Евгения Преданная
Сага Севера. Дитя зимы
Советник развязал кожаный кошель, который болтался у него на поясе, отдал обещанную плату и, откланявшись своим господам, вышел вместе со знахарем, прикрыв за собой дверь. Агидель успела заметить краем глаза, что около её покоев стоит несколько человек из стражи в полном вооружении с очень сосредоточенными и суровыми лицами и пара слуг, о чём-то перешёптывающихся. Общий смысл было не трудно уловить, услышав всего несколько обрывков фраз: «сам Князь и советник сломя…» и «знахарь был, я сама ви…».
– Агния, ступай к себе и вынеси ведро, – произнёс Авир таким тоном, что кормилица даже не посмела настоять на том, чтобы остаться со своей любимицей.
– Точно, а вдруг снова несчастному дитя станет плохо?
Князь окинул взором ведро, а потом Агидель.
– Тогда принеси чистое и оставь его у двери, когда я буду уходить, я его поставлю сам рядом с ней.
Агния тоскливо вздохнула и, утерев слезу, вышла, прихватив с собой злосчастное ведро, попросив Князя, что, если что, пусть сразу зовут её.
– Ну что, – начал Князь, присаживаясь на постель. – Тебе точно лучше? – он провёл рукой по бледному лицу с слегка пунцовыми щеками.
– Точно, – вымученно улыбнулась девушка, прижимая свою ладонь к руке отца. – Ты посылал кого-то в Благое за знахарем?
– Лучше, – усмехнулся Авир, – я сам за ним с Навоем отправился и могу тебе сказать, что так быстро не собирается ни один воин из моего личного отряда, как этот знахарь! – немного помолчав, мужчина задумчиво произнёс, поглаживая тонкую кисть руки своей дочери:
– Надо бы прикрепить к нашей обители своего личного знахаря, но чтоб это был умелец из умельцев. Чтобы легко мог на глазок сразу сказать, что за хворь и как лечить. А не репу чесать и ждать, пока само пройдёт. Надо будет только привыкнуть к его обществу, а то вон какие дела твориться начали. Может из Урбиса кого нанять?
– Да такая неприятная ситуация всего лишь раз случилось, – пожала плечами юная Княжна и шмыгнула носом.
– Где раз, там и два, – серьёзно заметил Князь. – Рисковать я не намерен.
– Агния говорила, что раньше в замке был лекарь-колдун, – проговорила Агидель, перекладываясь с подушки на колени отца.
– Да, был один.
– А как он выглядел?
– Да обычный мужчина, разве что глаза красные, как угли.
– А почему?
– Говорят, что те, кто прошёл посвящение среди магов, могут глядеть за грань и от этого цвет их глаз становится кармино-красным…
– А что с ним стало? – не унималась Княжна. Но потом она почувствовала, как отец вздрогнул и напрягся, словно его ударили под дых.
– Слишком много вопросов для человека, который только пришёл в сознание.
– Ну отец…
– Я приказал его казнить, – бесцветно произнёс он.
– За что? – девушка приподнялась на локте и посмотрела в глаза Князя. Он смотрел через неё и, казалось, что сейчас совсем не с ней, а где-то далеко, блуждает по лабиринтам воспоминаний, и каждый поворот там для него был словно удар хлыста наяву.
– Ты, правда, хочешь это узнать? – устало проговорил он, спустя несколько мгновений, медленно переводя взгляд на дочь.
– Да.
– А тебе не кажется, что твоему телу и духу на сегодня хватит впечатлений и волнений?
– Расскажи.
Отец тяжело вздохнул, уложил голову Агидель себе на колени, и, натянул ей одеяло по самый подбородок.
– Давай потом? Очень надеюсь, что тебе стало легче, но и я сейчас чувствую, что не способен на такие подвиги, – он перебирал пальцами светлые локоны, которые рассыпались по его коленям и постели золотом, погружая его в глубину мрачных и страшных воспоминаний. Когда-то очень давно, казалось, даже не в этой жизни, он уже вот так сидел, чувствуя в своих руках бездну и что он абсолютно бессилен против обстоятельств, вонзающихся в него тысячами раскалённых стрел и лишающих силы им сопротивляться. А тем временем, любимый его человек стремительно умирал…
– Хорошо, – протянула она, – знаешь, так странно всё это.
