bannerbannerbanner
Сотник. Не по чину

Евгений Красницкий
Сотник. Не по чину

Полная версия

© Евгений Красницкий, 2018

© Елена Кузнецова, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

***

Авторы сердечно благодарят за помощь и советы своих помощников-ридеров: Дениса Варюшенкова, Юлию Высоцкую, Сергея Гильдермана, Геннадия Николайца, Юрия Парфентьева, Павла Петрова, а также пользователей сайта http://www.krasnickij.ru: deha29ru, Andre, Дачник, BLR, Ульфхеднар, Ротор, leopard, Скиф, Marochka77, Laguna, arh_78, sanyaveter, nekto21 и многих, многих других.


ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Евгений Сергеевич Красницкий ушел из жизни 25 февраля 2013 года. Для родных и друзей его неожиданная смерть стала тяжелым ударом, а для многочисленных читателей – не менее тяжелой потерей: Евгений Сергеевич не успел закончить вторую книгу из цикла «Сотник».

Во время работы он подолгу в подробностях обсуждал с нами будущее не только «наших» героинь, но и всего созданного им Мира. У нас остались все материалы, над которыми он работал, и многочасовые аудиозаписи разговоров, в которых он рассуждал, размышлял, мечтал о будущем Мира Отрока, как ближайшем, так и отдаленном. Оставить это все мертвым архивным грузом было бы предательством памяти потрясающего человека, с которым нам посчастливилось встретиться – чуткого друга и мудрого наставника. Мы сделали единственное, что могли выбрать в такой ситуации – продолжили писать историю Мишки Лисовина дальше.

Да, это оказалось непросто. Трудно писать за него то, что мы сами хотели бы только читать, но бросить работу на полпути, похоронить целый мир, обмануть надежды читателей, принявших и полюбивших героев сериала, было бы еще тяжелее.

Мы закончили недописанную книгу и намерены продолжить работу дальше, потому что история Михаила Андреевича Ратникова – Мишки Лисовина и всех, кто волей Автора оказался так или иначе связан с ним, на этом не заканчивается. Евгений Сергеевич часто повторял: нельзя сохранить что-либо в покое; любая остановка – это неизбежный откат назад, то есть в конечном итоге – гибель. Он очень хотел, чтобы его Мир не просто продолжал жить, но и развивался дальше, чтобы другие люди находили в нем что-то важное для себя и становились новыми соавторами. При его помощи, с его благословения еще при его жизни начаты несколько межавторских проектов по миру Отрока, и мы надеемся со временем донести эти книги до читателей, чтобы они увидели созданный Евгением Сергеевичем Мир таким, каким он сам хотел его видеть.

Е. Кузнецова, И. Град

Декабрь 2013 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕИЗДАНИЮ

Передавая четыре года назад в издательство недописанную Евгением Сергеевичем и законченную нами книгу «Сотник. Не по чину», мы обещали читателям, что постараемся выполнить завещание творца Мира Отрока и сделать всё, чтобы созданный им мир рос и развивался. Сегодня, сдавая текст для переиздания книги в авторской серии, мы с полным правом говорим: Мир Отрока живёт и расширяется. Опубликованы две книги из начатых при жизни и с помощью Евгения Сергеевича – это «Перелом» Юрия Гамаюна и «Так не строят!» Дениса Варюшенкова. Ещё две – написаны наполовину, есть и ещё планы на будущее.

Мы же работаем над следующим «Сотником» с дальнейшими приключениями Мишки Лисовина/Михаила Ратникова, его ближников, а также новых и старых соратников и союзников. Ну, и про женскую линию тоже не забываем.

Е. Кузнецова, И. Град

30 марта 2018 г.

Часть первая

Глава 1

– Да пойми ты, дядька Егор, нет у них резона пленников убивать! Заложники – их единственная надежда хоть что-то у нас выторговать. Ну как тебе еще объяснить? Молодость свою вспомни, неужто ни разу не приходилось за пленных выкуп получать? Ведь приходилось же? Ну, так представь себя на их месте: оружные и доспешные пришли спасать пленных, а у тебя сил не хватает, чтобы отбиться, и возможности уйти нету. И что? Начнешь пленных резать? Да? А потом тебя самого… и уйдешь на тот свет с невинной кровью на совести. Там ведь и дети есть. Это тебе как? Сильно завлекательно?

