Евгений Базаров
Восемь, девять, три
Глава 5
Напарник Смирнова по розыску, капитан Володя Давыденко, недовольно сморщил нос и постучал указательным пальцем по столу.
– Вот что ты творишь, Лёха? Нахрена нам нужна эта информация? Все уже давно забыли про этого кассира, это я тебе по секрету сказал…. А ты взял и снова это дело на свет божий вытащил… Вот теперь нам не только за раскрытие этого убоя прилетать от начальства будет, но ещё и за кассира добавится. Помяни мои слова, хапнем мы горя с твоей информации, и душегуба не найдём, и тринадцатую зарплату потеряем.
– Да ладно, не скули раньше времени. Может, мы как раз теперь оба эти висяка и раскроем, и премию получим, – отмахнулся от него Смирнов.
– Ага, получим… Ладно! Есть мысли какие-нибудь?
– У меня только одна мысль, Вова, надо ехать в этот грёбаный Речпорт и копать. Там куда ни посмотри, везде муть… Все кругом повязаны, все чего-то боятся, круговая порука какая-то получается, и мне даже кажется, что и местный участковый всё знает, но хрен нам что расскажет.
– Да знаю я тамошнего участкового, майор Литвинов, Серёга. И помощник у него, сержант Стёпа Лавров, тоже парень нормальный, я с ними не одно ведро водки выпил, когда тоже участковым работал, – вспомнил Давыденко.
– Ну а чего мы тогда ждём, поехали знакомиться, нам ох как много чего нужно у них узнать!
– Ага, поехали… Разбежался. А деньги у тебя есть? С тобой там никто откровенничать на сухую не станет. Там парни кремень!!! Хоть убивай, не расколются, пока не напоишь!
– Деньги найдём, поехали, говорю! Время идёт!
Деньги у Смирнова были. Они лежали в бардачке. Немного, наверное, но это как посмотреть… Двадцати пяти рублей одной бумажкой вполне хватит, чтобы напоить четверых здоровых мужиков вусмерть.
– Ну ты и красава, Лёха! – восхитился Давыденко при виде целой сетки вина, которую Смирнов приволок из магазина и сунул в багажник. – Погода сегодня нам так и шепчет! На берег поедем, нехрен в кабинетах тухнуть, – закончил он свою мысль.
Литвинов скучал в своём кабинете в опорном пункте, устроенном на первом этаже деревянного двухэтажного здания, бывшем клубе. Сейчас здесь был опорный пункт, поликлиника и местное ЖКО.
– Здорово, служивый! – махнул рукой вошедший в кабинет Давыденко. – Вот, привёл тебе своего бывшего стажёра, познакомиться, а то мало ли что…
– И вам не хворать. Чё приперлись-то? Я же не вчера родился, чтобы на твою шнягу купиться…
– А может, на речку махнём, чего здесь париться? Посидим, молодые годы вспомним, а у нас всё для хороших посиделок с собой имеется, – предлагая подмигнул Давыденко.
– А пиво возьмём? К нам в баню как раз бочку прохладного, свежего, сегодня утром завезли, – оживился Литвинов.
– Можно и пива взять, деньги есть, – ответил на вопросительный взгляд майора Литвинова Смирнов.
– Ну ты и вымогатель, Серёга… – укоризненно покачал головой Давыденко.
– Так у нас же заявительная система, или ты не знал? Пока заявление не напишешь с просьбой или устно его не озвучишь, хрен тебе кто чего даст! – улыбнулся Литвинов.
В бане, куда они приехали, за пивом уже выстроилась очередь, но майор зашёл со служебного входа и вынес, держа в охапке, две трёхлитровые банки с пивом.
– Не хватит, ещё приедем возьмём, Кузьминична мне всегда в холодильнике банку оставляет.
– Нет, а чё вы правда припёрлись-то? Может, надо чего, так сразу и скажите, иногда некоторые вопросы лучше всего здесь решать, возле бани. Кивнул Литвинов на сидящих на погребе с кружками пива местных мужиков.
– Да нам бы по Зуду кое-какую информацию собрать… Того, что у нас имеется, недостаточно для ясности всей картины, – ответил Давыденко, помогая ставить банки на заднее сиденье так, чтобы Литвинову было удобнее их придерживать.
– А у вас подозреваемый что ли нарисовался? Вроде ж не было никого, – поинтересовался Литвинов.
