Евгений Меньшенин
Ты здесь, а я там
Наде, Гале, Оле.
В детстве я думал, что у меня три мамы.
Предисловие
#детство #родители #историиизжизни
Я родился в поселке Пышма в 1985 году и прожил там до семнадцати лет. Мне запомнился наш поселок тихим и спокойным. В те годы население насчитывало семь тысяч человек, если верить транспаранту, который стоял на круговом перекрестке. Поселок был раем для детей. Мы катались на санках с большого склона, где у основания протекал родник, а наверху стояла церковь. В этой церкви в начале девяностых был музей и велошкола. У нас долгое время был один книжный магазин, куда раз в тысячу лет привозили книги Стивена Кинга. Потом магазин закрылся, и приходилось ездить за литературой в Камышлов. Местность в Пышме болотистая. Наш двор окружало три болота, где мы, будучи детьми, пропадали днями и ночами. Играли в войнушку в сарайках, которые сейчас превратились в развалины. У нас была секретная тропинка, по которой можно было попасть на остров среди болот, заросший камышами, там мальчишки построили двухэтажный дом на дереве. Мы бродили по развалинам старого сгоревшего дома, играли в вампиров на заброшенной стройке. И домой возвращались всегда живые и здоровые. Кроме моего старшего брата Игоря, он вечно себе что-то ломал.
Мы с братом ходили в разные детские сады. Мой, в двух кварталах от дома, назывался «Рябинка», и я добирался туда самостоятельно, а вечером за мной приходили родители. Однажды отец пришел за мной после работы, но воспитательница встретила его удивленными глазами и сказала:
– А вашего Жени сегодня не было…
Я даже представлять боюсь, что почувствовал в тот момент отец. Что же могло произойти с шестилетним пацаном за девять часов? Да все, что угодно. Уехал на попутках в Екатеринбург, связался с бандитами на рынке, попал в рабство к дальнобойщикам, пропал на железной дороге, ушел в лес за грибами и наелся поганок до отвала…
Не судите моего отца, ведь прежде, чем отправлять меня в садик одного, он убедился, что мне можно доверять. Однажды, когда мама была на сессии, он отправил нас с братом в садик и шел по пятам, как шпион. Я отвел сначала Игоря, а потом дошел сам. И это было нормально. Я и к зубному ходил самостоятельно. Вообще, в Пышме было вполне нормальным отправлять куда-то детей одних. Поселок небольшой, все друг друга знали, даже прогулять уроки нельзя было, обязательно кто-нибудь увидит и сдаст. В общем, поверьте, я был ответственным мальчиком и не подводил родителей. Кроме этого раза. Так что же произошло?
Я уже подходил к воротам детского сада, когда поскользнулся и грохнулся в лужу. Представьте себе, стою весь такой нарядный, всегда в рубашке, в брюках, отглаженный, и по уши в грязи. Я простоял несколько минут, думая, что же теперь делать? Идти в таком виде я не мог, ведь у меня репутация, и да, я о ней думал всю свою жизнь. В садике было столько девчонок, и добрая половина из них строила мне глазки. Мне нельзя было показываться перед ними в таком виде. Тогда я решил вернуться домой и переодеться.
Но когда я оказался у дверей квартиры, оказалось, что родители уже ушли на работу. Я постоял в подъезде некоторое время, думая, что от ожидания двери вдруг выдохнут и со словами «ладно, заходи, так уж и быть» откроются. Но этого не произошло.
Тогда я отправился к бабушке. Они с дедушкой жили в деревне Кипрушкино, которую отделяла от поселка трасса Екатеринбург – Тюмень. Эту трассу предстояло еще перейти, а ведь там не было светофора. Но я был парень самостоятельный, и меня это путешествие не испугало.