Уже битый час Мишка пытался убедить Егора в своей правоте и чувствовал, что упирается в какую-то мягкую стену. Егор вроде бы и не отвергал Мишкиного предложения, но и не соглашался с ним, находя все новые и новые возражения – не то чтобы по делу, а разные вариации тезиса «что-то сомневаюсь я». Мишка еще понял бы, если бы повторялась история с дезинформацией полочан, осаждавших Пинск – тогда десятник Старшей дружины погорынского воеводы просто не находил аналогов в собственном жизненном опыте; но поверить в то, что в биографии Егора не случалось взятия или освобождения пленников, никак не мог.

Добро бы еще Егор пытался рассмотреть самые разные варианты развития событий или цеплялся к мелочам, стараясь найти слабые места предлагаемого плана и предусмотреть всякие неожиданности. Так ведь и этого не было! Десятник не то тупил, не то пытался заболтать вопрос, не доводя дела до принятия решения – поведение, совершенно для него нехарактерное!

Список странностей, несообразностей и прочих непоняток, связанных с пленением семьи князя Городненского, и без того разросся до совершенно неприличных размеров, а тут еще и Егор…

* * *

Шли уже третьи сутки, как Трофим Веселуха вывел десяток разведчиков туда, где похитители держали княжескую семью. Место оказалось каким-то несуразным: не хутор, не малая весь, а отдельно стоящий недалеко от берега реки дом. Мишке при взгляде на него вспоминались описания «длинных домов» скандинавов или построек древних славян, в которых жили одновременно все семьи одного рода. Здание очень большое по площади и очень старое, на треть, если не больше, погруженное в землю; с крышей, настолько заросшей мхом, что даже непонятно, чем она покрыта. Когда-то вокруг дома имелась ограда – не тын, а что-то другое, но по гнилым пенькам, оставшимся от врытых в землю столбов, уже невозможно понять, что именно.

На самом берегу, частью из воды, частью из песка торчали остатки свай; видимо, когда-то здесь был устроен причал. Сама речка, как говорится, доброго слова не стоила: у́же Пивени, но как раз в этом месте она разливалась широким плесом, густо заросшим камышом, из-за которого от другого берега, где и проходило главное русло, дом с воды не проглядывался.

В общем, впечатление у Мишки сложилось какое-то странно-тревожное; будь это в другом веке, он бы, пожалуй, определил это место как брошенную по каким-то причинам базу контрабандистов, но сейчас, когда никаких внятных границ между княжествами не существовало… Непонятно, одним словом.


Вообще, многое тут было непонятно, начиная с самого захвата княжеской семьи. Ну, невозможно подгадать и провести операцию почти одновременно с началом грозы. Хорошо Егору – объявил это колдовством, и вроде как все стало ясно. Мишку это объяснение не удовлетворяло совершенно. Какие бы чудеса ни демонстрировали ему Нинея, Аристарх, Настена, за всем этим стояло лишь изощренное воздействие на психику аудитории или отдельного «пациента», а «повелевать стихиями»… Глупость, одним словом.

Получается, что использование погодных условий для захвата и прорыва вверх по течению – экспромт? И это в такой серьезной военно-политической операции? Бред! Откуда здесь взялась боевая ладья? Ждала? Но в таком случае прорыв вверх по течению – не экспромт, а действия по плану.

Вопросы, вопросы… А ответов нет. Вплоть до того, что совершенно непонятно, в чьих руках сейчас находится семейство князя Городненского – ляхов, полочан или еще кого-то?

Если похитители ляхи, то с чего они поперлись по Неману вверх? Если полочане, то почему сидят здесь, а не уходят на земли Полоцкого княжества? И почему они вообще сидят на малом притоке Немана, не так уж далеко от Городно, рискуя тем, что их обнаружат?

