Алексей Котов
Журнал «Парус» №85, 2020 г.
Екатерина БАЙДИНА. Только вот душа всегда в тревоге
***
И суета сует, и не остановиться.
И вот покой приемный и больница.
Сначала спится, а потом не спится.
Слезами дождь за окнами струится…
И встать боишься – скрипнет половица.
Есть время всех простить
и с чем-то распроститься.
***
Не спится, не спится… И мне представляется,
Как плоскодонка на волнах качается.
Я снова на вёслах, движенья заучены —
И тихо скрипят в лодке обе уключины.
Вода всех оттенков зелёного цвета,
И мне восемнадцать, и солнце, и лето.
А здесь вот тарнава – не стоит купаться.
Пожалуй, до острова лучше добраться.
На город мне с озера не насмотреться,
И радостно бьётся весёлое сердце.
Так мне не заснуть, надо что-то представить
Такое, чтоб сердцебиенье убавить.
***
Белоствольные наши красавицы
И без зелени хороши.
Вы верхушками неба касаетесь,
Достаёте до самой души.
Небо синее, тонкие веточки —
Вот таким было мамино платье.
Это словно от мамочки весточки
И родные её объятья.
ПОХОД ЗА КЛЮКВОЙ
В окне электрички осины сырые,
С друзьями за клюквой я еду впервые.
Болото себе представляю как символ
Рутины иль просто трясиной.
Внезапно за лесом открылось болото,
Там яркого мягкого мха позолота
Струилась у ног, а подросточки-ели,
На этот ковер забежав, поредели.
По бархату кочек рубины, рубины,
А мы собираем рубины в корзины.
И пусть нелегко по болоту движенье,
И пусть велико там земли притяженье.
Не в небо глядишь, а под ноги, на кочку.
Но как только выйдешь на твердую почву
И ношу долой – начинает казаться,
Что можешь взлететь, стоит лишь разбежаться.
ПРО СЛОНА
По улице слоник шагает спокойный,
Он вовсе не слушает лай непристойный.
Слон детям покажет и хобот, и уши,
Какой он большой и какой он послушный.
Дивятся детишки, зевают зеваки,
Рычат недовольные чем-то собаки,
А злоба всё льется на ноте высокой,
От зависти глупая Моська жестока.
Не в джунглях родимых, а между домами
Шел слоник и думал о маме, о маме…
***
Апостол Андрей! Апостол Андрей!
Ты первым был призван к сторонке своей.
Да только вот брата Господь отличал.
Господь отличал, ну а ты не серчал.
Нет зависти, ревности в сердце твоем.
За то тебя славим и песню поем.
***
Тихий вечер, мягкая прохлада,
Милый взору розовый закат.
Что тебе ещё, старушка, надо?
– Чтобы был в душе покой и лад.
Только вот душа всегда в тревоге,
Даже если вроде всё путём.
Как сынок? Ведь он сейчас в дороге.
Как там внучек в городе своем?
Только лишь молитва утешает
И надежду снова подает,
Мир в душе усталой воскрешая,
В Божий храм зовёт, зовёт, зовёт…
Валерий МАЗМАНЯН. Давай на грусть наложим вето
***
Весна – воркует голубь сизый,
дожди у окон отплясали,
синицы надевают ризы,
поют погожим дням осанну.
И клён – разбуженный грачами —
с ручьём разучивает гаммы,
где старый ворон изучает
листвы подмоченный пергамент.
Белея долговязым телом,
берёза в луже моет косы…
И не грусти, что, между делом,
к тебе крадётся жизни осень.
***
О судьбе разговоры уже не влекут —
вспоминается чья-то вина,
зацепился за веточку неба лоскут
и трепещет в проёме окна.
Не озлобились, живы, не стали грубей,
не горюй, а уныние – грех,
белизною пометил виски, голубей
и берёзы растаявший снег.
Не вздыхай, нам апрельские ночи вернут
всех ушедших в красивые сны…
На берёзовой веточке неба лоскут,
улыбнись – это вымпел весны.
***
Давай на грусть наложим вето,
когда не спится до рассвета,
когда ты в зеркало не глядя,
седые вспоминаешь пряди.
Молчание плетёт интригу,
не делай вид – читаешь книгу,
печаль плетёт у сердца кокон —
постой со мной у синих окон.
