Евгений Беллард
Возвращение на остров Свободы
– Ты как? – спросил он Наташу, скосив на нее глаза.
– Вроде ничего, – заикаясь, пролепетала она.
Они добрались до виллы. Фрэнк вылез и с сожалением понял, что «Мустанг» восстановлению не подлежит. Фэстбэк смят в лепешку, кривыми зубьями сверкали жалкие остатки стекла. Тяжело вздохнул, помог Наташе выбраться. Она обвела глазами двор, изящный фонтан, вход, украшенный колоннами, и проронила:
– Неплохой домик.
Они поднялись на второй этаж, и Фрэнк без сил упал на диван, раскинув безвольно руки за спиной. Наташа осмотрелась. Гостиная была оформлена в белом стиле – стены, тюлевые занавески на огромных от пола до потолка окнах; обшитые белым полотном кресла, длинный диван с кучей подушек разных форм и размеров. Она выглянула в окно, увидев великолепный вид на Зеркальное озеро. Фрэнк достал из маленького холодильника шампанское, разлил по бокалам и сказал:
– Выпьем за встречу!
Наташа лишь пригубила и спросила с лукавой улыбкой:
– Где у тебя ванная?
– Ванная, говоришь? – таинственно улыбнувшись, проронил Фрэнк, и взял со стеклянного столика пульт. – Сейчас покажу. Какую температуру воды мисс предпочитает? – спросил он галантно.
Стена отъехала в сторону, а за ней оказался небольшой бассейн, в который быстро начала набираться вода. Наташа сделала шаг, и будто оказалась на берегу реки, которая начиналась с утопавшего в зелени водопада, по перепадам которого бежали сверкающие на солнце потоки воды, струились между каменистых берегов, и убегали в густую рощу. Присев, провела рукой по камням, которые оказались податливыми и теплыми, будто нагретыми солнечными лучами. Засмеялась счастливым смехом, быстро сбросила одежду и прыгнула в воду. Фрэнк быстро оказался рядом, сжал в объятьях, жадно впился в ее рот, начал покрывать поцелуями шею, грудь. Они выбрались на берег, Фрэнк достал пену, поливая ее тело, мягко провел ладонью по груди, спустился вниз к животу, ощущая, как она дрожит от его прикосновений. Она приподнялась, и тоже начала намыливать его тело ласкающим движением. Ощущая, как постепенно нарастает возбуждение, прыгнули в воду, обняв друг к другу. Она вдруг выскользнула из его объятий и, нырнув в воду, выплыла, приманивая его, как нимфа. Он бросился за ней, прижал к бортику, они начали шутливо бороться, пока она не отдалась, будто уступая его грубой силе. Они слились в единое целое, паря будто на облаке, в невесомости. Он замирал, и когда наслаждение уменьшалось, начинал вновь, проходил губами по ее прелестям, ласкал, гладил, возбуждая и вновь доводил почти до вершины и останавливался. Играл на ее нежном теле, как на флейте, извлекая сильными пальцами мелодию страсти.
Утомленные любовной борьбой, они долго лежали рядом на теплом берегу «озера», в которое Фрэнк превратил бассейн. Отдышавшись, отправились в спальню.
– Очень уютно, – сказала Наташа.
В просторной комнате, оформленной в теплых тонах, параллельно окну, которое закрывали плюшевые шторы кофейного цвета, стояла широкая кровать с резной, деревянной спинкой под балдахином из струящегося полупрозрачного темно-мандаринового шелка, и шкаф красного дерева. Когда они вошли автоматически загорелись незаметные светильники, окрасив интерьер в мягкий, таинственный свет. Наташа нырнула под одеяло, и поманила Фрэнка, который тут же присоединился к ней. Прижавшись, она вдруг сказала, лукаво улыбнувшись:
– Я хочу быть твоей женой. Но ты, наверняка, женат. Такие мужчины не бывают холостяками, – продолжила она, проведя пальчиком по его груди.
– Какие такие?
– Сильные, мужественные, способные защитить. Таких мало. И все заняты. Ты ведь мог меня отдать им, а сам бы по-тихому уехал. Но ты остался, рисковал ради меня, разбил машину.
– Я для себя старался, – ответил он, усмехнувшись. – Зачем такую роскошную девушку отдавать каким-то козлам? А тачку я себе еще сделаю. Еще лучше. У меня автозавод есть, – добавил он с напускной гордостью.