Все это ни в коем случае не получалось интерпретировать как набор неких случайностей. Был, был во всем происходящем какой-то смысл, какая-то причина, заставившая события развиваться именно так, а не иначе, но Мишке никак не удавалось, даже приблизительно, этот смысл уловить. Это тоже вызывало тревогу, причем нешуточную, поскольку при попытке освобождения княжеского семейства дело придется иметь с очень серьезными людьми: кому попало такие операции не поручают.

Яков и Веселуха лишь подтвердили Мишкины опасения. Аргументация разведчиков оказалась, что называется, убойной. Дом на первый взгляд выглядел совершенно необитаемым: днем никакого движения или шума. Трава вокруг дома казалась нетронутой, хотя Яков и утверждал, что ходят, но так, чтобы не натоптать; ни на полянке, ни в лесу ни малейших следов отходов, которые неизбежно накапливаются в том месте, где в течение какого-то времени проживает группа людей. Значит, все тщательно собирают и куда-то уносят. Огонь для тепла или приготовления пищи в доме разводят только по ночам; как раз по запаху дыма Веселуха на это место и вышел.

Дозоры стоят выше и ниже по течению, причем довольно далеко от дома – Яков засек дозорного еще и на противоположном берегу реки. Веселуха его не видел, но с Мишкиным урядником спорить не стал. А возле дома никого! Правда, тот же Веселуха утверждал, что в лесу и на этом берегу стерегут: слышал ночью, как проходила смена, но найти секрет не смог. То ли его местоположение менялось, то ли дозорные сидели на деревьях, а в таком случае легче самому попасться, чем их обнаружить.

Малую ладью, отбитую у городненцев, и прогулочную ладью княгини Агафьи похитители спрятали ниже по течению, причем ладью княгини вытащили на берег, а малой ладьей, видимо, пользовались для смены караула и других надобностей. Вот большую боевую ладью, о которой рассказывал Ерофей Скука, обнаружить так и не удалось, что тоже наводило на очень нехорошие мысли.

 

Получалось, что неизвестные пока тати, захватившие княжеское семейство, держали ладью княгини в качестве приманки (да и то неявной, ее еще найти надо); большую ладью с экипажем – в роли резерва и основной ударной силы, а «добычу» спрятали так, что даже обнаружив основной отряд, главную свою задачу спасательная экспедиция все равно не решала. Похитители же могли либо победить спасателей в открытом бою, либо заманить в засаду, как один раз уже получилось с городненцами; а если противник окажется не по силам, могли и уйти, но так, чтобы за ними гонялись вовсе не там, где находилось княжье семейство.

Веселуха обнаружил место содержания княгини с детьми лишь потому, что умел вести поиск в ночном лесу – умение, прямо сказать, редкое, да и то сначала требовалось довести себя до состояния «либо добиться своего, либо умереть».


Все это говорило только об одном: делом заправляют ребята серьезные. И считать все кажущиеся непонятки и неувязки исключительно их проколом или результатом поспешных и непродуманных действий – верх идиотизма и самонадеянности.

«Вот именно, сэр! Если противник не дурак и не дилетант – а поводов считать его таковым у вас нет, – и если его поведение непонятно, то пока вы не поймете хотя бы примерно, с чем дело имеете, извольте, как будут изящно выражаться в некоторых кругах во времена вашей будущей-прошлой жизни, прикинуться ветошью и не отсвечивать. А то в один не особенно прекрасный момент все эти кусочки пазла сами собой в такую занятную картинку сложатся – костей не соберете.

Ну-с, сэр Майкл, и каковы будут версии? Что с того, что вы о работе спецназов да спецслужб мало знаете? Книжки детективные почитывали, фильмы посматривали… не одно же там вранье было! Нынче-то вы как раз спецназом и командуете, хотя и не высшего, мягко говоря, сорта. Так что будьте любезны соответствовать. Положение, как вы давеча изволили выразиться, обязывает. И уж если в специфике работы спецназеров не разбираетесь, так включайте управленческое мышление. Собственно, хороший командир – он управленец и есть, из этого и исходите…

Итак, что мы имеем?»