На город лёг туман акаций,
душа зовёт в нём потеряться,
а ветер вишню в белой шали,
слегка касаясь, утешает.
Поплачься, если станет легче,
а майский дождь у окон шепчет,
что за весной не осень – лето…
Давай на грусть наложим вето.
***
Попрятались серые тени
в туманы цветущей сирени,
и кланялись, кланялись ветки
безродному пришлому ветру.
Боялись во мраке остаться,
срывались цветочки акаций,
летели большим белым роем,
надеясь, что окна откроем.
Сначала стук тихий и робкий,
потом – барабанные дроби,
печалились мокрые ивы —
опять бесконечные ливни.
А ты на окне запотевшем
уже написала поспешно —
под строчки стекло не линуя —
ну вот, и дождались июня.
***
Ветла грустила о былом,
дремала тёмная вода,
метнулась чайка и крылом
разбила зеркало пруда.
Затеял рой стрекоз игру,
и ласточка грозу звала,
и ты шептала – не к добру,
к печали бьются зеркала.
И свет дневной во мгле пропал,
и росчерк птичьего крыла…
Петляя, нас с тобой тропа
по судьбам разным развела.
Мы друг от друга далеки…
А там, где встретили весну,
сидят на зорьке рыбаки
и ловят звёзды на блесну.
***
С начала июня – неделя,
тюльпаны уже отцвели,
о вечности лета гудели
траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала
губили не тучи, а зной,
смотрел, как сирень отцветала,
со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила
и что не сойтись берегам,
цветущая ветка рябины
досталась февральским снегам.
Когда нас былое отпустит,
и память, и годы решат…
Мы кто? – только коконы грусти,
а бабочкой станет душа.
***
Прошёлся дождик и прохлада
прочь прогнала остатки сна,
а из листвы совиным взглядом
на нас уставилась луна.
Туман у изгороди виснет
большим жасминовым кустом,
ночное время – время истин,
и время – строить на пустом.
Наш шёпот слушает лужайка,
мы рядом, а две тени – врозь,
тебе, что не вернётся, жалко,
а мне – всё то, что не сбылось.
Вздохну – менять нам что-то поздно,
смеёшься – рано в старички…
А из травы далёким звёздам
шлют позывные светлячки.
***
Не грусти, не вздыхай, что скитальцы —
сновидения, память, душа,
и в туманы цветущих акаций
беззаботная юность ушла.
Не жалей, что уже невозможно
к облакам – через поле – босой,
где шмеля угостит подорожник
из зелёной ладошки росой.
И о том, как любила ревниво,
не стыдясь своих слёз, говори,
искупавшись, накинула ива
розоватый платочек зари.
Одуванчик наденет корону…
А сегодня под песню ручья
для тебя худощавые клёны
принесли синеву на плечах.
***
Для ветра это просто шалость:
бросает медный лист – лови,
вот только осень зря вмешалась
в мою историю любви.
У всех дождей своя натура,
но с ними нас роднит слеза,
обрежешь фразу взглядом хмурым,
и я не знаю, что сказать.
Вздохнёшь, со лба откинешь пряди,
смолчу, что ложь порой свята,
а ты взмахнёшь, уже не глядя,
крылом раскрытого зонта.
Скажу рябине в платье алом
ненужные тебе слова…
А под лоскутным одеялом
уснула палая листва.
***
В сквер забежит неприкаянный ветер,
тени прогонит, исчезнет в дали…
Падают с неба на землю соцветья —
яблони в райских садах отцвели.
Сонные клёны немного пугая,
голуби стаей срываются с крыш,
я изменился, ты стала другая —
знаю, об этом сегодня молчишь.
В сумраке искрой исчезла синица,
окна завесила белая мгла…
Ночью весеннее небо приснится,
вспомнишь – летать ты когда-то могла.
***
Стоим с тобой на перепутье,
а осень в рубище берёз
сшивает серых туч лоскутья
стежками веток вкривь и вкось.
Вчерашний снег – полоской белой,
на ивах мокрое рваньё,
тревожат дремлющее небо
и голуби, и вороньё.
Немного у судьбы просили,
а жизнь, гадай, как повернёт,
и бьётся сердцем лист осины,
вмерзая в первый тонкий лёд.