Когда я пришел к бабушкиному дому, то остановился у ворот и подумал: а ведь бабушка может меня отругать, я брожу весь чумазый по Пышме вместо того, чтобы быть в детском саду. Я стал себя накручивать и выдумал сотню разных наказаний. И пришел к выводу, что лучше вернуться обратно и дождаться родителей, ведь они наверняка скоро придут домой.
Так я бродил по поселку туда-сюда, пока кто-то из взрослых меня не обнаружил. И кажется, это была бабушка – она пошла в центр. Она отвела меня к маме на работу.
Именно так я помню эту историю, хотя я мог соврать в самых незначительных местах. Но факт один – родители мои изрядно поволновались. Когда я вырос, то испытал это на собственной шкуре. Но сначала произошла еще одна примечательная история.
Мне было восемь лет, когда одним теплым летним вечером в нашем доме раздался телефонный звонок. Трубку поднял отец, и его глаза тут же полезли на лоб. Звонила тетя Таня из деревни Печеркино, что в двадцати километрах от Пышмы. И она задала всего лишь один вопрос:
– Ну что, Женька-то доехал?
Внезапно приятный вечер превратился в не столь приятный. Что же произошло?
Утром того дня я встретил друга Рому Мясникова и спросил:
– А на велике можно доехать до Печеркино?
– В принципе, можно, – ответил он.
Раз в принципе, можно, то почему бы и нет, подумал я.
У тети Тани была коллекция VHS, где были такие крутые фильмы как "Парк Юрского периода" и "Капля", и мне казалось, что съездить к ней и взять что-нибудь посмотреть будет отличной идеей, тем более я помнил дорогу – мы ездили туда несколько раз с отцом на машине. Чтобы не тащиться в одиночку, я взял с собой Ваню Шарова, а ему тогда было шесть лет, он даже в школу еще не ходил.
Дорога в одну сторону заняла три часа, и я не скажу, что мы проделали этот путь с легкостью и улыбкой на лице. Уже километра через три Ваня начал спрашивать, долго ли еще. Ох, Ваня, как же я тебе не завидую с друзьями.
Но мы в итоге добрались. Нас встретили удивленные глаза тети Таня в окне. Мы пообедали, попробовали домашний хлеб, посмотрели фильм "Деревенщина из Беверли-Хиллз" и отправились в обратный путь. И до последнего километра я считал, что ничего такого необычного мы не сделали. Подумаешь, прокатились немножко на великах. Но мой отец считал иначе. Он объяснил, что идя на безрассудство, не стоит брать с собой шестилетнего пацана.
Да, ну и задал я родителям жару. И вот спустя почти тридцать лет бумеранг упал мне в руки.
Прошлым летом мы договорились с дочерью Софией встретиться на остановке "Оперный театр". Она была в районе ЖБИ, я был в центре, мы собирались пойти в "Фэнтазиград", и, чтобы мне не ездить туда-сюда, я попросил ее приехать ко мне. У нее был сотовый, были деньги, она знала номер трамвая и вроде бы даже остановку. В любом случае, был же телефон, надо было всего лишь оставаться на связи. Также я мог следить за трамваем через приложение «Транспорт» от Яндекса. Мы обговорили все варианты, когда что-то могло пойти не так. И если бы трамвай пошел по другому маршруту, то София бы вышла и сообщила мне адрес, я бы приехал на такси.
Что же могло пойти не так?
Перед самой поездкой мама Софии позвонила мне и спросила, не сошел ли я с ума, ведь Софе всего семь лет. Но я сказал, что она уже вполне взрослая, тем более мы все предусмотрели.
София позвонила мне с остановки "Каменные палатки", и последними ее словами были:
– О, тринадцатый едет…
После этого записанный голос сообщил: "Абонент временно недоступен". Я посмотрел в приложении номер вагона тринадцатого трамвая, который в тот момент был на остановке, и стал звонить Софии снова и снова. Совершил не менее полусотни звонков, но так ничего и не добился.