В первую очередь требовалось прекратить списывать все непонятное на взаимодействие с нечистой силой или, еще хуже, на глупость противника; забыть про «стихийную» магию или кажущуюся тупость похитителей с сидением на месте, в то время как надо рвать когти. И это, и якобы изощренный садизм в отношении малых детей, одетых, чтобы спасаться от жары, а сейчас уже сентябрь заканчивается, и по ночам холодно – все это должно объясняться иначе, состыковываться одно с другим и укладываться в целостную и логичную картину.

Значит, никакой мистики с управлением погодой. Подвернулся случай, и серьезные мужики решили им воспользоваться. То есть заранее гроза в плане не задействовалась, но прекрасно в него вписалась, причем так, что получилась полная видимость, будто без нее задуманное и невозможно… Но это касаемо самого момента похищения, а дальше? Ведь не с кондачка они все это придумали. Значит, вначале предполагали справиться и без участия «небесных сил»? Потом на ходу план поменяли, подстраиваясь под грозу, и из-за этого пошли все дальнейшие несостыковки в сценарии, рассчитанном на совсем другое развитие событий.

«Тогда, опять же с учетом профессионализма исполнителей, имеем два варианта: либо что-то пошло не так, и пришлось действовать экспромтом, либо имело место НАМЕРЕНИЕ сломать первоначальный план, и серьезные профи использовали появившуюся для этого возможность.

Второе. Долгое и вроде бы бестолковое сидение на месте, несмотря на риск. Мы с вами, сэр, уже договорились, что командир похитителей не идиот. Значит, ему НАДО сидеть!

Стоп! А если пребывание в этом доме – часть резервного плана? Вот так дело обернулось, что пришлось по каким-то причинам уходить вверх по Неману, и на этот случай была подготовлена стоянка в укромном месте… Ага! Это, кстати, объясняет и появление боевой ладьи. Помните, сэр, вы примерно о том же думали, когда анализировали налет на Пинский речной порт? Значит, правильно думали».

А если используют резервный план… Все равно, сидеть на месте, а не уходить куда подальше и побезопаснее – странно, если не сказать глупо. Разве что послали гонца и ждут указаний? Но это значит, что и резервный план пошел наперекосяк, и потребовалось согласовывать что-то с командованием… И уйти нельзя – гонец-то сюда же возвращаться должен.

А кроме того, уходить в другое место с таким «табором», как дети, мамки-няньки, которых надо кормить, устраивать в тепле.

«Опаньки! Дети! То-то вас, сэр, все время что-то цепляло! Украсть просто княгиню – одно дело. Как сказал кто-то из великих: «Для претендующих на власть риск головой – естественное обстоятельство». А вот украсть княгиню с малыми детьми… Если с ними что-нибудь случится, такого злодейства ни за что не простят!

Было, помнится, у Дмитрия Балашова в цикле «Государи московские» нечто на эту тему. На переговорах конфликтующих князей прозвучала фраза: «ВАШИ дети или ОБЩИЕ дети?» …что-то в этом роде. Балашов, надо полагать, знал, о чем пишет. Видимо, взрослые Рюриковичи могли хлестаться между собой сколько угодно, вплоть до смертоубийства, а дети, несмотря ни на что, считались общими – родовыми».

В таком случае, за гибель малолетних Рюриковичей на виновника ополчится весь род, позабыв на время внутренние противоречия. Покойный Мономах такого случая не упустил бы – любил и умел князюшка обличителем выступать, а сынок Мстислав не жиже папочки будет. Обязательно воспользуется случаем выставить полоцких князей злодеями-детоубийцами!

«А вы-то, сэр, выдумывали, как полоцких князей союзников лишить… Кхе! Да они сами подставились… Вернее, исполнители подставили их так, что никаких врагов не нужно! И неважно уже, участвуют в этом мероприятии полоцкие или просто рядом постояли – все равно по уши в этом самом…

Спокойно, сэр Майкл, спокойно… А не выдаете ли вы желаемое за действительное? Да нет, пожалуй. Вполне все может так и быть… вполне».