И где ему тепло и место,
живое чувствует нутром…
Зима вся в белом, как невеста,
не помнит осень в золотом.
***
Впали в кому до февраля
клёны, ивы и тополя,
ясень выгнул спину дугой,
липа медной звенит серьгой.
Все сугробы упали ниц —
две луны на груди синиц,
тень сирени сошла с ума —
стала белым пленом зима.
К свету окон – роем метель,
я к тебе мотыльком летел…
Знает ночь – наших снов ловец:
время – стук двух родных сердец.
Владимир КОЛАБУХИН. Незабываемое
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Ну, вот и схлынули морозы,
Снегов слетело одеяло,
И закудрявились берёзы,
И на душе отрадней стало.
Но почему ты с грустным взглядом?
Куда спешила на рассвете?
Какой грозой запахло рядом,
Что ты прошла, мне не ответив?
МАЙСКИЙ ДЕНЬ
Майский день тих и ясен на диво
И цветочным дыханьем богат.
Но жемчужными слёзками ива
Грозовой предвещает закат.
Что ж, пусть ливень прольёт с гулом-гудом,
Пусть прохладен он будет и спор,
Лишь опять засияли бы утром
Синь небес и цветковый узор.
В СОРОК ПЕРВОМ
То было время грозовое:
Земля и небо – всё в огне.
И город наш, что под Москвою,
Был с фронтовыми наравне.
Без роздыха рвались снаряды,
Дома валились и сады.
Не то что хлебу – были рады
Мы горьким щам из лебеды.
Но что они для карапузов,
Те щи пустые – лишь вода.
И, подтянув к груди рейтузы,
Мы к свалке двинулись тогда.
Был слух такой – туда порою
Из кухонь всех госпиталей
С картофельною шелухою
Бросали клубни погнилей.
Лишь жёлтый гипс да бинт кровавый
На свалке мы с дружком нашли.
И хуже не было отравы
Для впечатлительной души.
Домой летели – как поближе,
Зажав сырой ладонью рот…
Мне о войне не надо книжек —
Забыть ли сорок первый год?!
В СТАРИННОМ ГОРОДКЕ
Ветер в берега волною хлюпал.
С косогора древнего окрест
Смотрят в дали церкви синий купол
И трёхпалый золочёный крест.
Солнце в Волгу опускает вожжи —
Утомилось за день на ходу.
Женщины, как встарь, бельё полощут
На морёном, крохотном плоту.
Тишина… И вдруг – не сон мне снится! —
На спокойный, на речной простор
Вылетает сказочною птицей
Ярко-белый, быстрый «Метеор».
***
Ах, как ветер бедовый ласкает
Твои лёгкие, светлые волосы!
Ах, как нежно опять обнимают
И целуют тебя гладиолусы!
Полон город беспечными птицами,
Что поют и к плечам твоим рвутся…
Отчего же никак не решиться мне
К гордой стати твоей прикоснуться?
Прочь сомнения, страхи и грёзы!
Позабуду я робость былую,
Принесу тебе свежие розы
И в кольце крепких рук зацелую.
ИЮНЬ
Июнь… Июнь…
Пух тополиный
Завис бессильно над землёй,
Сомлевший в горечи полынной
В невиданный доселе зной!
Вдали —
Ни облачка, ни грома…
И полыхает горизонт
Закатным пламенем багровым,
Рождающим
Вечерний звон.
***
Опять хлеба заколосились,
И голубеет в поле лён,
Стрижи над Волгой в небе синем,
И воздух мёдом напоён.
Мой милый край, краса земная,
Лесов прохлада в летний зной!..
Земля – такая мне родная…
Здесь всё и навсегда со мной:
И бирюзовый отблеск Волги,
И копны, вставшие рядком,
И жаворонка голос звонкий,
И танец пчёлки над цветком…
***
До чего всё сложно в мире этом…
Вот опять мне вспомнилось былое —
Так тебе шло платье голубое,
И глаза сияли тёплым светом!
Но однажды ты пришла в печали,
Лёгких рук не вскинула на плечи,
И погасли в океане млечном
Свечи звёзд, счастливые вначале.
А потом, прощаясь на вокзале,
Мне платком махнула ты и скрылась…
Стынут звёзды. Где ты? Как случилось,
Что они судьбой нас не связали?