– В том-то и дело, что нарисовался, но только лишь его туманный портрет. И всё зависит от количества собранной о Зуде и его семье информации. Кто с кем дружил, кто кого ненавидел, может, завидовал. Да мало ли что бывает? Нас всё интересует, – разошелся Давыденко.
Литвинов почему-то не очень хотел ехать бухать на берег, но в итоге они всё-таки туда и доехали.
– Ты же можешь в посёлке с людьми поговорить сам или Стёпу своего отправить, ему всё равно делать нечего. Он у тебя целыми днями где-то шляется, вот и сейчас пьянку пропустил. Нам нужна справка на каждого члена семьи Зуда. Кто, когда, с кем и так далее… В общем, что мне тебе объяснять, ты и сам всё прекрасно знаешь!
– А за какой период вам справка нужна? – с тоской в голосе спросил Литвинов.
– За весь период, Серёжа! За весь период их здесь проживания, – припечатал Давыденко.
– А чё вы сразу-то такую справку не запросили? – с подозрением произнес участковый, рассматривая солнечные зайчики на песке.
– Да пошёл ты! – замахнулся на него Давыденко. – Понимаешь же, что особо никто копать не собирался.
– А что сейчас изменилось?
– Да вот он новую версию приволок и начальству успел доложить, – кивнул на Смирнова с досадой Давыденко.
– Но версия-то рабочая! – огрызнулся Леха.
– А что за версия, если не секрет? – подался вперед Литвинов.
– Секрет, Серёжа! Пока секрет! – рассмеялся майор.
– Ну, самый ярый эпизод в этом году в семье Зуда, пожалуй, случился с его младшей дочерью, Гутькой. За ней, четырнадцатилетней, стал ухлёстывать один тридцатилетний местный работяга из заводских. Я об этом знал, но не вмешивался. Во-первых, ничего криминального он себе не позволял, кроме как подарками с получки её задаривать. А во-вторых, её папаша, по-видимому, был не против. У них же там свои обычаи, и они на наши законы смотрят сквозь пальцы.
Климов, мужик этот, собирался даже на ней жениться и даже с Зудом вроде как договорился. Но потом их всех убили, и вот что интересно… Витька Климов ведь совсем даже не переживал по поводу гибели своей невесты и даже на похороны не явился. А похороны брат Зуда организовал царские…
– А у него и брат был? – удивился Смирнов.
– Почему был? Он и сейчас живёт в Краснодаре. Люди говорят, у него там даже небольшой личный табун породистых лошадей имеется. В общем, с деньгами его брат дружит.
– Как нам этого Климова найти? Где он живёт? – заинтересовался Смирнов.
– Так у нас в посёлке и живёт. Рядом с опорником двухэтажка стоит деревянная, там всего один подъезд, на первом этаже квартира направо.
***
Клим приехал с работы и только-только собирался поужинать, как в дверь кто-то позвонил.
– Вечеряете? Климов Виктор Владимирович?! – на площадке стоял молодой парень с развёрнутым удостоверением в правой руке, а локтем левой он прижимал к груди кожаную папку. – Милиция! У меня к вам всего пара вопросов. Так, формальность для галочки, чтобы дело в архив отправить, – поспешил добавить мент.
– Какое ещё дело? – не на шутку напрягся Витька.
– Дело об убийстве семьи Зуда. Мы же убийцу не нашли, нам дело нужно в архив отправить, а для этого необходимо подбить все мелочи, соблюсти необходимый порядок.
– А я-то здесь при чём? – впускать в дом гостя Климову как-то сразу расхотелось.
– А вы-то? Вы-то, конечно, не при чём. Наверное… Мне-то откуда знать? Чужая душа потёмки, так люди говорят? – подмигнул мент Климу и, буквально отодвинув его грубо плечом, вошёл в квартиру.
– Где тут у вас присесть можно, чтобы побеседовать и ваши показания записать? В квартире есть кроме вас ещё кто-нибудь? – парень бесцеремонно стал заглядывать во все углы.
– Нет никого, я один живу.
– Я потому спрашиваю, чтобы вас ненароком не подставить. Мало ли о чём у нас с вами разговор пойдёт, а у вас тут дама… – снова подмигнул парень.
Клим, уже нервничая, пригласил незваного гостя в большую комнату и предложил присесть на диван, а сам пододвинул к нему журнальный столик и сел напротив, в кресло.