Он перевернулся на спину, заложив руки за голову и задумчиво спросил:
– Наташа, зачем ты сюда переехала? У тебя такой чудесный голос. Хоть немного, но я разбираюсь в этом. А ты в забегаловке поешь. Могла бы стать настоящей звездой блюза. Мировой знаменитостью. Свободы захотелось?
Она прижалась к его груди щекой, обняв, и через паузу поинтересовалась:
– Ты действительно хочешь узнать?
– Не хочешь, не отвечай. Не буду лезть тебе в душу.
– У меня был брат, очень красивый, умный, – через паузу, самозабвенно начала она. – Статный, высокий, необыкновенные глаза, голубые, как небо в ясный полдень. Бархатный, чувственный баритон. Сильные, мускулистые руки.
– Родной брат? – чуть нахмурив брови, переспросил он, понимая, куда она клонит.
– Видишь, тебя это смущает, – печально проговорила она. – Всех это смущает. Раздражает, коробит. А мы любили друг друга. Это преступление.
– Ну почему преступление? Могли сменить фамилию, уехать куда-нибудь.
– А мы решили переехать сюда. Здесь никого не волновали вопросы морали. И мы были счастливы.
– И куда он делся? – поинтересовался Фрэнк.
– Умер. Его убили. Увлекся азартными играми, казино, наркотики, ипподром. Полиция не стала никого привлекать к ответственности. Хотя все знали, кто это сделал, – объяснила она и голос заметно дрогнул. – Мне было очень трудно. Но я смогла выжить. Работаю, нахожу привлекательных мужчин, – добавила она, опять прижавшись к нему.
– Чтобы забыться? – хмуро резюмировал он.
– Да, знаешь, такое ощущение небытия. Когда ты вроде бы в реальности, и в то же время не здесь, а в своих фантазиях. Не живешь, существуешь между слоями времени.
– Но сейчас ты можешь воскресить его, – сказал Фрэнк. – С помощью камер жизни. Деньги только нужны. Любого человека можно восстановить. Надо только иметь его генетический материал. Ткани тела.
– Его кремировали, – ответила она печально. – Но это уже не имеет значения. Камеры жизни можно использовать только для живущих сейчас. Это не писанный закон Уолта. Он так решил.
– Вот как, – протянул расстроено Фрэнк. – Жаль.
– А ты хотел кого-то воскресить? – спросила она. – Ты ради этого сюда приехал?
Фрэнк тяжело вздохнул, ничего не ответив. Объяснять Наташе из-за чего он приехал в этот проклятый город, совершенно не хотелось. Ее слова огорчили, но не настолько, чтобы впасть в отчаянье. Он предполагал, что вернуть Эдит с того света будет очень нелегко.
Глава 4
– Мистер Форден, я повторяю вам, что я против. Вы просто не осознаете опасности.
– Дженкинс, я не понимаю, что вы волнуетесь, – сказал весело Фрэнк. – Если я погибну, владельцем компании опять станет мистер Бейли. Я завещал ему завод.
Дженкинс насупился, и опустил глаза. Фрэнк подошел к машине, еще раз придирчиво осмотрел и скомандовал:
– Начали!
Ощущая поднимающийся азарт в груди, сел за руль, провел рукой по приборной панели, проверил работоспособность приборов. На полигоне был выстроен испытательный комплекс, похожий на многоэтажный лабиринт. Здесь Фрэнку предстояло испытать его новую модель «Мустанга». После того, как он расколошматил свою машину, убегая от бандитов, провел несколько бессонных ночей, чтобы придумать такую модель, с которой бы не случилось бы такого казуса. И, наконец, ему это удалось. Когда он увидел ее, что называется, во плоти, то решил, что попробует ее в деле первым. Но натолкнулся на упрямство главного инженера, который ничего не объяснив толком, упорно настаивал на том, чтобы Фрэнк не участвовал в испытаниях вообще.
– Включите на малую мощность, – скомандовал Фрэнк.
Он подошел к машине, еще раз придирчиво осмотрел и сел за руль. Взревел мотор и Фрэнк влетел в ворота лабиринта, пронесся по этажам вверх, вниз. В каждой стене открылись пулеметные гнезда, которые поливали машину градом пуль. Фрэнк слышал постоянный, нескончаемый звон. «Мустанг» вылетел в просторный зал, объехал его и помчался вниз к следующему переходу. Резко повернул влево, пронесся, как молния через узкий коридор и выехал наружу. Когда он вылез из машины, то увидел лицо Дженкинса, который глухо спросил:
– Вы не ранены, мистер Форден?