Если первоначально целью похитителей была одна Агафья, а исполнители пожадничали или своим умом дошли, что через детей на Всеволода можно надавить сильнее, чем через жену? Тогда тот начальник, который принял похитителей в соответствии с резервным планом, получил на свою голову такой груз ответственности, на который никак не рассчитывал. Тут уж точно без ЦУ от руководства не обойдешься, а само оно от такого геморроя на стенку полезет.

«Ну хорошо, сэр, допустим, что тут вы угадали, но все равно непонятно, почему задействовали резервный план? Да, случай подвернулся, да, использовали его удачно, да, как заметил Пастер: «Случай благоприятствует подготовленным»…

Подготовленным! Вот оно! Значит, и в самом деле резервный план готовили заранее!

Так-так-так… А если те, кто ожидал похитителей ниже по течению Немана, об этом варианте не знали? Хе-хе, сэр Майкл, извините за вульгаризм, но кого-то тут, похоже, кинули. Все вместе подготовили, организовали, а потом одна группа заговорщиков другой группе показала в форточку известную часть тела. Ну прямо как домой вернулись, а, сэр? Нет, ну не меняется род людской, хоть ты тресни! Что ЗДЕСЬ, что ТАМ. Да и в библейские времена, судя по письменным источникам, тоже с кидаловом не стеснялись. Вот тебе, бабушка, и преемственность поколений! Темпора, конечно, мутантур, а нам пофиг – ни хрена не меняемся![1]

Интересно, кто кого кинул?»


В деле явно участвовали поляки и полочане, но просто так, со стороны, все разузнать и подготовить невозможно. Хотя подозревать кого-то из приближенных князя или княгини вовсе необязательно, достаточно купить или запугать какую-нибудь «Констанцию Бонасье» или «дворецкого Бэрримора» и получай все расклады: расписание княгини, количество сопровождающих, систему охраны, маршрут, время и все прочее, что требуется для похищения.

«Ладно, со своими заговорщиками пусть городненцы сами и разбираются – не наша это задача, так что в детектива не играем, а вот в освобождение заложников из лап террористов – придется… Да не играть, а все всерьез.

О Господи, опять: ди ерсте колонне марширт, ди цвайте… и это – на всю оставшуюся жизнь! Назвался сотником, полезай… куда, собственно? Да куда угодно, в зависимости от ситуации – полезай и все! Собственно, вы уже влезли и даже устроились там со всеми удобствами. И никуда не денетесь – что ни говорите теперь, как ни крутите, а ровно с той самой минуты, как князюшка в ваших руках оказался, деваться вам некуда, так что пока наплюйте-ка на все иные расклады и приступайте к своим непосредственным обязанностям, господин сотник. Что у нас там по плану?

Нападать придется среди бела дня. Поскольку сменой караулов и хозяйственными делами они занимаются по ночам, то днем вполне могут быть сонными или вообще дрыхнуть. Нападение перед рассветом – это для приключенческих романов. Во-первых, часовые, если они профессионалы, а не салаги-срочники, в это время бдительности не теряют. Во-вторых, роса – скользко, трава к обуви липнет, и нашуметь можно запросто. В-третьих, все лесные шумы в это время как раз «выключены», так что любое шевеление тотчас порождает сакраментальный вопрос: «Кому не спится в ночь глухую?»

Далее… убрать дозорных в лесу. Легко сказать. Приучили киношники, понимаешь, к тому, что часовой прямо-таки мальчик для битья – подходи и режь. Жизнь не кино: хороший, правильно несущий службу часовой, да еще по уму поставленный, не такая уж и легкая добыча. Как же это устроить-то? Ладно, подумаем еще, с Егором посоветуемся.

Потом надо как-то народ выманить на открытое место, под наши выстрелы. Ну, с этим относительно проще, слава богу, в учебной усадьбе отрабатывали. Алексей, помнится, удивлялся, зачем нам освобождению пленников обучаться, но потом согласился, что лишним не будет.

