Евгений Натаров
Рагуил
Аня сидела в своей комнате напротив Даниила и тихо плакала. Дверь со скрипом открылась. На пороге стоял Пётр – худой, заросший щетиной, в грязной майке – алкоголичке и рваных джинсах.
– Готовься, – прохрипел он, обращаясь к Ане. – Щас Фома придёт. Надо будет помочь «папочке» и рассчитаться за товар.
– Она уходит, – Даниил спокойно смотрел на отчима.
– Куда? – Пётр непонимающе моргал глазами.
– Есть во что переодеться? – спросил Даня девочку.
– Нет, – Аня покачала головой.
– Ничего, купим тебе новую одежду, – улыбнулся Даня. – Отсюда ничего не забирай. Всё что здесь – это уже прошлая жизнь, которую ты скоро забудешь.
– Не понял, – тупо уставился на Даниила отчим. – А кто рассчитается с Фомой?
– Ты, – Даня подошёл к нему вплотную и пристально посмотрел в глаза. – Теперь ты сам за всё рассчитаешься. За всё!
Даниил вышел на лестничную площадку и столкнулся с Фомой, которого сопровождал накачанный охранник. Фома округлил глаза и хотел что – то сказать. Даня приложил указательный палец к губам.
– Тихо. Не надо слов. Вас уже ждёт должник. Теперь он будет платить.
– А она? – Фома кивнул головой в сторону Ани, которая прижалась к Даниилу и испуганно выглядывала из – за его спины.
– Про неё забудь, – Даниил взял Аню за руку, захлопнул входную дверь и ушёл.
Фома кивнул охраннику. Тот вышиб ногой дверь. В убого обставленной грязной комнате, забившись в угол и закрыв голову руками, на полу сидел отчим и тихо скулил.
– Давай, Паша, – Фома похлопал охранника по плечу. – Ты это любишь.
Паша сгрёб в охапку пытавшегося сопротивляться отчима, бросил на диван лицом вниз и сорвал с него джинсы и трусы.
– Не надо! – завыл Пётр. – Прошу, не надо! Мне больно!!
***
– Знакомься, Аня. Это моя мама, Александра Николаевна, – представил Даниил милую женщину, открывшую дверь квартиры, куда они приехали с Аней.
– Родная моя, – Александра Николаевна обняла девочку, тихо всплакнула и, спохватившись, запричитала: – Мойте руки, сейчас будем обедать. Потом по магазинам пойдём за обновками. А комната твоя, Анечка, в конце коридора. С балконом и окнами на юг.
– У меня дел много, мама, – устало улыбнулся Даниил. – Так что, обед и всё остальное – без меня. Деньги для Ани я перевёл тебе на карту.
– Ты похудел, осунулся, – мама вздохнула и погладила сына по небритой щеке. – Отдохнул бы, сынок.
– Потом, позже. Сейчас не время. Теперь тебе есть, кому дарить своё тепло, – улыбнулся Даня. – Ты ведь так устроена, что должна о ком – то заботиться, кого – то опекать и любить. Мне пора. До свидания, мама.
– Храни тебя Бог, – Александра Николаевна перекрестила сына.
***
– Я к Фоме. Товар принёс. Мы договаривались, – Даниил шагнул за порог и поднял руки.
Охранник Паша, не скрывая удовольствия, обыскал Даниила.
– А это что? – похлопал Паша по Даниной спине.
– Крылья, – серьёзно ответил Даниил.
– Конечно, ха – ха. Пропеллер, как у Карлсона, чтобы летать, – усмехнулся Паша. – Проходи. Фома ждёт в своём кабинете. А я пойду в спортзал. Мышцу прокачаю.
Даня зашёл в полумрак дорого обставленного помещения. Фома сидел за столом в помпезном кресле и курил сигару, распространяющую ароматный дым. Даниил бросил на стол увесистый пакет, с картинкой чёрного скорпиона на лицевой стороне.
– Высший класс, супер качество, только что из Колумбии.
– Не может быть, – усмехнулся Фома. – Прямо из Колумбии?
– Пробуй, – Даниил пристально посмотрел в глаза наркодиллеру. – Всё для тебя и совершенно бесплатно.
Фома надрезал пакет ножом и немного подцепил остриём.
– Забористая вещь, – хрипло похвалил товар, растирая ноздри. – Постой, я тебя где – то видел. Лицо знакомое.
– Да, мы встречались. Аню помнишь?
– Конечно, – расплылся в улыбке Фома.
– Кстати, что с её отчимом?
– Отдал Богу душу. Причина – «затрахан» до смерти, – заржал Фома.
– Получил то, что заслужил, – спокойно сказал Даниил. – Но вот в чём дело, мне не даёт покоя мысль: кто больше виноват в подобных историях – тот, кто потребляет или тот, кто продаёт?
– Я – продавец радости и счастья, – гордо возвестил Фома, разведя руки в стороны. – И насильно покупать никого не заставляю. От этих долбанных наркоманов всегда одни проблемы. Не умеют контролировать собственные желания.