– Все в порядке, Дженкинс, – весело ответил Фрэнк. – Включите на среднюю мощность, – приказал он и вновь сел в машину, стараясь не замечать, как нахмурился Дженкинс.
Как молния пролетел по всем этажам лабиринта еще раз, но на этот раз кроме пуль, прочность машины проверялась еще и ракетами средней мощности. На этот раз Фрэнк к своему неудовольствию увидел в нескольких местах небольшие вмятины. Особенно сильно повредились стекла фастбэка, хотя металлическая, незаметная сетка смягчила удар, часть стекла все-таки разрушилась, превратившись в крошку, которая, однако же, не вывались, осталась на своих местах. Но он тут же понял, что лучше всего выдержало удар оргстекло, которое использовал для иллюминаторов батискафа. Оно стоило значительно дороже обычного бронированного стекла, но выдерживало не только давление миллион тон воды, но и выстрел гранатомета.
– Мистер Форден, я прошу вас не испытывать на полной мощности, – почти умоляюще сказал Дженкинс. – Вы видите, стекло не выдержало.
– Хорошо, Дженкинс, не буду, – ответил Фрэнк. – Сейчас другим займемся.
Выражение лица Дженкинса быстро изменилось с радостного на унылое. Он понял, что собрался делать Фрэнк.
– Так-так, отлично, – сказал Фрэнк. – Давайте пока на двадцать ярдов поставьте.
Он вновь сел в машину, проверил приборы, надел шлем. Машина как молния понеслась к искусственному карьеру, через который шел мост с разрывом посередине. Фрэнк щелкнул рычажком, удовлетворенно отметив, как аккуратно у самого днища открылись небольшие крылья и сопла сзади. Разогнав машину, нажал кнопку, из двигателей вырвалось пламя, машина взвилась в воздух, перелетев через разрыв, приземлилась на другой стороне. Фрэнк вновь осмотрел машину и, вытащив рацию, приказал: «Увеличить в пять раз». Он не видел, какой взгляд, наполненный нескрываемым ужасом, бросил Дженкинс. Фрэнк отвел машину подальше от обрыва, нажал педаль сцепления, переключил рычаг скорости. Набрав скорость «Мустанг» пронесся за секунды несколько сот метров, но вдруг с силой подскочил на колдобине, скорость упала, и Фрэнк, вылетев к обрыву, с досадой понял, что перелететь пропасть не сможет. Машина с ревом взвилась в воздух, но шлепнувшись на передние колеса, под своей тяжестью начала клониться назад. Фрэнк в последнее мгновение чудом успел выбраться и лишь увидел, как «Мустанг» рухнул вниз. Вытащив сигареты, Фрэнк закурил, стараясь утихомирить раздражение.
– Мистер Форден, я вам говорил, – услышал он за своей спиной тихий голос Дженкинса. – Вы могли погибнуть.
Фрэнк даже не обернулся, смял окурок и бросил вниз, туда, где догорал, как сбитый самолет, роскошный «Мустанг», превратившийся в груду мусора.
– Ладно, Дженкинс, это моя ошибка. Переоценил свои силы. Придется все расчеты провести заново.
Фрэнк вернулся к техникам, обдумывая, стоит ли продолжать после неудачи. Отругав мысленно себя за слабость, быстрым шагом направился к техниками и скомандовал:
– Модель номер пять.
Техники засуетились, выполняя приказ. Фрэнк постарался отключиться от всех неприятностей, сконцентрироваться на новой задаче. Когда все было готово, сел за руль новой модели, завел мотор. Стрелой пронесся по асфальту, вперед выросла стена из нескольких автомобилей, «Мустанг» ударился о них, разметав на куски. Остановившись, Фрэнк вылез и осмотрел, все повреждения его машины сводились к отвалившейся правой фаре, все остальное осталось нетронутым. «Ладно, это черт с ним», – подумал удовлетворенно. Тем временем на поле построили новую преграду – узкий коридор. Машина влетела в него, впереди возник щит с нарисованной условным автомобилем. Затормозив перед ним, Фрэнк дал по газам, включив задний ход, тачка снесла оказавшийся сзади массивный остов машины. Также задним ходом вылетел из коридора, развернулся. На этот раз результат оказался более приемлемым, и Фрэнк, усмехнувшись, подумал, если бы у него сразу было бы такое авто, когда его «заперли» в ловушке бандиты, им бы сильно не поздоровилось. Теперь автомобили, которые выпускал завод Фрэнка, по прочности превосходили любые другие, выпускаемые в городе, и возможно, в мире. Что не влияло на их ходовые качества, благодаря очень прочному, но легкому сплаву, небольшому по размеру, но мощному и надежному двигателю на сжиженном водороде, машины оставались компактными, хорошо управляемыми, и маневренными. Они не выглядели огромными бронированными динозаврами, как большинство тех автомобилей, которые любили покупать бандиты. В городе существовал негласный закон, запрещающий оборудовать легковые автомобили оружием. Но отморозки любым способом обходили его, устанавливая турели и гранатометы самостоятельно. Поэтому ночам и вечерами горожане не решались выезжать из дома.