Теперь прикинем распределение сил. Десяток Якова занимается дозорными в лесу. Опричники – домом и заложниками. Остальные – в готовности к отражению подмоги.

Дозорного на противоположном берегу отловить, скорее всего, не удастся, даже и пробовать не стоит. Значит, весть подаст. Яков и Веселуха уверяют, что ниже по течению основных сил с боевой ладьей нет. Мало ли, что они уверяют! С какой стороны придет подмога, по суше или по воде, наверняка мы знать не можем. Значит, основную свою ударную силу держим здесь, у дома, и, разумеется, скрытно.

Блин, а кто князя-то с городненцами охранять останется? Эх, сколько ребят под Пинском потеряли! Уходило из Михайлова городка сто десять отроков, а сейчас осталось чуть больше шести десятков. Почти та самая половина! Значит, придется урезать группы… блин, тришкин кафтан. Якову оставляем шестерых. Опричники все здесь нужны, а охранять пленных тогда остаются полтора десятка.

Кого поставить над ними старшим? Опять Роську? Обидится – в пинский порт не взяли, теперь тоже. Демьяна? Объясним, что князь слишком ценная добыча, кому попало не доверишь. Уговорим, в общем. Хорошо бы еще кого-то из взрослых оставить, чтобы пацаны не лопухнулись. Хотя там же Илья, его на кривой козе хрен объедешь. И Антоху там же оставлю, «для массовости». Тоже обидится, но вот уж на фиг! Нечего ему здесь делать – еще полезет начальство грудью защищать».


Вот этот-то план Мишка и обкатывал с Егором, потихонечку сатанея от того, что десятник вроде бы и не приводил серьезных аргументов «против», но ни в какую не соглашался, постоянно демонстрируя какие-то смутные сомнения. Подмоги он почему-то не опасался, а сомневался в главной фазе операции, озвучивая самые мрачные варианты развития событий. То «перебьют всех заложников», то «затворятся в доме и будут заложников по кускам выкидывать, пока не отпустим», то «да не знаем мы, что там внутри, дом-то здоровенный», и прочее в том же духе.

Мишкину мольбу «просто поверить», как это было с фальшивой грамотой для пинчан, Егор тоже отмел:

– Там, если бы и не получилось, то особого вреда не случилось бы, а здесь, если у тебя сорвется, так даже и думать неохота, что выйдет.

– Да уразумей ты, дядька Егор: если это для тебя непонятно и удивительно, то и для них так же будет. Удивить – значит победить!

 

– Все равно! – Егор набычился, словно собирался бодаться. – Не можем мы знать наверняка, как они себя поведут. Удивятся или там не удивятся… а вот возьмут и… Тьфу, чтоб тебя! Говорил я это уже, а тебе что об стенку горох.

– Ну, хорошо, – Мишка предпринял последнюю попытку уговорить десятника. – А что бы ты сам в таком разе делал?

– Да не обещал бы того, чего сделать не могу! – перешел десятник на повышенный тон. – Ты со мной мог переговорить, перед тем, как к князю переться? Совсем уж завеличался? Думаешь, если у тебя все задуманное раньше получалось, так и дальше пойдет? – Мишке показалось, что Егор сейчас схватит его за грудки и как следует тряхнет. – А хрена не хочешь? Вот от такого величания люди и гибнут! И не только сами – своих ратников без толку кладут! За теми, кто недавно десятником стал, пригляд нужен даже больше, чем за новиками, а ты… – Егор вместо ожидаемой ругательной вставки хватанул ртом воздух, словно задыхался. – Боярич, в сотники заскочил… Скольких отроков уже угробили? Не наука тебе? Драть тебя кувыркать, вдоль и поперек, рожном, оглоблей, коромыслом и прялкой бабьей, во все дыры…

Егора, что называется, понесло, причем серьезно: в обычной ратнинской ругательной тираде начали проскакивать морские термины, какие-то непонятные Мишке слова, и даже прорезался псковский говор.

«О, как его накрыло! Похоже, пиратская молодость наружу лезет».