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Прилетел он к нам, скорый на встречу,
Тучей белых назойливых мух,
Появился внезапно, под вечер,
Закружился, как тополя пух.
У берёзонек выбелил кудри,
Пышным кружевом лёг на траве.
И, багрянец кленовый припудрив,
Весь растаял, лишь выплыл рассвет.
Елена ЗАСЛАВСКАЯ. Заметки на полях войны
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ВОЙНЫ
Связка писем другу для поднятия боевого духа
На свете счастья нет, но есть покой и воля…
А. С. Пушкин
1
Заметки на полях войны.
Окопная строка, в которую вписали
Солдат, как буквы. Ты
Один из них.
И мой эпистолярий
Прочтёшь едва ли.
Может быть,
Потом.
Вернись живым.
И мы друг друга снова прочитаем
И перечтём.
Пусть память сохранит,
Как, вырываясь из глубин гортани,
Как поцелуй, как лёгкое дыханье,
Живое слово нас соединит.
2
Заметки на полях войны.
Ты полон злой решимости, отваги,
Ты пишешь их, а я пишу стихи
Тебе, традиционно на бумаге,
И письма, не е-mail, а от руки,
Забытое искусство древних магий
Творить из рифм и ритмов
Новый мир.
Ты воссоздашь его из словосочетаний,
Из почерка, как кружевной узор,
La lettre ouvre le secret du coeur.
3
Заметки на полях войны.
Что написать тебе, наследник Титуреля?
Ты думаешь, приходит наше время
Осуществить увиденные сны,
Но будем до конца честны,
Все то, о чём нам ангелы напели,
Как гули, в изголовье колыбели,
Лишь гул, который мы
Разбить пытаемся на ямбы и хореи,
А разбиваем лбы.
Здесь Монсальват – громада террикона.
А чаша – это банка самогона.
4
Заметки на полях войны.
Жизнь, сделав поворот, меняет вектор,
Ты был филологом, поэтом,
А стал солдатом. Боевик
И террорист, как пишут СМИ,
Им в тон гудит Ахметка,
И мне на ум одна приходит мысль,
Что если ты стреляешь так же метко,
Как пишешь – будет в этом смысл.
Умолкла муза. Снова перестрелка.
И я пишу тебе: «Держись.
Post scriptum. Обнимаю крепко».
5
Заметки на полях войны.
Во имя новорожденных республик.
Заметки на полях весны
И революции, объединившей наши судьбы.
Здесь ломоть развалившейся страны,
Который Родиной зовём и я и ты,
Как хлеба шмат, в зубах голодной хунты,
Но рифма просится, прости,
Что не сдержалась: х… им.
6
Заметки на полях войны.
Жизнь набело. Её не перепишешь.
Людская кровь не сок пунцовых вишен
И не чернила. Некого винить
Кроме себя. Храни тебя Всевышний.
Мечтаю я: мы сядем визави
И скажешь ты: «О нас напишут книжки.
И фильмы снимут тоже, может быть,
О том, как познают мальчишки
Кровавый жаркий вкус борьбы,
А девочки уже не понаслышке,
А наяву боль узнают любви».
7
Заметки на полях войны.
Ты говоришь мне, что у вас спокойно,
И выстрелы пока что не слышны,
И умирать, наверное, не больно,
Ты говоришь, у вас там соловьи
И степь ковыльная колышется, как море,
А я читаю хроники в сети:
Тот ранен, тот убит, тот похоронен.
И счастье, не успевшее войти
В мой дом, готово обернуться горем.
И я твержу любимые стихи:
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
2014
ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
И воистину светло и свято
Дело величавое войны…
Николай Гумилев
1
Последняя обойма разрывных…
И умирать, наверное, не больно,
Но выстрелы пока что не слышны
И степь ковыльная колышется, как море…
Пишу заметки на полях войны,
Обрывки дневников и хроник.
Здесь у обрыва обнажились корни, —
Вот так и мы
Цепляемся за пядь родной земли,
В которой нас однажды похоронят.
Пока мы живы. Молоды. Пьяны.
Надеемся и держим оборону.
2
Последняя обойма разрывных…
А как без них родится новый топос,
Когда мечта в проекции на плоскость
Не знает политических границ.