Ты слишком самоуверенный, слышал я голос в голове, все предусмотрел, говоришь? Так получи же! И десяти минут не прошло с момента, когда я сказал маме Софии, что все будет в лучшем виде.
Я отгонял панику, как надоевшего таракана. Смотрел на карту, следил за трамваем. Говорил себе, что нет причин волноваться, Софа не маленькая, она сообразит, что делать, когда выйти. Все будет хорошо. Ведь не может же потеряться именно моя дочь. Может чужая, но не моя.
Нет! Ты следишь не за тем трамваем, она села в другой! Ее украли, а телефон выключили! Она проедет остановку! Она выйдет раньше! Все перепутает! И ты ее никогда не найдешь!
Это были самые долгие тридцать минут в жизни. Удивляюсь, как люди на трамвайной остановке не вызвали скорую помощь или отряд со смирительными рубашками. Чтобы никого не смущать, я отошел подальше. Меня трясло. Я разговаривал сам с собой. Успокаивал. То смеялся, то злился, ходил кругами. Хватался за голову. Но я знал, что ни в коем случае нельзя наводить панику. Отогнал весь негатив. Говорил себе, что все будет хорошо. Это просто урок для меня, чтобы не задавался.
Когда трамвай подъехал к перекрестку, я смотрел то на него, то на приложение в телефоне. И молился. Впервые в жизни.
Трамвай остановился, но София из него не вышла. Я бегал вдоль остановки и заглядывал в окна. Она сидела в первом вагоне рядом с какой-то женщиной и смотрела вперед. И даже не думала выходить. Тут-то меня и прошибло. Она ведь собиралась ехать дальше. И неизвестно, как долго она бы сидела и мечтала о «Фэнтазиграде». Она ведь такая же, как и я. Я тоже однажды уехал на трамвае до конечной остановки без телефона в незнакомом городе. Но мне было четырнадцать, а Софе семь.
Я закричал в окно:
– Софа, выходи!
Она увидела меня и выскочила из трамвая. Обрадовалась, заулыбалась.
Признаюсь честно, у меня были мысли отругать ее, накричать. Мне было так страшно, так больно, так плохо, и мне захотелось сорваться, выплеснуть яд, который закипел во мне. Я хотел предъявить ей, потому что она не проверила телефон, не попыталась ни разу связаться со мной и не попросила кондуктора высадить ее на «оперном театре», хотя мы об этом говорили. Но я не сделал этого. Потому что вспомнил, как сам доводил своих родителей. Просто дети думают о других вещах. Не о пропущенных вызовах, а об оживающих по ночам игрушках. Не о хороших оценках, а о том, кто победит в битве между Леди Баг и Бражником. Не о банковском счете, а о живущих на далеких островах белых драконах. И зачем я буду навязывать Софии свои проблемы?
Я сел на корточки напротив дочери, обнял ее. На глазах были слезы. Я спросил:
– Что с твоим телефоном?
Оказалось, что он разрядился. Хотя он стоял всю ночь на зарядке. Это натолкнуло меня на мысли о том самом уроке.
История не выходила из головы долгое время. А потом она начала обрастать образами. И мысль о том, что вселенная нас учит, не покидала меня. А когда мы ехали с тренировки по фигурному катанию, Софа рассказала мне сон про автобус без водителя. Тогда у меня и случилось видение, как я выпрыгиваю из маршрутки на остановке, а Софа не успевает за мной, и двери захлопываются прямо перед ней. Я звоню Софе, говорю выйти на следующей и остаюсь на связи. Но спустя минуту она начинает плакать и говорит, что водитель не останавливается.
И с этого момента начинается наше приключение, которое я назвал «Ты здесь, а я там».
Ты здесь, а я там
Глава 1. В которой Влад забывает о самом главном
Вторник был днем тренировок у Яны. В шесть лет она уже каталась на коньках, как Липницкая, – так говорила мама Ариана. Папа Влад же понятия не имел, кто такая Липницкая. Ему было тридцать три, и он был улетевшим.