Фрэнк, удовлетворившись испытаниями, подошел к Дженкинсу и проронил с улыбкой:
– Вот и все. Вы так боитесь, будто я ваш сын.
Дженкинс бросил на него быстрый, печальный взгляд и глухо сказал:
– Я не стал бы бояться за моего сына, он лоботряс и бездельник. Прожигатель жизни. Я даже не знаю, где он сейчас – в борделе или на ипподроме. Без него наш мир обойдется, без вас – нет.
Фрэнк перестал улыбаться и, похлопав Дженкинса по плечу, сухо бросил:
– Не надо так думать. Без меня мир тоже обойдется. Без всех нас.
Он отошел в сторону, закурил.
– Мистер Форден, – раздался требовательный, густой бас. – Пожалуйста, посмотрите.
Фрэнк взял папку, пролистал, и, достав ручку, перечеркнул пару цифр и написал сверху новые.
– Гилберт, я сто раз говорил. Ставить 380, какого дьявола вы поставили 650?
– Такой маломощное авто никто не будет покупать, – объяснил спокойно Гилберт.
– Какое маломощное?! – разозлился Фрэнк. – На этой модели движок превышает в полтора раза существующие в городе!
– Это реально. Но все же завышают. А если мы не будем завышать, люди будут делить пополам и считать, что наш движок дает всего 150-200 лошадиных сил, – быстро проговорил Гилберт. – А из него можно выжать 420, а с нитро все 700! Если мы поставим 650, это будет лучше, чем у Кеплера.
– Какой смысл врать, Гилберт? Люди купят и поймут, что их надули. На черта это нужно?
– Люди и так знают, что их обманут. Поэтому и нужно ставить 650, чтобы они могли сами скостить и понять, что наши авто – лучшие.
– Значит так, Гилберт. Я здесь хозяин. Если я сказал ставить реальную цифру, вы будете это выполнять, или вылетите с работы, – не выдержав, раздраженно прорычал Фрэнк. – Все, идите.
Фрэнк увидел, как к нему со всех ног несется Брайтон, помощник бухгалтера. На его простоватом, круглом лице с веснушками отражался такой ужас, что Фрэнк даже испугался, не горит ли что-то.
– Мистер Форден, – еле отдышавшись, проговорил сдавленным голосом, Брайтон. – Пришел мистер Мизес.
Фрэнк грязно выругался, заставив простодушного Брайтона покраснеть. Мизес был экспертом нескольких страховых компаний, которые нанимали его, чтобы он засвидетельствовал, что продукция того или иного завода является безопасной и ее можно страховать. Без опасения потерять деньги. Чего больше всего боялись страховые компании, так это страховых случаев, когда им приходилось возвращать с таким трудом нажитые деньги. На краю полигона уже показалась тощая фигура с тросточкой, в идеально сидящем темно-синем твидовом костюме, и с плечами, подложенными ватой, чтобы хоть немного отличаться от швабры. Фрэнк собрался с силами и пошел навстречу.
– Приветствую вас, мистер Форден, – сказал Мизес высоким, манерным голосом. – Я надеюсь, вы подготовились. На этот раз, – с намеком сделав акцент на последнем слове, добавил он.
– Да, мистер Мизес. Пожалуйста, я вам все покажу.
Высоко поднимая ноги, как цапля на болоте, Мизес пошел следом за Фрэнком. Они вошли в ангар, где в ряд выстроились новые модели автомобилей, которые собирались запустить в серию. Мизес прошелся мимо туда и обратно, и сказал таким же манерным, брезгливым тоном, указывая костлявым, длинным пальцем:
– Вот это.