Мы повзрослели в 90-х,
Мы постарели в нулевых,
Но новый русский станет новоросским,
Чтобы остаться у контрольной высоты,
И звёздную отряхивая пыль
С солдатских берцев и «берёзки»,
Шагнуть в бессмертие, где русские берёзы,
Как сёстры, не наплачутся над ним.
3
Последняя обойма разрывных…
Сержант не знает то, что он покойник.
Ещё он жив. Смеётся. Занял стольник
До выходных.
Несказанная речь стекает глоткой.
И ненависть течёт по веткам жил.
И корка серого над горькой стопкой:
Не дожил.
А из спины, куда вошёл осколок,
Вдруг – пара крыл.
4
Последняя обойма разрывных…
Прошу тебя, пиши мне, если сможешь,
Знай, для меня нет ничего дороже
Связавшей нас мечты,
И русской неожиданной весны.
Здесь, на войне, я ощущаю кожей
И смерть, и жизнь!
Здесь каждое мгновение – возможность,
И говоря «быть может»,
Мы понимаем: может и не быть.
5
Последняя обойма разрывных…
Последний для себя, коль карта бита.
Наш старый мир исчез, как Атлантида —
Чёрт с ним.
Сомкнутся волны трав. Утихнут битвы.
Останутся лишь песни и молитвы,
И в них
Упоминания имён и позывных,
И наша память, как кариатида —
Опора человеческого вида,
Их сохранит.
6
Последняя обойма разрывных…
Кто выживет, тем долго будет снится
Война, однополчане-пацаны,
И скифских баб обветренные лица.
Со школьной нам известная скамьи
Строка сегодня, как БЛОКбастер, повторится:
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы…
А может, евразийцы.
Для вас, Европы сытой холуи,
Зажглись артиллерийские зарницы!
7
Последняя обойма разрывных…
Гремят артиллерийские дуэли,
И нас, отпетых, уж давно отпели
Степные суховеи. Как шмели,
Жужжат шрапнели.
И шмели
Плюют огнём. Нет ни земли,
Ни неба.
И древнее «иду на вы»
Из тьмы столетий
Достаю нам на потребу.....
Вершится дело величавое войны!
Вершится треба!
2017
NEMO
Поэма
1
Седой рапсод,
Бродяга-инфлюэнсер,
Я расскажу тебе историю свою,
Я на ухо беззвучно напою
Песнь песен,
А ты потом пропой её другим,
В пылу пирушки,
И в пылу войнушки
Рождённую, вмещённую в стихи
Стихию,
Будоражащую душу,
Про затонувший город, город Лу,
Луганстеров и чёрных флибустьеров,
Про идолов, хранящих Дикий Луг,
Ещё жрецов грядущей новой эры,
Про то, как смерть поймала на блесну
Меня, русалку из затерянного града,
Как жизнь нас тянет медленно ко дну,
Туда, где морок, тишина, прохлада…
Ещё про свет родных зеленых глаз,
В них утонуть нисколечко не страшно.
И каждый раз – всегда последний раз,
А остальное всё не важно.
Пропой, рапсод, истории мои!
Кто посмеётся, может, кто заплачет.
Жизнь ничего не значит без любви.
Да и с любовью ничего не значит.
2
– Не пиши стихов.
А пишешь – не публикуй.
А публикуешь – не посвящай.
Пообещай!
– Какое дело тебе до моих поэм?
Ты будешь не узнан,
Не назван.
Мистер Никто. No name.
Никто не узнает, где мы
Пересеклись с тобой.
Пусть начнется поэма,
Таинственный мой герой.
3
Раньше наш город звался Луганжелесом,
Прежде чем затонул.
Почитайте Хроники Марсия
Про войну.
Раньше был Марсий луганстером,
А теперь рапсод.
– Марсий! Есть ли жизнь после Апокалипсиса?
– Как кому повезёт.
4
Я вглядываюсь в линию горизонта.
Рядом со мною жрец, позывной – Скиф.
Наш город давно под водою.
Город-легенда, миф.
Кто же его придумал?
Жив он или погиб?
Скиф говорит, что пули
Похожи на стайку рыб.
Нет, говорит, нам покоя,
Исчезнем мы без следа
В пучине дикого моря,
Которое было всегда.
И тянется до горизонта,
Плодит кочевые сны.
И ходят ковыльные волны
Под ветром степным.