«Тойоту» Влада угнали полтора года назад, поэтому до спортивного комплекса «Уралец» на другом конце города они с Яной добирались на маршрутке. Обычно по будням Яну на тренировку водила мама. Но сегодня Ариана позвонила Владу и сказала, что придется задержаться на работе – надо закончить с Германом Степановичем и его планами по котельной.
– Это важно! – сказала она, отрубая все возражения, которых, собственно, и не было.
Влад не расстроился, когда угнали «Тойоту». На бензин тратиться не надо, на парковку и на запчасти тоже – сплошная экономия. Единственный минус – на то, чтобы довезти Яну до спорткомплекса на общественном транспорте, уходил минимум час.
Однажды Влад спросил у Арианы, почему они не нашли секцию где-нибудь поближе?
– «Серебряный ключ» – лучший клуб, про них куча хороших отзывов, но занимаются они только в «Уральце» и в «Луне». «Луна», конечно, ближе, но, чтобы добраться до нее, вам придется делать аж две пересадки. То еще развлечение. Согласен?
Всю дорогу до «Уральца» Влад молчал и лишь иногда что-то бубнил под нос. Иногда он бывал угрюмым. Яна знала, что папу беспокоит работа. Она его изматывала. Вечерами он приходил домой, падал на диван и долго хмурился. А спустя час или два садился писать рассказы. Они помогали ему стать веселее. Но утром он снова становился хмурым. Потому что нужно было идти на работу. Поэтому папа и стал каждое утро гулять в парке – он пытался расслабиться. И это ему помогало. Он стал возвращаться с работы в хорошем настроении. Даже улыбался.
По словам мамы Арианы, папа был улетевшим. Однажды она сказала это по телефону тете Алене. Яна спросила: куда улетел папа? Ариана пояснила, что улетевшими называют людей, которые телом остаются на Земле, а их разум улетает далеко в космос. Яна вздрогнула.
– Ничего страшного, Яна. Так многие делают. Папа вернется, – сказала Ариана.
Улетевшим Влада считала не только Ариана, так думали и старые друзья, от которых он сбежал, и новые коллеги.
Влад настолько глубоко погружался в свои мысли, что иногда вообще не реагировал ни на что, как йог с Тибета. Однажды Женя Окунев целый час рассказывал ему, как съездил в Таиланд в отпуск, а потом спросил, был ли Влад в Тае. Влад повернулся к нему и спросил: «Что?»
Яна единственная не беспокоилась из-за этого – подумаешь, папа улетевший. Она просто звала его, пока он не возвращался из космоса и не отвечал ей. Что ей стоило двадцать или тридцать раз сказать «папа»? Детям этот навык дается с самого рождения – уметь доставать из космоса даже улетевших.
В моменты, когда папа летал, в голове у него рождались новые сказки. Иногда он читал их Яне на ночь. Некоторые были страшными, но заканчивались хорошо. Яне нравились сказки. А самая любимая была про ракушку в виде сердца.
– Папа, папа, папа, папа… – звала Яна.
После тренировки они шли к остановке. Влад нес сумку с белыми коньками Jackson, о которых скоро все забудут, несмотря на то, что эти коньки стоили приличных денег. Но когда пропадает ребенок, ты думаешь о деньгах в последнюю очередь.
– Что? – Влад вынырнул на поверхность мысленного океана.
– Папа, я сказала «пр-р-ривет» шесть девочкам! – Яна показала руку с пятью пальцами. Она была в перчатках. Февраль на Урале редко бывает теплым.
– Шести… Да, я помню. Но разве это шесть?
– Я на второй руке еще палец показываю.
Вторая рука держала папину руку.
– А, тогда верно, ты умница.
– И они сказали мне «пр-р-ривет», а одна даже стала дружить со мной.
– Это которая Аня?
– Ага.
– Она даже тебе номер свой оставила, чтобы созваниваться.
