуту. И мне от этого не больно и не тоскливо. Мне не от этого больно.

Я рада, что каждую секунду что-то меняется.

Как странно: в моей жизни были целые часы, проведенные в бассейне или в магазинах. У меня были дни, когда мы с семьей просто грелись на солнце, просто ели, спали, любили. А я лишь констатировала, коллекционировала даты и сроки лени, покоя, отсутствия невзгод и раздражителей.

– Привет, Маргарита, – сказал Кольцов, представляя мне худого парня в очках. – Это Вася, программист и мой штатный помощник. Практически гений. Для того чтобы ему что-то реанимировать, понадобится собственная аппаратура. Вы готовы доверить ему ноутбуки, чтобы он мог поработать с ними у себя?

– Конечно, – сказала я. – Очень надеюсь на вас, Вася.

Парень, отказавшись даже присесть, умело упаковал ноутбуки в кофр и протянул мне крошечный бумажный квадратик со своим телефоном.

– Будем на связи. Вдруг вопросы.

Он ушел, Сергей задержался:

– Можно попросить кофе?

Он выпил, отодвинул чашку, взглянул мне в лицо и произнес:

– С делом я работаю. Нестыковки на поверхности, но все прикрыто вашим признанием. Так что никаких особенных злоупотреблений. Потом решим: мы требуем пересмотра или нет. И какие у нас для этого основания.

– Правосудие меня вообще не интересует. Если вы не поняли.

– Да понял. Просто я не киллер и не палач, не помню, говорил ли я вам это до заключения договора. Это я забегаю вперед: вдруг выйдем на убийцу.

– Сережа, я еще не позволяю себе так далеко загадывать. Мы можем подождать каких-то результатов? Если честно, я и в них пока не верю.

– Да, мы подождем. Я очень терпеливый. Такой вопрос: вы в курсе, что за Таней очень настойчиво ухаживал один парень? Борис Миронов, он тогда учился в выпускном классе школы, которая рядом с вашим колледжем.

 

– Боря Миронов? Из сто тридцать пятой? Да, он приходил к нам на вечера с танцами. Провожал пару раз Таню. Однажды я вернулась домой, а он был у нас. Помню, Таня сказала, когда он ушел: «Ита, у нас с ним ничего нет. Он просто хочет, чтобы мы встречались. Я пока не знаю». Больше, кажется, о нем мы не говорили. Мне он не очень нравился: мрачноватый и грубоватый. Тане точно не подходил.

– Говорят, она не была в этом так уверена. И еще говорят, что он был влюблен очень страстно, даже дрался из-за нее, когда ее пошел провожать другой. Я немного узнал: парень известен вспыльчивым и ревнивым характером. После школы проучился один год в геолого-разведочном и бросил. Возможная версия, нет? Он пришел к вам домой, застал в неоднозначной ситуации Таню с отчимом и… Возможно, она действительно не видела. Скажем, он ушел и вернулся, когда она легла спать. Анатолий ему бы открыл. Возможен и более трагичный поворот. Таня знала, что это он, не смогла его выдать. А после вашего признания… вынесла себе приговор. Вот это более чем вероятно. Как, по-вашему?

– Работай, – устало сказала я. – Только сейчас поняла, чем теоретический убийца, рожденный только воображением, отличается от реальных людей, которых я знаю. Тем, что для такого разоблачения нужно задавить в себе все человеческое. Для всех преступление раскрыто и забыто. Мы с тобой собираемся обрушить на кого-то небо. И если повезет, не ошибемся. Давай перейдем на «ты», как подельники.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru