Евгений Лукин
Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной
Возмездие
Мне отмщение, и Аз воздам.
Последнее тепло, последний выдох лета. Ещё пара дней – и размокропогодится по полной программе. Ну а пока что сквер шуршит напоследок серо-жёлтыми клеёнчатыми обносками тополей. На платанах листья покоробились, высохли до звонкой коричневой хрупкости: достаточно лёгкого ветерка – обрываются на асфальт и, сбиваясь в стайки, ползают по дорожкам, будто крабы. Ничего удивительного: известно, что душа этих членистоногих имеет привычку переселяться именно в лист платана. Отсюда и повадки…
На первый взгляд кадыкастый, наголо стриженный подросток в кожаной куртке второго бы взгляда не удостоился. Шёл себе вразвалочку по центральной аллее, иногда лишь косясь через неширокое плечо и производя губами призывный звук, каким обычно подзывают выведенную на прогулку собаку.
Однако ни собаки, ни какого-либо другого животного нигде не наблюдалось – и вскоре навстречу прохожему поднялся со скамейки упитанный детина, тоже стриженный и тоже в кожаной куртке. Тугая мордень его изображала живейший интерес.
– Слышь, земляк! – радостно спросил он. – Ты кому это чмокаешь?
Улыбающаяся осеннему солнышку дама в просторном бежевом плаще, давно уже расположившаяся на противоположной скамье, повернула голову, прислушалась.
– Кому-кому! – дерзко отвечал кадыкастый тинейджер. – Кому надо, тому и чмокаю!
Ответ был, мягко говоря, безрассуден. Бритоголовых и мордастых так срезать не стоит. Особенно если сам ты малоросл, субтилен и прогуливаешься в одиночестве. Но по счастью, вопрошавший детина оказался на удивление миролюбив.
– Не, правда… – изнемогая от любопытства, продолжал дознаваться он. – Кому?
Подросток покосился на даму, тут же навострившую уши, после чего невнятно и таинственно что-то сообщил мордастому. Тот с готовностью ухмыльнулся.
– Кончай грузить! – огласил он во всеуслышание и повернулся к даме, как бы приглашая её в свидетели. – Во даёт! Барабашку он выгуливает!
– А ты что, в барабашек не веришь? – подначил подросток.
– Верить-то – верю, но… Они ж не приручаются!
– Ну, это смотря кто приручает.
Детина моргнул. Действительно, поведение тинейджера наводило на мысль, что чувствует он себя в полной безопасности – подобно человеку, за которым следует угрюмая тварь голубых кровей, прошедшая натаску у дипломированного инструктора.
– Да ладно тебе туфту гнать! – уже с меньшей уверенностью возразил мордастый – и тут же быстро спросил: – А что она у тебя умеет? Полтергейст умеет?
– Да это они все умеют. Хрен отучишь! Как критические дни у неё – с нарезки срывается, нипочём не удержишь…
– Критические дни? – усомнился мордастый.
– А как же! – с достоинством ответствовал хозяин незримой нечисти. – Энергетика – она хоть и бесполая, а тоже от луны зависит. Флюиды…
– И как ты с ней тогда?
– Ну, как почувствую, что занервничала, – к соседям запускаю… – Подросток засмеялся. – Прикол! – лыбясь, сообщил он. – У них там шкафы пляшут, вода с потолка льётся… Они бегом к колдуну. Приходит колдун, а критические дни уже кончились, нет барабашки…
– А в промежутках?
– А в промежутках – без проблем. Ножками стульев стучать любит, паркетом скрипеть. А так – тихая…
– Мухи не обидит?
– Какой мухи! Ты чего? Мухи от барабашек знаешь как разлетаются! Мухи, комары…
Дама в бежевом плаще, заворожённо хлопая ресницами, медленно поднялась со скамьи и уже сделала первый робкий шажок к разговаривающим, как вдруг мордастый детина охнул и с ошеломлённым видом схватился за мясистое ухо.
– Цыц! – вскинулся подросток, подаваясь вперёд и пытаясь ухватить нечто невидимое. – Я т-тебе! Кто разрешал?
– Эх, ничего себе… – выдохнул детина, всё ещё держась за поражённый орган. – Это она, что ли?
– А то кто же! – Подросток грозил кому-то в кроне платана, откуда то ли в связи с порывом ветерка, то ли по какой иной причине с сухим шорохом сошёл лёгкий обвал листвы. – Иди сюда! Резко иди сюда, я сказал!
– Да больно щиплется… – ошарашенно пожаловался мордастый.
– Не стыдно? – укорял тем временем хозяин своего незримого питомца, который, если верить взгляду подростка, юлил, метался туда-сюда, а временами и вовсе взмывал на двухметровую высоту. – Видишь же: стоим разговариваем, никто никого не трогает… Ревнивые они, – сообщил он, как бы извиняясь. – Чуть заговоришься с кем – или ущипнёт, как сейчас, или шнурки начнёт развязывать…
– А если бы кто кого тронул? – замирающим голосом спросила дама, успевшая приблизиться к ним почти вплотную. Наивные голубенькие глаза её были широко распахнуты.
Собеседники обернулись.
– Ну, если бы тронул, тогда другое дело, – охотно пояснил подросток. – Скажешь «взять» – истреплет не хуже овчарки…
– Слышь, друг… – покряхтев, решился мордастый. – А она у тебя не продаётся?
– Опа! – вместо ответа ликующе выпалил тинейджер, ловко хватая нечто увёртливое и с видимым трудом подтаскивая к себе. – Будешь ещё шкодить? – грозно обратился он к отбрыкивающейся пустоте, встряхнув её при этом, судя по хватке, за шкирку. – Смотри у меня… – Разжал руку и снова повернулся к детине. – Барабашки не продаются, – спесиво изрёк он.
– Ещё как продаются! – тут же уличил его мордастый. – У меня друган на той неделе пролетел. Сотню баксов выложил, а она в тот же день сбежала…
Подросток пренебрежительно усмехнулся.
– Это он на жуликов нарвался, друган твой, – пояснил он с видом знатока. – Их сейчас таких знаешь сколько развелось! Вот возьму я, допустим, у тебя сейчас сотню баксов, скажу: бери, твоя барабашка. Так ведь она «купи-продай» не понимает! Тут же обратно и прибежит. Обмен – другое дело. Хотя, знаешь, с обменом тоже обуть могут. Ритуал неправильно проведут или совсем без ритуала впарят…
– Ты смотри! – подивился детина. – Выходит, и тут кидалы работают?
– Вовсю, – подтвердил словоохотливый подросток. – И ладно бы ещё колдуны шустрили! А то ведь ни одного заклинания не знает, а туда же…
– Позвольте, – ошеломлённо перебила дама. – Но если жулики, вы говорите, не колдуны, то откуда же у них власть над барабашками?
– А где вы здесь видите барабашку? – запальчиво повернулся к ней подросток. – Пальцем покажите! Нет здесь никакой барабашки. С чего вы взяли, что она тут есть? Может, это я прикалываюсь, мозги вам пудрю… Вот так вас и обувают, – назидательно закончил он, обращаясь то ли к даме, то ли к детине.
Тот моргал.
– Не-е… – протянул он наконец, расплываясь в понимающей ухмылке и осторожно берясь двумя пальцами за мясистую мочку. – Как это нету! А кто ж меня тогда за ухо цапнул?
По скверу пробежал ветерок.
– Ой!.. – испуганно сказала дама – и поёжилась. – По-моему, она меня по шее погладила…
– Рука – тёплая, пушистая? – деловито уточнил подросток. – Или голая, холодная?
– Тёплая, пушистая… Это к добру?
– К добру, – заверил тот. – Если тёплая, пушистая, значит нравитесь вы ей… А вообще-то, барабашки чужих не любят…
Мордастый засопел, ревниво покосился на даму.
– А сам-то ты кто? – подозрительно спросил он кадыкастого собеседника. – Колдун?
Тот замялся. Видно было, что очень бы ему хотелось назваться колдуном, да порядочность не позволяет.
– Ученик, – признался он со вздохом после краткой внутренней борьбы.
– Ага… – соображая, промолвил детина. – А меняют их на что?
– Тоже на энергетику на какую-нибудь… на амулеты…
– А на чисто конкретное? На золотишко там…
– Или на золотишко, – согласился подросток. – Благородные металлы – это они понимают. А купюры… Им ведь, барабашкам, что бакс, что водочная наклейка… А зачем тебе?
Губастая мордень приняла мечтательное выражение.
– Ну вот, скажем, разборка… – начал детина и снова схватился за ухо. – Завязывай, да? – взвыл он, яростно отмахиваясь наугад, как от слепня.
Вдвоём с хозяином они кое-как отогнали шаловливую энергетику и продолжили беседу. Всё ещё потирая многострадальную мочку, мордастый полез свободной пятернёй за горловину рубашки – сгрёб и предъявил толстенную золотую цепь:
– Столько хватит?
Подросток поскучнел.
– Да дело ж не в количестве, – уклончиво проговорил он. – Тут и крупинки достаточно, лишь бы проба высокая была…
– Проба – высокая! – истово заверил мордастый.
– Да и не в пробе дело… – Подросток жалобно наморщил узкий лоб. – Ну не стану я меняться! Я её уже неделю натаскиваю…
– Другую натаскаешь! Трудно, что ли?
– А то нет? Сам же говорил: приручаются плохо…
Однако противостоять мордастому было сложно.
– Ну край как нужна, земляк… – ныл детина. – Не нужна была бы – не просил…
– Да не пойдёт она к тебе! – нашёлся тинейджер. – Раз щипаться начала – ни за что не пойдёт…
– А ритуал? – с надеждой вспомнил тот.
– И ритуал никакой не поможет. Вот к ней, – указал хозяин на даму, – пойдёт запросто! Потому что погладила… мохнатой лапой…
Дама вновь широко раскрыла глаза. На пухленьком личике её обозначилось приятное удивление. Облизнула губки, скривилась от нерешительности. Так в итоге и не устояла. Уж больно велик был соблазн.
– Только, знаете… – пролепетала она, свинчивая с мизинца тоненькое колечко. – Этого же, наверное, мало…
Хмурый подросток с досады чуть не плюнул. Хотел от одного покупателя отбиться, а в итоге нарвался на второго.
– Да я ж сказал уже: не в этом дело… – буркнул он, нехотя принимая крохотное ювелирное изделие и выискивая пробу. – На количество металла барабашки не смотрят. Они на качество смотрят.
– Слышь, земляк… – Детина уже чуть не плакал, видя, что чаемое приобретение на глазах уплывает из рук.
– Ну а что «земляк»? – огрызнулся тот. – Я ж её на тебя не науськивал, правда? Сама хозяйку выбрала…
До этого мгновения всё шло как по нотам, а вот слово «хозяйка» прозвучало явно преждевременно. Дама насторожилась.
– Позвольте, – встрепенулась она, не сводя глаз со своего колечка в чужих руках. – А если всё-таки убежит?
– Вряд ли, – успокоил подросток. – А убежит – вернём. Учитель мой – Ефрем Нехорошев, человек известный… Адрес я вам сейчас напишу… – С этими словами он подбросил колечко на ладони – и замер с полуоткрытым ртом.
Ювелирное изделие испарилось на лету.
Не веря, повернулся к даме.
Дамы не было. Надо полагать, исчезла одновременно с колечком.
– Не крути башкой – шея отломится, – надменно посоветовали неподалёку.
В опасной близости от жуликов возвышался сумрачный юноша атлетического сложения. Хуже этой встречи оба обладателя кожаных курток и стриженых голов мало что могли себе представить. Перед ними стоял Глеб Портнягин, в прошлом хулиган и гроза Ворожейки, а ныне ученик старого колдуна Ефрема Нехорошева, на которого имел дерзость сослаться младший из кидал.
– Что, Капитон? – недобро поглядывая на мордастого, полюбопытствовал питомец чародея. – Пустоту на золотишко меняем?
– А-а?.. – Мордастый Капитон очумело оглянулся туда, где несколько секунд назад располагалась почти уже облапошенная дамочка в бежевом плаще.