Он вспомнил, как записывал номер этой девочки в свой телефон и удивился тому, что в номере были три шестерки. «Маленькая дьяволица», – подумал он.
– Ага, а потом я сказала «пока» четыре девочкам.
– Четырем…
– Четырем.
– Какая ты умница, горжусь тобой.
– Остальные уже ушли, и я не всем сказала «пока». Я сначала так боялась. А когда сказала «пока», то стало хорошо.
– Яночка, видишь, как хорошо здороваться с людьми. Ты говоришь им, что они существуют для тебя, и они отвечают.
– Теперь у меня есть подружка.
Яна раньше не любила ходить на тренировки. Ей не нравилось, что другие девочки с ней не общались.
– Они не общаются с тобой не потому, что не любят тебя, – сказал Влад, когда Яна на это пожаловалась, – и не потому, что не хотят с тобой дружить. Они не общаются с тобой, потому что ты с ними не здороваешься. Когда мы приходим на тренировку, они всегда говорят тебе «привет». Но ты им не отвечаешь. А ты как-нибудь попробуй поздороваться с каждой девочкой на тренировке. Просто скажи «привет». Ты не обязана отдавать им свои игрушки, не обязана звать их в гости – просто покажи им, что ты их видишь. Они почувствуют, что существуют для тебя, и начнут с тобой общаться.
Яна ни с кем первая не заговаривала. В магазине Яна пряталась за Влада и не могла ни слова выдавить перед кассиром. На детской площадке она убегала от тех детей, которые спрашивали, как ее зовут. Даже с Натальей Викторовной не здоровалась, пока та сама с ней не заговорит.
Однажды Наталья Викторовна попросила Яну после тренировки зайти к ней и забрать подарок за выступление. Яна стояла около кабинета двадцать минут, пока Наталья Викторовна не собралась уходить домой. Тут-то она и наткнулась на Яну, удивившись, почему та не заходит. Все это время Яна ковыряла пальцем колонну, прячась за ней, когда из кабинета выходили другие тренеры.
Влад понимал, откуда у нее такая застенчивость. Он видел в Яне свое отражение.
…Маршрутный автобус тронулся от остановки. На заднем стекле были цифры: ноль, семь, семь.
Влад рванул с места и потянул Яну.
– Это же наш! Скорее, бежим.
Влад махнул сумкой, в которой лежали коньки, и заорал:
– Стой!
Яна бежала за папой, смеясь. Уже через час Влад вспомнит этот смех со слезами на глазах.
Следующая маршрутка должна была подойти только через сорок минут. И ждать на остановке зимой столько времени Владу не хотелось. Яна бы нашла чем заняться. Но Владу для этого требовались бумага, ручка или ноутбук. А даже если бы они у него и были, то на остановке не имелось даже скамейки, а руки от холода быстро деревенели.
Маршрутка остановилась.
Влад влетел в заднюю дверь, таща Яну как вторую сумку.
– Фух… Хорошо, что успели.
Он пропустил Яну к окну. Она смеялась. С переднего сиденья обернулась полная женщина. Фыркнула.
Влад достал деньги, передал пассажирам, сидящим впереди. Он отсчитал 56 рублей, хотя за Яну можно было не платить – она еще не ходила в школу. Но Влад и не подумал об этом, в его голове все мысли вытеснил четкий образ. Образ мальчика, который тянется к холодильнику. И что-то в этом образе вызывало тревожное чувство.
– Папа, а что такое…
Она произнесла слово, от которого у Влада волосы дыбом встали.
– Где ты это услышала? – спросил он.
– Вот тут написано. – Яна показала пальцем на спинку сиденья впереди.
Хоть ей и было шесть лет, но слово из трех букв прочитать совсем не сложно.
– Надеюсь, мне никогда не придется тебе этого объяснять. Тебе расскажут одноклассники. И, пожалуйста, постарайся больше его не произносить. Особенно так громко.
– Хорошо… Послушай, какую я песню сочинила для своей новой подруги Ани. Послушаешь?
– Да, конечно, – отвечал он, но, как правило, все Янины куплеты пролетали мимо его ушей, если в них не было подзаборных слов.
В мире есть так много людей.
Мы живем все дружно.
У меня есть подруга.
Вот и все, что мне нужно.
Ла-ла-ла-ла,
Па-па-па…
Яна пела дальше, а Влад кивал и поддакивал:
– Ага… да… прикольно… хм… интересно…
Он учил Яну быть открытой. Общаться с людьми. Но не понимал, что она подражает ему самому.
Влад совсем недавно осознал силу коммуникаций. Где бы он был сейчас, если бы не Костя Стариков – друг по школе, с которым они гоняли мяч на старом стадионе в родительском поселке? Скорее всего, так бы и работал в страховой конторе «Монолит». Платили там мало, требовали много, за любое опоздание штрафовали. И добрую половину сотрудников составляла Таисия Михайловна. Владу казалось, что именно она послужила прототипом для Джаббы из фильма Джорджа Лукаса.
Однажды Влад опаздывал с обеда и встретил Костю около Мытного двора. Влад заскочил в «Читай-город» – никак не хотел упускать день распродаж – и проторчал там дольше, чем рассчитывал: ревизовал полку с Терри Пратчеттом. Когда увидел Костю, остановился. Обычно он старался со старыми знакомыми не трепаться. Но ведь это же был Костя. Они топили бревна в бочке на заднем дворе его первой любви Маши. Съели по пьяни протухшую колбасу, оставленную для собак родителями Влада. И как после всего этого можно было не остановиться и не потрепаться о жизни? Влад взглянул на часы. Даже если он и получит предупреждение от Таисии Джаббовны…
Костя пригласил его в кафе, но Влад сказал, что время поджимает.
– А ты вроде бы айтишником работаешь?
– Эх, Таисия Джаббовна тебя не слышит. Слово-то какое красивое подобрал! Обычно меня называют «ты ж хакер». Но я предпочитаю не афишировать. Мало ли. За хакерами охота идет, особенно в пору блокировки «Телеграма».
Влад подмигнул. Костя захохотал.
– И как платят? – спросил Костя, отсмеявшись.
Влад ответил своим излюбленным еще со школы выражением, которому научила Татьяна Владимировна на немецком:
– So so la la.
Теперь они смеялись вдвоем.
– Слушай, моему партнеру нужен начальник ИТ-отдела. Не хочешь поучаствовать в кастинге? Правда, офис не в центре. На ЖБИ, по-моему…
– Так я же живу там! – сказал Влад. – Конечно хочу.
– Ну, отлично. Давай тогда твои цифры запишу.
Собеседование с Владом проводил угрюмый мужик с бровями, сползающими на глаза, как у Вия. Он вертел в руках карандаш, будто динамо-машина. От волнения Влад забыл самые основы работы в консоли Cisco. Он даже имя-то свое вспомнил с трудом. Ему вообще не хотелось разговаривать с этим человеком.
Но после собеседования произошло чудо.
На крыльце здания, где проходила встреча, Влад встретил Костю в компании худого парня в клетчатом пиджаке.
– Александр, – представился тот.
– Приятно, – сказал Влад, пожимая руку.
– Ну что? Как? – спросил Костя.
– Знаешь, я ведь так и не попал на собеседование.
– Почему?
– Да заблудился по дороге. Набрел на какого-то лесного тролля, лысого, с огромными бровями. Он задавал мне странные вопросы по Cisco – не думал, что в лесу им тоже пользуются. Но вообще мне кажется, этот тролль подбирался ко мне, чтобы сожрать. Насилу ноги унес.
Александр смеялся так, что выронил сигарету.
– Какой еще тролль? – спросил Костя.
Александр же, похоже, сразу понял, о ком речь.
– Думаю, надо предупредить тех парней в коридоре, чтобы были осторожнее, – подлил Влад масла в огонь. – А вообще, я завалился. Уж очень этот тип меня напугал. Придется штаны новые покупать. Эти уже точно не пригодятся.
На следующий день Влад узнал от Кости, что получил эту работу.
На вопрос «как?» Костя ответил:
– Александр – совладелец холдинга, очень веселый парень. И ты ему понравился. Он любит шутников и не любит того тролля, который с тобой беседовал. Просто он хороший специалист, поэтому его терпят.
Тогда-то Владу и пришла мысль: а что было бы, если б он, как обычно, промолчал на крыльце перед незнакомым человеком? Разве он получил бы эту работу? Нет. Значит, стоит все-таки иногда вылезать из своей скорлупы.
Так Влад узнал, что простая шутка, разговор на крыльце за сигаретой могут провести тебя через черный ход к штурвалу огромной корпоративной лодки.
И внутри Влада что-то надломилось. Защитный слой треснул.
– Вот как бывает, когда выходишь наружу, – начинаются чудеса, – заметила Ариана, когда Влад рассказал ей об этом.
И тогда он вспомнил свое студенчество и понял, как много успел упустить.
Он пропустил все студенческие слеты – открытые мероприятия, где собирались толпы людей. Все они общались друг с другом, делились опытом, искали партнеров, коллег и просто друзей. А что делал в это время Влад? Он сидел в общежитии и читал книги. Каждое предложение о встрече он отклонял неуверенными словами: «Я постараюсь, но у меня есть кое-какие дела…» Он боялся толпы, боялся, когда в комнате собиралось больше двух человек. А если сразу несколько человек обращались к нему с вопросом, то он молчал и предпочитал пожимать плечами.
В школе он молчал у доски. Даже если знал ответ. Ему казалось: если он раскроет рот, то кто-нибудь обязательно крикнет ему, что он идиот.
Он сдавал только математику и геометрию. Там не нужно много разговаривать: решил задачу, объяснил решение – и готово. И никто не спросит твоего мнения о какой-нибудь теореме. Она доказана уже две тысячи лет назад, и к этому ничего не добавишь.
Свое мнение он высказывать не хотел. Потому что отпускать его во внешний мир означает разрушить свое внутреннее укрепление, свое убежище. Так он считал вплоть до того дня, когда рассказывал о тролле на крыльце офисного здания.
Влад всегда был закрытым человеком. И в 2006 году ему помогли закрыться еще сильнее новые друзья.
В университетском общежитии Влад познакомился с Русланом Салтыковым. И его жизнь стала напоминать будни психиатрической больницы. Руслан свел Влада с компанией парней, которые пили, курили, отрывались. У самого Руслана была одна особенность: он мог наброситься на кого угодно без причины и вцепиться зубами в руку или живот. Поэтому его побаивались. Гоша Новиков постоянно носил с собой мачете в широких штанах. Говорил, что для самозащиты. А у Славы Савельева был такой дефект речи, что справиться с застенчивостью ему помогали не логопеды, а тонны наркоты, которую он продавал. За это его все любили.
Но, что нравилось Владу, никто из них не требовал от него открытости. Они все разрешали ему улетать в космос. Даже наоборот, подчеркивали, что Влад независимый и ему не важно мнение других. Но он просто не слышал мнения других.
Их компанию объединял девиз: «Я иду нетоптаными тропами, и на моем пути больше шансов встретить клад, чем на пути, который проторен тысячами ног».
Поэтому они делали все наоборот. Вместо спорта – наркотики. Вместо учебы – тусовки. Вместо любви – презрение и животная страсть. Они не слушали других, а вместо этого защищали свои установки и свое единственно верное мнение.
А потом все изменилось.
В 2007 году Слава свернул шею, упав с третьего этажа. Он был пьян и хотел показать друзьям свою храбрость.
В следующем году повесился главный философ – Леша Коньков, который не прочитал ни одной книги и не окончил даже первого курса колледжа. Он оставил невнятную записку, что вокруг лишь продажные твари и червивые людишки.
Все это время Влад умудрялся продолжать учиться в универе.
Когда он пытался писать диплом по математике, на странице Руслана Салтыкова появилась надпись «R.I.P. Ru, B.N.F.L. loves you».
Все это происходило вокруг него, а он даже не замечал. Пока не случилось кое-что пострашнее. Брат Руслана, Рома Салтыков, создал в ВК экстремистский паблик, где призывал совершать организованные налеты на рынки и убивать людей других национальностей. Попахивало тюрьмой.
Тут-то Влад и сбежал. Повезло еще, что его компания не устраняла бывших товарищей, как в секретных службах.
Но были среди них и те, кто вовремя взялся за ум.
Андрей Мартынов сбежал вместе с Владом и спустя два года открыл собственный магазин мебели на заказ. Костя Рублев создал telegram-блог о книгах – BooksBand – и набрал более тридцати тысяч подписчиков.
В 2012 году Влад женился на Ариане. А через год у них появилась самая застенчивая в мире дочь Яна, которая копировала папино поведение.
…Салон автобуса пустел. За окном проносились огни города. Приближался район ЖБИ, где жили Влад и Яна. Там через несколько минут им предстоит расстаться.
Влад смотрел в окно, но не видел города. Он не испытывал отвращения к реальности. Просто внутри него происходили такие события, которые увлекали его больше. Они занимали все его воображение.
Он с детства зачитывался Кингом, Уэллсом и Гоголем. В шестом классе написал короткий рассказ о путешественнике во времени. В восьмом составил первый сборник из четырех рассказов, объединенных одной темой: «Что живет в темноте».
И у него появилась мечта, о которой он вспомнил спустя сотню лет, когда Яне уже исполнилось три года. Он мечтал стать писателем, получать премии, письма от фанатов, смотреть фильмы по своим книгам.
И Влад снова взялся писать.
Тогда-то у него и начались видения. В университетские годы он глушил их с помощью того, чем торговал упавший с балкона Слава. А сейчас…
Сейчас, в маршрутном автобусе, за окнами которого проплыл Малышевский мост, у Влада снова случилось видение.
Пятилетний мальчик – кажется, его зовут Егор – тянется к холодильнику, но тут же отдергивает руку. Он вдруг вспоминает, что ждет его за любой закрытой дверью. Что-то страшное.
Испуганные глаза смотрят на маму. Она хмурится, но кивает головой. «Не надо туда лезть», – говорят ее глаза. Два года назад он забылся и приоткрыл дверь в ванную. Хорошо, что мама вовремя увидела, иначе произошло бы ужасное.
Они жили в огромном доме вдвоем, и мальчик любил маму, несмотря на ее частые приступы холодной ярости. Со временем мама все меньше и меньше напоминала ему человека. И все больше становилась похожа на…
На кого? Это Владу и предстояло узнать, написав историю. Именно эти вопросы и тянули его писать.
Он боялся отпускать сюжет, как ниточку, которая могла привести к большому золотому клубку. Бывало, история приходила к нему вечером, он ложился спать и отпускал нить, а ночью ее перегрызали мыши, и утром он уже никак не мог ее найти. Было жалко терять такой хороший сюжет. Поэтому сейчас ничто не могло вытянуть его в реальный мир.
В салоне остались только Влад и Яна.
– Каменные палатки, – объявил женский голос, записанный на пленку.
Наша же! – вдруг сообразил Влад, схватил сумку и крикнул:
– Янка, выходим.
Он выпрыгнул из маршрутки, обернулся. Дверь захлопнулась прямо перед носом Яны, и маршрутка двинулась дальше.
– Эй! – заорал Влад и бросился за автобусом. – Стой! Стой!
Но водитель и не думал останавливаться.