5
– Ты знаешь, куда она смотрит
Своими слепыми глазами?
Вдаль? За линию горизонта?
– Нет. Она наблюдает за нами!
Посмотри ей в лицо.
Знай, безмолвие только приманка.
Посмотри ей в лицо.
В нём ни жалости нет, ни обмана.
Посмотри ей в лицо.
Спит подводная лодка кургана —
Субмарина полная мертвецов.
И увидишь,
Как скифская баба,
Поля Дикого, Моря Великого
Богородица камнеликая
Выбирает себе жрецов.
6
…Здесь, на плоскости маргиналий,
Мы так долго друг другу с тобой не писали.
Там, где адрес – давно обозначен прочерк.
Там, где имя… оно проступает на сердце лишь ночью
Безнадежной тоской, несказанным предательским зовом.
«Я приду за тобой даже в чёртов затерянный город.
И в тюрьму, и в дурдом, и в забытый людьми лепрозорий.
Знаешь, боль проступает на теле узором.
И любовь проступает на теле узором.
Лихорадкой, румянцем, блистательным взором.
Пусть же очи твои мне сияют, как два маяка среди ночи.
В многолюдном движении и в тишине одиночеств.
Я направлю к тебе свой корабль блуждающий, пьяный, разбитый,
Спотыкаясь о рифы, о рифмы, о ритмы
И по звёздам сверяя свой курс в океане событий»…
7
Над головой,
Будто чёрные вороны,
Чёрные дроны летают,
Чёртовы роботы,
Новые вестники,
Горя валькирии!
Что вы несёте нам
На электронном носителе?
– Разве не видите?
Образы гибели!
8
Из рога единорога
Хорошая выйдет пушка.
Ею можно на мушку
Любого
Киборга или Дрона.
А ещё лучше —
Дракона
Стального.
Ну же!
Сразим летящую падлу!
Падает.
Прямо над нами.
Звездопадом.
9
Зов Моря. Гул. Протяжный зуммер,
Когда ракушку телефона
Прикладываешь к уху,
Ждёшь, что я откликнусь, вынырну
Из мутного потока,
На выученный нумер отзовусь,
Приду на голос твой,
Раба сердечной спайки.
Тверди мой позывной,
Лови свою русалку!
В сетях мобильных невелик улов.
И в море русских слов —
Вот звука пузырёк,
А вот песчинка знака.
Я как жемчужину храню под языком
Родное имя – тайну.
10
Имя всегда означает путь.
Имя всегда означает суть.
Как только по имени позовут —
Из ниоткуда вызовут, призовут.
Потому я дам тебе позывной,
Чтоб имя не ведал – ни свой,
Ни чужой,
Чтобы был он тебе как броня
Среди Поля Дикого,
Среди Моря Великого
И огня.
11
Чёрное золото.
Прямо из жил земли.
Шахты ныне затоплены.
Шныряют пиратские корабли.
Чёрное золото
Прямо из самых недр,
Скиф протирает оптику,
Весь как натянутый нерв.
А я… я слагаю песни,
Заслушаешься, и вот
Тонкое лезвие поэзии
По сердцу полоснёт.
– Скиф, отпусти на поверхность
Окликнуть свою любовь!
– Плыви, но не пой свои песни,
Пусть узнает тебя без слов!
12
Дикое Поле. Великое Море.
Здесь всё затопили воды народного гнева.
И пьяные флибустьеры гоняют на чёрных фрегатах,
Оставленных или отжатых,
Freedom forever!
– Скажи его имя, русалка!
Скажи его имя!
Немо!
Да я бы тебя позвала —
Сквозь пространство и время —
Пронзительным воплем
Из самого сердца,
Но алая пена
Выходит из горла —
Моя немота,
Моё горькое рыбье наследство.
На палубе голой распластана,
Жабры трепещут.
Крючком рыболовным поддета —
На радость пиратам.
Штиль полный. И волны не плещут.
Безмолвствует небо.
Но если захочешь найти,
То иди по кровавому следу!
13
Когда же, Немо,
Ты придёшь на берег?
Что вынесет к твоим ногам прибой?
Жемчужину?
Ракушку-телефон?
Или мою поэму?
А может,
Ты моё имя, лёгкое как пена,
Услышишь в шуме волн…
…Елена…
2019