– Я пришёл узнать о ваших отношениях с Гутей, младшей дочерью Зуда. Она ведь на момент ваших отношений была ещё ребёнком… Ей вроде лет тринадцать всего исполнилось?
– Четырнадцать… И не было у меня с ней никаких отношений! Это вам наши местные наболтали с три короба? Мне её было просто жалко, чисто по-человечески, вот я ей иногда и помогал. Когда вещи ей покупал, а когда просто деньгами…
– А где вы находились пятого июня этого года с десяти до одиннадцати часов утра, когда ограбили заводского кассира?
– Дома, по-моему… Я в отпуск тогда только-только ушёл, отсыпался… Хотя… Нет. Я в тот день был на рыбалке, пошёл дождь, и я очень сильно промок. Точно… Я был на Оби, на рыбалке.
– Вас кто-нибудь видел? У вас есть свидетель, хоть один, который в тот день видел вас на реке?
– Нет, нет у меня свидетеля никакого. Может, меня кто и видел, но только я никого не встречал.
– Это плохо, Виктор Владимирович, лучше для вас было бы, если б у вас был свидетель. А так получается, что у вас нет алиби.
– Вы меня что, подозреваете, что ли? Думаете, что это я кассира ограбил? На каком это основании вы меня в подозреваемые записали?
– На основании дружбы с семьёй Зуда. Есть мнение, что это он организовал это ограбление, но это я вам так, по секрету сказал! Вы только об этом ни кому… – приложил указательный палец к губам лейтенант Смирнов.
– Мало ли кого Зуд мог ограбить, я-то здесь при чём? Да и не водил я ни с кем дружбу. Я же сказал, что из жалости просто помогал его дочери и всё…
– А вот у меня другие сведения насчёт ваших с ней отношений. Вы думаете, что вы на отдельной планете проживаете? А у меня здесь информаторов столько, что вы и шагу не сделаете, чтобы не засветиться. Вот скажите мне, чего это вы в тридцать лет всё ещё один живёте, не женитесь? Проблемы с мужским здоровьем? – Смирнов пытался вывести своего собеседника из равновесия, посмотреть на его реакцию в гневе.
Но, к его удивлению, Клим пропустил предположение об импотенции мимо ушей и спокойно ответил, что обязательно женится, когда встретит достойную половинку, и обязательно поставит об этом в известность органы. Выдержка у этого простого работяги была железная.
Однако сказать, что его визит к Климу прошёл впустую, было нельзя. Человек с такими нервами вполне мог расстрелять и кассира с его помощниками, и цыганскую семью. Любой другой бы на его месте едва в обморок не свалился, услышав в свою сторону обвинение в убийстве, пусть даже и косвенное.
Но как бы то ни было, дело с мёртвой точки так и не сдвинулось.
Новосибирск, 1977 год. Щукарь
– Неправильно вы живёте, пацаны. Нет у вас тяги к риску, а без риска и фарта не бывает. Фарт рисковых людей любит и их, и только их, и вознаграждает.
Пацаны полоротой стайкой сидели вокруг совсем недавно освободившегося после очередного срока сорокалетнего Щукаря и слушали его наставления. Весь с головы до ног в наколках, Щукарь имел уже больше шести судимостей и определённый авторитет среди уголовников. По жизни Щукарь был блатным, но его коллеги по блатной жизни за умного его не держали. Сколько раз он чего не делал, столько раз и сидел. То есть сам он к фарту точно не имел никакого отношения. Но заливал он о блатной жизни так, что любо-дорого было послушать. К тому же, чтобы послушать наставления бывалого авторитетного бродяги, местные пацаны скинулись и купили ему две бутылки водки.
– В общем, ищите себе денежные темы, пацаны, двигайтесь короче, и будет вам фарт и счастье, – закончил он свой рассказ.
Одними из слушателей его академии были два семнадцатилетних пацана из посёлка, Гоша и Гвоздь.
Оба они трудились на одном заводе, в одном цеху и в одной бригаде, куда устроились сразу после восьмого класса, то есть, считай, уже два года назад.
Платили им в экскаваторном цеху, где ремонтировали тяжёлую технику для БАМа, довольно неплохо, но, наслушавшись баек Щукаря, пацаны мечтали о море, где можно было целыми днями валятся на песке и швырять деньгами в красивых девчонок, которых там пруд пруди.
По выходным дням и иногда после смены они на электричке уезжали в центральные районы города и отбирали у малолетних пацанов приглянувшиеся им вещи или грабили пьяных мужиков. Навар от этого был мизерный, но они ощущали себя частью криминального мира и чувствовали затылками дуновение фарта.
***
В этот вечер Гоша поехал на поиск приключений без своего кореша, которого попросили задержаться на работе.
Побродив бесцельно по центральному парку, он залез в кусты по малой нужде и невольно подслушал интересный разговор трёх сидящих на скамейке сразу за кустами парней примерно его возраста.
Разговор шёл о их однокласснице Ирине, дочери какого-то шишки, у которого квартира просто ломится от добра. Со слов парней Гоша понял, что в квартире этой полным-полно золотых и бриллиантовых цацек, антикварных икон и другого полезного барахла.
– Тихо, пацаны! Вон и сама Ирка к нам идёт! – кивнул один из трёх пацанов в сторону приближавшейся к скамейке компании из трёх девчонок.
Слушать их трёп дальше Гоша не стал, а, сделав дело, за которым он в кусты и залез, прошёл сквозь густые заросли чуть дальше и, выйдя на ту же аллею, уселся на скамейку и стал наблюдать за девчонкой, которую пацан назвал Иркой.
Ещё примерно часа два он, стараясь не попасть на глаза, таскался за всей этой компанией по городу и, когда они стали расходиться по домам, осторожно проводил Ирку до самого подъезда. Попытался он сунуться и в подъезд, но там за стойкой грозно восседала старуха-вахтёрша, и Гоша поспешил ретироваться.
Болтаться по городу дальше смысла не было. Гоша посчитал, что наконец-то и ему в этой жизни по-взрослому фартануло, и на ближайшей электричке вернулся домой, в посёлок, где и рассказал о подслушанном разговоре своему соседу по лестничной площадке и корешу по жизни, Гвоздю.
– Вот так вот я прогулялся сегодня… Номер её квартиры я не узнал, и даже понятия не имею, как мы пройдём мимо этой бабки на вахте. Но я костьми лягу, а шанса своего, может быть, единственного в моей жизни, не упущу, – закончил свой рассказ Гоша.
– Чёт тебя, кажется, не в ту степь понесло. В городе вон сколько настоящих бродяг типа Щукаря без дела маются, а что-то желающих лезть в эту хату до сих пор не нашлось! Или ты думаешь, что только ты один знаешь об этой квартире? К тому же, как я понимаю, раз там сидит вахтёрша в подъезде, значит, и в самой квартире, скорей всего, безвылазно торчит какая-нибудь прислуга. Об этом ты не подумал, не? Да такие дома, где живут большие шишки, охраняют как Кремль в Москве, – осадил друга Гвоздь.
– Да пофиг… Я же сказал, что я этот шанс не упущу, значит, не упущу. Кто не рискует, тот не знает фарта! А ты, если зассал, можешь не ходить, я один управлюсь как-нибудь.
– Знаешь что, корешок, а не пошёл бы ты на хрен! – обиделся Гвоздь. – Пошли лучше к Щукарю, как он скажет, так мы и поступим. Я, например, замки вскрывать не умею. А как ты хочешь в квартиру попасть, когда в ней никого не будет, я не знаю…
Щукарь лежал во дворе на широкой скамейке и думал о том, как ему получше подкатить к Кузьминичне, которая в бане пивом торгует. Баба она с виду ничего, примерно одного с ним возраста и вроде как вдова…
Его сладкие размышления нагло прервали голоса завалившихся во двор пацанов, Гоши и Гвоздя.
– Чего надо? – грубо ответил он на приветствие, не увидев у них в руках и намёка на выпивку.
– Мы к тебе по делу, с темой пришли, – зашептал Гоша.
– Ты чё шепчешь? Голос пропил что ли? Говори громче, не понятно ни хрена, чего ты там промямлил.
– Я говорю, тема у нас есть денежная… Квартирку я одну в городе присмотрел, где всякого барахла полно, которое если загнать, на полжизни на море отдыхать хватит! – гордо и уже не таясь сказал Гоша уже нормальным голосом.
– Чё за квартира? Где?!
Гоша со всеми подробностями рассказал Щукарю всё, что час назад рассказывал Гвоздю.