– Что именно?
– Просто сегодня всё пошло вверх дном, – девушка снова поёжилась. – Я не могу точно объяснить это, но могу сказать, что такого со мной ещё не было. Предчувствие. Представь, будто ты стоишь перед разлившейся по весне рекой, смотришь на её бурный поток, который с рёвом проносится мимо, и вдруг понимаешь, что ты должен перебраться на другой берег любой ценой. Назад ты не можешь и не имеешь права отступить, ведь позади один сплошной мрак и забытье, а плавать ты как назло не умеешь… Я боюсь, но совсем немного, – она подняла глаза на Князя.
Он внимательно смотрел на неё и казалось, что он видит так же ясно всё то, что она ему описала, будто бы сейчас, именно в этот миг, они оказались в совершено другом месте за тысячи вёрст отсюда, и ему известно, что в этом месте ему довелось быть ранее.
– Агидель, – он взял в свою руку её ладонь, всё ещё горячую и сухую, казалось, будто какой-то злой дух развёл в теле его дочери проклятый огонь, который раскинулся в считанные мгновения на все её существо. – Никогда и ничего не бойся, ведь я с тобой! Я сделаю всё, что от меня зависит, не только в этот момент, но и до последнего моего вздоха. Разве я могу отступиться от своего сокровища? – он улыбнулся ей. – И если тебе не кажутся эти слова достаточно убедительными, то вот тебе ещё один довод: в тебе течёт кровь самого славного и сильного рода Князей Севера, она подскажет тебе решение, если вдруг меня не окажется рядом с тобой.
– Слушать не разум, а внимать решениям крови? – иронично заметила Агидель, внимательно следя за выражением лица Князя Авира.
– Уж я-то знаю, что говорю. Очень часто оказывается так, что разум не успевает осознать или просто сориентироваться в ситуации. Ощущение, будто ты потерялся и тебя ещё огрели по голове; и в самый критичный момент что-то внутри тебя вдруг приходит в действие и просто ведёт тебя по нужной тропинке, которая очень часть выводит тебя туда, куда нужно.
– Ошибки, наверняка, случаются…
– Конечно, но не у нас, – с улыбкой ответил Князь, переводя взгляд на холодную мглу за окном, которая обвивала своими колючими объятиями ещё не созревшую луну. – Но ты всегда верь, Агидель, в хороший исход, а знаешь почему?
– Есть догадки, но лучше сразу скажи, а, то опять буду смешить тебя своим невежеством.
– Я к некоторому сожалению, не сказитель и уж точно не поэт, но мне почему-то хочется сказать тебе об этом как-то красиво и изыскано… – он грустно улыбнулся и поцеловал руку Агидель. – Наша кровь соприкасается с сердцем, она проносится через него в бешеном исступлении и напитывается чем-то глубинным и скрытым, тем, что не подвластно разуму с его холодной осмотрительностью, и это что-то верное и очень точное. Словно компас. Оно ведёт нас нужной дорогой даже в самой непроглядной тьме, когда нет никаких ориентиров и не единого проблеска надежды, что будет найден выход. Оно выведет, будь уверена, к желанной цели, будь то мечта или какое-то деяние, но только при определённом условии… – Князь сделал паузу, казалось, он взвешивает свои слова, чтобы лишний раз не обременить усталый дух своей дочери. – При условии, что твоё сердце не будет затронуто ложью, ненавистью и злобой. Эти качества марают то светлое, что есть в человеке и очерняют его сердце.
– Иными словами, если я очень хочу странствовать и попасть однажды в столицу, то так и произойдёт?
– Ну, явно не при мне живом, – отшутился Авир и обнял дочь.
Агидель молчала прислушивалась к тому, что происходило вокруг неё. Стук сердца в её груди отзывался донимающим гулом в голове, будто разум и кровь уже начали то невидимое противостояние, о котором говорил её отец. За витражным окном бешено скребся ветер, умоляя, чтоб его впустили в комнату, а в очаге догорали поленья в разрушающих объятиях огня.