Фрэнк усмехнулся, стараясь не подавать виду. Мизес выбрал самую роскошную машину, сделанную на основе форда Thunderbird 1962-го года, четырехместный кабриолет с цельнометаллическим кузовом на массивной несущей раме, съёмным тканевый верхом и мощным движком. В декоре использовалось много бесполезных, но изящно выглядевших финтифлюшек, контуры эффектно подчеркивала блестящая, хромированная отделка. Зная вкус Мизеса, Фрэнк рассчитывал, что тот выберет именно эту машину. Эксперт уселся за руль, оглядел приборную панель и коротко спросил:
– Вы установили радио?
– Да, и не только, мистер Мизес, – сказал Фрэнк, стараясь, чтобы голос звучал подобострастно. – Пожалуйста, часы и тахометр встроен в рулевую колонку.
– Это удобно, – проронил Мизес. – Что еще?
– Рулевая колонка регулируется по наклону и вылету, боковые стекла, радиоантенна с электроприводом, – начал рассказывать Фрэнк. – Большая колесная база обеспечивает высокую плавность хода. И еще…
Он достал из кармана плоскую, прозрачную коробку, вставил диск, и нажал кнопку. Мизес замер, услышав, как из встроенных, незаметных колонок полился объемный звук. Он бросил быстрый взгляд на Фрэнка, в котором сквозило удивление. Но тут же лицо приняло обычное невозмутимое выражение.
– Мы хотели посоветоваться с вами. Это будет отвлекать водителя, и влиять на безопасность движения, – сказал Фрэнк. – Поэтому собираемся это убрать из серийной модели.
– Да-да, это правильно, – проронил Мизес. – Но здесь оставьте.
Фрэнк еще раз похвалил себя за находчивость. Конечно, Мизес очень хотелось владеть эксклюзивной тачкой. Он завел машину, выехал на полигон и медленно поехал по гоночной дорожке. Пошел на следующий круг так лихо, будто участвовал в гонке. Фрэнк с улыбкой наблюдал, как эксперт гоняет, как заправский гонщик по полигону. Когда он через полчаса остановил машину около Фрэнка и вылез, его глаза радостно горели, как у мальчишки, которому дали посидеть за штурвалом турбореактивного истребителя. Осмотрев машину еще раз, Мизес оправил костюм и постарался надеть на лицо маску безразличия, чтобы не выдать своего восторга.
– Мистер Форден, я не могу рекомендовать ваши изделия для страхования тех компаний, интересы которых я представляю, – холодно проронил он.
Фрэнк нахмурился. Эксперты и агенты страховых компаний и так зачастили на его завод, после того, как он стал выпускать новые модели, которые постепенно завоевывали авторынок. И после визита каждый уезжал на одной из машин, чаще всего самой дорогой и элегантной. Но Мизес, похоже, оказался более жадным, чем остальные агенты.
– Почему? Вам не понравилось, мистер Мизес? – спросил Фрэнк, тщетно пытаясь скрыть раздражение.
Мизес взглянул на собеседника сверху вниз, хотя был на две голову ниже и надменно объяснил:
– Вам придется сменить эмблему на всех машинах, которые собирается продавать ваш завод.
Фрэнк холодно спросил, перекатывая желваки:
– Почему?
– Я понимаю, мистер Форден, – изрёк Мизес. – Что у вас такая фамилия, но издалека фамилия Форден в голубом овале похожа на эмблему машин Форда. А вы прекрасно знаете, что в нашем городе запрещено выпускать форды. Вы понимаете это?
Фрэнк очень захотелось придушить Мизеса, или, по крайней мере, вмазать по его наглой физиономии. Но тут же понял, что его мальчишеская выходка под своим вымышленным именем завуалировать настоящую марку машин, выпускаемых именно по типу компании Ford Motors, может ему дорого стоить.
– Да, конечно, мистер Мизес. Мы сменим эмблемы. Прямо сейчас.
– Ладно, на этой машине не обязательно. Здесь незаметно, – проронил Мизес, кивнув на T-Bird, будто демонстрируя великодушие, хотя на самом деле проявляя страстное нетерпение завладеть как можно быстрее понравившейся тачкой. – Благодарю за сотрудничество.
Фрэнк проводил взглядом «Буревестник», на котором уехал эксперт и лишь покачал головой, перекатывая желваки.
– Выпейте, – услышал он голос Дженкинса, и увидел протянутый им металлический стаканчик. – Успокойтесь. Бренди.
Фрэнк опрокинул стаканчик в рот и процедил сквозь зубы:
– После общения с мистером Мизесом, никакие пропасти уже страшны не будут. Да, Дженкинс, надо быстро сменить все эмблемы на вот это, – Фрэнк вытащил блокнот и начертил овал и в нем две буквы: H&F. – Вензель из букв Эйч и Эф. Без голубого фона.
– Почему? – изумленно спросил Дженкинс.
– Потому что мистер Мизес мне напомнил, что в нашем городе нельзя делать форды, – усмехнувшись, объяснил Фрэнк. – Кстати, я до сих пор не знаю почему.
Дженкинс помрачнел и через паузу ответил сухо, старательно отводя глаза:
– Потому что форды выпускал завод лорда Роджера Кармайкла, где конструктором работал Фрэнк Фолкленд, который объявлен главным врагом нашего города.
– А, тот подонок-альтруист, который разжег гражданскую войну. Что-то слышал об этом, – проронил Фрэнк с наигранным осуждением.
Дженкинс поморщился и тихо, но твердо, сказал:
– Не был он подонком.
Фрэнк, бросив на него изучающий взгляд, спросил:
– Почему вы в этом так уверены?
– Фолкленд построил приюты для умственно отсталых детей. Я жертвовал на них. Мы пересекались много раз. А потом, когда началась гражданская война, он вломился в мой дом и ограбил.
– Ну, вот видите, значит, он действительно был подонком, – подытожил Фрэнк.
– Мистер Форден, ну какой смысл грабить меня? Я никогда не был богат, – сказал с досадой Дженкинс. – И, кроме того. Когда он пришел ко мне, он даже не узнал меня.
– Может, только сделал вид.
– Нет. Вы можете не верить. Но он и выглядел иначе, – задумчиво проговорил Дженкинс. – Ну как вам объяснить. Внешне, фигурой. Фолкленд был худощавый, высокий. Чем-то на вас похож. Извините, если вам это неприятно, – добавил он смущенно. – А тот подонок, кто убивал и грабил, был ниже ростом, крупнее. У Фолкленда были удивительно ясные, добрые глаза. Приятный, располагающий к доверию, голос. А у того мерзавца голос был такой, что казалось, водят железом по стеклу. И глаза тигра-людоеда.
– Ну, когда он воскрес, то стал похож на себя самого, – начал Фрэнк и запнулся, испугавшись, что проговорился.
– Кстати, да! – обрадовался Дженкинс. – Я никак не мог понять, в чем дело. Фолкленд же сделал пластическую операцию, чтобы выдавать себя за Эдварда Кармайкла. Когда он воскрес, никак не мог походить на племянника милорда. Значит, тот мерзавец точно был не Фрэнк Фолкленд!
– Ладно, Дженкинс. Давайте вернемся к нашим делам, – сухо сказал Фрэнк. – Через неделю автосалон. Мы должны хорошо подготовиться. Я собираюсь увеличить продажи в два раза, поэтому необходимо продемонстрировать все наши достижения.
– Вы будете участвовать?
– Разумеется, Дженкинс, – сказал спокойно Фрэнк. – И не переживайте за меня так сильно. Если я погибну, камеры Уолта меня воскресят.
– У вас нет страховки, – глухо пробормотал Дженкинс. – Я знаю.
– Специально заключу, чтобы вас не нервировать, – усмехнувшись, пообещал Фрэнк.
Вечером сидя в клубе у Бобби, Фрэнк соображал, что своим нежеланием оплачивать камеры Уолта, вызывает подозрение. Вряд ли кто-то мог подумать, что один из самых богатых бизнесменов города жалеет деньги на собственную жизнь.
– Привет, Хэнк!
Фрэнк очнулся от своих мыслей и увидел весело улыбающегося Бобби, который стоял рядом с его столиком.
– Можно?
Он присел за столик и сказал:
– У меня есть к тебе грандиозное предложение.
Фрэнк бросил удивленный взгляд, и быстро предупредил:
– Бобби, я не собираюсь больше петь где-то еще, кроме твоего клуба.
Бобби поморщился и Фрэнк понял, что друг хочет предложить очередное выступление за пределами его забегаловки.
– Хэнк, ты не представляешь! Это будет фантастика! Выступление в театре «Золотая маска»!
Фрэнк помрачнел. Этот театр навевал печальные воспоминания. Он купил это помещение и отремонтировал для Эдит. Она пела там «Кармен». С огромным успехом. Увы, успех развить не удалось.
– Бобби, ты в своем уме? Из меня певец, как из дерьма пуля. Ты хочешь опозорить меня на весь город? – проронил Фрэнк с досадой, откинувшись на спинку стула. – Я никогда не соглашусь на подобную аферу.
– Хэнк, ты не представляешь, как ты стал популярен, – быстро проговорил Бобби. – Ты просто себя не ценишь. Я тебя заверяю, успех будет потрясающий. И потом, ты исполнишь там всего пару песен. Мэкки-ножа и еще что-нибудь. Только последний куплет не надо.
– Почему? – удивился Фрэнк.
В городе не существовало никакой цензуры. Каждый мог петь что угодно и как угодно.
– Ну, так будет Уолт. А он не любит подобные наскоки на богатых.
– Постой, постой, Бобби. Ты что уже билеты продал и раструбил на весь город, кто там выступать будет? – раздраженно воскликнул Фрэнк.
Бобби стушевался, и покраснел.
– Хэнк, ну пожалуйста, пару песен, – начал клянчить он. – Там будет петь Наташа, Миша и Курт. Потом будет банкет. Там тоже будет присутствовать Уолт. Он любит джаз.
– Бобби, я не пойму одного. На кой черт тебе сдался Уолт?! Почему ты хочешь, чтобы ему понравилось то, что ты делаешь? – поинтересовался Фрэнк. – Он никто в этом городе, ни глава, ни хозяин, ни мэр. Просто обычный бизнесмен.
Бобби замялся и Фрэнк почувствовал, что тот чем-то сильно смущен.
– Он самый влиятельный бизнесмен. Самый крутой. От него многое зависит, – упавшим голосом проговорил Бобби. – Ты просто не понимаешь, что с такими людьми надо водить дружбу.
– Значит так, Бобби, – сказал Фрэнк жестко. – Или ты, черт возьми, мне объясняешь, на кой хрен тебе понадобилась дружба с Уолтом, или я выступать не буду. Вообще!
Бобби помялся и, наконец, пробормотал:
– Он может дать скидку на камеры. Понимаешь, мне очень хотелось получить страховку, но у меня никак не хватает на это бабок. Пожалуйста. Хэнк. У тебя же тоже страховки нет, – добавил он радостно. – Если ему понравится, ты получишь со скидкой!
Фрэнк задумался. Знакомство с Уолтом и так входило в его планы. Правда, представать перед ним в таком комичном виде совсем не хотелось. Но он надеялся, что Уолт и не заметит.
Фрэнк приехал в театр. Вошел внутрь и ощутил, как на него нахлынули воспоминания, сжалось сердце. Вышел в зал, интерьер которого почти не изменился с тех пор, как он в последний раз его видел. Те же бордовые, бархатные кресла, балконы, украшенные позолоченными венками. Он взглянул на ложу, где они, кажется, давным-давно сидели с Роджером. А Эдит в ярко-красном платье пела на сцене Хабанеру. После спектакля они поссорились, и Эдит чуть не погибла. Фрэнк поморщился. Отвратительно ощущать себя опасным человеком, знакомство с которым приводит к смерти людей, с кем он сближается. Хотя надежда воскресить Эдит не покидала, он старался отогнать мрачные мысли, сосредоточиться на выступлении. Вышел на сцену, где стоял белый рояль, а на возвышении инструменты. Он не понимал, почему согласился на это выступление. Может быть, просто хотел найти повод побывать в том театре, который напоминал об Эдит.
– А, Хэнк, трясешься? – услышал он голос Наташи.
Она вышла на сцену и весело оглядывала его.
– Да нет. Чего бояться? Если меня попытаются линчевать за хреновое выступление, я буду отстреливаться до последнего патрона.
Он сел за рояль, открыл крышку и провел по клавишам.
– Зря ты так. Ты стал гораздо лучше петь, – сказала Наташа, заходя с другой стороны рояля и бросая на него лукавые взгляды. – Правда. Удивительно, как в тебе сочетается умение делать деньги и талант музыканта.
– А что, по-твоему, музыканты не умеют бабки зарабатывать? – спросил насмешливо Фрэнк. – Тем более, я не музыкант, а бизнесмен, который дурью мается. Дурака валяет.
Он начал наигрывать свою любимую песенку «Wrap Your Troubles In Dreams»: «Переместите свои неприятности во сны и проспите их». Наташа стала подпевать ему, и на душе почему-то стало легче, будто бы он действительно оставил все проблемы.
– Отлично! – воскликнул Бобби, который неожиданно подошел к ним, и стал невольным слушателем. – Вы удивительно хорошо спелись.
Фрэнк почувствовал себя неловко. Фраза Бобби звучала двусмысленно. Хотя судя по тому, каким тоном он это сказал, не собирался устраивать скандал из-за того, что Наташа ушла к Фрэнку. Он отнесся к этому удивительно равнодушно. По крайней мере, делал вид, что равнодушен.
– Ну ладно, репетируйте, – сказал Бобби, решив, что он лишний. – А я пойду проверю все.
Стрелки часов неумолимо приближались к семи, и Фрэнк почувствовал, что начинает нервничать. Ругал себя и Бобби последними словами, что согласился на эту авантюру. Представлял полный провал, свистящий от возмущения зал. Порывался пойти к Бобби и наотрез отказаться. Зрители начали заполнять зал, Фрэнк из-за кулис наблюдал, как они рассаживаются на местах, и вдруг поймал себя на мысли, что больше всего почему-то хочет увидеть Мюррея Уолта. Перед глазами всплыло лицо Райзена, его пронзительные карие глаза, с презрением смотрящие на мир. Райзен мертв, но в образе «Барона» Уолта, Фрэнк видел именно Алана Райзена. И вот в ложу вошел высокий, светловолосый мужчина в сопровождении темноволосой девушки с короткой стрижкой. Фрэнк понял, что это Уолт, хотя раньше никогда его не видел. В газетах он читал лишь биржевые сводки, и как выглядел новый глава города, его раньше не интересовало. Попытался рассмотреть получше, но лицо ускользало. Все, что удалось понять, что Уолт моложе Райзена, он выглядел на сорок-сорок пять лет, и был явно привлекательнее, аристократичные черты холеного лица, волевой подбородок. Его портил только крупный нос с резко очерченными крыльями и спинкой, что придавало ему хищное выражение. Фрэнк сел к роялю, и начал импровизировать в стиле Телониуса Монка, надеясь, что за его «скачками» и рваным исполнением не так будет заметен дилетантизм. Тем временем музыканты заняли свои места в оркестре. Вышла Наташа в шикарном платье, скроенном просто, но элегантно, два куска ярко-красной материи, соединенных у горловины и на талии. Она блестяще исполнила песню из репертуара Пегги Ли: «Fever». И вместе с Бобби, который играл на саксе, «Why Don't You Do Right». Фрэнк периодически бросал взгляд на ложу Уолта, но в темноте не мог разглядеть, нравится ему выступление или нет.
После того, как Наташа нежно и проникновенно спела «I love the way you're breaking my heart» Фрэнк остался один. Он должен был исполнить пару песен, аккомпанируя себе на рояле. Собрав все свое мужество, начал петь «Балладу Мэкки-ножа», стараясь не сбиться, если услышит недовольный свист. Но расслабился, каким-то шестым чувством осознав, что зал внимает с интересом. Ободренный он решил исполнить песню своего сочинения, извлекая из черно-белых клавиш ритмичную мелодию. И через пару аккордов услышал шум в зале. Он напрягся, но взял себя в руки и начал играть и петь еще громче и уверенней. Гул нарастал, и Фрэнку приходилось все сильнее бить по клавишам. Вдруг на крышку рояля упала пара капель, которые зашипели, будто кислота, разъедая лакированное дерево. Осторожно подняв глаза к потолку, он в изумлении увидел, как над головой быстро собирается клубок зеленоватой полупрозрачной пены. Масса росла, будто на дрожжах, провисая под своей тяжестью. В ее глубине образовалась темная сердцевина, которая приобрела контуры человека, или существа, похожего на человека в грязных, измусоленных брюках и драном пиджаке. Каким-то невероятным способом, прикрепившись к потолку, урод собрал в комок пузырящуюся массу и кинул вниз. Фрэнк в последнюю секунду успел отпрянуть, и лишь с дрожью в сердце наблюдал, как стул, в который угодил ядовитый клубок, расплавился, потек, будто сделанный не из стали и пластика, а изо льда. Бросив быстрый взгляд в зал, Фрэнк обнаружил, что шум возник вовсе не из-за его ужасного пения, а из-за того, что там орудовали такие же странные существа. Они стремительно бегали по потолку, вскакивали на стены и бросались клубками ядовитой массы. Люди в панике устремились к выходу. Но пена, превратившись в жидкость, издавая невероятный смрад, разлилась по полу, преградив путь.