– А это фантом называется… – любезно пояснил пришелец. – Как видишь, кое-что уже умеем.
Здесь он, конечно, малость прихвастнул. Соорудить столь достоверный призрак Глебу Портнягину при всей его одарённости было бы не под силу. Даму с колечком, разумеется, сотворил старый колдун Ефрем Нехорошев, которому тоже надоело, что вот уже который раз подряд его подставляют какие-то мазурики, продавая от имени известного кудесника липовых барабашек.
– Сначала на Тихих Омутах лохов шелушили, – задумчиво продолжал ученик чародея, – а теперь до Ворожейки добрались? Третий день вас, гадов, караулю…
Тут наконец кадыкастого бритоголового подельника осенило – и, распугивая крабовидную листву, лжевладелец лжебарабашки опрометью кинулся к выходу из сквера. Погони не последовало – мстителя интересовал только сам Капитон Недоступин, тоже личность достаточно известная. Во всяком случае, на Тихих Омутах.
– Я ж тебе за учителя, – надвигаясь на прощелыгу, с нежностью известил Глеб, – астральную пасть порву – будешь потом чуть что к травматологу бегать… Из-за таких, как ты, люди колдунам верить перестают. Материалистами становятся…
Вес у противников был приблизительно равный, но, сойдись они на ринге, ставки делались бы исключительно на плечистого рослого Глеба. Однако мордастый проходимец и не помышлял о бегстве: судорожно расстегнув кожаную куртку, извлёк грубо вытесанную деревяшку странной формы – этакий эфес без лезвия – и злорадно осклабился.
– А на астральный меч ты давно не нарывался? – с вызовом осведомился он, занося руку.
Глеб Портнягин самоубийственно шагнул вперёд – и Капитон торопливо взмахнул незримым клинком. По идее, астральный меч должен был развалить надвое тонкоматериальное тело Глеба, что в большинстве случаев ведёт к немедленной потере сознания. Но ничего подобного не произошло. Портнягин лишь усмехнулся. Возможно, он заранее предвидел подобный поворот событий и пододел что-нибудь заговорённое. В отчаянии Капитон повторил удар. В ответ неумолимая ухватистая пятерня Глеба рванула мазурика за толстую золотую цепуру – и началось торжество справедливости.
* * *
Дождавшись, пока мерзавец – сначала ползком, потом на карачках, потом заплетающимся шагом и, наконец, грузной прихрамывающей трусцой – покинет сквер, ученик чародея нагнулся и поднял с асфальта грубо вытесанную рукоять астрального меча.
Изделие было ему хорошо знакомо. Полгода назад, выйдя на свободу и даже не помышляя ещё о том, чтобы стать учеником Ефрема Нехорошева, он сам выстругал эту штуковину в надежде сбыть на проспекте какому-нибудь лоху. Чёрт его знает, у кого перекупил её потом мордастый Капитон!
Несколько мгновений Портнягин растроганно смотрел на деревяшку, потом улыбнулся и спрятал во внутренний карман куртки. На память.
Жупел вполнакала
Государственные дела требуют более смелой морали…
Мишель Монтень
Вторжение прогресса в повседневность старый колдун Ефрем Нехорошев, как правило, принимал с кислой миной, и вовсе не потому, что сомневался в безотказности бытовой техники, – скорее, наоборот. Да, рассуждал он, сотовый телефон не подведёт, но ты ж потом десять раз за голову схватишься: лучше бы он подвёл, мыльница чёртова! Последнее приятное исключение имело место лет десять назад, когда Ефрем среди ночи набрал по ошибке номер взрывного устройства – и поднял на воздух пустой крытый рынок за восемь часов до намеченного террористами срока, угодив аккурат в те двадцать минут, что потребовались сторожу для похода в круглосуточный магазин.
Все прочие пережитые им звонки – как входящие, так и исходящие – никому, помнится, радости не принесли.
Из множества перебывавших у Ефрема учеников один только Глеб Портнягин обладал мужеством время от времени высказаться в защиту прогресса.
– Давай тогда в каменный век вернёмся! – задиристо предлагал Глеб. – Ни науки, ни техники… Благодать!
– Давай, – невозмутимо соглашался чародей. – Смеху будет… Ты ж там без железяк своих пропадёшь, а я – вот он я! Хоть в каменный век отправляй, хоть в бронзовый – выживу, Глебушка, выживу, не боись…
– Но мы-то не в каменном веке живём!
– То-то и оно… – вздыхал кудесник.
– А что ты себя с остальными равняешь? – горячился Портнягин. – Сколько вас таких? Раз-два – и обчёлся! А нормальный, простой человек? Он же только с железяками этими свет увидел! Скажешь, нет?
– В том-то вся и клюква, Глебушка, – сокрушённо отвечал ему Ефрем. – Раньше затеет человек пакость какую – глядь! – а она технически невыполнима. Помечтает, помечтает – да и плюнет. А теперь – не-ет… Теперь запросто…
– А если добро затеет?
Колдун насупился, потом с сожалением покосился на ученика. Молодой, гормоны играют, видимость смысла жизни создают. Ну да какие его годы! Глядишь, поумнеет с возрастом…
– Ну ты сам прикинь, – страдальчески вздёрнув брови, попробовал вразумить он юного упрямца. – Железяки, они для чего? Жизнь ускорить… А слыхал небось: одни только злые дела быстро делаются. Добрые-то – медленно…
– Ну? – непонимающе сказал Глеб. – А теперь и они ускорятся…
– В-вот! – И чародей назидательно воздел сухой морщинистый палец. – Чуть с добрым делом поспешишь – оно тут же во зло и обернётся… Опять же от размаха многое зависит. Добро в чистом виде – всегда крохотное…
– Это почему?
– Да потому, что вреда никому не приносит! Скажем, накормил ты нищего. Добро? Добро… А сто нищих? Тут уже, хочешь не хочешь, придётся дармовую столовую открывать. А теперь прикинь: сколько ж народу нужно по миру пустить, чтоб на такое благое дело денег хватило…
– Нет, погоди… – сопротивлялся Портнягин. – А как же добро в мировом масштабе?
– Боже сохрани! – испуганно сказал колдун. – Как заговорят о добре в мировом масштабе – значит жди бомбёжки. Примета такая… А машинки твои, Глебушка, только и могут, что ускорять да увеличивать, – какое уж тут добро! Вот ты каменный век помянул. А того не ведаешь, что первый каменный топор нелегально был изготовлен. Не уследили…
Трудно было спорить с Ефремом Нехорошевым, ох трудно.
– А сам приборы мастеришь, – упорствовал настырный питомец. – Неувязка получается…
Действительно, одной из статей дохода Ефрема Нехорошева были мелкие колдовские поделки, сдаваемые на реализацию в магазинчик «Оккульттовары», что гнездился в полуподвале неподалёку от редакции «Ведуна». Да и сейчас на застеленном газеткой столе изготовились для сборки части прибора астрального видения, в готовом состоянии сильно напоминающего лорнет с закопчённым стёклышком.
– Сравнил! Божий дар с яичницей! – осерчал чародей, запахивая халат. – Мы-то их, чай, с тобой не на конвейере гоним… Каждая вещичка – штучная. И хозяин для неё тоже должен быть штучный – не абы кто… – Хотел ещё что-то прибавить, но был бесцеремонно прерван сотовым телефоном, тоненько грянувшим первые такты марша «Как ныне сбирается Вещий Олег…».
Кудесник брезгливо покосился на такое маленькое и такое голосистое устройство.
– Думаешь, что хорошее скажут? – буркнул он, беря со стола трубку. – Слушаю…
Выслушал, вздохнул.
– Вот видишь, – с упрёком обратился он к Портнягину. – Два изделия вернули, изготовителя требуют. Только, слышь… Ежели что – ты уж… того… сделай милость, не звони. Сам разберись…
* * *
Часть тротуара, примыкающая к полуподвальчику, была вымощена правильными восьмиугольниками – и только ими. Впритык и без зазоров. Местные к такому диву давно привыкли, а вот иногородним оно ещё было в новинку, поэтому каждый приезжий почитал своим долгом прийти сюда и остолбенеть, тупо глядя под ноги, на произведение бригады кудесников, сотворённое лет семь назад под мудрым приглядом самого Ефрема Нехорошева.
Даже сейчас, несмотря на опадающую с небес водяную труху, отчего дальний конец улицы имени Якова Брюса казался несколько размытым, двое разнополых сусловчан (видимо, супружеская чета), присев на корточки, с ошарашенным видом водили пальцами по мокрым стыкам плитки. Обойдя сильно озадаченных столичных гостей, Глеб нырнул под козырёк и, спустившись по узкой пологой лестнице, отворил откликнувшуюся колокольчиком дверь из непрозрачного смуглого стекла.
Первое помещение – квадратное и относительно обширное – представляло собой обычный полуподвальный магазинчик с парой витражных амбразур под потолком. Тёмный прилавок под морёный дуб охватывал вошедшего с четырёх сторон. На стеллажах – эзотерическая литература, амулеты, обереги, склянки с невразумительным содержимым, курительные причиндалы, два черепа печально известного Рафли, поразившего когда-то из пищали чудотворный образ Божьей Матери Лыцкой, и прочая сувенирная дребедень. Затем взгляд посетителя неизбежно проваливался в зияющий узкий проход в тесную внутреннюю комнату, где на разновысоких столбообразных постаментах выставлены были уникальные, не имеющие аналогов изделия местных колдунов.
– А, пожаловал, бракодел? – задорно приветствовала Глеба медноволосая Рая Земнова, чья тугая причёска напоминала, как всегда, оголённую обмотку небольшого трансформатора. В следующий миг продавщица тихонько взвизгнула и еле успела прихлопнуть ладонью шевельнувшийся на затылке гребень. – Прекрати! Здоровый лоб, в тюрьме сидел, а шутки – как у…
Глеб ухмыльнулся. Телекинезом он владел уже, наверное, не хуже иного колдуна. Впрочем, механизм этого загадочного явления на диво прост для тех, кто понимает. Известно, что астральное тело крепится к физическому с помощью так называемого «шнура» и не способно перемещать грубоматериальные предметы, поскольку проходит сквозь них беспрепятственно. Существует, однако, нехитрый приёмчик, разработанный ещё Сильваном Мульдоном, когда наружу выпускается один только «шнур», разветвлённым концом которого можно орудовать, как пятернёй.
– Здравствуй, Раечка, – игриво молвил Глеб, вбирая незримое щупальце и присаживаясь бочком на прилавок. – Как жизнь молодая?
– За молодую – спасибо, – процедила продавщица, на всякий случай ощупывая тугую медную проволоку зачёса. – За жизнь – ответишь.
Перепалка носила дружеский неторопливый характер. В самом деле, что за счёты могут быть у бывших одноклассников!
– И какая падла нас опять не оценила? – деликатно полюбопытствовал Портнягин.
– Слушай, Глеб! – отвечала ему Рая Земнова. – Вы там нарочно, что ли, со своим учителем прикалываетесь? Ну не все же на свете колдуны! Сюда простые нормальные люди приходят… А вы им такое предлагаете, что даже у колдуна ум за разум зайдёт!
Портнягин крякнул. Сказанное Раей живо напомнило его собственные доводы в недавнем споре с Ефремом. Теперь, однако, приходилось принимать сторону учителя.
– Козлы… – равнодушно изронил Глеб. – Ум у них за разум заходит! Какая им разница, что это за фигня и для чего? Её сам Ефрем Нехорошев сделал. Собственноручно! Поставь на полку – и гордись… Что вернули-то?
– Вот, – сказала продавщица, извлекая из-под прилавка маленькую проволочную рамку, хитро прикреплённую к удочке для подлёдного лова. – Богоискатель портативный, два режима работы.
– Кто покупал?
– Да есть тут одна… стара барыня на вате! Достала уже всех. Купит – вернёт, купит – вернёт! Половину выставки перебрала…
– Про богоискатель что говорила?
– Говорила: глючит, на каждого человека реагирует! Крутится как заведённый…
– Это в каком режиме?
– Во внешнем.
– Ну, давай проверим… – с утомлённым видом предложил Глеб. – Нет, мне ты его не протягивай. У меня в любом случае заработает. Сама давай…
Медноволосая Рая сдвинула шпенёк на ручке – и рамка начала мерно вращаться. Затем, звякнув колокольчиком, отворилась входная дверь – в подвальчик проникла вдрызг промокшая супружеская чета. На лицах сусловчан отчётливо читалось робкое отчаяние – загадку восьмиугольной плитки они, ясное дело, так и не разрешили. Приблизившись, опасливо уставились на вращающуюся рамку – и та немедленно закрутилась быстрее.
– Видишь? – сказала Рая.
– Всё правильно, – важно пояснил Глеб. – Бог – Он где? Он в ближнем твоём сидит, чего тут непонятно? В Писании как сказано? Спрашивают Христа: «Когда это мы тебя видели, Господи?» (В смысле – в упор они его раньше не видели.) А Он им: «Слышь! А вот у вас кто-то пить просил – вы его напоили». Так это был Я. Осу́жденному на зоне помогли. Так это тоже был Я… Сама смотри: пришли к тебе два клиента… – Глеб кивнул на вошедших. – В каждом из них – Бог. Рамка обороты и прибавила…
Мокрые супруги одичало взглянули друг на друга.
– Может, вам кофейку? – спохватившись, обратилась Рая к неожиданным богоносцам. Глаза у неё тоже стали несколько оторопелые. – Могу сварить…
Но те лишь поблагодарили сдавленно – и поспешили ретироваться от греха подальше. Звякнул колокольчик.
– А во внутреннем режиме? – с невольным уважением глядя на бывшего одноклассника, спросила продавщица.
– А во внутреннем эта штуковина определяет, есть Бог в тебе самом или нет. Что там твоя дама говорила? Как на неё рамка реагирует? Крутится?
– Нет, – испуганно ответила Рая. – Говорила, что заедает. Пол-оборота сделает – и назад…
– Понятно… – Портнягин помрачнел. – Ну, это уже её проблемы… Что ещё вернули?
Из-под прилавка возникла треснутая, обмотанная скотчем акустическая колонка скромных размеров. Должно быть, часть какой-то допотопной аудиосистемы. Электрический провод был то ли перерезан, то ли перебит, так что обрывок его с вилкой Рая предъявила отдельно.
– Здра-авствуйте вам! – возмутился Глеб. – С этим-то как можно было не сладить? Вилкой мимо штепселя промахнулись?
– Ну такие вот, видишь, «чайники»…
Извлечённое на божий свет устройство носило красивое название «Жупел» и могло генерировать звук определённой частоты, отпугивающий нечестных людей. Строго говоря, дело было даже не в звуке, а в том резонансе, что возникал при этом в астрале.
– Кто вернул?
– Фирма «Планида».
– А претензии?
– Сам, что ли, не догадываешься? Воткнули в розетку – и кинулся народ из фирмы врассыпную. Весь! Во главе с хозяином… – Рая прыснула. – Представляешь, снайпера вызывали! С соседней крыши через окно в провод стрелял…
– Деньги вы им вернули? – с тревогой спросил Глеб.
– Ещё чего! В повреждённом виде назад не берём. А они её у себя тоже держать боятся…
– Ну и слава богу, – порешил Портнягин.
– Да не совсем, – сказала Рая. – Хозяин «Планиды» на вас в суд подать грозился. За нанесение ущерба деловой репутации…
– Кто ж ему виноват? – удивился Глеб. – Раз побежал – значит у самого рыльце в пушку.
– Говорит, что нет. Законов не нарушает.
– Законов! – развязно осклабился Глеб. – Машинка-то не по законам жужжит, а по совести… Ладно. Колонку я забираю. Отремонтируем – вернём. А богоискатель… Да выстави его по новой на продажу! Может, поумней покупатель найдётся…
Довольный тем, что не потревожил учителя звонком, Портнягин выбрался из подвальчика, неся под мышкой закутанную в полиэтилен колдовскую поделку. Предосторожность излишняя – дождик кончился. По улице имени Якова Брюса гулял теперь зябкий осенний ветер и, подобно провинциальному кутюрье, вдохновенно сминал все встречные лужи в оборочки, рюшечки и тому подобные плиссе.
* * *
– Только суда ещё нам не хватало! – вскинулся Ефрем Нехорошев, выслушав рассказ ученика. Как всегда в преддверии запоя, кудесник был всклокоченный, сердитый.
– Первый раз, что ли? – резонно заметил Глеб, доставая нож с наборной рукоятью – зачистить концы перебитого снайперской пулей провода. – Подумаешь, глава фирмы! Что он нам вообще может припаять?
– Клевету для начала…
– Это каким же образом? Ну представит он справки, что ни разу ни на чём не попадался… Так у нас и на этот случай отмазка! Любая собственность – воровство, а уж бизнес – тем более…
– Вот-вот… – ворчливо отозвался Ефрем. – Он же на то и рассчитывает! Хочешь, чтоб нам для полного счастья коммунистическую пропаганду пришили? Собственность ему воровство! Прудон нашёлся… Погоди-ка! – Колдун привстал с табурета, всмотрелся. – Переключатель трогал?
– Нет.
– Ага… – глубокомысленно произнёс кудесник, вновь опускаясь на табурет. – Стало быть, когда в сеть врубали, он в правом положении находился… Вот это уже действительно отмазка.
– Какая? – поинтересовался Глеб, бинтуя срощенный шнур синей изоляционкой.
– Такая, Глебушка, что ежели переключатель смотрит вправо, то распугивание идёт на общечеловеческом уровне – в полную силу, а ежели влево, то на деловом. Даже на государственном… То бишь вполнакала…
– Почему?
– Будто сам не знаешь… Мораль разная! Я ж тебе говорил сегодня: всё от размаха зависит. У человека – одна мораль, робкая, у фирмы – другая, посмелее, а у государства – третья, и вовсе отчаянная… Ну сам подумай: коли начнёт человек себя вести на манер государства – посадят ведь его, Глебушка, как пить дать посадят! А что такое фирма? Да то же государство, только маленькое… Короче, так. Бери эту штуковину и дуй в «Планиду». Скажи: ошиблись, мол, вы, господа хорошие, сопроводиловку, видать, не дочитали! Шпенёчек-то влево должен был смотреть, а не вправо… А вы сразу – в суд, клевета…
Портнягин взглянул в потемневшее окно – и чуть не заругался шёпотом. За стеклом снова крутилась водяная муть.
* * *
Вернулся Глеб мокрый и злой, но виной тому была исключительно погода. Разговор с владельцем «Планиды» прошёл неожиданно благопристойно: бизнесмен уяснил и признал свой промах, с благодарностью принял машинку, в присутствии Глеба перевёл рычажок в левое положение и, включив прибор в сеть, с удовлетворением отметил, что не ощущает ни малейшего позыва стремглав покинуть офис. Затем они обошли вдвоём все кабинеты, также не обнаружив нигде признаков паники или хотя бы беспокойства. Надо полагать, хозяин не ошибся в подборе сотрудников: все они в деловом смысле были безукоризненны и стоили друг друга.
Естественно, ни о каком заявлении в суд уже и речи не шло. Расстались по-приятельски…
А на следующее утро стало известно о бегстве кассира «Планиды» с крупной суммой казённых денег.
– Ну? – вызывающе осведомился Глеб, шлёпая на стол свежую газету. – Что делать будем?
– Ничего, – меланхолически ответил колдун.
– Ну интересное дело, ничего! – вспылил ученик. – Теперь он нас точно притянет!
– Нехай притягивает…
– А отмазываться как? Мы ж гарантировали, что машинка жуликов распугает…
– Вот и распугала, – кивнул Ефрем. – Один уже сбежал…
– С деньгами!
– Это детали, – утешил колдун. – Главное, Глебушка, против государственной морали не погрешить. Собственность – священна, бизнес – тем более…