– Ты устала, хватит на сегодня разговоров. Отдыхай, дитя, – Авир поцеловал Агидель в лоб. Встав, он внимательно посмотрел на неё. Про себя он отметил, что она определённо лучше выглядит, чем до визита знахаря. Если всё уладится, то он пошлёт ему золотую монету сверх того, что ещё должен будет доплатить серебром, восполнив ему моральный ущерб.
Отворив дверь, он увидел ведро и сидящего на табурете задремавшего Навоя. Внизу, у лестницы, стояло два стражника на случай, если что-то срочное снова понадобится господам.
Аккуратно внеся ведро, он поставил его рядом с изголовьем постели.
– Спи спокойно, Агидель.
– Доброй ночи, отец – отозвалась девушка, сворачиваясь в маленький клубочек под покрывалом. – Наверно скоро уже будет светать, разумнее будет сказать доброго утра, да?
– Ещё не скоро. Отдыхай. Обещаю, что все ночные страхи отступятся от тебя.
Он закрыл за собой дверь и, встав перед спящим другом, прикинул, уйти, ничего не сказав или всё-таки разбудить и предупредить, что на сегодня всё обошлось. Но тот, опередил его мысли.
– Да давайте уже, говорите, ваша милость, что нам не придётся снова лететь в Благое, рискуя свернуть свои шеи и раздавить любого, кто неосторожно будет переходить дорогу в ночи, – Краснояр открыл глаза и сладко зевнул, будто он проспал всю ночь на мягкой перине, а не сидел, скрючившись на неудобном табурете.
– Нет, можешь спокойно отправляться к себе в покои и забыться глубоким сном младенца, – Авир устало потёр глаза и начал спускаться по лестнице в зал.
– Думаете, я вас оставлю наедине с такими мрачными мыслями, которые точат ваш разум, словно черви свеженькое яблоко, которое упало на землю в вашем саду? – Навой бодро вскочил с табурета, и, подхватив его, последовал за Князем. – Ошибаетесь, мой Князь. Куда вы, туда и я. Эге, уж за столько лет-то можно было привыкнуть!
Князь усмехнулся и покачал головой:
– Я не усну сегодня, ты прав, я не в том состоянии. Слишком многое всколыхнулось в душе.
Навой промолчал, а потом кивнул:
– О! Смотрите, – шепнул советник, кивнув в сторону покоев Агидель, – угадайте, кто крадётся к своей питомице.
– Ох, Навой, с этими женщинами иногда бесполезно говорить, совсем от рук отбились, – в шутку сокрушился Авир, внимательно следя за незаметно крадущейся, как той казалось, Агнией.
– Я же говорю, выпороть, – ухмыльнулся советник. – Всех выпороть!
Авир беззлобно толкнул его и погрозил пальцем.
– Пойдём в оружейную, – заключил Князь. – Думаю, что времени до рассвета у нас прилично есть, чтобы немного отвлечься.
– Да, – кивнул советник, – забыться там хорошо получается.
– Нет, забыться полностью, к несчастью, ничто и никогда не помогает…
Глава 6
– О! – восхитился Навой, осматривая прекрасный меч, лезвие которого было украшено сценой битвы какого-то доброго молодца, правда, очень низкорослого, с огромной зверюгой, предположительно химерой, имеющей огромное туловище волка и три жутких змеиных головы. – Хороший меч, я даже помню, откуда он у вас взялся!
– Ну, давай, напомни, – улыбнулся Князь, прикрывая крышку большого окованного сундука, в котором покоилась его первая кольчуга и наручни. Признаваться в сентиментальности, которая с возрастом становилась всё более явной, Авир никак не хотел, в особенности самому себе. – Мне интересно послушать тебя, ведь в зависимости от слушателей, эта история приобретает весьма необычные подробности, но всегда мне приходится краснеть.
– Не надо так расхваливать меня, право, даже неудобно стало, – хитро прищурился Навой, прислонясь к каменной стене. – Это было лет тридцать назад, нет, стойте… – он загнул четыре пальца. – Ошибся, это было сорок два года назад, когда мы были ещё молоды и зелены. Невероятно красивы и сильны! За несколько лет до этого, ваш покойный отец – Куран Воибор, определил вас в дружину к себе, где вы были обязаны наравне со всеми простыми мужиками махать мечами в любом положении и обстановке, метать копья, пока одно не попадёт в тупой конец предыдущего, – он ухмыльнулся. – Я до сих пор не могу понять, как вам удавалось отражать три удара от мечников, когда два из них заходили к вам со спины!
– Боюсь, что я сейчас тоже этого не пойму.
– Вы безжалостно развеяли свой ореол божественности в моих глазах сейчас! – засмеялся Навой, лихо нанося невидимому противнику рубящие удары с плеча. – До чего же балансировка у меча хороша, – и довольно прищёлкнув языком, продолжил: – Так вы ещё и что-то там изучали с учителями, которых ваш отец пригласил из столицы. Хм, удивительно, что у вас ещё на хорошеньких женщин времени хватало по молодости! И эту обаяли, и с той уже побыли. Я бы после всего этого доползал лишь до койки и отрубался. Не до баб было бы.
Авир как-то грустно улыбнулся:
– Всё, что было раньше, до Веты – это пустое. Больше игра, никакой серьёзности.
– Эге, опасные игры были, – ухмыльнулся Навой, вспомнив, как Авир, будучи совсем юнцом, спутался с замужней дамой, муж которой метнул в спину убегающему ночному любовничку топор, не ведая, на кого покусился.
– Годы былые. Но тебе грех жаловаться. Я же тебе говорил, что ты из разряда исключительно везучих людей, – иронично заметил Князь, скрестив руки на груди. – Вон, эта твоя везучесть везде, ведь от такого удара, который ты умудрился получить, подставив свою нахальную рожу, другой бы голову уже не собрал, а ты вон зубоскалишь вовсю.
– Столько комплиментов за сегодняшнюю ночь я от вас услышал, сколько не слышал за всё время нашей дружбы! – беззлобно поддел советник, с силой рассекая воздух в красивом повороте. – Да и к слову, кто же знал, что кочевники с юго-запада такие длиннорукие?
– Хм.., – Авир задумчиво погладил бороду, – наверно, кто-то прозевал, что противник отшвырнул ятаган и поднял двуручник.
– Ну, если на тебя нападают пять озверевших мужиков за раз, а вот шестого ты не углядел, то да, тогда я прозевал, – фыркнул мужчина, аккуратно вставляя меч в ножны. – Да и вообще, я не о том, вот если не хотите слушать эту пленительную историю, которая достойна пера поэта и музыке Верховного Княжеского менестреля, то так и скажите. Я найду, кому её поведать.
– Нет, что ты, продолжай. Прости моё высочество за такое невежество! – Князь сделал шуточный поклон.
– Так вот, – советник кашлянул, – Базула Пан, этот тот, который из Заводи был, помните? Эге, он тогда обмывал завершение своего первого похода, его подрядил к себе какой-то купец богатенький, они ещё через орчьи земли к гномам в Горхост прошагали. И вот там он умудрился выменять за отличные вязаные поддевочные штаны, которые ему его маменька в котомку снарядила, этот самый меч. У гномов женки всё больше по кожам и мехам, вязать явно не их дело, ну так он говорил. Так этот самый гном был в таком восторге, что прям сразу их надел, чуть ли не кольчугу в них заправил, подкатал раз десять, ибо велики малость были по длине, и чуть ли не умолял на коленях взять взамен этот чудесный меч. В итоге Базула снизошел до просящего гнома, и обмен прошёл как по маслу. Правда, когда Базула домой вернулся, он не рассчитал, что будет обмывать свой удачный поход в обществе самого горячего Князя всех Северных земель, уж простится мне это сравнение! – Навой Краснояр прям покраснел от удовольствия.
– Ты лукавишь, Навой.
– Ни капли, мой Князь! – стукнул тот кулаком себя по груди. – Вот если я глаза закрою, этот момент стоит у меня перед глазами. Эгей, вот будто вчера было.
– Я подумаю над тем, чтобы ты через пару-тройку лет занялся составление писания моего жития, я чувствую, что тебе прямо есть, что поведать моим потомкам!
– Конечно! – Навой удовлетворённо кивнул головой. – Эгей! Так я от самого интересного уйду, коли буду так отвлекаться. Вернёмся в тот самый кабачок в Заводи, который стал невольным свидетелем этой славной битвы. И вот, как только Базул опрокинул десятую кружку пенной браги, он вдруг ужасно захотел помериться силушкой своей богатырской с кем-нибудь из присутствующих, ведь состояние и вооружение очень даже позволяло. И вот его шальную идею поддержал молодой парень, который не уступал ему ни в выпитом, ни в оружии, а в задиристости даже превосходил в несколько раз. Словно два дракона сошлись в смертельном бою под сенью того кабака, хм.., как же он назывался, не припомню…
– «Лещики», – коротко отозвался Князь, едва заметно улыбаясь в бороду.
– Вот! Точно ураган залетел в питейную. «Лещики» разметало просто по округе, все было выпито и съедено, переколочено и опрокинуто, но вы стойко держались на ногах и на мечах, я бы даже заметил, что вы опирались на них и друг на друга, – Навой уже начинал запинаться, ибо смех было очень трудно удержать. – Интересно, этот самый Базул в курсе, что в конце той битвы он побратался с самим Князем Авиром Воибором? А как вы обменивались оружием и душевно прощались, расцеловавшись раз пять подряд? Я тогда так жалел, что под рукой уголька с пергаментом не оказалось, а то такая бы прекрасная зарисовка вышла, вот только над камином в главной зале вешать!
– Тебе смешно, а мне тогда было так паршиво. После всего надо было ещё как-то заставить себя влезть в седло и проехать почти тридцать вёрст, когда даже от движения глазами в сторону начинало так мутить! Так ещё и по приезде в замок я получил такой нагоняй от отца, что эти вёрсты показались мне благословением Единого! – Авир улыбался, а потом, ударив себя по колену, заметил: – А знаешь, ты прав, это особенный меч, ведь он единственный среди всего, что тут есть, не обагрившейся кровью моих врагов.
– А ваша рогатка и праща? – хитро заметил Навой, вешая меч на отведённое ему место в шеренге ему подобных.
– Во-первых, я говорил о серьёзном оружии, а не о детских забавах, – отмахнулся Авир, – а во-вторых, из рогатки я только по воронам и стрелял, а праща так вообще ещё от отца моего.
– Солидное приданое у вашей дочери, мой Князь! – улыбнулся советник, медленно прохаживаясь мимо причудливых ажурных эльфийских доспехов, которые были увиты металлическим вьюнком, расползавшимся по сплошному нагруднику и оплетавшим наплечники; вся это броня одевалась на тончайшей работы кольчугу. Наручни и поножи были выполнены в той же искусной технике, исключение составляло то, что здесь вьюнок начинал щетиниться шипами. – Можно часами все эти диковины рассматривать, и всё равно каждый раз найдёшь что-то новое, что раньше упустил. Но всё равно, с рогаткой ничего не сравнится.
– Приданое есть, а вот жениха ещё и не сыскали. Хотя я уже угрожал ей, но душа к сыновьям остальных Князей, признаюсь, пока не сильно лежит.
– Возраст у неё уже давно самый нужный, а то смотрите, засидится она у вас в девках, говорят, от этого жуть как норов портится.
– Знаешь, говорят, что и замужем такое часто случается. Сколько раз ты был женат? – усмехнулся Авир.
– Не важно, – отмахнулся советник, отводя глаза. – После пяти я перестал считать.
– Так что толку нет раньше времени судить о результате этого события, только воду в ступе толчем зря.
– Это всё верно, кстати! – спохватился Навой. – Мне тут сорока на хвосте донесла, что скоро в Благое бродячие актёры подъедут, они-то прямиком по Северному тракту к нам катят, а знаете откуда?
– Удиви меня, – Князь слегка наклонил голову. Под глазами у него залегли тени, весь его вид говорил о том, что эта ночь далась ему тяжело, и даже не помогли шутливые истории советника.
– Да вот прям из Урбиса, телег пять или шесть. Есть даже среди их животины дикие пустынные гады, освешники2 и рываки3! – глаза у мужчины заблестели азартом и интересом, как у ребёнка, которого первый раз ведут на представление. – Признайтесь, вы знали, что они сюда направляются и ничего не сказали?
– Допустим. Я же всё-таки Князь и мне полагается иметь какие-то секреты, – лукаво заметил Авир.
– Эге! Да вы, наверняка, заранее с балаганщиками договорились, вот только не пойму, где вы их выловили, ведь они редко в наши края заезжают: то волки, то река разлилась, то зима и снегу намело – всё им не то! – возмутился мужчина.
– За звонкую монету сверх обычной цены они готовы потерпеть всякие лишения и неудобства. Я же тебе говорил, что теперь двери, оббитые серебром – непозволительная роскошь. Вся казна уйдёт на столичное зрелище и будем сидеть без хлеба и без дверей.
– Князь, вы лучше так не шутите, а то зима обещает быть снежной, холодной и долгой.
– Я шучу, но без дверей серебряных точно. Позволь заметить, у нас всегда здесь такие зимы: метёт чуть ли не каждый день, стужа и всему этому конца и края не видать.
– Вот нет, – упёрся советник. – Осенью пчелы заклеивали воском леток, оставляя лишь маленькое отверстие – значит, ждём холодную зиму, да и вы видали, сколько желудей на дубах и ягод на рябине? Полно!
– Такие приметы прошли мимо меня, ну вот я в очередной раз убедился, что не зря ты мой советник. Когда на пасеке-то успел побывать?
– Недавно, мой Князь, вот уговор заключил с пасечником о цене на его медовуху для вашего стола на празднование.
– Ну вот, я тебе не говорил ничего, а ты всё равно бурную деятельность развёл, значит читаешь мои мысли, – Авир постучал указательным пальцем по лбу.
– Больше догадываюсь, чем открыто чувствую, но вот что обидно, Князь, вы даже не намекнули мне! – возмутился советник.
– Мне не хотелось, чтобы Агидель узнала, – тяжело вздохнул князь, направляясь к тяжёлой кованой двери, которая вела в жилую часть замка. – Я сам иногда не замечаю того, как она вытягивает из меня нужную ей информацию, о которой я бы совсем не хотел ей говорить.
– О да! Она очень лихо ведёт переговоры! Эге! Каким же славным она была бы Князем, если родилась мужиком, ловко бы всех обставляла.
– Всё может быть, однако… – он выдержал небольшую паузу, – однако, в том, что из неё выйдет хорошая Княжна – я уверен.
– На любителя острых ощущений, – хохотнул Навой.
– Другого я бы за такие слова велел повесить, – как бы между делом, заметил Авир, выходя из помещения.
– Что?!
– Ничего, дорогой друг. Я тебе намекаю, что ты очень удачливый и на особом положении пока у меня.
– Что значит пока?
– Допрос какой-то, – отмахнулся Князь, – вешать не буду, конечно, а вот выпороть можно.
– Эге, Князь мой, ну и шутки у вас.
Мужчины поднялись из оружейной в главную залу, предварительно попетляв по коридорам замка. Поднявшись к покоям своей дочери, Авир остановился. Он постоял в нерешительности немного, потом аккуратно приотворил дверь, и, убедившись, что та крепко спит и всё в порядке, отправился с Навоем в сад, накинув меховой плащ и захватив с собой здоровенного палевого волкодава – Премила, который единственный из всей своры не спал, что-то выискивая под столом.
Ночной воздух сразу ударил в лицо, приятно холодя тело и дух. Князь вдруг понял, что он безумно устал, но призраки прошлого, разбуженные сегодняшним вечером, снова встали перед ним плотной стеной, лишая возможности заснуть. Навой Краснояр молча следовал за своим Князем с каменным выражением лица, и только здоровенному псу это ночное похождение доставляло огромное удовольствие. Он сновал от одного дерева к другому, постоянно что-то вынюхивая и выслеживая, но не переставая почтительно держаться рядом со своим хозяином, чтобы не пропустить ничего интересного.
– Скоро рассвет, – заметил Навой. Ему ужасно надоела эта гнетущая тишина, и он решил как-то её развеять: – Может, расскажете, что же вы решили устроить для Агидель?
Князь внимательно посмотрел на своего советника, потом перевёл взгляд на пса, который усердно что-то выкапывал около каменной скамьи.
– По договорённости, актёры со своим зверинцем должны приехать уже сегодня, как раз у них будет время поставить свои шатры на рыночной площади в Благом, места хватить всем должно. Между прочим, будет званый пир и театральная пьеса.
– Эге! – Краснояр хлопнул себя ладонью по колену. – Вы с возрастом, мой Князь, становитесь жутким тихоней. Про пир и утаили от меня. Хотя это хорошо, но как я всё же с медовухой вовремя подсуетился, а то прознай, что такая орава нового народа к нам прибудет, наверняка бы цена другая уже была бы у пасечника!
– Почему же утаил? Вот я тебе и всё сказал, планировал вообще-то ещё вчера вечером, да вот Агидель, как всегда, все карты сбила, – Князь грустно улыбнулся.
– Всё обошлось, вы лучше скажите, кто будет? – жадно поинтересовался советник.
– Делегация из столицы, кто и сколько человек приедет – точно загадывать не берусь, может три, а может и целый отряд, – начал рассуждать Князь, – потом Радаслав Светлый из Озёрной крепости обещал визит нанести вместе с Арком Иггивар из Восхода.
– С семьями приехать обещали?
– Думаю, что да. Но, что свиту соберут приличную, тут я даже не сомневаюсь, – Авир нахмурился. – Маг из Обсерватории «Крыло Дракона» точно с Арком приедет; не очень-то я этих колдунов жалую, но что поделаешь, старого товарища обижать не хочу, отказав его волшебному другу.
– Эге, это хорошо, что для Верховного Князя мы не столь интересные персоны, а то это же мрак какой-то, если он куда-то едет! – заметил Навой. – Кажется, что они там у себя в столице специально голодают всем дворцом перед визитами, чтоб потом как саранча набросится на всё съестное! Так ещё и всё самое лучшее им подавай – сплошное разорение.
– Ты с возрастом становишься зажимистым и скупым! – засмеялся Князь. – Друг мой, что же будет дальше?
– Я становлюсь экономным и бережливым. Как-никак, я ваш советник, и кто, как вы думаете, проверяет расходы и доходы казны после ваших казначеев? Конечно, ваш скромный слуга! – Навой поклонился, чуть ли не до земли.
– Что же, пусть так, да ты сбил меня с мысли, потом Макуш Ледень из Азовки заверил, что будет, вот он точно с семьёй приедет. Побалует он нас историями про эльфов, самый ближний сосед к ним из всех Северных Князей. Хм.., ну а про Истра я ничего и сказать не могу, в какую сторону ветер подует, так его и понесёт.
– Что наколдуется, то принесётся, – перефразировал Навой, яростно почёсывая бороду.
– Хватит тебе слухи всякие подхватывать и перемалывать. Голубя почтового я ему посылал, а там уже его дело, являться или нет.
– Эге, ну если он совсем помешался, – покачал головой советник. – А жаль, мужик-то какой головастый был! Всё с вами по молодости куражился, то стрельбища, то скачки. Помню, мы даже как-то с ним и выпивали, сидели в трактире, сейчас уже не вспомню, где это было, но брагу у них славную подавали. Всякому бы такую голову, как у Истра по молодости была, что не мысль то чудесная задумка!
– Да, было дело, – кивнул Авир. Потом он огляделся: – Навой, а куда запропал Премил?
– Вот же только что вон там копался, – ткнул советник пальцем в сторону скамьи около старой яблони, у корней которой возвышалась приличная куча земли.
Он подошел к дереву и огляделся:
– Ух, крот! Накопал-то сколько, вот так ночью-то пойдёшь, ненароком наступишь, ноги точно переломаешь! Гляди, сколько вырыл, а сам смотался! – Не унимался советник, сапогом спихивая комья земли обратно в яму.
Князь негромко посвистел, внимательно всматриваясь в тени, которые отбрасывали голые деревья. Казалось, они жались друг к другу, продрогнув от призрачного холодного света неполной луны. Неприятный озноб пробежал по спине, концентрируясь между лопаток и превращаясь в одну точку жжения. За ними кто-то наблюдал.
– А вы слыхали, как сегодня ночью волк распевался? От мужиков-то слышал, что все волчки ушли, а вот нет, туточки, – и не дождавшись ответа Навой продолжил: – Ух, глотка-то у зверюги – обзавидуешься! Такие переливы выводил, аж до мурашек, я бы, правда, был более благодарным слушателем, если бы этот лесной паршивец меня не разбудил.
– Странно это…
– Я бы так не сказал, наверняка, по теплу отъелись в более хлебных краях, а тут на зимовку пришли в родные места, – Навой удовлетворенно потёр ладони, закончив своё нехитрое дело устранения подкопа яблони и древней каменной скамьи.
– Я не об этом.
– А о чём?
Предчувствие никогда не обманывало Авира, поэтому он приложил палец к губам, приказав советнику молчать и обернулся. Никого. Нет, не может быть, что ему показалось. Он скользил взглядом по крепостной стене, различая сверху силуэты стражей, которые прохаживались по периметру. Он пристальнее всмотрелся в ветви ближайших яблонь и уже было собирался с досадой объяснить Навою, что ему всё же причудилось, как вдруг встретился глазами с немигающим отблеском ярко-алых, словно две искры, зрачков ворона, восседавшего на верхушке старой коряжистой яблони. Птица в безмолвии раскрыла клюв и надрывно захрипела.
– Что за чума? Эге, ворон что ли? – советник проследил за взором Князя.
– Не знаю, уж слишком здоровый.
В ответ ночной гость растопырил в сторону крылья и вновь прохрипел, словно о чём-то предупреждая людей. А потом резко взмыл в небо, пропадая во тьме.
Мужчины спешно подскочили к яблоне, где только что сидела неизвестная птица, и начали осматриваться.
– И где этот пёс, когда он нужен, – возмутился советник, присев на корточки. – А что мы ищем, мой Князь?
– Любой намёк, что нам с тобой сейчас не померещилось и что эта птица была настоящей, а не мороком.
– Такой пойдёт? – и Навой протянул Князю маховое перо.
Авир принялся рассматривать находку: однотонно-чёрное, с синевато-зеленым металлическим отливом, странно леденящее руку.
– Что делать-то будем? Птица явно не из наших курятников, – насупился советник. – Чудеса. А вдруг это Истр ответное послание послал? Просто у него нормальных голубей нет.
– Да перестань ты, – Авир отмахнулся от советника пером. – Пока не знаю наверно, подождём, авось больше и не объявится. А что нам остаётся? Не пойдём же мы с ночным рейдом на проверку всех чердаков и насестов в городе и в ближайших деревнях.
Навой ещё раз обошёл яблоню, потом положил руку на кору дерева и поднял голову к раскидистым ветвям:
– Тьфу, зараза, больше чтоб тебя не видели! – и смачно поплевал через левое плечо.
– Интересно, что за ветры тебя к нам занесли? Диковинка, – прошептал Князь, аккуратно засовывая перо во внутренний карман плаща.
– Мой Князь! – вдруг послышалось недалеко со спины мужчин.
Навстречу им спешил страж, неся в руке факел, которым освещал себе дорогу.
– Следопыты вернулись! Просят вашу милость пожаловать, говорят – срочно! – выпалил молодой человек, присев на одно колено перед Князем и советником.
– Срочно? – переспросил Навой, внимательно глядя на стража.
Совсем ещё мальчишка, как могло показаться поначалу, однако советник знал, что в стражу, особенно на ночные дозоры, допускают не всех, а это значило, что парню должно было быть больше двадцати. Небольшого роста и сложен неплохо, поджарый и быстрый, это было видно по порывистости движений. Широкий приплюснутый нос, немного пухлые губы и ярко выраженные скулы, светлая щетина, а из-под шлема торчали пепельные волосы. Но, что было по-настоящему примечательно – это глаза: чудесные с длинными ресницами, чистые, по-детски наивные, голубые глаза, в которых игриво полыхало отражение факела.