Постепенно в речи бывшего «джентльмена удачи» начали появляться и осмысленные словосочетания: «что я Корнею скажу?», «детей малых угробишь, недоносок», «что возомнил о себе?».

Мишка прямо-таки физически почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается бешенство, со скрежетом зубовным задавил его в себе (а так хотелось выпустить наружу!) и заорал в ответ:

– Да пошел ты! Не хочешь – обойдемся, сиди, пленных охраняй! Зассал, морской волк – грудь в волосах, жопа в ракушках? Так и говори!

– Что-о-о?! Да я тебя…

Мишка кувырком назад перешел из сидячего положения в стойку, уходя от протянутой к нему руки Егора.

– Антоха! Опричникам – к бою! Поручикам – всем сюда! Только шевельнись, козлодуй! – последние слова Мишка, угрожающе покачивая кистенем, адресовал начавшему подниматься на ноги Егору. – Не успеешь…

– Михай… – неизвестно откуда появившийся Арсений осекся, уставившись на направленный ему в грудь самострел Антона.

Егор легко, словно играючись, ушел в перекат, разрывая дистанцию, но чей-то кнут захлестнул ему руку, дернул, а Роськин ломающийся голос предупредил:

– Не убью, но обезножишь!

И все! Подступающее бешенство вдруг сменилось холодной решимостью, пронзительной ясностью и легкостью, как тогда, рядом с Аристархом, у дома Нинеи. Мишка единым взглядом охватил все: Антона, готового нажать на спуск, Арсения с растерянным (вот удивительно!) лицом, Роську, целящегося из самострела в ноги Егору, стоящего рядом с Роськой Дмитрия с кнутом в руке, набегающих опричников, которым Дмитрий жестом давал команду на окружение… Даже солнечные блики на оружии, паутинку на ветке куста, какие-то травинки, прилипшие к сапогу Дмитрия.

Понял, что отроки уже давно слышали разговор на повышенных тонах и готовы исполнить любой приказ. Ощутил свою правоту: надо действовать именно так, и никак иначе. И услышал голос!

Даже не сразу понял, что говорит сам. Не было такого голоса ни у Мишки Лисовина, ни у Михаила Ратникова – кажется и негромко, но слышат все, кажется, и не приказываешь, но не подчиниться невозможно:

– Я, сотник Лисовин, боярской волей беру все на себя! Будет так, как сказал я! Несогласные – прочь! Противящиеся – да умрут!

Егор попытался выдернуть кнут из руки Дмитрия, Арсений пробормотал что-то про «белены объелся», но отроки шевельнули самострелами… Ох, как они ими шевельнули! Мишке только бровью повести, и не станет ни Егора, ни Арсения, ни прочих.

Казалось бы, ну сколько может продолжаться эта немая сцена? Сколько можно вот так стоять в напряжении? Однако Мишка нисколько не сомневался: сколько нужно, столько и простоят; а нужно столько, чтобы Егор… нет, не сломался бы – такого, как он, хрен сломаешь – но понял и признал бы: командир может быть только один, но здесь и сейчас командир не он. Уверенность в том, что это получится, была полнейшая, прямо-таки железобетонная, но…

Разрешил все Савелий Молчун, от которого сутками можно было не услышать ни единого слова. С лицом, имеющим, кажется, только два выражения – мрачное и никакое, во всех обстоятельствах он вел себя так, будто в любой момент может повернуться и уйти; и выражался, если все же приходилось говорить, предельно коротко и, как правило, либо ругательно, либо просто негативно.

Вот этот самый Савелий и вышел из-за спин опричников. Неспешным шагом (если бы не разбитые Веселухой губы, то, наверное, еще и посвистывал бы) продефилировал между отроками, пробурчав в сторону направленных на него самострелов что-то вроде «не балуй», вышел в центр образованного опричниками круга, окинул мизансцену почти равнодушным взглядом, повернулся к Егору и, слегка пожимая плечами, будто признавая очевидное и неизбежное, констатировал:

– Лисовин…

– Ага, вот и я говорю… – подхватил Арсений и хотя не продолжил фразу, но напряжение разом спало. Егор, расслабившись, принялся сматывать с руки конец кнута, Дмитрий, не сопротивляясь, ослабил натяжение, Роська убрал пальцы со спуска самострела, опричники с заметным облегчением начали переминаться с ноги на ногу…

«Во дает мужик! Одним словом! Вот тебе и молчун. А Арсений-то проговорился: обсуждали они вас, сэр, между собой, и не раз обсуждали. Эх, послушать бы те разговоры…»

Савелий, все так же неспешно, даже как-то скучающе, развернулся к Мишке и сделал приглашающий жест ладонью, мол «приказывай, сотник». Мишка, с трудом удержавшись от благодарственного кивка, заговорил приказным тоном (но НЕ ТОТ уже был голос, увы, не тот):

– Слушай приказ! Охранять пленных остается поручик Демьян…

Мишка выдавал чеканные фразы, а сам краем уха улавливал доносящееся из-за спины: «А чего же они тогда…» – сдержанный рык Фаддея Чумы и «Д-д-да обожди т-ты…», вымучиваемое Дормидонтом Заикой. Ратники Егора тоже были готовы. Вот только к чему?


Первый пункт Мишкиного плана не реализовался: разведчики Якова дозорных в лесу не нашли. То ли их и не было, что маловероятно, то ли хорошо спрятались и не решились себя обнаруживать, что неприятно, ибо придется внимательно следить за тылом. Выслушав присланного от Якова отрока, Мишка поколебался, но решил ничего не менять – не так уж много могло быть в дозоре людей.

– Передай уряднику Якову: выдвинуться с разведчиками к дому, но из леса не выходить. Укрыться и смотреть в оба, чтобы нам в спину не ударили.

– Слушаюсь, господин сотник!

Мишка с нарочитой неторопливостью подошел к нервно перебирающему ногами Зверю, поднялся в седло и недовольным тоном пробурчал:

– Чего в кучу сбились? Урядники, разделить десятки! Дмитрий, Артемий, куда смотрите?

Можно было бы и не ворчать, но мальчишек следовало остудить: они так и рвались вперед.

Дождавшись отчетливого разделения опричников на две группы, Мишка удовлетворенно кивнул и скомандовал:

– Неспешно… Дмитрий, своих придерживай. За мной, вперед!

На опушке леса их встретил отрок из десятка разведчиков.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Мишка.

– Все тихо, господин сотник.

– Первый десяток, щиты на руку! – Мишке захотелось еще раз повторить все, что говорилось на инструктаже, но он сдержался. – Артемий, в доме лучники могут быть, поосторожней там. Командуй давай.

– Второй десяток! – Артемий приподнялся на стременах. – Стрелять с седла… Товсь! За мной, галопом… Вперед!

Скакать от опушки до дома – всего ничего. Отроки спешились, прижались к стенам, двое принялись собирать поводья коней, чтобы отвести их в сторону. В доме пока никакого шевеления не обозначилось, хотя не слышать конского топота там не могли.

– Знак десятнику Егору! – не отрывая глаз от опричников Артемия, скомандовал Мишка.

Снова конский топот, но теперь уже более внушительный: основные силы Младшей стражи выдвинулись к опушке леса так, чтобы отразить нападение с любой стороны.

Егора после признания за Мишкой права командовать как подменили. Десятник, будто почувствовав облегчение от того, что скинул с себя ответственность за всю операцию, сомнениями больше не мучился, а толково и конструктивно включился в обсуждение деталей предложенного плана. И сейчас именно он со своим десятком возглавлял «группу прикрытия». Теперь ненайденных дозорных можно не опасаться: с такой силой связываться не станут, предпочтут отсидеться или смыться по-тихому.

Отроки второго десятка подсадили двоих товарищей на крышу. Ничего сложного – край низкий, рукой достать. Вот провалиться внутрь можно запросто, однако ребята действовали точно по инструкции: распластались, словно на тонком льду, и только убедившись, что держатся прочно, принялись прорубать дыры в заросшем мхом покрытии.

1От латинского: Tempora mutantur et nos mutamur in illis. – Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними (Овидий).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru